Ген послушания

Петра. Она отличалась от Митилены в той же степени, в какой митиленки отличались от орбиталок. Город раскинулся прямо на берегу Большого Океана и по большей части состоял из приземистых одно-двухэтажных однотипных домов, в которых орбиталки жили небольшими семьями, больше похожими на коммуны. Однажды, когда вечером после безрезультатного сидения у генредактора Елена пошла прогуляться, она нашла небольшой район индивидуальных коттеджей. Почти как в Митилене. И сначала даже обрадовалась: наконец то, она нашла место куда сможет перебраться. Но потом, когда еле унесла оттуда ноги, жизнь в семье, где её не пытаются облапать, разодрать на части расспросами, оставить почти силком в собственной гостиной лишь потому, что она — митиленка, объект слепого подражания и почитания, показалась Елене очень даже неплохой. С тех пор она во время прогулок старалась обходить этот район стороной, как и его обитательниц, которых легко можно было отличить по аляповатым нарядам, разительно отличающимся от типичной, всех оттенков хаки, простой одежды орбиталок. Пару раз Елена спрашивала у Лизи, кто это и как вообще появились в Петре, но та отвечала очень уклончиво что, мол, «эти» фанатеют от Митилены, всячески уклоняются от службы и только и ждут, когда митиленки нас захватят и принесут цивилизацию. После чего дала пару адресов в Сети, куда можно сходить, и от дальнейших разъяснений отказалась. Елена по этим адресам заглянула. Один раз. Второй раз заходить туда уже не хотелось. Среди множества лент с забавными обсуждениями того, как выглядят правильные митиленки, что едят и как живут, далёкими от реальности настолько, насколько это вообще возможно, Елена нашла дискуссии о себе самой. Разумеется, их с Джейн появление стало событием в среде «свободных», как они сами себя называли. В ленте она нашла массу видео и трехмерок, а также обсуждение всего: начиная от причёски и заканчивая слухами, кому она и что сказала. Узнала много нового о себе, когда «свободные» заметили, что Елена переоделась в типичную для орбиталок одежду. Отдельный интерес вызвали советы и рекомендации, как и где с ней можно пересечься. Такое внимание к своей персоне для Елены было непривычно. В Митилене она пряталась за публичным образом Орки, и потому могла вести спокойную жизнь сотрудницы лаборатории, никому особо ненужная. А здесь… Казалось, «свободные» устроили за ней настоящую охоту, и сказать, что ей это нравилось, Елена не могла. Становиться объектом почитания, поклонения или, тем паче, преследования, в её планы не входило. Поэтому с тех пор прогулок в одиночестве, которые она очень любила, Елена старалась избегать: что и когда может придти в голову «свободным» предположить было очень сложно. И ещё эта нагрянувшая эвакуация. Клара с Дханкор резонно полагали, что Саманта теперь не оставит Петру в покое. Техническая возможность перебраться через океан у митиленок была, а значит рано или поздно ею воспользуются. И это означало только одно: всё сколько-нибудь ценное из Петры нужно было вывезти. Включая специалисток. Причём вывезти так, чтобы до этого было максимально сложно добраться. Что-то поднималось к Дханкор на орбиту. Что-то — увозилось вглубь материка. Каждый день отправлялось несколько караванов, крафт, казалось, завис между небом и землёй — так часто он совершал рейсы. Елену с генредактором планировали вывезти одной из последних. И тоже на орбиту, как самое ценное. Ей это совсем не нравилось: снова залезать в крафт, где её чуть не убили, лететь несколько часов, после чего гостевать у Дханкор неизвестно сколько — так себе перспектива. Но выбора не было. Точнее, Елену здесь никто не спрашивал. А орбиталки, не занятые в процессе эвакуации, продолжали заниматься своими делами так, будто ничего экстраординарного не происходило. Все, за исключением «свободных». Те носились по Петре как ужаленные, готовясь к встрече освободительниц, и стараясь переманить в свои ряды как можно больше сочувствующих. Ни на них самих, ни на их пламенные воззвания никто особо внимания не обращал, но, казалось, «свободных» это нисколько не смущало. На их улице готовился праздник.

