Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Он с трудом приоткрыл глаза, щурясь от яркого света. В голове гудело и не было ни единой мысли, за которую можно было бы зацепиться. Он попытался приподняться, но затылок отозвался острой болью на малейшее движение. Стон слетел с сухих губ.
— Джим? Джим, ты как?
Он повернул голову на голос, прикладывая просто титанические усилия и превозмогая боль. Сквозь пелену перед глазами он увидел над собой обеспокоенное лицо мужчины. Его чёлка тёмными сосульками падала на лоб, в светлых глазах читалась чуть ли не паника. От вида мужчины, которого он почему-то не мог вспомнить, появилось спокойствие, словно он точно знал, что опасности нет. «Освальд», — всё, что смог выдать ему замутнённый рассудок на попытки воскресить в памяти хоть что-то.
— Освальд, — покорно повторил он, видя, как облегчённая улыбка расползается по остроскулому лицу.
— Ну слава богу, тебя, знаешь ли, неплохо приложили, я уж думал, что пора заказывать катафалк… — зачастил тот, но был прерван.
— Освальд — это твоё имя?
Судя по всему, самого его звали Джим. Это сокращение от «Джеймс»? В попытке вспомнить фамилию он задумался и не сразу заметил, как улыбка с лица напротив пропала.
— Да, — сглотнул его собеседник. — Что ты помнишь, Джим?
Он честно постарался выудить из обессиленного мозга ещё какую-нибудь информацию, но тот был неумолим. Вздохнув, Джим растерянно посмотрел на мужчину, отвлечённо прикидывая, сколько тому лет. Двадцать пять? Нет, но явно меньше тридцати. Не мужчина даже, молодой парень. Джим задумался — если для него человек немногим младше тридцати считается молодым, то сколько лет ему самому?
— Ничего, только имя, — наконец ответил он и зачем-то повторил: — Освальд.
— Ты помнишь, кто ты? — продолжал допытываться Освальд. — Кто я?
— Нет, — Джим хотел было мотнуть головой, но поморщился на середине движения. — Но я… то есть, это сложно объяснить… я помню ощущения.
— Какие?
Джим сосредоточился, взывая к памяти, точнее к тому её уголку, что была ответственна за чувства. Глядя на Освальда, Джим ощущал тепло в груди и желание защитить. Мозг тут же выстроил странный ассоциативный ряд от слова «защита» к другим: «люди», «порядок», «город». Возможно, с этим связана его работа?
— Я кто-то вроде полицейского? — предположил Джим.
— Да, — кивнул Освальд. — Ты детектив. Вероятно, ты вёл очередное расследование и как обычно полез один в самое пекло.
Освальд улыбнулся, совсем слегка, но Джим отметил ту теплоту, которая проскользнула в этот момент в светло-зелёных глазах. Ещё одна догадка.
— Мы с тобой… — он не знал, как закончить предложение, чтоб не обидеть, если догадка неверная. — В общем… ты мой парень?
Брови Освальда приподнялись, а рот приоткрылся в растерянности.
— Исходя из чего ты сделал такой вывод? — осторожно спросил он.
— Твой взгляд… ты смотришь на меня, — Джим попытался подобрать нужное слово, но пульсирующая боль в затылке отвлекала. — Извини, я… твоё имя — первое и единственное, что я вспомнил, а ещё я чувствую себя с тобой в безопасности. Я ошибся?
Освальд смотрел на него, закусив губу.
— Нет, ты не ошибся, — ответил он медленно после недолгого молчания. — Просто я удивлён, мы не так давно… встречаемся. Не думал, что я так важен для тебя.
— Похоже, я крайне скрытный и угрюмый тип, — попытался пошутить Джим, но Освальд не улыбнулся, продолжая мерить его настороженным взглядом.
Неужели это правда? Он себя таким не ощущал. Решив, что Освальду будет приятно услышать ещё кое-что, Джим заговорщески улыбнулся краешком губ.
— Знаешь, что я ещё чувствую?
— М? — Освальд словно вынырнул из каких-то своих мыслей.
— Я чувствую, что хочу тебя поцеловать.
Он видел, как румянец почти мгновенно окрасил острые скулы и даже кончик хищного носа. Джим приподнялся на, как оказалось, кожаном диване в комнате, похожей на рабочий кабинет, и, переждав, пока перед глазами перестанут плясать цветные пятна, приблизился к лицу Освальда. Тот следил за каждым его движением, замерев, словно кролик, загнанный удавом. Джим мягко коснулся его губ своими, не пытаясь углубить поцелуй — всё же он понятия не имел, сколько они «не так давно» встречаются.
— Босс, я привёл… О, — Джим повернул голову и увидел в дверном проёме человека с довольно жуткой внешностью, рядом с которым стоял пожилой мужчина в белом халате.
«Врач», — тут же идентифицировал второго Джим и вернулся взглядом к мужчине, чья внешность его зацепила. Абсолютно лысый череп, казалось, был обтянут кожей насильно, тёмные глаза навыкате и острозубая усмешка делали его лицо каким-то безумным. Подтянутая фигура, весь в чёрном, на руках перчатки, а на торсе закреплены ремни, обычно предназначенные для хранения оружия. Этот человек назвал Освальда «босс». Джим прищурился, поворачиваясь к своему парню, но тот уже вскочил с дивана, на краю которого сидел, и принялся обрисовывать доктору ситуацию. Джим же думал, почему мужчина со взглядом психопата, в чёрной одежде и высоких тяжёлых ботинках, не вызывает у него ни малейшего отторжения. Наоборот, он словно его… уважает?
Додумать ему не дали — Освальд настоял на том, чтобы его осмотрел врач. После того, как мужчина в белом халате осмотрел его голову, предварительно сняв повязку, которую Джим даже не заметил сначала, задал несколько уточняющих вопросов, был вынесен вердикт: кратковременная амнезия вследствие удара затылочной области. По словам врача, ни сегодня-завтра память вернётся в полной мере, надо только подождать и отдохнуть. Желательно, конечно, было бы показаться специалисту и сделать анализы, но Джим только отмахнулся. Ни в какую больницу идти абсолютно не хотелось. Почувствовав, что действительно очень устал, Джим взял вернувшегося на своё место Освальда за руку.
— Мы можем поехать домой? — спросил он, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони Освальда.
Тот уставился на его руку, словно она была чем-то ирреальным, и на вопрос не отвечал. Тогда Джим чуть сжал ладонь в своих пальцах.
— Освальд?
Парень моргнул, отрывая взгляд от их рук, и быстро облизал губы.
— Да, конечно, как скажешь. Виктор!
Мужчина с жутковатой внешностью, исчезнувший из кабинета вслед за доктором, вновь появился в дверях.
— Отвези нас к Джиму домой, — приказал Освальд и, встав, помог подняться Джеймсу.
Взяв со стола ремень с кобурой, Освальд протянул его Джиму. Тот, сначала не понявший, чего от него хотят, через мгновение опомнился и привычным движением застегнул ремень на поясе. Когда они вышли из кабинета, то оказались в большом ресторане, за сценой была вывеска в виде неонового зонта.
— Пингвин, — произнёс Джим пришедшее в голову слово.
— Что? — переспросил Освальд, вздрогнув, и Джим заметил промелькнувший в его глазах страх.
— Не знаю, просто появилось в голове, — пожал он плечами.
— Это моё… кхм… прозвище, — осторожно отозвался Освальд, придерживая его за руку и пряча глаза.
Джим осмотрел внимательнее его чёрный вычурный костюм, задержал взгляд на слегка вывернутой ноге, на которую Освальд припадал, и фыркнул.
— Тебе подходит, — он постарался произнести это как можно мягче и в довесок коснулся губами черноволосой вихрастой макушки.
Освальд вновь залился румянцем, и до машины они дошли в молчании. Когда они забрались на заднее сидение, а Джим уже по привычке взял ладонь Освальда в свою и переплёл их пальцы, тот спросил:
— А что ты скажешь о Викторе?
От Джима не укрылся заинтересованный взгляд через зеркало заднего вида мужчины, что кроме опасения априори вызывать ничего не мог. Джим сосредоточился на своих ощущениях, стараясь облачить их в слова.
— Мне кажется, мы пересекались на работе, — медленно начал он, ловя взглядом ухмылку Виктора. — Но определённо не работаем вместе. Я… такое чувство, что он меня раздражает, но и уважаю я его тоже — видимо, в своём деле он достаточно неплох.
— Не то слово, — осклабился Виктор, но Джим так и не смог понять, что его веселит. А впрочем…
— О, — только и произнёс он. Видимо, из-за боли в голове ему так сложно было сложить два и два.
— Надеюсь, вы ещё не за решёткой не потому, что я вас покрываю, — сказал он, посмотрев на Освальда с опаской, но тот лишь натянуто улыбнулся.
— Как ты сказал, Виктор в своём деле «неплох», — ухмылка тронула его губы, но тут же исчезла. — А для того, чтобы кого-то посадить, нужны неопровержимые доказательства.
— Которых вы, естественно, не предоставляете, — закончил Джим, ощущая, что что-то упускает.
