Хроники большого роста

      Я слышу крик. Он сводит меня с ума. Он такой испуганный, словно… Ой, а вот и источник.       Она прижалась к дереву, плачет. Я не понимаю, почему она плачет. Это же человек, как и я. Так почему она боится меня? У нее короткие белокурые волосы, как у меня. Большие серые глаза… Как у меня! Выражение ужаса не подходит ее лицу. Я бы хотел, чтобы она улыбалась… Да только не знаю, как. Ее можно было бы назвать ангелом, особенно с этим знаком на спине… Точно, крылья.       Да Господи Боже ты мой! Заткнись уже!       У нее какая-то странная форма. Я медлю, подходя к незнакомке, спрашиваю, что значит этот знак на ее спине. Но из горла выдавливается лишь иссупленный стон, переходящий в рычание. В последнее время, как я очнулся, я не чувствую себя человеком. Ну да, я немного выше, чем они (точнее, достаточно много, чтобы раздавить человека), у меня точно такое же тело… Я даже видел свое лицо в отражении озера и… Я не хочу это вспоминать.       Она срывается на крик, что-то напряженно пишет в блокноте. Я спрашиваю, что же она пишет. Но ответа не последовало, потому что из горла моего вырвалось дикое «арр…». Она испугалась. Господи, мне так жаль!       Я встаю на колени, пытаюсь заглянуть в блокнот. Я разучился читать, но я все еще немного понимаю людей, различаю их голоса.       Господи, мне так жаль! Правда, жаль!       Она вздрагивает, трясется и медленно поднимает голову на меня. Я расширяю глаза, улыбаюсь, хоть улыбки и не выходит – скорее, яростный оскал.       Она говорит:       - Ч-что ты сказал?..       Ее голос дрожит. Она боится меня.       Какая же она красивая… Давно я в этих местах не встречал людей. Ну да, в лес-то к нам забредают только эти люди, разведчики со странными знаками на спине. Что-то вроде крыльев и герба (удивительно, что я вообще спустя столько лет помню названия всего этого). Спустя двадцать лет ровно в то же место пришла девушка, похожая на ту, тело которой сейчас находится в дупле этого дерева… Я чувствую ее страх. И знаю, почему она боится.       Мои челюсти раскрываются и щелкают сами по себе. Я не желаю этого. Господи, я не хочу повторять все снова и снова! Я и сам боюсь. Я не хочу повторять ошибку, совершенную много лет назад. Я не хочу…       Я до сих пор не могу простить себе убийство той девушки на этом самом месте… Но я испугался. Она кричала на меня, просила рассказать… А я не мог. Я и сам перепугался, пытался сказать ей, чтобы не кричала. Иначе придут мои братья – и тогда и ей, и мне конец.       Мои братья… Я называю их так, потому что становится легче. Как будто я не чужой в этом мире, а у меня есть родня… Чудесно, что я не забыл, что значит это слово – родня…       Я сажусь на колени. Земля обволакивает мою жесткую кожу на ногах, нежным холодком проникая меж пальцев стоп. Сразу становится, легче, хоть меня и трясет не по-детски.       Я не повторю прошлой ошибки… Больше – нет. Не зря все эти годы я снова учился говорить и писать… Первое мне удается хуже, но я старался. Зато писать намного легче.       Она пытается не двигаться. Не двигаюсь и я. Мы оба ждем, кто первый подаст голос. И первым оказываюсь я.       Она вздрагивает, несмотря на блокнот, который секунду назад выронила на землю. Я наклоняюсь вперед, начинаю хрипеть, как могу. Сдавленный стон.       Снова. Ну, черт возьми! Давай!!!       Я чувствую, как слезы катятся по моим щекам. Крупные, давящие слезы. Она удивляется, ведь обычно такие, как мы, не плачут и не выражают эмоций вообще.       Я сглатываю и оскаливаюсь – все, что мне удается. Она пятится назад, плачет.       - Чего ты ждешь?.. – тихо спрашивает она, словно знает, что я отвечу.       Я напряг все свои силы, вспоминая все, чему научился в последнее время.       И выдавливаю из себя стоны, похожие на слова.       - Простите… Г-госпожа… Я… Аррр… - рычу я, трясу головой, чтобы собрать все мысли воедино, хоть это и невероятно сложно. Будь я человеком, на лбу моем появилась бы испарина, - Мир… Н-не… Простите…       Это все, что я могу. Она ошеломленно уставилась на меня, боится шевельнуться. Я не хочу, чтобы она меня пугала! Я не хочу, чтобы мне было страшно! Не хочу… Не хочу! НЕ ХОЧУ!!!!!!!       