Крисоджек-1. Его маленький Крисюша

      Проснувшись, Джек несколько минут лежал с закрытыми глазами, повыше подтянув на себя одеялко, и наслаждался мягкостью кровати, ласковостью подушки, теплом Крискиного бока в районе задницы, и мыслью, что сегодня — выходной и все дела можно сгрудить до понедельника. Затем он осторожно, чтобы не разбудить своего малыша, перевернулся на другой бок и приподнялся на локотке.       Его маленький Крисюша, добротно отлюбленный накануне вечером, беспокойно разметался во сне на кровати, устроившись почти на животе. Край скомканного одеяла прикрывал только плечи, выставляя напоказ голые ягодицы и все, что природа заботливо поместила меж раздвинутых сейчас худеньких бедер. Скользнув взглядом пониже спины друга, Джек отметил несколько выпуклых тонких полосок, уже почти незаметных на нежной розовой коже. Только в одном месте, там, где она прорвалась, были еще остатки коросты, как на подсохшей царапине. То были следы недоразумения, случившегося между ними в прошлое воскресенье.       Это был просто замечательный уик-энд! Друзья провели его за городом, в добротном доме с садом, принадлежавшем давней знакомой Криски — молодой, не слишком красивой, но довольно приятной женщине. Вечер пятницы, субботу и половину воскресенья мальчишки бездельничали всласть, читали, валяясь на разостланном одеяле под цветущей яблоней, играли в иксбокс, болтали, трахались, слушали ночного соловья, наблюдали за сложной и тайной жизнью соседских кошек, кушали вместе, и вообще — дурачились. Криска был в ударе, вел себя хуже последнего малолетнего гопника, и еще в первый вечер Джек отвел шалуна в пустынный, укрытый за какими-то постройками уголок сада и как следует отшлепал его прямо сидя на бревнышках, спустив трусики любовника до колен. Криска визжал громче незадачливого соседского поросенка, какого резали накануне на соседнем участке, вертелся ужом, вырвался, чуть было не убежал прямо так, сверкая голой ярко-розовой попой, однако на следующее утро бузил пуще прежнего. Джек потащил его было на прежнее место, однако передумал, в какой-то момент замешкавшись с камешком в обуви и с удивлением заметив, что Крисюша чуть ли не сам тянет его за руку вперед. Пришлось с некоторой долей разочарования сделать вид, что он уже и не сердится на друга.       А потом Криска полез в поисках варенья в просторную кладовую и нашел там, ни много ни мало, старый, чумазый и загаженный пауками велосипед. Допотопная железяка тут же была слегка протерта Джековой майкой (постирает, не развалится, а то и шлепнет за нее по попке лишний разочек) и опробована на просторной асфальтированной площадке неподалеку.       Джек проснулся позже любовника, потянувшись, схватил яблоко и выглянул в окно, полюбоваться на открывающиеся берущие за глубину души просторы загородной идиллии. Вид, который ему открылся, был потрясающ — Крисеночек, восседающий верхом на оглушительно скрипящей кучке металлолома, гонял по дорожке взад и вперед, распугивая голубей и взметая облачка водяной пыли из лужиц от ночного дождика.       Джек ненавидел велосипеды! Это началось еще в самом раннем невинном детстве, когда шебутной соседский мальчик прямо на глазах всей улицы попал ножкой в крутящиеся спицы, превратив солидный кус своего нежного детского мяса в фарш. С тех пор прошло два десятилетия, соседский мальчик превратился в высокого щетинистого детину с мощным торсом и подкачанными ногами (безобразный паукообразный белый шрам на одной искусно маскировали высокие носки с подтяжками). Он не знал отбоя от женщин и давным-давно забыл об этом незначительном эпизоде своего взросления, но Джек помнил даже тот самый сочный хрустящий звук, не говоря уже и о картинке. И при взгляде на балующегося Крисюшу, задравшего ноги на раму, ему стало дурно. — Немедленно слезь с этой хуйни!       За забором заорал петух. — Да пососи! Мне весело! — Крисюша показал язычок и демонстративно отпустил руль! — Тебе пиздец! Быстро сюда! Еще раз так сделаешь — выебу насухую!!       