— Это было бы слишком просто, — кивнул Освальд. — К тому же, — он аккуратно провёл по его руке большим пальцем, словно боясь, что Джим тут же её отдёрнет. — Во всём нужен баланс. Ну, знаешь, добро, зло... Как бы выглядела земля, если бы с неё исчезли тени?
Джим решил не отвечать, потому что не был уверен, как он на самом деле к этому относится. Он чувствовал, что слова Освальда были ему чужды, но одновременно с этим было ощущение, что он успел когда-то с этим примириться. В любом случае, он же встречался с Освальдом, а значит, не так уж он был непогрешим.
Они подъехали к одной из многоэтажек, и Виктор остановил машину. Чисто на автомате Джим зашёл в подъезд и поднялся на третий этаж, ступая медленно, чтобы Освальд мог за ним поспеть. В кармане оказались ключи, и Джим отпер дверь, пропуская Освальда внутрь. Вместе с ключами Джим обнаружил также мобильник, который не желал включаться — скорее всего, просто разряжен.
— Будешь чай или кофе? — спросил он у замершего в коридоре Освальда. — Извини, я не помню, что ты любишь…
— Чай, без сахара, если можно, — нервно улыбнулся в ответ он, оглядываясь.
Подумав, что Освальд ведёт себя так, потому что понятия не имеет, чего ожидать от беспамятного Джима, он решил его успокоить. Медленно, чтоб не спугнуть, он приблизился к настороженно смотрящему на него парню. У Джима мурашки бежали по коже от его взгляда — опасливого, но в то же время такого доверчивого. Он смотрел на него как на божество — и это подкупало.
Джим обнял его, словно стараясь приручить птицу, провёл успокаивающе ладонями по спине, притягивая ближе. Освальд дышал часто, но взгляда не отводил. Джим, окрылённый успехом, наклонился к его губам, осторожно проводя по нижней языком, заставляя приоткрыть рот. Освальд издал какой-то задушенный полувсхлип-полустон и вцепился в его плечи, подаваясь вперёд. Кромка его зубов была острой, а язык — мягким и влажным. Джиму нравилось исследовать его рот, будто в первый раз. Освальд целовался неумело, сбиваясь с темпа и слишком сильно открывая рот, но Джима это только распаляло. Хотя ощущение, что Освальд не умеет этого делать, тревожно засело у него в голове. Сколько всё же они вместе? Судя по тому, как Освальд с ним общается, достаточно, но вот всё остальное… Он словно бы не привык к прикосновениям Джима, и ещё этот поцелуй — как-то чересчур он похож на первый.
— Мы вообще целовались уже? — всё же спросил Джим, отрываясь от мягких губ и внимательно глядя в глаза Освальду, будто ища в них подсказку.
— Не так часто, как хотелось бы, — опустил взгляд Освальд, не давая прочесть ничего.
— Мне всё больше кажется, что я полнейший кретин, — фыркнул Джим, целуя прижавшегося к его груди Освальда в голову. — Обещаю исправиться.
Отпустив парня из своих объятий, он прошёл на кухню, бросил ремень с пистолетом на стол и, даже не задумываясь, открыл шкаф с посудой. Пока он ставил чайник и закидывал чайные пакетики по кружкам, Освальд зашёл за ним на кухню и устроился на одном из стульев, следя за Джимом нечитаемым взглядом. Он отметил про себя, что Освальд так ещё больше походил на птицу — весь чёрно-белый, нахохлившийся, с этими торчащими прядями тёмных волос, что так напоминали перья. Улыбнувшись мысленному сравнению, Джим разлил кипяток по кружкам и пододвинул одну Освальду, устраиваясь за столом напротив.
— Чем мы обычно занимаемся в свободное от работы время? — спросил он, помешивая сахар, что добавил себе в чай.
Джим решил, что сейчас мчаться на работу и пытаться объяснить ситуацию людям, которых он даже не может вспомнить, — не самая лучшая идея. Завтра он снова войдёт в строй, а сегодня город обойдётся и без него — у него больничный.
— Мы… смотрим телевизор? — ответ Освальда больше походил на вопрос, и он сам это понял, тут же исправившись: — То есть… обычно у нас редко выдаётся так много свободного времени.
— Телек так телек, — пожал плечами Джим. — Закажешь пиццу? Я не уверен, что помню…
— Да, конечно, — тут же произнёс Освальд, доставая телефон.
Джим смотрел на него, пока тот говорил с кем-то по мобильному. Освальда сложно было назвать красивым, но что-то в нём было такое, отчего Джиму хотелось улыбаться, — тепло и искренне — глядя на него. Угловатый, взъерошенный — казалось, прикоснись к нему — и он выпустит иголки, зашипит. А глаза чистые и невинные, совсем не подходящие его образу, но так нравящиеся Джиму.
— Через пятнадцать минут будут, — вырвал его из задумчивости Освальд, убирая телефон в карман брюк.
— Хорошо, — Джим встряхнулся. — Не хочешь перейти в гостиную?
— Да, конечно, — ответил Освальд, подрываясь с места, словно боясь, что Джим сейчас передумает.
Он нахмурился, гадая, что же у них всё же за отношения такие.
— Я что-то не так сделал? — испуганный взгляд Освальда, подумавшего, что Джим хмурится из-за него, вконец ввёл его в ступор.
— Нет-нет, я просто не пойму, — Джим закусил губу, не зная, хочет ли он знать ответ на вопрос, который собирался задать. — Послушай… Я хотел спросить: я тебя бью что ли?
— Что? Нет, боже, конечно нет, — заморгал Освальд, а Джим облегчённо выдохнул. — Почему ты такое спрашиваешь?
— Просто ты меня так шугаешься, вот я и предположил самое худшее…
— Нет, Джим, ты не такой, — Освальд протянул руку, накрывая его ладонь, лежащую на столе, своей. — Ты наоборот спасал меня, и не раз, за что я, если честно, обязан тебе по гроб жизни. Ты какой угодно, Джеймс Гордон, но не жестокий.
Джим поднёс его руку к губам и поцеловал в запястье, чувствуя, как опасения рассеялись под светлым взглядом, в котором плескалась чистая и неприкрытая нежность.
— Спасибо, — прошептал он и, отпустив руку Освальда, поднялся.
В комнате Освальд уселся на диван, и Джим, найдя пульт, опустился рядом, опираясь спиной о подлокотник и притягивая к себя парня, который вроде стал более раскованным. По телевизору показывали какое-то ток-шоу, и Освальд веселил Джима острыми комментариями, устроившись у него на груди. Джим поглаживал его по спине и глупо улыбался, целуя Освальда в нос, если шутка была особенно удачной.
Когда передача сменилась рекламой, Джим потянул Освальда чуть выше, оказываясь с ним лицом к лицу.
— Я люблю тебя, — произнёс он, прислушиваясь к своим ощущениям, и, увидев, как светлые глаза расширились в удивлении, спросил: — Что не так?
— Ты мне ещё этого не говорил, — шёпотом ответил Освальд, всё с тем же удивлением смотря на него, и Джим уловил нотки горечи в его голосе.
— Ну точно, я кретин, — заключил Джим, целуя такие мягкие губы.
Освальд был отзывчивым и нетерпеливым, он положил руку Джиму на шею, стараясь не тревожить пострадавший затылок и одновременно прижаться к нему ещё ближе, пока сам Джим вытаскивал полы его рубашки из брюк. Проводя ладонями по прохладной коже на его талии, Джим ловил губами жалобные стоны и чувствовал, как ему в пах упирается возбуждённый член.
— Скажи, что хоть секс у нас был, — в перерыве между поцелуями прошептал ему в рот Джим.
— Как-то не сложилось, — ответил Освальд, тяжело дыша.
— Ты встречаешься с умственно отсталым, — фыркнул Джим, переводя поцелуи на нежную шею. — Не против исправить и этот пункт?
— О боже, да, — простонал Освальд, вжимаясь в него.
Звонок в дверь был встречен сдвоенным разочарованным стоном. В итоге Джим всё же выбрался из-под Освальда, поцеловав того напоследок, и пошёл открывать дверь, на ходу отсчитывая деньги за пиццу.
Мужчина на пороге был похож на курьера меньше всего — тёмное пальто, короткополая шляпа, полный и с бородой. Ну, и без коробки с пиццей соответственно. Узнавание шевельнулось где-то в уголке подсознания, но оформляться во что-то более чёткое мысли не спешили.
— Какого хрена, Джим?! Ты вообще в курсе, для чего людям нужен мобильный? — возмущённо начал он, без приглашения заходя в квартиру. — Я, значит, ищу его по всем канавам Готэма, думаю, всё, прощай, пишите письма! А он тут дома прохлаждается!
Джим смотрел на него, всё ещё продолжая удерживать дверь. Беспардонность этого человека не отталкивала, наоборот, ему казалось, что так и должно было быть. Он явно был Джиму другом, возможно, даже лучшим другом. С его появлением возникло чувство, что какой бы ни была ситуация, они справятся с ней. Вспомнив, где, по словам Освальда и по собственным догадкам он работает, Джим предположил, что человек в шляпе — его напарник.
— А он тут что забыл?
Отвлёкшись на свои мысли, Джим не заметил, как в коридор вышел Освальд, на которого теперь во все глаза пялился его неожиданный визитёр.
