Маскарад

Вживаться, вживаться, вжив... Боже, как это трудно делать, когда твои нервы уже на пределе, каждая клеточка напряжена, а ты не можешь показать своей действительной сущности! Ты должен четко соответствовать своей роли, бесстрастно глядеть на то, что творят с людьми эти немецкие сволочи, когда ты бессилен, чтобы помочь им. Тебе не положено. Иоганн Вайс старался как можно дольше "отдыхать" от своего образа, чтобы совсем не потеряться. Ему казалось, что вот он уже где-то допустил ошибку, и прямо сейчас, пока он не знает, обрывается цепь всего того, что он строил долгие годы. Ему нужно было держаться во что бы то ни стало, но брюнет понимал, что силы его на исходе. Где бы найти ему отдушину, кому бы раскрыть всю правду как на ладони? Некому. Но... Иоганн видел, какие стремительные перемены происходят и с его другом Генрихом, и с ним самим. Он все больше чувствовал себя уверенным в том, что Генрих - его единственная, пожалуй, надежда и опора. Поэтому ему было почти что легко находиться с молодым человеком, и хотя бы как друг он мог почти не притворяться, но быть начеку. Сейчас первостепенная задача Александра Белова - делать маленькие шаги навстречу тому, настоящему Генриху. И он делал, причем не безуспешно. *** — Такая ситуация. Твой Генрих требует Хенига о встрече с русским разведчиком. - Зубов решительно посмотрел на Белова — Ну, хорошо, я с ним встречусь. — Может, все-таки я? Не рано ли? — Спасибо. — Тепло отозвался брюнет и добавил: — Что беспокоишься. *** Серое небо напрочь заволокло Берлин, и город казался еще страшнее, чем был на самом деле. Развалины домов и других строений ужасали не меньше, как если бы они были в другом городе или другой стране. Ветер хлестал по щекам редких прохожих нещадно; немецких солдат он, казалось, никак не беспокоил. Еще один шаг вперед, думал Вайс, и в пропасть. Не знаешь, чем все обернется. Со стороны мужчина выглядел спокойным, но в душе у него творилось черте что. Как Генрих отреагирует? Что будет потом? На эти и другие вопросы Иоганн ответа не знал. Вайс смотрел в глубь воды, еще более серую, чем само небо над головой, и думал о том, что бы пошел дождь. Когда Генрих подошел к Иоганну, тот радостно улыбнулся. "Ну что же, снимем маски", - подытожил Белов и хотел было сказать что-то первым Шварцкопфу, но он опередил его. — О, никогда бы не подумал, что ты любитель экстремальных погодных условий, — эти слова в устах Генриха прозвучали отстраненно. На секунду Иоганн отметил, что его друг такой же "экстремальный" - лицо его было бледным или даже сказать серым, глаза безжизненными, светлые вихры на голове и то не казались такими уж светлыми... — Как видишь, — ответил мужчина и продолжил разглядывать мутноватую гладь внизу. "Как зеркало", - подумал Вайс. В воде отражались темные тучи, постепенно сгущавшиеся все больше и больше. Скоро будет предел. Так думал Александр Белов в теле Вайса. — А тебе, собственно, куда? — как бы невзначай поинтересовался Генрих, заставляя Вайса отвлечься и подойти. — Куда захочешь. — Знаешь, иногда возникает такая потребность - одному побыть. Ничего о ней не слышал? — несколько раздраженно бросил блондин и надеялся, что все же Вайс поймет и оставит его. Генрих хоть и хотел видеть своего друга, но явно не здесь, и, тем более, не сейчас. — Как же. Слышал, — Вайс наклонил голову в бок. Влажные, блестящие, смеющиеся глаза выдавали его. "Кажется, он заметил! Не могу больше держать все в себе". Брюнет напрягся так, что это было заметно со стороны. "К черту весь этот маскарад! Все". Сейчас, когда Александр Белов уже все для себя решил, все продумал до мельчайших деталей, некоторая нетерпеливость, как он думал, не могла навредить. — Ну, так будь лю... — не успел произнести Генрих, как к нему вплотную прижался Иоганн и стал медленно, чуть дрожа, застегивать третью сверху пуговицу на кителе. Блондин глядел то на руки Вайса, то на него самого. Вскоре мужчина застегнул и на себе такую же по счету пуговицу и открыто взглянул на Шварцкопфа. Генрих был ошеломлен этим, и не смог сказать того, что хотел. Из оцепенения его вывел нетерпеливый выкрик: — Ну! Генрих распахнул свои глаза еще шире и тихо-тихо ответил: — Рейн. — Волга, — с облегчением ответил Вайс. Но счастливой реакции не читалось ни в глазах Генриха, ни на его лице в принципе. Ветер еще более ожесточенно ударял по щекам, от чего блондин на мгновение зажмурился. Выпавшие пряди частично закрывали его серо-голубые глаза. Кажется, парень смотрел прямо в упор, с отчаянием. Или так показалось только Иоганну? — Т-ты… Не может быть. – Генрих отшатнулся, но продолжил так же смотреть на своего… А можно ли было назвать его другом как раньше? Можно ли? Генрих чувствовал, что потерял его и приобрел заново кого-то другого. Но все так просто для себя он решить не мог, ему нужно было время. Тучи стали чернеть еще быстрее, образуя некую воронку. Скоро начнется не дождь. Ливень. Генрих потупил взор и сказал: — Ты… мне лучше уйти, я не могу… — Чего ты не можешь? Ты же хотел встретиться. Вот мы и встретились, — прервал Вайс и взял Генриха за плечи: – Давай знакомиться? Заново. Тут Иоганн увидел на щеке Шварцкопфа то ли слезу, то ли первую каплю дождя. Парни одновременно посмотрели наверх. «Да что это с погодой все время не то, - думал Иоганн, - ни разу солнца не видел здесь» Брюнет скорчил недовольную гримасу, на что Генрих сказал: — Да, мне тоже так кажется. Два. Три. Семь. Восемь. Иоганн считал капли на лице Генриха непонятно зачем. Потом он машинально переместил ладони на лицо блондина. Тот, кажется, не понял, зачем это было сделано. Чтобы развеять обстановку, парень решил ответить согласием на вопрос: — Хорошо, — и чуть улыбнулся уголками губ, — я сог… Вайс не дал договорить блондину. «Я больше так не могу». Генриха будто током ударило. Он ощутил на себе губы Иоганна, которые, по-видимому, ждал столько времени, что не смог скрыть своих чувств, и сам уже ответно целовал Вайса. Дождь лил все сильнее, оставляя следы на лицах, стекал под одежду, холодил – и это было чертовски приятно. «Нет, все-таки солнце здесь ни к чему», - радовался Белов, медленно отстраняясь от Генриха. На вопрос во взгляде он ответил: — Я думаю, что разведчик может разрешить себе маленькое безумие. Но только на миг. Теперь Иоганн не искал никаких ответов. Он был уверен в том, что если он снимет маску хотя бы перед одним, то маскарад закончится. И он это сделал.