* * *

Работа над схемой генредактора затянулась до позднего вечера и под конец Елена уже с трудом соображала, что ещё осталось сделать и что от неё хотят. Вроде бы последний вариант получился вполне удовлетворительным, его утащили в отдел к инженеркам, и Елена, наконец, могла пойти домой. Лизи предложила её подвезти, но Елена отказалась. Хотелось свежего воздуха и прогулки. Сейчас, когда она лишилась своего образа Тёти Орки — отдушины, позволяющей отключаться от рабочих проблем и получать совершенно особенные эмоции, прогулки — всё, что у неё осталось. Помощница аккуратно записывала все внутренние монологи, чистила, предлагала варианты оформления их в виде роликов, прокручивала особенно эффектные моменты, и у Елены создавалось ощущение, что всё ещё может вернуться, что всё, что она себе сейчас думает, чем хочет поделиться — это ещё сможет кто-то услышать и оценить. Вот и сейчас, ночью, при неяркой уличной подсветке, когда вокруг не было ни души, думалось особенно хорошо. В такт шагам и под впечатлением от сегодняшних разговоров придумывался отличный текст о взаимоотношении двух фракций, произошедшем расколе и его последствиях. О том, чего не должно было произойти, но всё-таки произошло. Елене показалось, что она смогла наконец ухватить за хвост какую-то важную мысль, достичь нет, не принятия, но понимания того, что случилось и причин этого. Но додумать до конца она не смогла. Кто-то схватила её сзади за плечи, резко дёрнула, и вот Елена, не успев даже толком испугаться, сидит в электрокаре, зажатая между двумя «свободными», и ошалело озирается. — Не бойтесь, ничего плохого вам не грозит, — сказала та «свободная», что затащила Елену в машину. Она села в кресло напротив, вытерла рукой лоб и улыбнулась. — Мы хотим вас спасти! — Мэн… — Елена сцепила руки в замок, уперлась локтями в колени и покачала головой. — Вы с ума сошли? Первый шок прошёл, и теперь она силилась понять, что же будет дальше и куда её везут. Стоило бы, конечно, дать знать семье, что её так нагло похитили, но что-то Елену пока останавливало. — Нет. Просто вас наверняка увезут, а значит вы не встретитесь с вашими сёстрами. Елена подняла усталый взгляд на говорившую. — А с чего вы взяли, что я хочу с ними встретиться? Её собеседница смутилась и сходу не нашла, что ответить. Елена не отводила взгляд, а потому смогла прочитать в её глазах сначала непонимание, потом недоумение, следом — вопрос и, наконец, негодование. — Ну вы ведь из Митилены! — И? — Вы разве не видите, что вокруг творится? — Вижу. И? — Елена постепенно успокаивалась, и эта лёгкая словесная перепалка начала её даже забавлять. — Вы должны хотеть отсюда сбежать! — Кому должна? — Елена улыбнулась и положила подбородок себе на кулак. Вопрос явно поставил деву в тупик. — Остановите, пожалуйста. А лучше довезите меня до дома. Ничего не произошло, лишь глаза собеседницы превратились в две щелки. — Послушайте, — продолжила Елена. — Пока не случилось что-то непоправимое, о чём вы потом будете жалеть, если живы останетесь, я ещё раз прошу вас остановиться. В прямом и переносном смысле. Если я не явлюсь завтра в лабораторию — меня начнут искать. Если не раньше. И тогда всем вашим играм в свободу наступит быстрый и жестокий конец. — Я же говорила тебе, — сказала дева, сидевшая справа от Елены. — Она уже с ними заодно! Острый локоть соседки больно ткнулся Елене под ребра. — Подожди! — та, что сидела напротив, сделала предупреждающий жест. — Елена, скажите: вас заставили? Может быть били? Пытали? — Мэн! — Елена закатила глаза. — Слушайте, та, кто сейчас в Митилене за главную, хладнокровно убила мою любимую и лишила меня возможности работать в городе. Я почти уверена, что когда они меня здесь найдут — убьют без лишних разговоров. С чего, по вашему, я должна хотеть с ними встретиться и тем более бежать? — Митиленки? Убить? Вас??? — Дева аж побледнела. — Как вы можете о них так говорить?! — Наверное, потому что знаю, на что они способны. — Елена тяжело вздохнула. — И давайте не будем больше об этом. Эти воспоминания не доставляют мне никакой радости. — Нет… — Дева откинулась на спинку кресла, а электрокар — остановился. — Такого просто не может быть! Елена в ответ пожала плечами. — Так вы отвезёте меня домой? Я очень сегодня устала и хочу уже спать. Стало тихо. Елена была практически уверена, что её похитительницы переговариваются между собой с помощью Помощниц. Дев она решила не торопить. В конце концов, никому, кроме самих себе, они хуже не делают. — Хорошо. — Электрокар снова тронулся и вскоре повернул. — Но у нас к вам будет просьба: вы не могли бы нам больше рассказать о Митилене и как вы там все живёте? Просьба оказалась для Елены настолько неожиданной, что она даже слегка опешила. Но быстро взяла себя в руки и посмотрела на дев. — А вам — это кому? Вы ведь даже не представились. — Нам — это всем свободным. Мы ведь должны знать, к чему быть готовыми, когда ваши нас освободят. Елена мысленно хмыкнула, но лицо держала серьёзным. Дева явно не шутила и для неё сказанное было вполне логичным. — Я поняла, — Елена кивнула. — И подумаю над вашей просьбой. Только вот что: если я соглашусь — пожалуйста, перестаньте меня преследовать. Вы все. И ещё. Я буду рассказывать как оно есть, а уж понравится вам оно или нет — не моя проблема. Согласны? Дева, сидящая напротив Елены, тоже кивнула. Электрокар остановился, дверь открылась, и за ней оказался вход в дом, где жила Елена. У входа стояла пара её сожительниц и с явным интересом следила за происходящим. — Кого мне искать, если я соглашусь? — Пошлите сообщение вот по этому адресу, — на лобовом стекле кара появился QR-код. — Хорошо и всего доброго. — Елена выбралась из электрокара и с улыбкой помахала соседкам. — Я в порядке, меня просто подвезли! Соседки, кинув неодобрительные взгляды в догонку отъезжающему кару, пропустили Елену в дверь и зашли следом.