— Меня приложили головой, и я ничего не помню, — без обиняков выдал Джим. — Освальд помог мне, и до завтра, как минимум, я на больничном. Веришь или нет, но я даже имени твоего не помню.
— Харви Буллок, работает с тобой в участке, — подсказал Освальд, скрестив руки на груди и опёршись о стену.
— Срань господняя, — выдал Харви, повернувшись к Джиму. — И что он успел тебе впарить?
Джим недоумённо моргнул, переводя взгляд с испуганного Освальда, замершего у стены, на мужчину.
— Что ты имеешь в виду? — решил уточнить он.
— То, что этот ублюдок стоит здесь как у себя дома, а ты ноль внимания, — язвительно отозвался Харви.
— Ещё раз так назовёшь его, и я тебя ударю, — прищурился Джим, видя, как удивлённо вытягивается лицо его напарника.
Почему Освальд не нравится Харви? Это было ясно по одному взгляду, каким Буллок окинул его, как только тот появился в поле зрения. И почему Харви так удивлён? Если они с Освальдом вместе, то его друг смирился бы с этим — Джим не знал, почему так думал, но был уверен, что это так. Только если… если Харви об этом ничего не знал. Они скрывают свои отношения?
— Очнись, Джимбо! — пощёлкал перед его лицом пальцами Харви. — Это же Пингвин! Убийца, лжец и преступник! Твои настройки совсем слетели?
— Поговорим завтра, — мотнул головой Джим в сторону двери. — Когда я буду в состоянии это обсудить.
— Охренеть, — раскрыл рот Харви, а потом в его глазах блеснуло понимание. — Что за лапшу он тебе навешал?
— Приятно было повидаться, — не обратил он внимания на последние слова друга.
— Ладно-ладно, как скажешь, — тот поднял руки, словно признавая, что сдаётся. — Когда твои мозги снова встанут на место — позвони! Будет интересно посмотреть на твоё лицо, когда ты всё вспомнишь. Слышал, Пингвин? Если с ним что-то случится, я приду за тобой!
Джим закрыл дверь за посмеивающимся Харви, так и оставшись стоять, глядя на потрёпанную обшивку. Почему он не рассказал Харви, что они с Освальдом вместе? Судя по ощущениям, он доверял этому хамоватому типу, но Харви явно не переносил общество «Пингвина» и совершенно этого не скрывал, не боясь обидеть Джима или нарваться на его кулак. Почему?
— Джим, — тихо позвал Освальд, подойдя вплотную и обнимая его со спины.
— Он не в курсе, — произнёс Джим, чувствуя, как напрягся Освальд. — Надеюсь, я не сделал ничего непоправимого, скомпрометировав нас?
Повернувшись лицом к парню и всё ещё оставаясь при этом в кольце его рук, Джим осторожно коснулся ладонью его щеки. Освальд прильнул к его руке, жмурясь, и Джим отогнал пришедшую было глупую мысль о том, что они, возможно, вообще не встречаются. Только слепой бы не заметил обожания в светлых глазах, направленного только на него, а о своих чувствах Джим мог судить беспристрастно ввиду отсутствия памяти. Его влекло к Освальду, он доверял ему и постоянно хотел быть ещё ближе.
— Нет, всё в порядке, — ответил всё же Освальд, не открывая глаз. — Они и так уже догадывались.
Джим наклонился, целуя тонкие губы, и Освальд покорно приоткрыл рот, пропуская его язык, с каким-то отчаянием цепляясь за рубашку на его спине. Джеймс успокаивающе провёл ладонями по острым лопаткам, скрытым тканью пиджака, спустился ниже по талии к бёдрам, сжимая их, притягивая ближе. Освальд застонал ему в рот, неосознанно запрокидывая голову, чем Джим воспользовался, прижавшись губами к нежной шее.
Воротник рубашки значительно уменьшал доступную площадь кожи, и Джим логично рассудил, что воротнику тут не место. Вновь обхватив губами нижнюю губу Освальда и начав её нежно посасывать, Джим расстегнул его пиджак, стягивая с узких плеч дорогую ткань. Освальд потянулся к его галстуку, пытаясь развязать его дрожащими руками, а Джим тем временем, расправившись с жилетом, стал медленно вынимать пуговицы из петель с его рубашки, поднимаясь снизу вверх и поглаживая постепенно оголяющийся впалый живот.
Ощущение кожи под пальцами возбуждало, и Джим, облокотившись на дверь спиной и чуть съехав вниз, опираясь на вытянутые ноги, потянул Освальда на себя. Тот, чуть не споткнувшись, удержался за его плечи, оказываясь с ним лицом к лицу, подставляя доверчиво губы, чем Джим не мог не воспользоваться.
— Помоги, — прошептал Джим ему в губы, дёрнув за нечто на его шее, что, по-видимому, символизировало галстук. Его собственный уже давно валялся где-то на полу.
Освальд тут же подчинился, заодно расстёгивая оставшиеся верхние пуговицы рубашки. Джим отвёл воротник в сторону, почти стягивая рубашку с одного плеча, бледнеющего в полумраке коридора. Проводя губами по открытой шее и вырывая из груди Освальда судорожный вдох, Джим не удержался и втянул гладкую кожу, оставляя яркий засос. Освальд дёрнулся — наверное, это было не очень приятно, но Джим довольно хмыкнул, глядя на тёмное пятно, так выделяющееся на бледной шее.
— Извини, — без капли раскаяния произнёс он хрипловатым голосом, целуя парня в нос. — Зато теперь все будут знать, что ты принадлежишь мне.
— А ты собственник, — натянуто улыбнулся Освальд, пытаясь восстановить дыхание.
— О да, — Джим вновь склонился над его шеей, извиняющеся лизнул свою метку, поднимаясь поцелуями к уху. — Я как дракон — буду оберегать своё сокровище, чтоб ни у кого и мысли не возникло на тебя посягнуть.
— Поверь, их и без твоих демонстраций не возникает, — с трудом ответил Освальд, запрокидывая голову, чтоб Джиму было удобней его целовать. — Сокровище я так себе.
— М-м-м… Позволь не согласиться, — улыбнулся Джим, прикусывая мочку уха, отчего Освальд неосознанно подался вперёд. — Ты вкусно пахнешь.
Проведя ладонями по его ягодицам, Джим несильно сжал их, притягивая Освальда к себе, чувствуя, как напряжённый член упирается ему в живот. Освальд сдавленно охнул, цепляясь за него и пытаясь спрятать пылающее лицо на груди Джима.
— Не хочешь поменять место дислокации? — прошептал ему в шею Джим, покрывая её неспешными поцелуями.
— Хочу, — еле слышно выдохнул Освальд.
— Тогда держись, — усмехнулся он, подхватывая парня под бёдра, заставляя обхватить себя ногами и покрепче вцепиться в плечи.
— Джим, — испуганно пискнул Освальд. — Что ты делаешь?
— Несу тебя в спальню, чтобы совершать там разные непотребства, — отрапортовал Джим, хмыкая.
Освальд шутки не оценил, лишь сильнее стиснул пальцами его плечи. Подойдя к кровати, Джим мягко опустил на неё Освальда и навис над ним, внимательно глядя в глаза.
— Уверен, что хочешь сделать это сейчас? — серьёзно спросил он. — Может, когда я…
— Боюсь, что не дождусь, — прервал его Освальд, глядя в ответ без улыбки, отчего фраза приобретала какой-то странный оттенок.
Так и не поняв, что его насторожило, Джим наклонился к губам Освальда, упираясь коленями и локтями в кровать по обе стороны от него. Освальд гладил его спину и целовался как в последний раз — жадно и нетерпеливо, будто вспомнил, что ему завтра на плаху. Джим, настроившийся на другой темп, слегка прикусил его губу, заставляя сбавить обороты. Он распахнул его расстёгнутую рубашку одной рукой и коснулся губами гладкой груди.
Сползая по кровати вниз, Джим опускался поцелуями всё ниже и, дойдя до ремня брюк, протянул к нему руки, чтоб избавиться от мешающей преграды. Но Освальд перехватил его запястья и резко сел, глядя на него испуганно, словно сам не ожидал от себя такой реакции.
— Что случилось? — нахмурился Джим, усевшись напротив.
— Ничего, извини, я просто… — Освальд смущённо отвёл глаза, отпуская его руки. Вздохнув, словно перед прыжком в воду, он вновь лёг на кровать. — Продолжай.
Джим задумчиво прищурился и, помедлив, лёг рядом с Освальдом, взяв его за подбородок и повернув лицом к себе.
— Я понял, что у нас секса не было, — начал он, внимательно глядя в светлые глаза. — А у тебя он был? Вообще.
— Это важно? — спросил Освальд, пытаясь отвернуться, но рука Джима ему не позволила.
— Ну, на самом деле, да, — Джим уже знал ответ, но почему-то хотелось услышать его от Освальда.
— Тогда можешь начинать смеяться, — тот смотрел куда-то в пространство за его головой, но только не в глаза. — Ты у меня первый.
Волна возбуждения прошлась по телу от осознания, что это бледное гибкое тело принадлежит только ему одному, и собственник в его голове зааплодировал стоя. Джим поцеловал Освальда, возможно, слишком яростно, потому как, когда он отстранился, тот часто и рвано дышал, глядя на Джима удивлённо.
