Сладкий персик

В кафе теплая обстановка: людей здесь мало, играет тихая музыка, и за одним столом сидят двое. Хотя Тэхен хотел бы сидеть один, но этот мужчина никак не хочет уходить. Он что-то упорно твердит ему, что-то доказывает, а Киму лишь бы уйти отсюда. Оплаченный кофе всё так же стоит нетронутым, а голова медленно плавится от такого переизбытка информации. Ну почему он такой тупой? Тэ ведь объяснял ему уже, что его компания не собирается подписывать​ этот чертов контракт, а он всё приходит и приходит. Уже покинув все надежды на свое спасение, альфа устало смотрит на часы. 14:00. А он сейчас мог сидеть дома за кухонным столом и есть тот суп, который ему приготовил его мальчик. Пареньку всего лишь 17, но любит он всем сердцем, и сегодня был очень взволнованным тем, что его папочка ушел куда-то так рано. Собеседник всё тараторит и тараторит без остановки и Ким просто не успевает слова вставить. Надежды катятся к черту. Вдруг, раздается ​звонок телефона альфы и на экране появляется давно заученный наизусть номер. Звонит его мальчик. Альфа извиняется перед прерванным мужчиной и берет трубку:  — Да, малыш? Извини, но ты позвонил немного не вовремя — у меня собеседование, — кажется его собеседник удивленный той новостью, что «малыш» — это он.  — Папочка, а ты там долго еще будешь? — Тэхена настораживает сдавленный всхлип омеги.  — Что случилось? — взволнованно спрашивает альфа, кивая в сторону злого мужчины. Тот лишь краснеет от гнева сильнее, но упорно молчит.  — Течка началась, — скулит Чонгук в трубку и начинает тихо плакать. Омеге было очень сложно пережить подобные дни и Ким изо всех сил старался в такие моменты быть рядом со своим мальчиком. И сегодняшний не был исключением. Он с невозмутимостью посмотрел на статного мужчину перед собой и тихо, но четко сказал:  — Моя омега в трудном положении. Простите, но я вынужден уйти. И не обращая никакого внимания на злого собеседника, альфа быстрым шагом выходит из кафе к своему автомобилю. Уже сидя за рулём и едя домой, мужчина отчего-то представляет своего малыша сейчас: наверняка его мальчик сейчас тихо поскуливает от неприятной влаги, которая сочится из его дырочки, он нервно смотрит в окно, надеясь увидеть знакомую машину, и его рука непременно лежит на болезненно-налитым кровью органе, ведь детка так ждёт альфу. В их квартире, небось, сейчас всё пропиталось необычным, но дурманящим запахом омеги — сладкий персик с лёгким ароматом пыльцы. В голове всплывает картинка его мальчика: горячего, сладко стонущего и прогибающегося в спине до хруста позвоночника. В сознании, он уже давно гладит эти женственные ножки, которые обвивают его крепкий торс, слушает тихие, высокие, девичьи стоны. На секунду альфа закрывает глаза, но на землю его возвращает громкий крик машины, потому что, блять, нельзя ехать по встречке! Тэхен тут вылетает из мира своих грёз и уже на полном серьёзе смотрит на дорогу — не хватало ему ещё в аварию попасть. С нескрываемым удовольствием он замечает, что до дома осталось ехать не больше, чем 10 минут. Нога сильнее давит на газ, и машина, даже находясь​ в движении, как будто срывается с места. Нежный персик, кажется, доходит даже сюда, в его кожаный салон через затонированые окна. Из квартиры доносятся тихие стоны, и мужчина тихо рычит, влетев в их квартиру. В спальне творит полумрак, Тэ замечает разбросанную одежду, но не обращает на это должного внимания. А вы бы обратили, если увидели​ вашего мальчика, сексуально скачущего на искусственном​ члене? Красивые тонкие ножки изящно изгибались в каждом толчке, длинные пальчики мягко теребили бусинки сосков, а розовые пухлые губки жарко открывались в несдержанных женских стонах. В уголке рта собралась капля слюны, которая неспешно потекла вниз, по шее, переходя на хрупкую ключицу. Мальчик прогибался в спинке, что-то шепча себе, а потом его взгляд устремился на вошедшего альфу:  — Папочка, ты пришел, — эти слова звучат, как возглас маленького ребенка, который увидел свою маму после длинного дня, — малыш успел соскучиться по папочке. Ким лишь дерзко хмыкнул, наблюдая как младший замедляется в толчках. Медленно, с пафосом он стягивает с себя пиджак и так же неспешно вешает его на спинку стула. Омега начинает дрожать при виде такого горячего альфы и тихо стонет, уже почти не двигаясь на искусственном члене. Он слегка жмурится и тихим неуверенным голосом зовет Тэхена:  — Папочка? Ким даже ухом не ведёт от жалобного голоса, лишь грубо хватает омегу за волосы и оттягивает голову назад, открывая своему взору бледную шею:  — Где твой ошейник?  — Я его снял, папочка, — сорвано шепчет мальчик, чуть сжимаясь от нахлынувшего страха. Папочка такого не любит.  — А я тебе разрешал? — властным тоном спрашивает тот, вертя голову в своей руке.  — Но, папочка, он больно натёр мне кожу, — хнычет мальчик, чувствуя как на ногах поджимаются пальчики, — до крови, папочка. Альфа низко рычит, отпуская светлые волосы:  — Где он тебе натёр? Давай, малыш, папочка залижет тебе ранку. Омега нервно проводит языком по нижней губе и чуть наклоняет голову вперёд, раздвигая волосы и указывая на большой красный след на загривке:  — Вот, папочка, он так натёр. Тэхен с жадностью осматривает шею своего мальчика, но этого пятна не должно быть, оно портит вид идеальной кожи малыша. Альфа рвано выдыхает и омега вздрагивает от горячего воздуха на поврежденном месте. Широкий язык скользит по красному пятну, оставляя за собой влажную дорожку слюны и заставляя малыша тихо застонать и раздвинуть ножки ещё шире. Фаллос скользит глубже, но он не такой большой, как член папочки и омега возбуждённо ёрзает, пытаясь попкой отыскать такую нужную горячую плоть. На это старший лишь недовольно шипит и больно сжимает бедра мальчика в немом приказе не двигаться:  — Малыш, ты же знаешь, что я не люблю, когда ты не слушаешь меня, ведь так?  — Да, папочка, — хнычет Чонгук, срываясь на хриплое дыхание. Его промежность, даже сжимая яркий фаллос внутри, зудит от недостатка пульсирующего члена в нем. Колечко нервно подрагивает от дикого возбуждения, а натуральная смазка течёт по бедрам, заставляя омегу скривиться от неприятного ощущение липкости на коже. Тело начинает сводить судорога, а мозг упрямо кричит о том, что альфа рядом и надо, просто надо, умолять трахнуть себя. В голове всплывают картинки, как его папочка вылизывает сжатую дырочку, проникая языком как можно глубже, как он властно целует его, сминая и кусая пухлые губки. Ему не терпится получить всё это, но папочка любит терпение и послушание. И Чонгук слушается. Он, как смиренница, стоит на коленях, опустив низко голову, и ждёт приказа, который обязательно выполнит. Так его выдрессировал папочка.  — Неужели, моему малышу было настолько плохо, что он решил поиграть без папочки? — задаёт риторический вопрос Тэхен, медленно спускаясь широкой ладонью по спине вниз, — мой малыш не хотел подводить папочку, но эта плохая физиология заставила его взять в свои невинные ручки искусственный член и трахать себя, пока меня нет? Мальчик лишь стыдливо зажмуривает глаза, понимая как сильно расстроил папочку тем, что не дождался его и начал развлекаться в одиночку.  — С одной стороны, — продолжал рассуждать Тэ, медленно растирая мягкую кожу на пояснице, — это очень глупый и необдуманный проступок. Да, Чонгукки? Однако, ты же не пошел к нашему соседу-альфе, например, чтобы он помог тебе, верно? Ты дождался именно меня, хоть и таким грязным способом, да, малыш? Ты же меня ждал?  — Да, папочка, — слёзно отвечает Чонгук, стараясь минимально двигаться, что не так уж-то и легко, когда тело прошибают болезненные разряды тока. Мышцы болят от напряжения, фаллос почти выскользнул из него, поэтому дырочка зудит ещё сильнее, заставляя омегу немного вилять бедрами чисто рефлекторно, чтобы завоевать внимание альфы, который сейчас всем телом прижимается к спине Чона. Пару слезинок скатываются по щекам и падают прямо на головку напряжённого члена омеги.  — Ну, малыш, чего ты плачешь? Сейчас папочка поможет тебе, и всё будет хорошо, да? — сюсюкается альфа с мальчиком, длинными пальцами вытаскивая совершенно не нужную игрушку, — никогда больше не бери такое в руки, понял? Папочка купит тебе другую игрушку, дорогую, которая будет приносить тебе куда больше удовольствия, чем этот кусок резины, хорошо?  — Да, папочка, — радостно взвизгивает Чонгук, на что Тэ тихо смеётся.  — Хороший мальчик, — шепчет он, опаляя дыханием щеку младшего. Его ладонь плавно перемещается с поясницы ниже, слегка сжимая пальцами половинку попки, которую младший старательно оттопырил. Ему нравится ощущать полную власть над омегой, нравится, когда тот исполняет любой его приказ, даже самый изощренный, нравится осознавать то, что мальчик нуждается в именно в нем, а не в ком-то другом. Он мягко поглаживает кожу на ягодице, растирает её, а потом слегка замахивается и размашисто бьет, оставляя яркий след на молочной коже. Омега тихо вскрикивает, опрокинув голову назад. Его дыхание окончательно сбилось, грудь тяжело вздымалась, а перед глазами всё плыло, заставляя Чонгука на секунду зажмурится. Он медленно провел языком по губам, увлажняя их, и посмотрел на своего альфу. Глаза того были полные похоти, страсти и любви, но что-то безумное проскакивает в его взгляде и он сексуально улыбается омеге, медленно наклоняясь вниз. Он выдыхает прямо в губы своей пары и буквально вгрызается в эти манящие, неприлично пухлые, губки. Его язык скользит внутрь, сплетаясь с чужим в диком танце, в то время как руки блуждали по телу младшего. Длинные пальцы прокручивают бусинки сосков, отчего Чонгук тихо протяжно стонет в губы альфе, который плотоядно улыбается, глядя как омега довольно извивается в его руках. Ладони скользят ниже, с нажимом оглаживая бока младшего, и спускаются на массивные бедра, которые предавали ногам Чона непревзойденный вид. Тэхен до безумия любил, когда омега закидывал свои гладенькие ножки ему на плечи, позволяя Киму брать над собой контроль, и чуть ли не боготворил эти худые голени и острые коленки. Он скалится, когда слышит жалобный скулеж и резко разворачивает Чонгука к себе лицом, опрокидывая на кровать. Его губы лихорадочно ставят на шее Чонгука засосы, спускаясь всё ниже, и ниже, пока не доходят до возбужденного члена омеги, который мило подрагивает перед лицом альфы. Тэхен мягко улыбается и мягко чмокает головку, слыша тихий вздох Чона сверху. Тот прикрыл лицо ладошкой, скрывая свое смущение от Кима, но тому это до жути не нравится. Он хочет видеть лицо младшего, когда того накрывает удовольствие, хочет видеть, как краснеют его щеки, хочет видеть, как Чонгук размазывает слезы по своему лицу, когда ему станет особенно хорошо.  — Малыш, убери ручки. Ты же знаешь, как я люблю смотреть на твое милое личико. У Чонгука внутри всё переворачивается от этой фразы, но он послушно убирает ладошку от лица, неуверенно двигая бедрами. Тело трясет в судорогах, возбуждение буквально уничтожает его изнутри и он громко стонет, намекая, что его силы на исходе. Альфа реагирует незамедлительно, переворачивая омегу на плоский животик. Чон радостно взвизгивает и приподнимает бедра выше, раздвигая ножки и открывая своему папочке прекрасный вид на сочащуюся дырочку. Сильный запах персика ударяет Тэхену в голову, и он низко рычит, головой подаваясь в перед. Медленно проводит языком по сжатому колечку мышц, прикусывая тонкую кожу около входа. Чонгук громко охает, давясь собственным стоном, который вырывается из пухлых губок, когда язык любовника скользит внутрь. Он шумно дышит, двигая бедрами на встречу юркому язычку старшего и прогибается в спине, как кошка, и невнятно шепчет Тэхену, который знает, что в этих словах ничего особенного нет, просто Чону настолько хорошо и он просит альфу не прекращать. Но Тэхен не собирается отрываться от такой манящей дырочки. Помнится, он обещал себе полностью вылизать этого сладкого ребенка, который сейчас стонет, как последняя шлюха, прося большего. И Тэхен всегда дает большего. Он исполняет любые капризы младшего, сам того не замечая. Для него желание Чонгука важнее, чем собственное, потому что стоит старшему посмотреть на это милое