Рождение Ирэн

Рождение Ирэн Нуар жива. Эта мысль, словно гром прогремела в моей голове, разом отогнав все остальные мысль. В глазах потемнело, я чувствовала, как земля уходит из-под ног, я будто бы провяливалась в мягкую негу, в которой все резко становилось спокойным и уютным. Я никак не могла в это поверить, но внутри меня уже было ощущение того, что все наконец-то встало на свои места и зияющая пустота в моей душе наконец-то заполнилась. Этим утром началась метель, что означало, что в ближайшие несколько дней город впадет в режим апокалипсиса, в такие дни даже метро не ходит и люди трусливо прячутся по домам, прилипнув к экранам телевизоров и ожидая официального разрешения покинуть свои крошечные норки от правительства города. Но я не из них, холод никогда не был для меня препятствием, даже наоборот, я всегда предпочитала такие дни солнечной погоде, потому что наконец-то могла побыть в городе в полном одиночестве. Каковы шансы пройтись по миллионнику еще до полудня и не встретить ни единого человека за час пешей прогулки? Сегодня все эти шансы принадлежат мне. Я встала с постели, устланной черными шелковыми простынями и подошла к окну, поправляя на ходу сорочку из нежнейшего кружева ручной работы. Трусиков под ней не было. Внизу, с высоты уже 5 этажа город не было видно - снег беспрерывно валил с неба, застилая все вокруг, видимость нулевая, слышимость - сейчас проверим. Я распахнула окно. Поток ледяного воздуха влетел в комнату и тысячи снежинок запутались в моих роскошных черных локонах. Соприкасаясь с моей нежнейшей белоснежной кожей, эти снежинки превращались в крошечные слезы. Тысячи маленьких уникальностей разбивались о мою плоть. Впрочем, с людьми случалось то же самое, разве что человеческие жизни не так уникальны, как эти миниатюрные произведения искусства. Поразительно - вечно шумящий город молчал, словно его пристрелили с глушителем. Такая тишина пугает обычных людей, но я знала, что это тишина всего лишь ждет того, что бы я её заполнила. Я села на подоконник, свесив ноги вниз. Было ли мне холодно? Возможно, если бы я могла что-то чувствовать. Но я давно уже потеряла все чувства, после той кровавой бани в Барселоне, после которой мне пришло письмо, написанное кровью моей возлюбленной Нуар. Я схватила пачку черных сигарет и зажгла спичку и прикурила. Ледяной порыв ветра тут же затушил огонь и я, за ненадобностью, отпустила спичку в свободное падение. Тот же порыв ветра, что прекратил жизнь маленького огонька, тут же подхватил обугленное тело и унес в неизвестном направлении. Так и с людьми - самое интересное с ними происходит только после смерти. То же самое произошло и с моей Нуар. Более двух лет назад она поехала в Барселону, это был наш план. Она хотела принести в жертву весь клан кровавого Барона мафиози Дона Хуана и ей это удалось. Но живой она оттуда не выбралась. Перед уходом она говорила, что если она погибнет, то это будет того стоить.Она знала, что то, что сотворил Дон Хуан не прощают и готова была костьми лечь, что бы отомстить ему. Более 20 лет назад Дон Хуан был частью крупного картеля Коза Ностры, он и его подельники занимались не только продажей оружия и наркотиков, но и торговлей людьми. Его прихвостни по всей Европе похищали девочек и продавали их в сексуальное рабство, делая их проститутками для обеспеченных подонков-педофилов. За такой штучный товар богатейшие люди Испании и Европы платили хороший гонорар. Одной из таких девочек была я. Мой отец был двоюродным братом Принца Монако, но ему не повезло связать свой бизнес не с теми людьми - в одну из деловых поездок на его кортеж напали и похитили меня. Дону Хуану мало было убить моего отца, он хотел унизить его и разбить ему сердце, он хотел заставить его страдать и молить о смерти. Когда меня похитили, меня продали самому кровавому извращенцу из всех - Герру Штефану. Не понаслышке я теперь знаю, что живыми его жертвы уходили очень и очень редко. Меня продали за колоссальный гонорар, потому что тут дело касалось моего отца и Герр Штефан был готов платить. Через неделю после похищения моему отцу прислали флэшку и десятичасовым снафф-фильмом о том, как меня насилуют Герр Штефан, Дон Хуан и все их подельники - в общей сложности около ста человек. О маленькое тело его маленькой девочки тушили сигары, разбивали стаканы, пинали и насиловали, мне сломали руки и ноги, что бы я не могла сопротивляться. Мой отец был уверен, что я не выжила - после Штефана не выживают - а потому напившись, он сел за руль своего любимого