— Ты даже не представляешь, какое ты ценное сокровище, да? — Джим гладил пальцем его скулу и словно не замечал смущения.
Он протянул руку к узкому запястью и расстегнул сначала одну манжету, а затем другую.
— Расслабься, — произнёс он, стягивая с Освальда рубашку, и тот приподнялся, помогая. Джим легко коснулся его губ. — Я не сделаю тебе больно. Ты мне доверяешь? — дождавшись согласного кивка, Джим поднялся с кровати и, наклонившись, расстегнул его ремень. — Тогда всё будет хорошо.
Он снял с него штаны вместе с носками, и Освальд остался на кровати в одном нижнем белье. Такой худой и бледный, с неуверенным взглядом из-под полуопущенных ресниц — его хотелось уберечь от внешнего мира и никогда не выпускать из своих рук. Джим расстегнул верхние пуговицы на своей рубашке и стянул её через голову, отбросив на пол, где уже покоилась рубашка Освальда.
Пройдя к шкафу и попутно щёлкнув пультом, чтобы отключить телек, Джим принялся рыться в отделе с носками, где, как он — непонятно откуда, но абсолютно точно — знал, была запрятана смазка. Найдя-таки небольшой тюбик, он вернулся на кровать, предварительно раздевшись до трусов. Улёгшись рядом со следившим за ним всё это время Освальдом, он отбросил смазку на подушку и мягко прижался к чужим губам, положив руку на впалый живот лежащего рядом парня. Джим неспешно целовал Освальда и осторожно поглаживал его живот, пытаясь сделать так, чтоб парень расслабился.
Когда Освальд начал отвечать на поцелуй смелее, Джим повёл ладонь вверх, к груди, проводя пальцами по его соскам. Освальд вздрогнул, но не отстранился, задышав чаще. Решив закрепить успех, Джим нежно сжал меж пальцев один сосок, легко его потирая, и почувствовал, как Освальд выгнулся ему навстречу. Такой отзывчивый и чувственный. О, он будет умолять его взять, надо просто немного поддразнить. Улыбнувшись в поцелуй, Джим повёл рукой вниз, обводя тазовую косточку, а затем сжимая ягодицу парня. Освальд замычал что-то, хватаясь за его плечо. Джим скользнул рукой между его ног, поглаживая большим пальцем внутреннюю сторону бедра.
— Раздвигай, — приказал Джим, на мгновение оторвавшись от влажных губ и увидев его красные щёки.
Освальд подчинился, и Джим уже свободно провёл рукой между его ног, не касаясь давно вставшего члена. Он гладил, мял, сжимал его бёдра и ягодицы, просовывая руку под него, заставляя приподниматься, иногда возвращался к животу, поднимаясь выше, чтоб огладить пальцами затвердевшие соски. Освальд пытался подставиться пахом под горячую ладонь, блуждающую по его телу, приподнимая бёдра и постанывая ему в рот, но его попытки Джим садистски игнорировал.
Джим вновь опустил руку вниз, невесомо коснувшись натянутой членом ткани нижнего белья, и Освальд громко застонал, откидывая голову назад. Мысленно усмехнувшись, Джим прижался губами к его шее, мокро целуя местечко за ухом, поглаживая вместе с этим вздрагивающее от его прикосновений тело. Возвращая ладонь с бедра на живот, он провёл прямо по члену и услышал новый стон, почувствовав, как Освальд инстинктивно приподнялся навстречу ласкающей руке, уже скользнувшей выше. Продолжая выцеловывать нежную шею и доводя Освальда до исступления недо-прикосновениями, он ждал.
— Джим, — наконец раздался хриплый голос, и Джим победно улыбнулся, прикусывая бледную кожу, вырвав из груди парня этим действием новый стон. — Джим… Пожалуйста…
— Я тебя внимательно слушаю, — чуть ли не промурлыкал он от удовольствия.
— Дотронься до меня, — жалобно попросил Освальд, еле выдавливая слова — либо от смущения, либо от возбуждения, но, скорее всего, от всего сразу.
Джим опустил руку вниз, скользя по коже, огибая его член, стараясь не задеть, и услышал разочарованный стон.
— Где именно? — нещадно продолжал Джим пытку, наслаждаясь от души.
Освальд зарычал, протягивая руку и обхватывая кисть Джима, перемещая его ладонь на свой член. Джим тут же сжал его сквозь ткань, ощутив, как в запястье ему впились тонкие пальцы.
— О боже мой, — прохрипел Освальд, выгибаясь на кровати.
Решив, что этот этап пройден, Джим подцепил резинку его трусов и стянул их вниз, к коленям. Затем он потянулся к тюбику со смазкой под поплывшим взглядом Освальда и, выдавив себе на ладонь немного геля, взял в руку его член, начиная двигать ею вверх-вниз. Освальд поперхнулся воздухом и прикрыл глаза согнутой в локте рукой под внимательным взглядом Джима.
— Убери руку, — настойчиво произнёс Джим, не забывая водить ладонью по его члену, но Освальд только замотал головой, хватая губами воздух. — У меня есть наручники, и я не побоюсь ими воспользоваться.
— Я не могу, — еле прошептал Освальд. — Ты на меня смотришь.
— Естественно я смотрю, — мягко хмыкнул Джим, продолжая его разглядывать. — Ты такой красивый.
— Это не так, — донёсся до него приглушённый голос.
— Скотч у меня вроде тоже где-то был, — проведя по головке большим пальцем, отчего Освальд всхлипнул, Джим остановился на середине движения.
— Джим… — Освальд двинул бёдрами, толкаясь в его кулак, но он просто разжал пальцы, кладя ладонь ему на бедро и не слушая протестующего мычания.
— Убери руку, Освальд, — угрожающе произнёс он.
Парень резко отвёл предплечье с лица, глядя на Джима почти зло, сверкая глазами как упрямый ребёнок, отчего Джиму стало смешно. Улыбаясь и видя, как Освальд вновь начал смущаться под его довольным взглядом, Джим наклонился к его лицу.
— Хороший мальчик, — прошептал он ему в губы, возвращая ладонь на его член и сцеловывая вырвавшийся из груди Освальда стон.
Продолжая его целовать, Джим опустил руку вниз, осторожно погладив яички, двинулся ещё ниже, надавливая скользким пальцем на колечко мышц. Освальд замер, весь сжавшись, но Джим уже повёл руку вверх, вновь обхватывая его член.
— Тише, расслабься, — произнёс он в доверчиво подставленные губы. — Тебе не будет больно, я обещаю.
Через некоторое время, когда Освальд успокоился, Джим опять опустил руку, отвлекая парня поцелуями, и медленно ввёл один палец в узкий проход. Разомлевший Освальд запрокинул голову, стараясь дышать ровно и не зажиматься. Джим немного согнул палец, пытаясь нащупать небольшое уплотнение, и, когда Освальд выгнулся на кровати, хватая губами воздух с широко распахнутыми глазами, Джим довольно улыбнулся.
— Видишь, совсем не больно, — промурлыкал он ему на ухо, надавливая пальцем вновь.
— Джи-и-им, — простонал Освальд, вцепляясь в простыню.
Целуя бледные плечи, периодически переходя на шею и возвращаясь обратно, Джим продолжал медленно растягивать Освальда для себя, стараясь приносить ему как можно меньше дискомфорта и как можно больше — удовольствия. Когда пальца стало уже три, а от вида извивающегося совсем рядом голого парня член стоял так, что было почти больно, Джим вытащил пальцы и, опёршись о кровать, навис над Освальдом.
— Хочу тебя, — прошептал он ему куда-то в ключицу, обводя языком выступающие косточки и вжимаясь пахом в него меж разведённых ног.
— Так возьми, — хрипло выдохнул Освальд, и Джим поднял голову, вглядываясь в его лицо.
Чёрные пряди волос прилипли ко лбу, губы приоткрыты — он дышал часто и поверхностно, взгляд из-под полуопущенных ресниц решительный и неуверенный одновременно. Джиму хотелось целовать это лицо с покрасневшими щеками, говорить, что всё будет хорошо, прижиматься губами к его виску и чувствовать его неловкие от смущения объятия. Желание вперемешку с нежностью затопило всё его существо, и Джим поцеловал Освальда, пытаясь передать хоть часть того, что он чувствует.
— С удовольствием, — произнёс наконец Джим, отрываясь от таких приятных губ.
Стянув с Освальда бельё до конца и избавившись от своего, он потянулся за тюбиком со смазкой. Выдавив побольше геля на ладонь, он провёл ею по своему члену, прикусив губу. Джим видел, что Освальд смотрит на него, заворожено и почти не дыша, а потому провёл ладонью ещё раз, низко застонав и прикрыв глаза, позволяя себя рассматривать, открываясь перед парнем напротив. Освальд приподнялся, усаживаясь перед ним, и, словно боясь, что его сейчас оттолкнут, поднял руки, укладывая Джиму на плечи. Он молча смотрел, как Освальд неуверенно оглаживал узкими ладонями его тело, изучая, запоминая — по плечам, рукам, груди, животу. Когда ладонь Освальда легла на его член, Джим не сдержал шумного выдоха. Видимо, удовлетворившись его реакцией, Освальд провёл к самому основанию и обратно, поглаживая большим пальцем головку, а затем внезапно притянул другой рукой Джима за плечо и впился в его губы.