Крисюша продолжал свои упражнения. Джечку затрясло. — А смотри, как я еще могу!       Негодник разогнался и сделал крутой вираж прямо перед распахнутым окном, задрав раздвинутые ножки. — Иииееее-хааа!       Криска сделал еще несколько упражнений, да таких, что у Джека челюсть свело оскоминой — он слишком явно представил, как его друг и любимый ебонтяй с грохотом падает на дорожку, ломая конечности, выбивая зубы и расшвыривая в разные стороны болтающиеся на ниточках глазные яблоки.       Джек и сам не помнил, как он перемахнул через подоконник и как сорвал дрожащими руками растущий поблизости побег вишни, довольно длинный. Он одним движением сорвал с Криски, подбежавшего с высунутым языком, шорты и несколько раз от души, с размаху стегнул друга по голой заднице этим прутом. Он как сквозь вату слышал пронзительный, совсем уже не игривый визг, тонкий свист, собственное злое хриплое бормотание. - Никогда!.. Больше!.. Не делай так!..       Очнулся Джек спустя несколько секунд, когда от очередного удара ветка хрустнула и сломалась, а Крис заорал особенно пронзительно, на его заднице показались капли крови. Пальцы сами собой разжались, он секунду ошарашено смотрел на скривившееся, покрасневшее от слез личико друга, в ужасе бросил обломки на землю, развернулся и убежал в дом.       Вечер тянулся бесконечно! Они не только не разговаривали, но и, казалось, даже избегали смотреть друг на друга. Джек испытывал почти физическую боль и ломоту в сердце, глядя, как ерзает его Крисюша на стуле, как морщится, устраиваясь в кресле на пояснице. Он виноват, не сдержался? Может быть! Но ведь друг знал о фобии, знал! Почему он хотя бы не покатался тайно, зачем дразнил чуть ли не с издевкой?       И… Что же теперь делать?       Вечером он робко вошел в их общую спальню. Крисюша, одетый только в шорты, уже выключил свет и читал с ридера, лежа на животе; Джеку снова кольнуло внутри — друг привык отдыхать только на спине, и сейчас ему было явно неудобно.       Джек присел на край кровати, вынул из кармана тюбик с заживляющей мазью, положил на покрывало и осторожно провел ладонью по пояснице друга, нежной и бархатистой, покрытой крохотными светлыми волосками. Крис вздрогнул и медленно опустил головку на руку, взглянув на своего мучителя исподлобья. Глаза у него были красные, припухшие и сонные. — Давай я тебе помажу тут, чтобы не так болело, − пробормотал Джек, чувствуя себя очень виноватым и вообще как-то… по-дурацки. Эдак можно легко спровоцировать очередной всплеск истерики.       Но Крис только угрюмо вздохнул и отвернулся, уткнувшись лбом в руки; через полминуты ридер погас, и комната освещалась только светом уличного фонаря, похожим на лунный. — Как будто это поможет, − пробормотал он, но без яркого протеста, скорее, просто для того, чтобы не молчать.       Осторожно натянув пальцами резинку шорт своего малыша, Джек, приподняв ткань палаткой, стянул их вместе с трусиками, отбросив куда-то прочь. Он не почувствовал в этот момент сексуального нетерпения: уж больно жалок был вид друга и тяжело на душе от всего содеянного. «Все же было так хорошо, и вот на тебе… Ебланы тупые…» - Сейчас пощипет немного, Крисюш…       Джек выдавил на пальцы полупрозрачной резко пахнущей жирной мази и бережно потер самый длинный, припухший, покрытый чуть подсохшей бурой корочкой росчерк на заднице друга. Крис ахнул и с шипением втянул в себя воздух, но сдержался и не дернулся.       Еще немного липкой мази легло на менее заметные розовые полоски. Малыш при этом недовольно ерзал и чуть сжимал попку, но хоть не брыкался, и на том спасибо. — Много там еще?! — хрипло бубукал он, явно сердясь на то, что вот так легко дается себя помазать, − страсть к садизму покоя не дает? Уже не знаешь, как изгалиться надо мной посильнее! — Все уже. Но ты не укрывайся, надо, чтобы впиталось… — Ооо-ох! — Крис уронил голову на руки и затих.       