Я беру немаленький сук, упавший возле дерева, осторожно черчу слова на земле, разрыхляя ее концом сука. Она переводит взгляд то на меня, то на буквы. Не верит глазам. Ярость комом подходит к горлу. Нет! Я же так долго пытался подавлять этот инстинкт… Я не буду равен другим! Я совершенно лучше! Если бы я мог ей все рассказать, возможно, она поняла бы…       Но не снова! Пожалуйста, не снова…       «Я хочу сказать вам кое-что…» - написано на песке, и я молюсь, чтобы она поняла мои закорючки.       Она встает, я немного подаюсь назад, не ожидая такого от нее. Она медленно приближается ко мне. На лице застыл ужас. Я смотрю точно ей в глаза, никуда больше. Мне и самому страшно. За нее. Но я уверенно беру себя в руки. Стараюсь придать лицу устойчивое выражение и немного рычу. Она вздрагивает и останавливается.       Ее глаза прямо возле моих…       Она так близко, что я мог бы…       НЕТ! Нельзя! Ты не повторишь эту ошибку вновь.       Но ведь…       Нет! Они должны узнать нас… Я, возможно, единственный, кто смогу объяснить им, что мы такое…       Я мягко наклоняюсь вперед, к ней, подхожу под ее руку и закрываю глаза.       - Что вы такое? – слышу я, но не отвечаю. Потому что и сам не знаю, что мы такое.       Она молчит. Верно, раздумывает.       Я отодвигаюсь от девушки, сажусь на колени и рычу. Она отшатывается, но продолжает задавать вопросы.       - Почему вы едите нас?       Я вздрогнул.       - Почему вы нас убиваете?! – сорвалась она на крик и вздрогнула, посчитав это роковой ошибкой. Но на этот раз я не сорвусь.       Еле как я выдавливаю из себя слова.       - Н-не знаю… - тихо звучит мой голос, - Просто так нужно, г-госпожа… Мы не можем сдержать жажду…       Я возрадовался – ведь за несколько лет я-таки не мог подыскать нужные слова, а тут ситуация сама сыграла на моих нервах. Я чувствовал себя высшим существом.       Она вздрогнула, на лице появилось выражение, которое… Я не понимаю. Как будто ей стало намного легче. Как будто она узнала то, что хотела, и ответ оказался верным.       Она засмеялась, что удивило меня. Но засмеялась напряженно, готовая в любой момент сорваться с места.       - Не могу поверить! – тихо хихикала она, сдерживая хохот, - Я вступаю в контакт с титаном! О Господи…       Она посмотрела на меня, остановилась. Наверняка увидела в моем лице что-то, поразившее ее.       Я попытался улыбнуться, но оскал есть оскал. Я другое существо, на лице моем с рождения этого тела так и застыло одно выражение. Я завидую людям. Они могут изменяться. Я вздрагиваю, потому что слышу голоса неподалеку. Она смотрит куда-то за мою спину, кричит, отшатываясь назад. Я чувствую на себе чей-то взгляд. Все происходит слишком быстро.       - МАЙК! НЕТ! – кричит она, но я не понимаю этих слов. Просто непонятный набор букв.       Я не успеваю обернуться, как чувствую холод клинка на моей шее, извергаюсь рычанием.       И наступает темнота.       Я не способен чувствовать боль.       А как жаль.       Не могу точно сказать, что я умер. Но я смотрел на нее, когда она гладила мое лицо в последние секунды моей жизни и кричала. Кричала не на меня (что невероятно меня порадовало), а на человека рядом. Я видел лишь его ноги, потому что не мог двинуть головой. Кто-то наступил на мое лицо. Слышу незнакомый голос. Большинство из слов мне опять же непонятны, но все они напуганы, кричат. Только один голос серьезен и холоден. Но слышно, что он зол – очень сильно зол. Я в последний раз смотрю на нее.       - Человечество… - слышу я обрывки фраз, - Титанов! Господи… Капрал! Вы же… Прорваться… Мы бы узнали много чего о них! Он же говорил! Он первый титан, умевший писать…       Последнее я понял, почувствовал ярость и безграничный голод. Я зарычал, пока глаза не заволок туман и я не провалился куда-то в неизвестность.       Может, все это к лучшему?..