* * *

Судя по тишине и сумраку, в доме все уже спали, и только в столовой горел свет. Елена пошла именно туда. Как бы ей самой не хотелось спать, но ложиться на голодный желудок хотелось ещё меньше, пусть на ужин и предлагалась синтетическая каша с «красителями и вкусовыми добавками в ассортименте». Но даже со вкусом злаков каша была той ещё гадостью, особенно если есть её каждый день утром и вечером. И митиленская кухня, наверное, была единственным, по чему Елена серьёзно скучала в Петре. За большим, круглым столом, за которым каждую субботу и воскресенье на совместные трапезы собирались все сестры, сейчас с уставшим видом сидела одна лишь Лючия, главная по дому на этой неделе. Рядом с ней стояла большая тарелка с кашей и стакан с синтетическим молоком. — Со вкусом злаков, как ты любишь, — чуть улыбнувшись, Лючия жестом пригласила Елену сесть рядом. — Спасибо, — Елена улыбнулась в ответ. Забота Лючии заслуживала благодарности независимо от того, нравилась Елене еда или нет. Выбора всё равно не было. — Всё хорошо? Тебя не обижали? Елена, сев, посмотрела на Лючию. Такая же, как и она, невысокая, с длинными, ниже плеч, мелко вьющимися тёмными волосами, чёрными, большими глазами на смуглом лице, и в, казалось, несменяемом белом платье, она выглядела очень необычно на фоне остальных орбиталок. Будто из другого мира. — Всё в порядке, — ответила Елена улыбнувшись и берясь за ложку, — меня просто подвезли. — Будь со «свободными» осторожнее, сестра. Они хоть с виду и безобидные, но кто их там знает. Особенно сейчас. — А что с ними не так? Ну нравится девам жить как-то иначе, не так как все. Разве есть в этом что-то плохое? Лючия пожала плечами. — Наверное, нет. Если уважаешь и себя, и других. — А они, значит, не уважают? — А они считают себя лучше и правильнее, и всех остальных, кроме себя, презирают. Елена угукнула, запихивая в рот очередную ложку каши. Интересно. В Митилене она сходу не могла вспомнить ни одной группы, пусть даже малочисленной, которая могла бы похвастать похожими отношениями с другими митиленками. — Ну, а вы как к ним относитесь? — Да кто как. Но в основном с таким же презрением. Ты пойми: они сами от нас дистанцируются, принимают мало участия в общих делах. А у нас такого не любят. Ты либо с сёстрами, либо… — Лючия сделала многозначительную паузу. — А быть с сёстрами у нас — это важно. — Но ведь, — Елена отложила ложку и отхлебнула молока, — насильно милой не будешь. Лючия хмыкнула. — А кто просит быть милой? Вот, скажем, ты. Чужая. Но как своя. А они — вроде и свои, но как чужие. «Свободные», мать их. Есть хотят так же, как и остальные, а как работать — не дозовешься. — Ну, — Елена отхлебнула ещё молока, — у нас тоже далеко не все работают. В этом просто нет необходимости. — Вот! А у нас — есть. Но не все хотят. — Лючия вздохнула. — Ладно. Это слишком долгий разговор для середины ночи. Просто… Будь осторожней с ними. — Она встала и положила ладонь на плечо Елены. — Пойду я, пожалуй. Спокойной ночи. — Спокойной. — Елена проводила взглядом Лючию. Услышать, что её здесь, в семье, считают за свою, было откровенно приятно. И пусть соседки вели себя с ней сдержанно, Елена мысленно выдохнула. По крайней мере теперь она могла теперь позволить себе хоть чуть чуть, но расслабиться.