Джим обхватил его за талию, с готовностью отвечая на поцелуй и тяжело дыша оттого, что рука Освальда на его члене движения не прекратила. Погладив его по спине, Джим мягко отвёл чужие руки от себя, опасаясь, что кончит только от одного вида обнажённого и такого покорного парня. Не разрывая поцелуя, он заставил Освальда лечь на кровать, подминая под себя податливое тело, чувствуя, как его член касается возбуждённого члена Освальда.
— Ещё не передумал? — хрипло спросил Джим, проводя губами по тонкой линии челюсти парня под ним.
— Издеваешься? — услышал он не менее хриплый голос в ответ и, мысленно усмехнувшись, приподнялся на локтях.
— Тогда перевернись, — Джим положил руки ему на талию, собираясь помочь, но Освальд тут же вскинулся, цепляясь за его запястья.
— Нет! — заметив его недоумение, Освальд ослабил хватку и произнёс уже спокойнее: — Нет, я хочу… хочу видеть тебя.
— Хорошо, как скажешь, — Джим коснулся губами его губ и мягко уложил обратно спиной на кровать.
Он старался входить медленно, видя как Освальд, кусая губы, сосредоточенно смотрит на него. Ему было больно, Джим это понимал и пытался быть максимально осторожным, хотя до безумия хотелось ухватить Освальда за бёдра и дёрнуть на себя, войдя одним движением. Продвинувшись до конца, он остановился, переводя дыхание. Освальд был чертовски узким и горячим — чтобы привыкнуть к этому ощущению или хотя бы перестать видеть цветные всполохи перед глазами, пришлось повременить. Двинувшись назад и вновь войдя в Освальда, он услышал сдавленный стон и увидел, как парень под ним запрокинул голову назад, ловя губами воздух. Подбадриваемый его стонами, Джим начал двигаться в медленном темпе, с упоением глядя, как Освальд хватается тонкими пальцами за простынь, сжимая её.
Взгляд светлых глаз, казалось, проникал в самую душу, и от этого удовольствие, разливающееся по телу, становилось только острее. Ему хотелось вплавиться в Освальда, стать с ним одним целым, обладать этим отзывчивым телом вечность. Джим начал двигаться быстрее, сильнее сжав узкие бёдра партнёра, глядя, как от наслаждения Освальд выгибается, обхватывая его ногами.
— Я люблю тебя, — и Джиму показалось, что ему послышался этот срывающийся шёпот, но он не отводил взгляда от лица Освальда, а потому видел, как шевелились его губы.
— Я люблю тебя, — Освальд, задыхаясь, повторил громче и зажмурился. — Я люблю тебя, Джим.
Джим склонился над ним, замедляя движения, но вкладывая в них больше силы, и целовал всё, докуда мог дотянуться — ключицы, подбородок, скулы. Освальд гладил дрожащими ладонями его спину, стараясь прижать ближе к себе, и шептал его имя без остановки, срываясь на стоны.
— Я… тоже тебя… люблю, — тяжело дыша, произнёс Джим ему в шею, и Освальд застонал, впиваясь короткими ногтями ему в спину, содрогаясь в оргазме.
Низко зарычав, Джим через пару движений последовал за Освальдом, обессилено упав тому на грудь и пытаясь привести дыхание в норму. Понимая, что Освальду, скорее всего, тяжело, Джим нашёл в себе силы подняться и лечь рядом, сгребая в объятия разомлевшее тело. В приятной истоме, покрывая ленивыми поцелуями доверчиво подставленную спину с острыми лопатками, Джим был неприкрыто счастлив.
— Останься, — услышал он сдавленный шёпот.
Освальд схватился за руку Джима, обнимающую его поперёк груди, так, словно боялся, что Джим сейчас исчезнет.
— Пожалуйста, останься… Я умоляю, — практически неразборчиво шептал Освальд, и от отчаяния, сквозившего в его голосе, сердце Джима тревожно сжалось.
— Тише, тише, мой хороший, — попытался успокоить парня он, целуя в висок. — Я никуда не ухожу, я здесь, с тобой.
Услышав всхлип, Джим развернул к себе Освальда лицом, не понимая, что произошло, отчего в светлых глазах столько боли.
— Освальд? — неуверенно позвал он, протянув руку к его лицу и осторожно стерев слезу со щеки.
Шмыгнув носом, тот лишь качнул головой и попытался улыбнуться, глядя на него всё с тем же отчаянием.
— Я в порядке, — сипло произнёс он. — Извини, это просто… Можно я посплю у тебя?
— Конечно, — ответил Джим, до сих пор пребывая в смятении от таких резких перемен настроения Освальда. — Тебе не нужно об этом спрашивать.
Парень закивал, прижимаясь к нему изо всех сил, и Джим обнял его, поглаживая по спине. Когда тот более-менее успокоился, пришлось подняться и найти влажные салфетки — на душ сил уже абсолютно не осталось. Освальд, заливаясь краской, перехватил руку Джима, пробормотав «Я сам» и забрав салфетку из его пальцев. Джим лишь пожал плечами и, решив не смущать Освальда ещё больше, постарался не пялиться на него, пока тот вытирался. Стащив простынь и бросив её куда-то рядом с кроватью, Джим улёгся на матрац, притягивая Освальда к себе.
— Спокойной ночи, — прошептал Джим ему в висок, касаясь лёгким поцелуем.
Освальд не ответил, только сильнее сжал ладонью обнимающую его руку Джима. Анализировать его действия у Джеймса уже не было сил — этот день был действительно странным и выматывающим, а потому он решил оставить все размышления до завтра, надеясь, что память к нему вернётся.
***
Премерзкое пиликание будильника было встречено недовольным стоном из-под подушки, и Джим еле дотянулся до стоящего на тумбочке адского агрегата, чтобы прекратить утреннюю пытку. Практически не разлепляя глаз, он на автопилоте отправился в душ, чтобы встретить новый день с лицом, будто он не вылез из могилы, а поднялся из нормальной человеческой кровати. Отрегулировав воду, он встал под прохладные струи душа, пытаясь проснуться и начать составлять мысленный план: сдать отчёт, получить от патологоанатома материалы по делу, попросить Эда порыться в архиве — вроде уже происходило подобное убийство, проходящее через их участок. И, если они так ничего и не найдут, придётся наведаться к… Джим резко открыл глаза, не обращая внимания на то, что в них тут же попала вода.
ПИНГВИН!
Выскочив из душа, обмотав полотенцем бёдра, он ворвался в гостиную, где в его кровати, сонно моргая, сидел Кобблпот, будто не понимая, откуда и по какой причине раздался разъярённый Джимов крик.
— Ты, — голос тут же сел, когда Джим в полной мере осознал, что вчерашний день — не просто страшная галлюцинация, порождённая уставшим от постоянной работы в участке мозгом.
Пингвин, похоже, тоже наконец понял, где находится и с кем — его глаза расширились в ужасе, а пальцы вцепились в одеяло, натягивая его до самого подбородка.
— Убирайся, — по слогам произнёс Джим, боясь, что может убить этого ублюдка прямо здесь. — Сейчас же.
— Джим, — еле слышно прошептал тот. — Джим, позволь мне…
— Мой пистолет на кухне, — оборвал его Гордон. — Если через десять минут ты будешь ещё здесь, клянусь, я всажу в тебя всю обойму.
Он видел, как Кобблпот сглотнул, и Джим, не обращая больше на него внимания, направился к шкафу, чтобы достать одежду. Краем глаза он видел, как Пингвин осторожно встаёт с кровати, болезненно морщась, поднимает с пола помятую рубашку и пытается застегнуть пуговицы дрожащими пальцами. Решив, что находиться с ним в одной комнате опасно, — один раз его уже чуть не посадили за убийство Кобблпота, второго, успешного во всех отношениях, раза ему точно не нужно — Джим вернулся в ванную.
Одевшись и умывшись, он склонился над раковиной, глядя в зеркало напротив. Оно, словно насмехаясь, отражало его недовольное, с кругами под глазами и без малейшего признака бодрости, лицо. Чёрт побери, он трахнул Пингвина. Вот ведь сволочь проходимистая, подловил момент, когда Джим был полностью беспомощен! Гордон поморщился, вспоминая, кому подарил радость наблюдать себя в таком состоянии. Этого не должно было произойти, но, кажется, Готэм в очередной раз наплевал на все правила, заставляя Джима выбираться из патовой ситуации. Мотнув головой, словно мысли приносили физический дискомфорт, Джим вышел из ванной, направляясь на кухню.
Надев пояс с кобурой, Джим, чтоб занять руки и не тянуться к пистолету, поставил чайник. Сев на стул и уперев в столешницу локти, он закрыл лицо руками. Твою мать, что же он всё-таки вчера натворил. В памяти всплывали картинки вчерашней ночи — бледное тело, выделяющееся на тёмных простынях, раскрытые в беззвучном крике тонкие, покрасневшие от поцелуев губы, слипшиеся от пота пряди чёрных волос… Джим надавил пальцами на закрытые веки, надеясь, что цветные круги, появляющиеся перед его глазами, смогут перекрыть эти картинки.
