Дела семейные

— Кир. Костя тронул меня за локоть и выжидающе посмотрел. Я нервно дернул плечом и набычился, скрестив на груди руки. — Пожалуйста, ради меня, — серьезно и тихо продолжил он. Быстро на него взглянув, я обреченно покачал головой и тяжело выдохнул. Как можно отказать, когда так смотрят и жалобно просят, при этом давя на слабое место? Костя прекрасно знает, как я сильно его люблю. Ближе человека для меня просто не существует. Четыре года разницы никак не повлияли на нашу дружбу, мама до сих пор не может нарадоваться, наблюдая за нашей братской идиллией. Костя понимает меня, как никто другой, он добрый и честный человек — даже слишком честный для нашего продажного мира. Как бы я хотел оградить его от всего разом… Мы уже давно не живем вместе: три года назад я женился на Юле и съехал на съемную квартиру, желая таким образом проявить самостоятельность и доказать, наконец, отцу, что я чего-то стою в этой жизни. Но это уже совсем другая история. Просто скажу, что живем мы с Юлей вполне неплохо, зарабатываем прилично и даже начали подумывать о том, чтобы завести ребенка. Костя на данный момент — студент юридического вуза. Он очень ответственный мальчик, и до недавнего времени я был уверен, что в его светлой головушке, кроме учебы, в принципе ничего не может быть; тем более, если учесть, с каким трудом он поступил в этот треклятый вуз. Но… В тот день мы с Юлей решили зайти к моей маме; купили дикого цвета кремовый тортик, бутылку шампанского и, предвкушая спокойный семейный вечер, позвонили ей в дверь. На пороге возник Костик, обрадованно позвал маму, расцеловал нас и сразу побежал на кухню ставить чайник. Вроде бы, всё так, как и должно быть. Но я не был бы его старшим братом, если бы не заметил на веснушчатом лице растерянность и беспокойство — словно он совсем недавно узнал о чем-то страшном и еще не успел отойти от шока — а тут явились мы, гости дорогие. На протяжении всего вечера мое беспокойство только усиливалось. Костя сидел на противоположном конце стола и старался вести себя как можно естественнее: смеялся и болтал с Юлей, с удовольствием уплетал ужасающий на вид торт, запивая его чаем. Жена с мамой были слишком сильно увлечены болтовней, но я не мог не заметить его состояния — Костя явно нервничал. Он никогда не умел как следует прятать эмоции, а уж от своего старшего брата и подавно. Я знаю его, как пять… шесть своих пальцев, и сразу вижу малейшие изменения в его настроении. Мы переместились в гостиную, и мама сразу бросилась к телевизору, щебеча Юле что-то на счет нового сериала, а я положил руку Косте на плечо и указал глазами в сторону его комнаты. Он удивленно на меня посмотрел, но шагнул к двери. Через минуту я уже выслушивал бурные монологи о том, насколько у него все прекрасно, и мне все это только показалось, и у него ни в коем случае ничего случилось. Еще одна черта характера Кости — оградить родственников от всех своих проблем и промолчать, утаивая их в себе. Со мной этот номер не пройдет. Дождавшись, пока лепет брата сойдет на нет, я вздохнул и спокойно проговорил: — Ну, а теперь рассказывай, что случилось. И он рассказал. Я никогда не думал, что когда-нибудь окажусь на грани обморока. Я, отслуживший, как полагается, в армии, здоровый и крепкий мужчина, буду чувствовать, как земля уходит из-под ног. Всего лишь из-за двух слов, которые тихо произнесет мой брат. — Я… Беременный. Сказать, что я был в шоке — ни хрена не сказать. Не буду вдаваться в подробности описания палитры своего состояния, просто скажу, что я был зол, как черт. Я подумал, что Костю изнасиловали. Да, именно изнасиловали, потому что я тогда и предположить не мог, что брат добровольно с кем-то переспит. Сейчас, конечно, мне кажется это глупым; в конце концов, Костя — омега, ему девятнадцать и у него есть определенные… Потребности. В тот момент я об этом не думал. Я просто орал, как бешеный, надрывая глотку: — Кто?! Убью с-суку!!! Можете, конечно, считать меня психом, но все-таки эта мысль не укладывалась у меня в голове. Через полчаса, когда перепуганные жена, мама и брат меня успокоили, я узнал ответы на все свои вопросы. У брата появился некий Антон. Костя долго мялся, краснел и мямлил, но в конечном итоге рассказал нам про своего «принца». Антон учится с Костей в одном институте, но уже на третьем курсе. По словам брата, он очень добропорядочный и умный человек, который привлек его внимание сразу. Что важно, не в физиологическом смысле, а именно своей «добротой и открытостью». Антон популярен и всегда привлекает к себе внимание, чего не скажешь о тихом Косте. Все произошло, как в излюбленных мамой и женушкой сериалах — Антон сшиб в