(С)нежный человек

      Бывают в жизни огорчения, а бывают огорчённые на всю голову. Вот и Толик у нас такой. С детства не дружит с верхней частью своего тела. Пока мы, пацаны, на великах рассекали или по заброшенкам «воевали», он с девчонками в куклы играл или веночки плёл.       «Ой, какие цветочки!» — и носом в траву. Поднимет моську свою, а она аж светится вся то ли от пыльцы, то ли от счастья — хрен поймёшь. И веснушки эти, так и хотелось всегда их стереть. И ведь ни на какие наши дразнилки не реагировал, гад! Ты ему «рыжий, рыжий, конопатый!», а он улыбается в ответ и кивает. Я же говорю — огорчённый.       В школу пошли, и опять вам здравствуйте! Ну какой нормальный пацан учиться захочет? Да так, чтобы только пятёрки в дневнике? А этот как взял старт с первых дней, так и остановиться не мог. Всё то в учебники утыкался, то по библиотекам шлялся, то в компе зависал. Не, я тоже комп обожаю, стрелялки-страшилки там разные, фильмец посмотреть, когда постарше стал, под порнуху драчнуть. Так нет, Толик у нас всё по каким-то сайтам научным лазил, выискивал там чего-то. Я разок глянул, чуть с тоски не сдох. От слов заумных в сон тянуло. Вот когда Толян мне рассказывал, что он там выкопал, тогда интересно было.       Этот малахольный если чем увлекался, то всё, пиши пропало. Помню, запал он на динозавров, и понеслось. Все поверхности в доме были их фигурками заставлены, журналы всякие покупались. Даже я слегка под эту его дурь попал, правда, остыл быстро. Ну динозавры, и что? Жили, жрали друг друга, пока последний от голода и холода не сдох. Тоже мне, новость. Да сейчас всё так же, только вместо рептилий люди: сильный сжирает слабого и не задумывается, с чем останется.       Пытался эту мысль до Толика донести, только он на меня так обиженно посмотрел и неделю после не разговаривал.       Потом Толян увлёкся историей и стал меня просвещать насчёт всяких там периодов. А оно мне надо? Мне бы на улицу с пацанами да сигаретку за гаражами растянуть, а он мне про рыцарей, паладинов и королей, про походы всякие и войны. Но я его выслушивал, потом с собой тащил во двор, а то оставь одного, так он и пожрать забудет, и спать не ляжет.       Сложнее стало после девятого класса. Я-то не особо стремился к знаниям, вот меня и попросили вежливо из школы. Да я и сам не против был. В моей семье никто университетов не кончал и начальниками не был. Все трудяги, что называется, рабочая династия. И я всегда знал, что пойду по батиным стопам. Потому со школой распрощался полюбовно и даже радостно. Единственное, что меня тревожило, как Толян тут без меня до выпускного продержится. Но, слава бубликам, авторитет я себе заработал непререкаемый и, уходя, парням своим, кто остался доучиваться, дал указ приглядывать за блаженным, пока меня рядом не будет.       Спросите, почему никто не удивился? Так привыкли все уже, что мы с ним как Шерочка с Машерочкой, всегда вместе. Два в одном.       В десятом у Тольки появился новый интерес — Йети, мать его так. Поначалу-то я не особо волновался — в первый раз, что ли. Но! Видимо, Толяну нужна была публика, чтобы поделиться вновь обретёнными знаниями, а меня рядом не было, вот и стал он девчонкам рассказывать всё, что умудрялся узнать сам. А эти курицы вокруг него так и вились, так и вились. «Толечка, какой ты умный!» «Толечка, какой ты красивый!» «Толечка, ты такой нежный!» Тьфу! Дурачок мой цвёл и пах, как петух в курятнике. Пацаны на него коситься стали, пару раз даже пригрозили, чтобы хвост перед девками не распускал, и я понял, что пора вмешаться, не то потеряю друга. Он хоть и не от мира сего, но родной, привычный и… И тут я завис.       И чего это я, собственно, так за него переживаю, подумал я. Не мужик он, что ли? Пора уже и ему подружку завести и на свидания её водить. Я-то сам не одну уже сменил. А он всё с книжками да с книжками. Чудак такой, все давно с планшетов и телефонов читают, а он так и бегает в библиотеку или в книжный. «Ничего ты, Никита, не понимаешь, — говорил мне, когда я его в сторону технического прогресса подтолкнуть пытался. — Это же книги! Они и пахнут по-особому, и удовольствия вдвое больше». И какое в них удовольствие? Хотя когда Толян палец облизывал, чтобы страничку перелистнуть, я зависал, на него глядя. Готов был сам его облизывать, да только мне и не предлагал никто. А уж когда эта немочь заумная заваливалась ко мне под бок и начинала увлечённо о чём-то рассказывать, я готов был слушать часами.       От Толяна всегда пахло карамелью, видимо, потому что он её обожал. Кто-то скажет, что запах не мужской, а мне похрену. Как только Толик оказывался рядом, я всегда первым делом ему в макушку утыкался, словно удостоверялся, что ничего не изменилось и он по-прежнему пахнет конфетами. Ещё и подкармливал его любимыми сладостями. Толик охотно подставлял голову, прижимался ко мне боком и смеялся, обзывая маньяком и собственником. Все вокруг так привыкли к этому ритуалу, что и внимания не обращали. А стоило бы! Не попался мне никто умный, чтобы хотя бы намекнуть, что это как минимум странно.       Осознание своей ненормальности пришло ко мне перед выпускным. Толян сразу после нового года заявил, что я просто обязан пойти с ним. Типа это же мои бывшие одноклассники, и вообще, друг я ему или кто? Мне бы задуматься, но я глупо согласился, даже не подозревая, что мной нагло манипулируют.       