Джек вздохнул и прилег на кровать. Он рассеянным взглядом скользнул по белым, полосатым булочкам друга, сверкающим от мази в белом свете из окна, и внизу живота у него внезапно заинтересованно щекотнуло. — Крисюш… − он придвинулся поближе к любимому и чуть приобнял за талию, уткнувшись носом в одеяло. Немного помолчал. — Я не отрицаю, я действительно придурок и садист… Но я так испугался за тебя. Не делай этого больше, ну, вот видишь, как получилось… — Да скажи прямо, что насмотрелся и захотелось слить, чего хвостом рыжим метешь? — невесело усмехнулся Крис.       Джек чуть приободрился. В конце концов, ведь не отнять и того, что он сейчас довольно долго гладил другову задницу, пусть и пострадавшую, но голую и очень, очень нежную и чувствительную, любящую, когда ее ласкают, а то и шлепают…       Тут Крис сам, с кряхтеньем, как старый дед, приподнялся на коленях, выгнув спину и опершись локтями, животом и грудью в матрас. — Ну, давай уж, делай свое черное дело…       Джек приподнялся, спуская шорты, и, нетерпеливо поглаживая себя внизу, подобрался к Криске вплотную, погладив его между булок и скользнув пальцами ниже, осторожно сжав уже теплые, чуть подобравшиеся яйца. — Быстро ты, малыш… Плохой Крисюша, я всегда это знал… — Осторожнее лапами шебурши там. Ах!       Пара капель прохладной искусственной смазки стекла по горячей коже. Джек ощутил, как Криска сжал там его два пальца, как в скользком кулачке, и этого хватило для полной боевой готовности. Скоро, скоро на месте руки окажется… — Тебе не тяжело будет? Ложись на спинку…       Крис смерил его злым и одновременно тоскливым взглядом, каким обычно смотрят на безнадежно больное животное, прежде чем его усыпить. — Ах, да… Ммм, и туп же я. — Главное, чтоб елдак засунул тем концом, каким надо.       Было немного неудобно пристраиваться к Крисюше без возможности подтянуть его к себе поближе за попку и раздвинуть мягкие половинки, но удалось приноровиться, подхватив малыша под бедра спереди одной рукой и чуть надавив на поясницу другой, как бы принуждая немного расставить колени и прогнуть спину посильнее. Горячие, исполосованные булочки при этом чуть приоткрылись, и Джек смог нащупать заветное устье нетерпеливо зудящей головкой члена.       Джечке немного страшновато причинить малышу дополнительную боль, но пришлось смириться с этим, постоянно себя контролируя. Он мягко двигался, одновременно придерживая друга за ногу и поглаживая его стояк спереди. Необходимость быть предельно аккуратным и медленным вроде бы и мешала, но в то же время придавала их любви некую нотку простой изысканности, доверия, может быть, даже семейности. Это отличалось от грубоватого, похотливого секса двух здоровых людей, наполненного сменой поз, резкими толчками, криками удовольствия. Сегодня надо было быть тихими, нежными и очень, очень аккуратными… Вот, кажется, как будто началось, первая искорка… Джек не сдерживается и пару раз толкается резче обычного, вырвав у Криски тяжелый вздох. Тот тоже начал повиливать задницей, явно желая более быстрого темпа, но что же, надо все равно так, плавно, все равно оно придет, начнется, не сразу, не быстро, но вот уже, уже начинает чувствоваться, не надо отвлекаться, надо просто продолжать… Так же, и сейчас… Вот уже сейчас!..       Джек кончил слабовато, не так болезненно-остро, как бывает чаще всего, но сладко и долго, ах, ему весьма понравилась эта длительность, растянутость. Он вышел, присел на затекшие гудящие ноги и помог финишировать Криске, поглаживая его худой бок и с интересом наблюдая, нет, любуясь, как тот сжимается от удовольствия, выпуская наружу мутную жидкость, стекающую по бедру. Джечка очень любил эти минуты — его как-то приятно-стыдно волновала мысль, что некая часть его продолжает оставаться в Крисюшке внутри, даже когда они, истомленные, расползаются по разным углам кровати.       А потом он подполз по кровати повыше, устало откинулся на прохладную подушку, откинул руку, и Крис сразу же устроился на ней головкой, уютно прижавшись к горячему, вспотевшему боку друга. Они не спешили укрываться, ветерок из окна приятно овевал кожу. В глаза словно кто-то насыпал песку, и веки закрывались сами собой, а мысли тяжелели и путались.