коридоре невысокого хрупкого Костю — и понеслась. Свидания, романтика… Секс?! Как Костя оказался беременным, мать вашу?! Все оказалось очень просто. — Ну… Понимаете… — Он тебя все-таки изнасиловал?! — заорал я. Юля закатила глаза и устало провела рукой по щеке. — Нет! — помотал головой Костя. — Мы… В общем… Не сдержались. — Ну коне-ечно… — угрожающе спокойно начал я. — Вы не сдержались? Вы, говоришь? — Мы, — кивнул он и опустил голову. — Вы?! — повысил я тон. — Да этот ублюдок просто не удержал свой чле… — Киря! — прикрикнула мама, сердито на меня глядя. — Ну что?! Ты не понимаешь, что этот гад его совратил?! — Не было такого! Мы… Оба хотели этого! — неожиданно громко выпалил Костя и вскочил с дивана, пулей вылетая из комнаты. Воцарилась мертвая тишина. — Молодец, Кир, — хмыкула Юля. — Довел всё-таки. — Ничего ты не понимаешь, — подхватила мама. — Думаешь не об этом! — А о чем мне думать, мама? — измученно выговорил я. — Он… Беременный… — Вот именно, — мама неожиданно улыбнулась и восторженно проговорила: — Я стану бабушкой. Надо ли говорить, что я заведомо невзлюбил Антона? Мне каждую ночь снилось, как я душу его собственными руками, смеясь от наслаждения, хотя даже не знал, как он выглядит. Просто утром просыпался и с разочарованием отмечал — я снова душил хахаля брата. Разочарование я испытывал от того, что это был всего лишь сон. Несмотря на длительные разговоры с Юлей, я все никак не мог прийти в себя и начать вновь жить спокойно. При малейшем упоминании об Антоне я напрягался и начинал испытывать приливы злобы; просто ничего не мог с собой поделать. Внутри все переворачивалось от отвращения к этому ублюдку. Наши отношения с Костей стали прохладными. Раньше мы часто созванивались и встречались вечерами в кафе, я постоянно забегал к ним с мамой, да и сам брат любил заходить к нам с Юлей. Но после того эпизода с его признанием связь между нами заметно ослабла. Юля все время попрекала меня его положением, тем, что в данный момент я должен заботиться о нем еще больше, чем всегда. И я понимал это, но никак не мог унять странное волнение и раздражение при мысли о беременном брате. Не мог взять телефон и позвонить ему, чтобы весело поболтать после трудного дня, не мог зайти на старую квартиру, чтобы увидеть его доброе лицо и приветливую улыбку. Он тоже не звонил мне и больше не заходил в гости. Так прошло две недели. По истечении третьей мне позвонила мама. — Приезжай, — приказала она мне в трубку. — Что-то случилось? — опешил я. — Случилось! — вдруг рявкнула она. — Мои сыновья совсем друг от друга отдалились! — Мам, мы уже не маленькие, сами разберемся. — Я заметила, какие вы не маленькие! Ведете себя, как дети… Тебе-то вообще стыдно должно быть. — Ма-ам… — Чтобы через полчаса был у нас, — и отключилась. Мировая женщина. Я зашел в подъезд и стал нарочито-медленно подниматься по ступенькам, невольно скользя взглядом по надписям, украшающим стены. «Кира — мудак», — и пять восклицательных знаков. Я усмехнулся, вспоминая, как маленький Костик прибежал домой и расплакался, взахлеб рассказывая об этой красноречивой надписи, которую сделал наш сосед Вадик. Я только рассмеялся и на следующий день дал Вадику под дых. А Костя тщательно замалевал слова мелом. «Костя + Варя =…», — кривое сердце. Уже не помню, кто был автором. Помню только, что Косте в детстве очень нравилась эта Варя, как и мне. В воспоминаниях всплыл трогательный момент. Маленький Костик краснеет и запинается, не глядя мне в глаза. Мне, хулигану и разбойнику, иногда очень сложно понять его поведение, но я молчу, предоставляя ему возможность выговориться. — Кир… Знаешь… Варя… Мне нравится… Но я подумал… Больше не буду с ней гулять! Я удивленно хлопаю ресницами. — Она ведь и тебе нравится. Гуляй ты… С ней, — и мягко улыбается, смотрит на меня теплыми большущими глазами. Я остановился у нашей двери и принялся долбить в нее кулаком, игнорируя звонок. Так я делал в детстве, когда не дотягивался до него. Мне открыл Костя. Костя, это же — Костя. Я перешагнул через порог и, широко улыбаясь, сжал его в объятиях. — Привет! Он кивнул мне в плечо и тихо-тихо всхлипнул, крепко обнимая меня в ответ. Мы совсем не изменились. — Ну так что? Согласен? — он теребил низ футболки и выжидающе смотрел на меня. Я в очередной раз вздохнул. — Кость, ну как я могу тебе отказать? На его лице расплылась улыбка. Глядя на его довольную мордаху, я сам не мог не улыбнуться. — Спасибо! Он тебе обязательно понравится! — засиял Костя. А вот я, наоборот, помрачнел. Разумеется, вы уже поняли. На следующей неделе у нас намечается «семейный» ужин. — Посмотрим. Три дня, Тоша. Тебе осталось жить спокойно три дня.