Услышав шорох, он отнял руки от лица и имел сомнительное счастье наблюдать, как Пингвин поднимает с пола в коридоре свой пиджак. Джим закусил губу, увидев на шее Кобблпота яркий засос, и подавил полный отчаяния стон. Потерянно оглянувшись, словно что-то ища, Кобблпот наткнулся на его тяжёлый взгляд и замер.
— Джим, — попытался заговорить с ним Пингвин, видимо, не понимая, какую опасность это может за собой повлечь. — Я могу объяснить…
— Пошёл вон, — выдохнул Джим, протягивая руку к пистолету и видя, как в глазах Кобблпота появляется страх.
— Джим, — умоляюще произнёс тот, делая шаг назад, и Гордон заметил, как дрожат его губы.
Вместо ответа Джим снял пистолет с предохранителя и направил на Кобблпота.
— Вон из моего дома.
Пингвин выставил перед собой руки, попятившись к выходу. Под прицелом Джима он нащупал за спиной ручку двери и практически вывалился из квартиры. Когда дверь захлопнулась, Джим опустил руку с зажатым в ней пистолетом и вздохнул, борясь с желанием со всей силы опуститься лбом на столешницу. Возможно, не один раз.
Он переспал с самым опасным человеком в Готэме, а после выставил его из дома, словно тот был нашкодившим щенком. Если бы Джим знал, чем завершится его попытка поймать очередного маньяка, орудующего в Готэме, он бы ещё вчерашним утром сдал значок и купил бы билет до Чикаго в один конец.
Конечно, он был в курсе странной, почти больной помешанности Кобблпота на нём, но здраво рассуждал, что не замечать её будет выгодней для них обоих. Даже если Кобблпот и казался когда-то Джиму привлекательным, — невозможно не испытывать уважение, хоть и невольное, к человеку, что так твёрдо идёт к своей цели и, чёрт побери, доходит — то эти мысли Гордон запрятал куда подальше и старался об этом не думать. Вести себя с Пингвином так, как того заслуживает преступник, коим Кобблпот и являлся, казалось Джиму самым верным решением. Он не мог позволить себе другое отношение к такому, как Кобблпот. Полицейский, радеющий за справедливость и мечтающий очистить город от грязи, — и в постели с королём мафии? Шикарно, просто восхитительно.
И вот случилось то, чего случиться не должно было ни при каких обстоятельствах — он потерял память, а вместе с ней и все причины держаться от Освальда на расстоянии вытянутой руки как минимум. Он полагался на свои чувства, и ему было невдомёк, что они могут сыграть с ним злую шутку. На самом деле он не злился на Кобблпота, только на себя. Серьёзно, не всякий хороший человек откажется, когда предмет его страсти сам предлагает себя, пусть и в невменяемом состоянии. Кобблпот хорошим человеком не был. Хуже, он, оказывается, действительно был в Джима влюблён. Гордон вздохнул. С этими мыслями он так на работу опоздает, а у него была как минимум одна причина туда пойти — намылить шею Харви, который, мать его, не помог другу в самый ответственный момент!
— Буллок! Тебя-то я и ищу! — грозно навис Джим над столом напарника.
— О, Джим! Герой-любовник! Как твоя голова? — рассмеялся тот, отставляя кофе и, видимо, не испытывая никаких угрызений совести.
— Просто замечательно, — сладко улыбнулся Джим, хотя тут скорее бы подошло слово «оскалился». — Я смотрю, ты не особенно парился насчёт того, что оставил беспамятного друга в компании психопата-убийцы?
— Поверь, Джимбо, этот психопат явно не убивать тебя собирался, — фыркнул Харви. — Кстати, как он поживает?
— Весь в дырках от пуль кормит рыб в Готэм-ривер, — устало ответил Джим, усаживаясь за свой стол напротив Харви.
— Серьёзно? — приподнял брови тот.
— Нет, к сожалению, — буркнул Гордон, беря в руки отчёты, присланные патологоанатомом.
— Что, всё было настолько плохо? — нехорошо усмехнулся Буллок, не сводя с Джима полного любопытства взгляда. — Он ведь давно пытался до тебя добраться, а тут такой случай!
Напарник рассмеялся, и Джиму захотелось его ударить лицом об стол. Желательно дважды. Харви, видя, что Джим не обращает на него внимания, наклонился к нему ближе и заговорщеским шёпотом продолжил:
— Он приставал к тебе? Склонял к нарушению целибата? Чёрт, Джимбо, не молчи! Не трахнул же он тебя…
— Хуже, — он всё же поднял на Буллока взгляд и имел сомнительное удовольствие лицезреть заинтересованную морду друга. — Я его.
— Охренеть, — Харви шокировано моргнул, но тут же пришёл в себя, пошло ухмыльнувшись. — Ну и как он?
— Как тридцатилетний девственник, — бросил Джим, вновь возвращаясь к отчётам.
Харви засмеялся, но абсолютно непроницаемое лицо Джима заставило его поперхнуться — он осознал, что это не просто шутка.
— Подожди, он что, действительно..?
Джим молчал, делая вид, что вопросы Харви не выбивают у него почву из-под ног, заставляя мысленно возвращаться к прошедшей ночи.
— Во дела! — Буллок откинулся на стуле, поражённо рассматривая Джима. — Не то чтобы я был удивлён, но…
— Харв, будь другом, заткнись нахрен, — простонал Джим, понимая, что не понял ни строчки из прочитанного в отчёте. — Мы на работе как бы, и я пытаюсь выполнять свои обязанности.
— Чёрт с ними, с обязанностями! Нам срочно нужно в бар! — Буллок проявлял чересчур активный интерес к его личной жизни, и это начинало напрягать.
— Сейчас девять утра, — скептически заметил Гордон.
— В баре на 44-ой уже наливают два по цене одного, — не смутился Харви, но, к счастью, в этот момент зазвонил рабочий телефон, избавляя Джима от необходимости отвечать Буллоку.
Вызов на очередное убийство, по всем признакам это было дело рук того психа, за которым сейчас охотился Гордон. Как раз вчера он получил по голове, пытаясь выйти на его след, но ступив на территорию какой-то из готэмских шаек. Хорошо хоть не убили. Они выехали на место, и теперь Джим стоял над трупом молодой девушки, у которой вместо глаз зияли две кровавые дыры. Убийцу теперь можно было причислять к серийным, и на его поиски выделят ещё кого-нибудь, кроме них с Харви. Вот только вряд ли это что-то изменит — убийца был просто виртуозом, никаких следов. Джим скривился, понимая, что им опять нужна помощь Пингвина, но после вчерашнего он был абсолютно не готов встретиться с ним лицом к лицу.
— Не хочешь подключить к расследованию нашу птичку? — так, чтоб не слышали остальные копы, спросил у него Харви.
Джим смерил его, как он надеялся, грозным взглядом.
— Справимся сами, — коротко ответил Джим. Нужно было ещё смотаться в отдел и выцепить там Нигму — может, он всё-таки нашёл что-то похожее в архиве?
Весь день Джим так и провёл: по уши в отчётах и делах хрен знает какой давности, надеясь найти хоть малейшую зацепку. Всё из того, что притащил в коробках с радостной физиономией Эд, не подходило. Этот убийца явно был если не профессионалом, то крайне осторожным любителем. Лучше бы им найти его поскорее, а не то численность мирных жителей Готэма будет неуклонно сокращаться. Джим в который раз подумал о том, чтобы обратиться к Пингвину, но постарался отогнать от себя эту мысль ещё на подлёте. Он коп, в конце концов, или как?
— Так, всё, на сегодня хватит, — Джим вздрогнул от голоса Харви, сидящего напротив. Тот бросил на стол очередную папку и с хрустом потянулся. — Мы идём в бар!
— Никуда я не иду, — отмахнулся Гордон, вновь опуская взгляд, уже помутневший из-за количества прочитанного за сегодня, на лист перед собой.
— Смена уже как час закончилась, Джимбо, — пощёлкал пальцами перед его лицом Харви. — Погнали, никуда твой маньяк не денется!
— Отстань, Харв, — попытался возразить он, но Буллок был непреклонен.
— Ты не спрячешься от нашей птички-невелички за этими бумажками, всё равно рано или поздно тебе придётся с ним столкнуться, — серьёзно произнёс Харви. — А его помощь сейчас была бы очень кстати.
— Так сходи к нему сам, — огрызнулся Джим.
— Ты же прекрасно знаешь, что я не в его вкусе, — хохотнул Буллок. — Всё, пойдём, мы всё равно тут не найдём больше ничего!
И, подхватив свою куртку, Харви чуть ли не под руки потащил Джима в ближайший бар. Если быть честным, Джим и не особенно-то и сопротивлялся. Всё же после таких событий действительно хотелось напиться. До зелёных чертей, чтобы никогда не вспоминать, как выгибается худое бледное тело под ним и как чужое горячее дыхание опаляет шею. Особенно не хотелось вспоминать,
чьи это были тело и дыхание.
— Слушай, я вот до сих пор не могу понять, — заговорил Буллок, когда они уже сидели за барной стойкой и держали в руках по стакану с виски. — Ещё тогда, когда Фальконе приказал тебе убить Пингвина, ты этого не сделал. Почему? Ты рискнул всем, позволив этому ублюдку жить.