* * *

По пути к своей комнате Елена услышала за одной из дверей возню и приглушенные стоны. Многолюдные семьи орбиталок были лишь формой сожительства и ни к какому интиму не обязывали. Но если сестры начинали видеть друг в друге больше, чем просто соседок, никто им ни в чём не препятствовал. Кому, в конце концов, какое дело? Елена тоже была бы не прочь найти себе кого в пару, но точно не здесь и не сейчас. Из сестёр-соседок её никто не привлекал, да и воспоминания о Валерии были всё ещё слишком живы и не давали спокойно заснуть. Хотя, казалось бы, столько времени уже прошло. В собственной комнате со стены на Елену с ехидным видом взирала тётя Орка. Когда Елена более-менее освоилась в лаборатории, она сделала себе большую трехмерную картинку со своим виртуальным альтер-эго и повесила у себя. Очень хотелось, чтобы хоть что-то здесь напоминало ей о прежней жизни, и Орка на эту роль подходила как нельзя лучше. Дерзкая, прямолинейная, всегда говорящая то, что хочет, а не то, что от неё ждут, обнажающая неприглядные стороны жизни митиленок. Её любили. Её ненавидели. Но её смотрели и слушали, хоть и ругали. Раздеваясь, Елена по-новому взглянула в глаза своей аватары. «Свободные» хотели услышать от неё рассказы о том, как живут митиленки. Так почему бы… «Я вас категорически приветствую, — само собой сложилось в голове. — Возможно, вы обо мне слышали. Возможно, вы слышали, что я — главная террористка Митилены. Наверняка вы слышали, что я со всеми попрощалась перед переворотом в Митилене и этим дала сигнал своим подельницам. Возможно, вы видели несколько моих записей и стримов. Так или иначе, позвольте представиться: меня зовут тётя Орка, и я вернулась. До меня дошли слухи, что «свободные» девы хотят больше узнать о Митилене из первых рук. Я считаю, что никто не расскажет об этом городе лучше, чем та, кто была неформальным рупором митиленской жизни несколько последних лет. Уверена, не всё, что я расскажу вам о нас, будет приятным или придётся по душе. Но это в любом случае будет правдой. Ваше право — верить мне или нет. Ваше решение — смотреть меня или нет. И ваш выбор — жить в мире иллюзий или в реальности, пусть и не всегда приятной. Мне, к слову, такого выбора никто не предлагал». Вытянувшись на кровати и уже засыпая, Елена думала, о чём расскажет в первой своей записи. Это должно быть что-то знаковое, характерное для Митилены и всех митиленок. То, что позволяет оставаться им такими, какие они есть и двигаться дальше. О свободе.