коллекционного Роллс Рейса и на всей скорости въехал в стену нашего особняка. Машина взорвалась на месте, моя мама не смогла этого пережить и попала в психбольницу. В СМИ его гибель и мое похищение обставили как террористическую атаку, в следствии которой вся наша семья погибла. Они инсценировали мою смерть и меня никто не искал. Но я не умерла. После того, что со мной сотворили, Дон Хуан продал меня, полуживую, какому-то британцу, который увез меня в притон, где я работала проституткой для пьяных, эмигрантов, разнорабочих и прочего мусора. Иногда к нам забредали полицейские и меня отправляли к ним, вымаливать “разрешение на работу”. Копы с меня брали по полной. Несколько раз я пыталась бежать, но меня находили и наказывали. Периодическим меня продавали и перепродавали по всей Европе, проигрывали в рулетку или просто отдавали за дозу. Постоянные побои и унижения стали моими постоянными спутниками и через некоторое время мое тело стало настолько толерантно к боли, что я и вовсе перестала её ощущать. Когда мне исполнилось 16, мне удалось сбежать. Один из моих клиентов так сильно напился, что разбил мне голову у стеклянную дверь. Я упала и не поднималась, боли я не чувствовала, а потому мне было не сложно притворяться мертвой. Так подумал и мой сутенер, а потому просто выбросил мое “якобы” бездыханное тело на улицу в кучу мусора, завалив мусорными мешками. В том гетто, где был бордель, найти тело мертвой шлюхи было обычным делом, а потому никто не обратил бы внимания. Как только он ушел, я выскочила и принялась бежать. Я бежала без остановки, наверное, несколько часов. Я знала, что теперь меня никто не будет искать, а потому я была абсолютно свободной. Оказавшись в одиночестве, я столкнулась с проблемой. Я не знала, чем хочу заниматься, у меня не было детства и воспитания, все, что я знала - это боль и насилие. Но я не могла позволить кому-либо снова причинять мне боль, гнев и ненависть переполняли меня. Я жаждала крови и я точно знала, как удовлетворить её. Спустя много лет я уже была известна как “Доминантка”, моими клиентами были сильнейшие мира сего, но никто из них не имел права до меня дотронуться. Президенты международных компаний, селебрити и даже представитель Короны в очередь выстраивалось, что бы получить несколько часов моего внимания, о моих черных простынях ходили легенды, а следами, оставленными моей плеткой хвастались на элитных закрытых мужских вечерах. Я была не только самой умелой, но и самой образованной из представительниц моей профессии. Кровь принцессы Монако, текущая в моих жилах дала свои плоды, даже годы заточения не смогли стереть во мне вкус и породу. Я была частой гостьей на светских вечерах и балах, годами оставаясь в тени, я была самым загадочным персонажем громких мероприятий. Моего имени почти никто не знал, а те, кто знали, боялись произносить вслух - за этим следовало немедленное наказание. Известнейшие дизайнеры всего мира бились за то, что бы сделать мне наряд к очередному мероприятию, а мой стиль стал основной некоторых коллекций haute cuture - стропы, бандажи, корсеты, высокие каблуки, черная кожа и черный шелк, перья с моих игрушек и шипы с моих ошейников стали ключевыми мотивами для всех коллекций Alexander McQuenn и Philipp Plein, а так же частыми гостями показов Galliano, Sent Laurent, Dior, Marc Jacobs и многих других. Я стала музой для многих моих друзей, я обрела власть и влияние не только в высшем обществе, но и в умах простых людей - мода на мои (да, некогда только мои) декоративные кожаные портупеи быстро просочилась в массовую моду, не говоря уже о мейнстримных книжках, и фильмах по ним. Я сделала боль модной. На одной из очередных закрытых вечеринок, непременно заканчивающихся оргией с последующим избиением кого-нибудь из сильных и властных я повстречала Нуар. Она пила водку с апельсиновым соком в одном из темных уголков и острым, как бритва, взглядом, отсекала навязчивых ухажеров. На ней были черные кожаные штаны и корсет с закрепками, на руках были перчатки в тон, кричащий макияж, выполненный лучшими визажистами в намеренно небрежной готической манере украшал её и без того идеальное лицо. Она словно бы не обращала ни на кого внимания, но все её тело было словно у кошки, которая расслаблена, но только тронь - и она готова к бою на смерть. Я никогда раньше не видела её, но один из моих гостей нашептал мне на ухо о том, что пару раз она выполняла его заказы по зачистке конкурентов. Что же, тогда понятно, откуда эти повадки хищницы - только такой могла быть