— Я рисковал ради идеи, — возразил Джим, чувствуя, как приятное тепло алкоголя разносится по организму.
— Не заливай хоть мне, — протянул Харви, насмешливо глядя на него. — Себе ты можешь впаривать, что хочешь, но я знаю, что ради какой-то там идеи так не подставляются. Он с самого начала зацепил тебя чем-то, я прав?
— Харв, ты с ума сошёл? — абсолютно без злости поинтересовался у него Джим, глядя, как покачиваются в бокале кубики льда. — Чем такой как Пингвин может зацепить?
— Тебе виднее, — хмыкнул тот в ответ. — Я видел, как ты смотрел на него вчера, когда не знал, кто он.
— Вот именно, я не знал, кто он, — резко ответил Джим, делая большой глоток из своего стакана.
Он не любил задушевные разговоры, потому что, в большинстве своём, толку от них не было никакого. Они делали только хуже. Единственное, что его заинтересовало — Харви тоже не любил такие беседы, однако начал её сейчас именно он. Значит, Буллока волновала именно эта тема. Вот только с чего бы?
— Между вами всегда что-то искрило, можешь даже не пытаться отрицать, — хмыкнул Харви. — И вчерашнее — лучшее тому подтверждение. Почему ты тогда с таким упорством не желаешь признать очевидное?
— Серьёзно? — приподнял бровь Джим. — А не ты ли недавно говорил, что Освальд — лжец, убийца и преступник? Поверь, это самый худший из всех возможных вариантов как пара для копа вроде меня. Это ненормально.
Буллок фыркнул.
— Нормально? Джимбо, ты ещё не понял? Это же Готэм! Тут понятие «норма» отсутствует в принципе!
И тут до Джима дошло. Фиш Муни — в прошлом королева преступного мира, приближённая Фальконе, ценный источник для них до появления Освальда. Харви был влюблён в неё, Джим точно это знал, и теперь, похоже, он увидел в их недоотношениях с Освальдом себя.
— Ты до этой глубокой мысли дошёл, когда тебя Фиш отшила? — без обиняков спросил Гордон.
Харви замолчал, уставившись в стакан. Затем выпил залпом оставшееся и подозвал бармена. Только когда его стакан вновь оказался наполненным, он заговорил:
— А с чего ты взял, что она меня отшила? — с горькой усмешкой поинтересовался Буллок, не глядя на удивлённое лицо Джима. — Ты в Готэме совсем недавно, а я тут родился и вырос. Я знаю его законы с пелёнок, но всё же юношеский максимализм есть юношеский максимализм. Можешь не верить, но я когда-то был как ты — верил в то, что зло должно быть наказано и прочие бредни в таком духе. И очень круто пролетел. До сих пор жалею, что не всегда был циничной сволочью, каким я стал гораздо позже.
Джим не знал, что на это ответить, и не знал, нужно ли вообще что-то отвечать. Харви был не из тех, кто любит раскрывать душу перед кем-либо, а значит он действительно хотел помочь Джиму. И Гордон это ценил, но даже в самых больных фантазиях не мог вообразить, что он и Освальд… А что тут, собственно, воображать? Достаточно просто вспомнить вчерашнюю ночь. Может, Харви прав, и к дьяволу этот Готэм?
Вернувшись домой, Джим нашёл в коридоре полоску ткани, которая была идентифицирована им как галстук Пингвина. Боже, да он повсюду. Гордон думал, что не сможет уснуть, но, как только он упал на кровать, практический тут же вырубился, краем сознания понимая, что так и не бросил в стирку постельное бельё. Запах чужого дорогого парфюма, казалось, въелся в его подушку, и Джим, не отдавая себе во сне отчёта, прижал её к себе покрепче.
***
По делу никаких зацепок так и не появилось, Харви был неразговорчив и бурчал что-то про головную боль, но Джиму казалось, он просто жалеет о том, что так разоткровенничался вчера. Поэтому Гордон оставил на некоторое время участок, где сейчас ничего не смог бы сделать, и скрепя сердце поехал к Освальду. Если уж Кобблпот не сможет — не пожелает? — помочь, то у них большие проблемы.
Подойдя к ресторану с вывеской в виде подсвечиваемого неоновым зонта, Джим выдохнул и толкнул дверь. Поймав первого попавшегося официанта, Гордон спросил, где ему найти Пингвина. Его поспешно сопроводили к высоким дверям из тёмного дерева, возле которых с непроницаемыми лицами стояли два рослых детины. Постучавшись, официант проскользнул в, как понял Джим, кабинет Кобблпота, чтобы сообщить тому о раннем визитёре.
Спустя нескольких минут долгого ожидания из кабинета вышел официант и какой-то парень в расстёгнутой примерно до середины груди рубашке. Волосы парня были взъерошены, и он нервно проводил по ним рукой, видимо, пытаясь это исправить. Джим, прищурившись, проводил парня взглядом, думая, какого хрена он делал в таком виде у Освальда в кабинете. Внутри зарождалось неприятное, жгучее чувство, и Джим отчаянно пытался не идентифицировать его, хотя уже и так знал, что это ревность.
Его пропустили в кабинет, и Джим, зайдя, окинул сидящего во главе длинного стола Освальда внимательным взглядом. Он издевается? Обычно застёгнутый на все пуговицы и в идеально выглаженном костюме, сейчас Освальд представлял собой редкое зрелище: пиджак слегка помят и накинут на плечи явно в спешке, рубашка застёгнута криво на одну сторону, галстука вообще нет, равно как и жилета. А, нет, вот он, на спинке стула. Джим изогнул бровь, когда Пингвин поднялся со своего места, расплывшись в нервной улыбке.
— Джим, мой старый друг! Что привело тебя ко мне?
Подходить к нему, однако, Освальд не спешил, и Гордон заметил в глубине его глаз страх. Думает, что Джим пришёл пристрелить его за то, что он соврал ему тогда и, прости Господи, совратил? Гордон мысленно фыркнул. Сейчас Кобблпота хотелось пристрелить только за одно — на его шее алел совсем недавний засос, чуть выше воротничка, который физически не мог это скрыть. Тот, что оставил Джим, был с другой стороны и уже начинал сходить. Внутренний собственник уже обхватил тонкую шею Освальда и сдавил, что есть сил. Сам же Джим внешне остался абсолютно спокойным.
— Есть одно дело, — начал он, медленно подходя к Освальду. — Серийный убийца, предпочитает молодых девушек от двадцати до тридцати. Сначала усыпляет, потом убивает ударом ножа в сердце, а после всего выдавливает им глаза. Не слышал о таком?
— Н-нет, — судорожно вдохнув, ответил Освальд, когда Джим подошёл практически вплотную. — Но я могу проверить по своим каналам.
— Будет очень любезно с твоей стороны, — оскалился Джим, видя, как от страха расширяются зрачки светлых глаз напротив. — Мне полезна любая информация, желательно в крайне сжатые сроки.
— Хорошо. Думаю, вечером ты уже сможешь забрать досье, — уже спокойней произнёс Пингвин, но страх из глаз так и не пропал. И правильно.
— Превосходно, — сладко улыбнулся Джим, а потом резко ухватил его за подбородок, отводя голову чуть вправо, чтобы получше разглядеть синяк на пингвиньей шее.
Освальд пискнул, глупо взмахнув руками, и тут же замер, когда Джим пальцем свободной руки провёл по нежной коже с красными полопавшимися капиллярами.
— Чтобы больше такого не было, — негромко, но с достаточно заметной угрозой прорычал Гордон.
Кобблпот, всё так же глядя на него расширившимися глазами, кивнул. Джим отпустил его и, больше не сказав ни слова, покинул пингвиний ресторан.
День тянулся медленно, и Джим, чтобы не отвлекаться на проницательный взгляд напарника, хлещущего дрянной кофе из пластикового стаканчика, решил заняться отчётностью. Всё равно к концу месяца он будет сидеть ночами над этими бесполезными бумажками, потому что каждый раз так неохота заполнять их вовремя. Отвлёкшись только однажды за весь день на выезд — мелкая кража, ничего серьёзного, Джим с неудовольствием и неким волнением отметил, что уже семь часов вечера. Интересно, успел Пингвин подготовить что-нибудь по тому делу?
Решив выяснить это лично, Джим махнул Харви, сказав, что скоро вернётся, и поехал к ресторанчику со знакомой неоновой вывеской. В зале ресторана было пусто, лишь за барной стойкой сидел Бутч, методично напиваясь дорогим виски.
— Пингвин у себя? — поинтересовался у него Джим.
Гилзен кивнул ему с непонятной усмешкой и продолжил пить, не предложив ему услуг провожатого. Впрочем, Джим в них и не нуждался. Пройдя по длинному коридору, он оказался уже второй раз за день перед высокими дверьми. Двое охранников без вопросов пропустили его внутрь.
Зайдя в кабинет, Джим понял причину веселья Бутча: за длинным столом своей пернатой персоной восседал Пингвин и пил вино прямо из горла, не сразу заметив, что уже не один в комнате. Джим, приподняв бровь, понаблюдал, как профессионально Пингвин заливается алкоголем, а потом всё же покашлял для приличия. Пингвин, поперхнувшись, отставил практически пустую бутылку на край стола и подскочил со своего места, чуть ли не навернувшись вместе со стулом. Стараясь не засмеяться, Джим подошёл ближе, замечая на столе тонкую папку. Освальд, проследив за его взглядом, расплылся в горделивой улыбке.
