***
Ей уже успели доложить о том, чего Султанша не хотела бы услышать никогда. Всё, казнён. Он не помилован. Он, оклеветанный молвой самого падишаха, сейчас крепко накрепко заснул, чтобы больше никогда не проснуться и обрести покои на небесах. С силой подавляя всю боль, которая скопилась за это долгое время, Хандан медленно встаёт с тахты и подходит к ящичку. Она достаёт оттуда исписанные бумаги и маленький пузырёк с прозрачной жидкостью. Слёзы уже не текут, потому что они закончились. Женщина уже много выплакала. Она буквально высохла. Вскоре бумага уже сгорела дотла в камине, куда Хандан их бросила. Никто не узнает о письмах, которые присылал ей Дервиш. Каждая их строчка будет храниться только в голове самой женщины и больше ни у кого. Становилось всё больнее и больнее. Хандан длительное время крутила в своих руках пузырёк. Стоит ли это всё смерти и что лучше: погибнуть со своей помощью или от рук палача, умереть с жалостью к себе или с позором, взойдя на эшафот? Султанша с дрожью в руках открыла пузырёк и немного потрясла его. Последний раз она открывала его, когда Мехмед умер. Сможет ли Хандан умереть сейчас? Она, закрыв глаза, подносит горлышко пузырька к губам. Женщина уже ощущает горький вкус яда, который медленно проникает внутрь. Сердце бешено стучало. Совсем скоро всё закончится. Хандан, сжав в руках своё спасение, отправляется к постели, но она не доходит до неё, а с силой падает на пол. Султанша начинает кашлять, скрючиваться, изгибаться, но никто не слышал её страданий, никто не сможет позвать лекаршу, чтобы попытаться спасти Хандан. Госпоже это было ненужно. Не для того она яд пила. И вот сердце издаёт последний стук, дыхание прекращается, глаза закрываются, рука разжимает пузырёк. Страдания окончены, проклятье снято.Слабость.
18 апреля 2017 г. в 21:40
Он, её родной сын, смог отдать этот ужасный приказ. Приказ о смерти. Он, словно тень Аллаха, заведует всеми жизнями. Он, её дражайший сын, отдал этот страшный приказ. Она всеми силами, словно Афина, пытается всё мудро рассчитать и раздумать. Смерть настигает каждого. От своих ли рук, от чужих или от рук Всевышнего мы смиренно умираем, чахнем в сырой земле, никому не нужные и одинокие. Хандан это понимала. Понимала она и то, что с Дервишем ей суждено расстаться навсегда. Казнь. Это маленькое слово всё крутилось в голове женщины. Это маленькое, но страшное слово, изъедало её изнутри. Всё вокруг казалось каким-то потерянным, каким-то туманным. Из всей этой темноты свет исходит только от него, от Дервиша.
— Мы как Орфей и Эвредика не сможем быть вместе. Мы будем отдаляться друг от друга. Мы будто прокляты. Тебе пришлось родиться с судьбой Паши, а мне с судьбой Султанши, — она говорила шёпотом, чтобы никто не смог услышать её, кроме Дервиша. Хандан не прикасалась к нему, смотрела только в глаза. – Внутри всё передёргивает. Я не хочу скрываться от своих чувств, не хочу опровергать их, не хочу обманывать саму себя, кричать «нет», когда сердце говорит «да».
Он не знает. Он не понимает, о чём хочет сказать ему Хандан, что пытается донести до его ушей и разума. Султанша привыкла говорить загадками, которые бывает трудно разгадать. Но сейчас было не время на разгадывание загадок, однако Хандан иначе не умела.
— Наши чувства прокляты самой судьбой, пути сожжены, жизнь отравлена, — Хандан опускает взгляд, — и продолжения нет.
Нет, она не может так прямо сказать о предстоящей смерти, которая дышит в сердце обоих. Любовь, что соединяет их сердца, крепко накрепко скрепила души Хандан и Дервиша. Они вместе скреплены на всю жизнь, и если один умрёт, другой уйдёт вслед за ним. Таков закон. Любовь, как жизнь, не привыкла жалиться. Она сурово наказывает тех, кто отпирается, награждает тех, кто любит, ждёт и верен своей второй половинке. Однако иногда награда бывает не такой, какой ей следовало быть.
— Огонь только больше сжигает нас. Со временем мы превратились в пепел, который совсем скоро развеется по ветру. Проклятье, что настигло нас, очень сильное. Увы, но ничего нельзя поделать. Но если жизнь – это иллюзия, то я бы хотела погибнуть.
Дервиш смотрел в глубокие глаза Хандан. Они пытались ему о чём-то рассказать, но Султанша обладала таким даром слов, которое мигом развеяло все мысли. Хандан сама не понимала, чего хотела: погибнуть вместе с Дервишем или рассказать ему правду, чтобы Паша успел спастись, поэтому женщина говорила загадками. Она, словно Сфинкс, загадывала то, что нельзя разгадать. Это пугало ещё больше. Её слова – это зов о помощи, тревога.