юная и прекрасная киллерша. Всю официальную часть вечера я наблюдала за ней, она, естественно, не могла этого не заметить моих кротких взглядов, а когда я все стали уединяться по комнатам, она пропала из виду. Я последовала в свои апартаменты, которые, по традиции, мне виделись в этом доме для игр с гостями, и уже готова была увидеть в гостиной традиционно столпившуюся стайку страждущих мужчин и женщин, подпрыгивающих от нетерпения и нервно теребящих чековые книжки - они всегда сначала устраивали аукцион после того, как я отсеивала самых жалких из них. Но в это вечер в полумраке гостиной был лишь один человек. Словно точеная черная пантера, она лениво лежала на столе из красного дерева, и пролистывала книгу из библиотеки в соседней комнате. Книги были не мои, но эту я узнала издалека. Ars Morendi - искусство умирания. Что же ещё! Когда я вошла, она подняла глаза, любопытно оглядывая меня. На мне был наряд от моего дорого друга МакКуина, чьей музой я была последние несколько лет - классическая юбка-карандаш и облегающий пиджак с поднятым воротником и аппликацией в форме креста на груди. Total Black look. На подиуме появится только в следующем году. На ногах у меня были туфли на высоченной шпильке, ради которых Уэйстман и Квиат снова собрались вместе - роскошная работа из бриллиантов была подарена мне на какой-то католический праздник одним влиятельным поклонником. Волосы мои были собраны в высокую элегантную прическу, на лице минимум макияжа, но неизменная алая помада, следы которой я визитной карточкой любила оставлять на воротниках влюбленных в меня богатых простофиль. И за эти следы они неизменно получали по шее от своих сожительниц, но все равно продолжали возвращаться. Я была наркотиком для них. Они слетались, словно бабочки на огонь, что приводило их к неизбежной гибели, в том или ином роде. Нуар пробежалась взглядам по деталям, словно оценивая меня, просчитывая в голове какие-то алгоритмы и, вернувшись взглядом в книгу, нарочито наплевательским видом произнесла: - Если ты так хотела меня нанять, могла бы сказать сразу, а не сверлить меня взглядом весь вечер. Я не люблю такого рода внимание. - она говорила на русском, но я понимала её, у меня были русские клиенты. Я усмехнулась. Нанимать её? В моем новом мире у меня не было врагов, а те, что были, очень быстро исчезали с горизонта - я умела применять страстишки людей против них, мой телефон был полон фотографий и сообщений, способных устроить третью мировую и несколько гражданских войн. - Поверь, - произнесла я в ответ, - у таких как я нет врагов. - У всех есть враги, - все так же глядя в книгу пробормотала она. - Do you wanna be one of mine? - мне становилось весело. Она рывком захлопнула книгу и подняла на меня глаза. Она ненавидела английский и всегда намеренно игнорировала разговаривать со мной на этом языке. Нуар встала со стола и вплотную подошла ко мне. - Не шути как со мной, - прошипела она, - играть в игры с богатыми сучками не цель моей жизни. У тебя не хватит личной силы, что бы я была твоим врагом! - А разве я говорила о врагах? Её лицо на секунду замерло в недоумении. Она повторно перевела у себя в голове фразу, сказанную мной на английском. На секунду закрыв глаза, она засмеялась. А затем поцеловала меня. Её губы были жесткими, но очень тёплыми. Она запустила руку мне в волосы и резко потянула за них. Боль меня не беспокоила, но позволить кому-то так себя вести я не могла, а потому, резко оторвавшись от её губ, я ударом сбросила её руку с себя. Доминантка здесь только одна. Нуар вопросительно взглянула на меня и попыталась схватить меня за руку, но я отразила её попытку резким ударом. Я понимала, с кем имею дело и мне становилось весело. Играть в опасные игры с профессиональной наемной убийцей - такого десерта еще не было в меню моих развлечений. Все мои жертвы всегда были до тошноты послушны и покорны, рабы своих одержимостей, мерзкие похотливые твари, безоговорочно исполняли все, что им приказывала их Госпожа. Но эту особу мне предстояло укротить. И это было очень интересно! Несколько минут Нуар тщетно пыталась схватить меня, но я с хохотом ускользала от неё, чем изрядно её раздражала. Когда она на секунду потеряла концентрацию, я обхватила её сзади руками и повалила грудью на стол, прижав лицом к лакированной столешнице. Нуар тяжело дышала, но у неё была свободна одна рука. Она рывком высвободилась и уложила меня на обе лопатки на пол, неуловимым движением достав из ботинка маленький блестящий нож и поставила его к моему