Костюмы мы покупали вместе, хотя мне вроде как и ни к чему было, но Толян настоял. Сам таскал мне в примерочную шмотки, стоял над душой, пока я, пыхтя, на себя их натягивал, крутил меня так и эдак, чтобы, как он говорил, оценить качество и внешний вид, заставлял раздеваться и оставлял стоять посреди кабинки в одних трусах и носках, пока сам уносился за следующей партией. К концу долбанного шопинга я готов был или взвыть, или придушить его, но результатом остался доволен. Из зеркала на меня смотрел вполне себе приятный молодой человек, только с причёской надо бы было что-то сделать.       — К парикмахеру пойдём вместе, ты только пока не подстригайся, пусть твой ёжик немного отрастёт, — сказал Толик, словно мысли мои прочитал.       — Никит, а ты с девчонками уже целовался? — спросил меня мой ботан за пару дней до последнего звонка.       — А то! — гордо ответил я и удивился, поймав подозрительно недовольный взгляд.       — Научишь?       Не понял! Что это он задумал, а? Или глаз на кого положил? Я невольно разволновался. Толян у меня парень хоть и умный, но в делах житейских абсолютно неискушённый. Верит, дурачок, в идеалы, думает, вокруг него все белые и пушистые, и не догадывается о женском коварстве, способном разбить даже самое жестокое сердце. И туда же, целоваться!       — Тебе зачем? — взбеленился я.       — Как это зачем?! Я, может, тоже хочу себе подругу найти, а в практике совсем не силён, только теорию освоил.       У меня даже от сердца отлегло, значит, никакая хищница ещё не стоит на пути нашей дружбы и волноваться рано. Но червячок сомнения закрался в голову. Да что там червячок! Удав! И я понял, что не готов делить его ни с кем. Толян только мой, и точка! А о том, куда это может завести, подумаю после.       — Теорию, говоришь? — зло спросил я и притянул Толяна к себе за шею.       Целоваться он и правда не умел, но учеником оказался способным. Хотя кто бы сомневался! Практиковались мы долго и со вкусом. Когда к поцелуям прибавились поглаживания и кто их первый начал — не скажу. В штанах у меня стояло так, как ни с одной девчонкой. Прикоснувшись нечаянно к Толикову паху, убедился, что и он не остался безучастным. А потом эта сволочь на самом интересном месте, когда я пытался стянуть с него шорты, оттолкнул меня и сбежал в туалет.       — Толь, ты чего? — поскрёбся я в захлопнувшуюся прямо перед носом дверь.       — У-у-у, — раздалось из-за неё. — Уйди-и…       — Куда уйди?! — возмутился я. — Да меня с таким стояком сразу в извращенцы озабоченные запишут. Ты смерти моей хочешь?       Несколько секунд не раздавалось ни звука, а потом дверь стала медленно открываться.       Толян сидел на унитазе, полыхая ушами и щеками, руки сцепил в замок, колени стиснул, а сам согнулся, будто у него резко живот скрутило.       — Толь, Толь, всё нормально? — не на шутку испугался я. — Может, таблеточку?       — Не поможет, — загробным голосом ответил он мне.       — Тогда врача? Толян яростно замотал головой.       — Никит, ты это… уйди, а, — глухо простонал он.       — Да что случилось-то! — не выдержал я.       — У меня на тебя встал!       — И в чём проблема? — не понял я. — У меня тоже встал.       — Это… Это… Ты не понимаешь? У меня встал на ТЕБЯ!       — Подумаешь! — фыркнул я. — Да у меня всегда встаёт, когда я целуюсь!       — Да-а? — испуг в голосе сменился язвительностью и ещё чем-то. — И часто ты с парнями целовался?       И вот тут испугался уже я, но вида не подал.       — А давай проверим ещё раз, — смело предложил, уверенный, что это была просто случайность.       — Давай! — согласился Толян.       Эксперимент провалился. И теперь мы оба лежали на диване, не зная, что нам делать дальше. Я бездумно ворошил Толькины волосы, время от времени прикасаясь носом к его макушке и втягивая привычный запах.       — И что теперь? — убито спросил он, тем не менее прижимаясь ко мне теснее.       — М-м… — многозначительно промычал я, всё ещё не отойдя от ощущений. Толян ткнул меня локтем в бок, и мне пришлось отвечать. — А расскажи мне про снежного человека, — невпопад ляпнул я.       — Ты дурак? У нас проблема, а ему снежного человека подавай! — зашипел Толян.       — Какая проблема? Всё нормально!       — Нормально?! — Толик хотел подскочить, но я крепче прижал его к себе. — Никит, — простонал он, уткнувшись мне в плечо, — что делать?       — Жить, — пожал я плечами. — Думаешь, мы одни такие? А теперь рассказывай про своего Йети!

* * *

В общем-то, за несколько лет в нашей жизни не многое изменилось. Я закончил учёбу, отслужил в армии и вернулся домой только для того, чтобы через пару месяцев сказать родному городу «Прощай!». Всё-таки Толян заразил меня своей манией найти снежного человека. Вернее, своего-то я нашёл: пытливого исследователя с россыпью веснушек, так и не исчезнувших с возрастом, вечно взлохмаченными волосами и пахнущего карамелью, теперь приправленной ещё и горечью костра. И нет, я не бегаю по лесам в поисках неведомой зверушки, а исправно жду своего геолога дома, чтобы когда он вернётся, услышать, что я по-прежнему его «нежный человек». А это, поверьте, гораздо лучше снежного!