— Как ты и просил, Джим, в кратчайшие сроки, — произнёс он, пытаясь при этом заглянуть Джиму в глаза, словно ожидая похвалы.
Гордон, не обращая на него внимания, протянул руку к папке, но на неё со стуком тут же опустилась пингвинья ладонь. Всё же подняв на Освальда взгляд, Джим отметил, как раскраснелось его лицо и как блестят сейчас пьяные глаза. Он никак не мог понять, какого они цвета. Зелёные? Серые? Голубые?
— Мне тоже кое-что от тебя нужно, Джим, — оторвал его от размышлений Кобблпот, всё так же пристально смотря на него и нервно облизнув губы.
Джим в этом даже не сомневался. Когда это Кобблпот помогал кому-то безвозмездно? Вот только в свете последних событий Джиму было почти страшно ожидать, что там придумал Освальд.
— Поцелуй меня, — едва слышно произнёс Пингвин, глядя на него чуть ли не с мольбой. — Как тогда.
Джим мысленно выдохнул, понимая, что был напряжён всё это время. Освальд, как это ни странно, просто хотел, чтобы его любили. Такие наивные, почти детские желания явно контрастировали с количеством человек, которых Освальд убил собственными руками. Он покачал головой, пытаясь отогнать от себя ненужные сейчас мысли — всё же он решил воспользоваться советом Харви, отступать сейчас было бы глупо. Его движение Освальд, видимо, трактовал как ответ, а потому дёрнулся, словно от удара, и уже хотел что-то сказать, как Джим буквально за секунду оказался прямо перед ним. Он стоял к Освальду вплотную, зажав его между своим телом и столом, и, глядя прямо в глаза, принялся медленно расстёгивать его пиджак.
Лицо Кобблпота этого явно стоило — он смотрел на Джима, приоткрыв рот, вцепившись пальцами в стол, и явно не верил в происходящее.
— Джим… — просипел он, когда Гордон мягко освободил его плечи от пиджака, скинув его на стол. Мешать ему, впрочем, Пингвин не спешил.
— Тогда, насколько я помню, пиджака на тебе не было, — пояснил Джим, поглаживая ладонями его плечи и спускаясь к застёжкам жилета. Сколько же на нём одежды, чёрт побери!
Освальд только восторженно следил за его движениями, слабо выдохнув, когда Джим вытащил полы рубашки из брюк, просовывая ладони под неё и оглаживая тощее тело. Освальд вздрогнул, когда ладони переместились на ягодицы, сжимая. Джим наклонился к нему, почти касаясь его губ своими:
— Вот так уже лучше, — негромко произнёс он, видя, как загорелись глаза напротив.
Гордон подался вперёд, утягивая Освальда в неспешный, практически невинный поцелуй, и всё равно чувствовал, как под его ладонями дрожит чужое тело. Отстранившись, Джим провёл губами к уху Освальда.
— Держись, — прошептал ему на ухо Джим, прикусив мочку, и, едва Освальд успел ухватиться за его плечи, поднял того за бёдра, усаживая на стол.
Освальд, видимо, осмелевший от количества выпитого, сжал в пальцах лацканы пиджака Джима, притягивая его к себе. Гордон не сопротивлялся, впечатываясь губами в его тонкие губы. Слыша, как тот постанывает ему в рот, Джим водил ладонями по спине Кобблпота, периодически спускаясь к бёдрам и сжимая их. Поцелуй превратился в страстный и яростный, словно Джим отпустил всё то, что так давно сдерживал. Освальд в его руках был таким податливым и покорным, готовым на всё, и эта мысль опьяняла похуже того вина, что выхлестал перед его приходом Кобблпот.
— Такой поцелуй тебя устроит? — Джим внезапно отодвинулся, и Освальд пару мгновений инстинктивно тянулся за ним с открытым ртом. Дразнить его было опасно, но Гордон не смог удержаться.
Кобблпот недоумённо моргнул, пытаясь понять, куда делся Джим, а затем притянул его за пиджак обратно.
— Нет, — коротко ответил он, и Гордон вновь ощутил во рту привкус алкоголя, наверняка бессовестно дорогого, когда зубы Освальда оттянули его нижнюю губу.
Судя по тому, что буквально на днях Кобблпот целоваться не умел от слова совсем, можно было сказать, что тот делает огромные успехи. Идёт, так сказать, семимильными шагами. Джим усмехнулся своим мыслям, обводя языком острые зубы Освальда — да, кусаться тот любил. Обхватив его за талию ногами, Освальд вцепился в Джима так, словно никогда не собирался отпускать, но, к их общему сожалению, Гордона сегодня ещё ждала работа.
Джим чувствовал, как внизу живота приятно тянуло, и ему хотелось опрокинуть Освальда на стол, наплевав на всё. Он был такой горячий под его ладонями, такой отзывчивый — им хотелось наслаждаться каждую чёртову секунду. И какого хрена Джим не сделал этого раньше? Поняв, что ещё немного, и он просто трахнет Кобблпота на этом же столе, Джим вновь отстранился.
— Подожди, постой, — пытаясь привести дыхание в норму и не дать Освальду опять прижаться к нему всем телом, Джим придержал его за талию, отступая на шаг. — Достаточно.
Взгляд Кобблпота немного прояснился, и он, услышав серьёзный тон Джима, нервно облизал покрасневшие от поцелуев губы. Соскользнув со стола и одёрнув расстёгнутый жилет, Освальд неуверенно посмотрел ему в глаза.
— Джим, — он прокашлялся, чтобы его голос не звучал так хрипло. — Я понимаю, что сейчас ты уйдёшь, но, возможно, если тебе было хоть немного… приятно, то, может, ты… придёшь снова? — Освальд замялся, опустив глаза. — Я ни к чему тебя не принуждаю, никаких обязательств, ты волен жить своей жизнью и сам решать, кому в ней быть, просто… может, если тебе как-нибудь захочется… ты можешь прийти ко мне.
Джим слушал эту сбивчивую речь, не сразу поняв, что пытается донести до него Освальд. Но, когда до него всё же дошло, он мысленно дал себе оплеуху. Кобблпот предлагал ему себя практически как мальчика по вызову, и Джим рассмеялся бы от абсурдности ситуации, если бы не видел лица Освальда — полного отчаяния и решимости идти до конца. Он протянул руку, ухватив парня за подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Ты серьёзно готов пойти на это? — с недоверием спросил Джим скорее из любопытства. Ну, правда, кто согласится на подобное унижение? От Кобблпота, человека с гипертрофированным эго, это слышать было, как минимум, странно.
— Да, — просто ответил тот, и у Джима дёрнулось что-то внутри от той тоски, что он увидел в глазах Освальда.
— Идиот, — почти ласково произнёс Джим, мягко целуя его губы.
Освальд судорожно выдохнул, прижимаясь к нему, и обнимая изо всех сил. Оторвавшись от его губ, Гордон обнял его в ответ, поглаживая по спине и думая, как такой человек может быть одновременно невероятно жестоким и до невозможности ранимым.
Отпустив Освальда, Джим залез в карман и под внимательным взглядом Кобблпота снял с общей связки ключ. Опустив его в нагрудный карман ничего непонимающего Освальда, Джим улыбнулся.
— Думаю, у тебя и так есть дубликат, но это на всякий случай, — Гордон похлопал по карману и подошёл к столу, где лежала папка с информацией по разыскиваемому маньяку. — Скорее всего, вернусь поздно, закажешь пиццу или что-нибудь в этом роде?
Он повернулся к ошарашенному Освальду и, фыркнув, чмокнул того в нос чисто из озорства.
— Без меня не ложись, — подмигнул он напоследок и вышел из кабинета, оставив Пингвина хлопать глазами и собирать по осколкам треснувший привычный мирок.
Проходя мимо Бутча, отсалютовавшего ему бокалом, Джим приостановился, вспоминая кое-что.
— Гилзен, твоя идея была утром подослать в кабинет того мальчишку?
Бутч усмехнулся, глядя на него уважительно.
— Почти в точку, мистер коп, — хохотнул он. — Идея Виктора.
— Не ожидал от него, — удивился Джим, видя, как заржал Бутч.
Махнув ему на прощание, Гордон направился к выходу. Джим не был уверен, что у них с Освальдом что-то получится, но твёрдо знал, что попытаться стоило. Вряд ли Кобблпот бросит свой преступный трон, вряд ли Джим согласится его покрывать, но, в любом случае, вместе они смогут принести этому городу гораздо больше пользы. А ещё ему очень нравилось, как Освальд стонет — и это, пожалуй, было решающим пунктом.
Готэм странный город, и, как сказал Харви, понятия «норма» в нём не существует. Время покажет, был ли прав его напарник, а сейчас Джим собирался поймать разбушевавшегося маньяка. Благодаря Освальду у него была вся необходимая информация. Может, они и сработаются, кто знает? Готэм странный город, который, возможно, позволит им остаться вместе.