горлу, пристально глядя мне в глаза. - Режь, - насмешливо произнесла я, - чего ты ждешь? Нуар тяжело дышала. Убивать ей было не впервой, но её, кажется, словно первый раз об этом просили. Воспользовавшись её замешательством, я высвободилась из её хватки и перехватила нож. Потеряв оружие, она немного ослабила хватку и позволила мне выползти из-под неё. Она была намного выше меня, но я была старше, да и теперь преимущество было не на её стороне. Я встала и жестом показала ей подняться. Она подчинилась, не спуская с меня глаз. Я обошла сзади и одной рукой схватила за волосы, приставив нож к её горлу другой рукой. - Топай, - скомандовала я, указав рукой на дверь спальни. Дверь она распахнула пинком. Огромная кровать уже была застелена черными шелковыми простынями, над самим же ложем были растянуты стропы и подвесы, на столике возле кровати лежали флоггеры, стеки, зажимы, ремни, иголки и прочие опасные игрушки. Увидев это, Нуар снова начала драться. Совсем, как дикая кобылка! Я продолжала уворачиваться от неё. Она была быстрая, как стрела, но я была более опытной. Несколько раз ей удалось довольно сильно меня ударить, но боль не причиняла мне совершенно никаких неудобств. Добежав до столика я выхватила длинный кинул и с размаху сильно хлестнула её по груди. Корсет на ней разлетелся на две половинки, обнажив белоснежную кожу и прекрасную маленькую грудь. Как она была прекрасная, словно светилась в темноте, отражая лунный свет. Теперь я понимала, что в ней находили все эти ухажеры в начале вечера. Вторым ударом я обернула хлыст вокруг её шеи и сильно потянув к себе, поставила Нуар на колени. Медленно подойдя к ней, я заглянула в черные, полные ярости глаза и глубоко и долго поцеловала её. Она должна мне подчиняться! Несколько раз я хлестнула её по щеке, а потом надела на запястье наручник. Не произнося ни слова, я повалила её на постель и приковала другую сторону наручника к кровати. Нуар вырывалась, но казалось, будто она хотела быть побежденной. Через несколько минут она была полностью распята на кровати. Её же ножом я срезала с неё остатки одежды по лоскуткам и бросала их на пол. Затем я взяла стек и начала легонько бить её по груди. - Сука! - рыкнула она. - Не на долго, - произнесла я и вставила ей в рот позолоченный кляп в форме шара. Следующими в ход пошли свечи - красный раскаленный воск подал на её белоснежное тело, оставляя на нем причудливые узоры. Моя пленница извивалась и кричала, но её голос был приглушен, а движения сковывали наручники. Немного пошлепав её и надев на соски зажимы, я взяла со стола выбратор и приставила к её промежности. Теперь её стоны и изгибы стали более плавными, она извивалась, словно змея, но она больше не старалась избежать моих действий, совсем наоборот, её тело тянулось ко мне. Я хотела научить её получать удовольствие через боль, а потому стала немного колоть её иголкой. Сначала она вскрикивала, но постепенно стала привыкать. Когда реакция на игры чуть поутихла, я решила изменить тактику. Перевернув её на спину, я связала её по одной из техник шибари и подвесила над кроватью лицом вниз, после чего стянула с себя одежду и осталась в роскошном прозрачном кружевном комплекте. Я продолжала водить вибратором по её промежности, я хлестала её флоггером по спине и ягодицам, затем, начала немного кусать и шлепать её. Мои действия становились сильнее и яростнее, Нуар кричала, но я не позволяла ей дойти до конца. Медленно я ввела один палец внутрь неё. Она откликнулась стоном. Я стала медленно двигаться внутри, позволяя ей почувствовать немного удовольствия, затем снова проходила к наказаниям. Потянув за одну из веревок, я немного придушила её, услышав тихий хрип, но все еще продолжала двигаться внутри. Я чередовала боль и удовольствие, используя удушение, иглы, нож и удары стеком до тех пор, пока все её тело не начало трястись от удовольствия. Своими пальцами я почувствовала, как она сокращается внутри. Позволив ей насладиться этим чувством, я медленно опустила и развязала её, затем легла рядом с ней на кровать. Её тело еще продолжало содрогаться, но она медленно подползла ближе ко мне и, обхватив меня всеми конечностями, тихо заснула у меня на груди. Я оставалась тихой, но внутри меня все ликовало - я приручила эту дикую кошку! Так мы засыпали вместе почти каждую ночь, за тем лишь исключением, когда обе были заняты работой. Мы постоянно путешествовали, я показала ей все любимые места Европы, мы ужинали в лучших ресторанах и засыпали в лучших отелях, единственное место, которого мы избегали была Испания. О Доне Хуан я рассказала Нуар почти сразу - шрамы на моем теле, как и регулярные крики во сне скрывать было невозможно. Она стала первой, для кого я обнажилась - духовно и физически, потому что с клиентами я никогда не снимала одежду. Через некоторое время у неё созрел план, она была одержима мыслью уничтожить Дона Хуана и все, что он любил. Она повторяла, что у неё хватит личной силы, что бы проникнуть в самое сердце его клана и разрушить его мир изнутри. Я не сомневалась в этом, я не была лишь уверена в том, что у неё хватит личной силы вернуться ко мне. Что случилось в Барселоне всем известно. Два года я была разбита и раздавлена. Да, трагедия семьи Дона Хуана принесла мне немного удовольствия, но какой ценой я получила это возмездие? Я не находила себе места, пытаясь забыться в работе и путешествиях, но мне всегда недоставало моей безбашенной убийцы рядом. Она словно уравновешивала меня. За время её отсутствия происходило многое, я почти рассталась с жизнью и даже была вынуждена бежать из страны - у меня действительно появились враги, но пару месяцев назад я снова вернулась в город, что бы повидать старого друга. Кто бы мог подумать, что этим другом окажется Нуар! И вот, вернувшись домой прошлой ночью я узнала, что она жива. Никто не говорил об этом, никто и не мог об этом сказать, но все было настолько явно, что я не могла даже до конца поверить, что это реальность, а не мое помутнение. Докурив сигарету, я выбросила черный окурок в белую метель, в которой он мгновенно исчез, и слезла с подоконника. Я должна была с ней встретиться. Натянув на себя прозрачное белье, чулки, бежевое классическое платье, сапоги и пальто, я вышла на улицу. Делать макияж в такую погоду было глупым решением, так же, как и пытаться завести машину - сугробы, которые намело за пару часов, уберут только к вечеру, а значит мне простояло идти. Проваливаясь в снег, я стремительно шагала в сторону центра. Шумный и суматошный город сейчас превратился в ледяной храм тишины. Я шла по давно заученному маршруту, не взрезая на метель. Я не видела, где нахожусь, но я нашла бы это место даже с закрытыми глазами - вверх, верх по Пикадилли, не останавливаясь. Как хорошо, что я утратила способность чувствовать боль и холод, нормальный человек давно бы сдался. Расстояние, которое мы преодолевали пешком за полчаса в летнее время сейчас растянулось вдвое! Остановившись посередине возле Отеля Ритц, я перевела дух. Еще половина. Повернув на Грик стрит, я замедлилась. Я не могла представить, что снова окажусь здесь. Знаковое место для тебя - сначала галерея, потом бар, над которым грустила железная вывеска The Outsiders с петлёй - ты всегда говорила, что это о нас, а теперь уже и вывески этой не осталось. Дверь в бар поддалась со второго раза. Я ввалилась в теплое пустое пространство, готовая упасть от усталости. В баре было темно и непривычно тихо - внутри не было никого. Почти. Я обошла барную стойку, взяла маленькую бутылку асти, открыла и налила напиток в прозрачный бокал. Затем вернулась на обратную сторону стойки и, сев на стул, медленно поставила бокал рядом со стаканом апельсинового сока. Стакан был почти пуст. Рядом лежала вскрытая упаковка виноградного ментоса и стояла открытая бутылка водки. Точно так же было вчера вечером на столе в моей гостиной, и этот натюрморт рисовала не я. - У меня даже апельсинов дома нет, - произнесла я, глядя в глаза человека, сидящего рядом, но эти глаза смотрели не на меня. А после и вовсе закрылись. Я услышала тяжелый вздох. Мне тоже нечего было сказать. Мы молча сидели около десяти минут, я медленно попивала шампанское, словно празднуя маленький триумф. Что же, наверное, это он и был? Встретить человека, которого так давно не видела. С которым нас разделила подставленная, выдуманная театральная смерть. Как нелепо! Но так мы спасали друг друга. Я ликовала, ведь это было то, зачем я вернулась сюда. Я изучала лицо, которое не видела очень долго и по которому давно скучала. Я слышала дыхание и помнила о том, как мое дыхание подводило меня. Я видела, как бьется пульс на шее и по привычке считала свой собственный. Я видела знакомое черное пальто, резкие черты лица, острые скулы и знала, что подо всем этим скрывается не менее острый ум. Я терпеливо ждала. Наконец, я встретилась взглядом с холодными голубыми глазами. - Я знаю, как нам найти Нуар… - наконец произнёс он. - О, я не сомневалась в вас, в прошлый раз вы справились за пару секунд. Но сначала… Я очень голодна. Поужинаем?