покрасневшее от возбуждения личико, как мысли в голове пропадают. Он придерживает бедра руками, двигая языком в своем ритме — медленном, тягучем, заставляющим Чона извиваться в сильных руках, как змея. Они любят растягивать удовольствие, но сейчас мозг омеги твердит лишь одно — отдаться старшему как можно быстрее, и Тэхен это понимает, но он не в силах оторваться от вылизывания младшего изнутри. Такое ощущение, будто он ест самый сладкий персик в своей жизни, потому что слаще малыша ничего нет. С такими темпами и диабет получить можно. Примерно так размышлял старший в такие короткие моменты, как сейчас, когда омежка тихо постанывал от его махинаций языка, который толкался всё глубже, и глубже. У обоих в головах пусто и двумя руководит только любовь и страсть. Руки старшего скользят ниже, раздвигая половинки попки младшего, и позволяя Тэхену толкнутся максимально глубоко. Чонгук громко вскрикивает, хватаясь ладошками за простынь и тяжело дышит, когда альфа со стоном отстраняется, обжигающе горячим взглядом смотря на мальчика. — Папочка, пожалуйста…  — Что «пожалуйста», малыш? Чего ты хочешь? Папочка сделает всё, чего захочет его мальчик, ему стоит только сказать это, — Тэ плотоядно улыбается — он прекрасно знает, что малышу ужасно стыдно произносить подобное вслух, но по-другому он не получит ничего. Чонгук знает, что Ким его дразнит, что он всё равно сорвется и вставит омеге, но всё равно краснеет гуще и тихо шепчет:  — Папочка, пожалуйста, потрогай меня…там. Я хочу почувствовать твои пальцы внутри, папочка, — он тихо всхлипывает, потому что по телу проходит сильный разряд тока, который сопровождается легкой болью в области живота, — папочка, пожалуйста, быстрее.  — Не плачь, малыш, папочка рядом, — пальцы альфы ныряют в пульсирующую дырочку омеги, заставляя того громко застонать. Внутри горячо и тесно до такой степени, что разум затмевает пелена похоти, и Тэхен резко разводит пальчики в разные стороны, тем самым растягивая младшего. Он такой узкий, пусть даже у них была не одна ночь, но каждый раз у него как первый. И каждый раз Ким ощущает потребность в особой заботе над малышом, он ужасно не хочет ему навредить. Его идеально ровные зубы смыкаются на основании шеи, в то время, как пальцы упорно ищут заветное сплетение нервов. И находят, массируя, заставляя хрупкое тело биться в конвульсиях бешеного удовольствия, которое накрывает омегу с головой. Перед его глазами пляшут звезды, а биение собственного сердца стучит в висках. Он почти что кричит от этих ощущений и толкается навстречу альфе, который довольно скалится при виде такого горячего и чуть блядского Чонгука. Он чувствует, как мышцы плотно сжимаются вокруг трех пальцев, не желая выпускать их из тела. И нужны усилия, чтобы вытащить их с таким приятным и возбуждающим хлюпом. Натуральная смазка течет обильнее, пачкая ножки и бедра омеги, который тихо скулит от пустоты внутри.  — Какой же ты милый, Чонгукки, — шепчет альфа, прикусывая мочку уха омеги, — такой милый, но черт возьми ведешь себя, как шлюха. И мне это так нравится в тебе, что я готов зацеловать тебя до смерти, сковать и никуда не выпускать, ласкать твое хрупкое тельце до тех пор, пока тебе не станет до одури плохо и приятно одновременно. Но я люблю тебя, и это единственное, что помогает мне сейчас сдержаться и не выпороть тебя, несмотря на твое зверское желание, малыш. Ты же хочешь получить член папочки, как можно скорее, не правда ли, Чонгукки? Хочешь ведь?  — Да, — протяжно стонет Чон, когда возбуждение старшего упирается ему между ягодиц, — я так хочу твой член, папочка. Тэхен лишь усмехается, ощущая как собственная плоть начинает пульсировать от того безумия, что сейчас происходит между ними. Он в наглую трется головкой о дырочку, соскальзывая вниз, касаясь мягкой кожи бедер младшего. Ведет плавно вверх, к копчику, и на секунду замирает, полной грудью вдыхая запах своей течной омеги. В глазах загорается новое пламя, которое заставляет альфу надавить членом на колечко мышц и проникнуть в Чонгука лишь головкой. Тот громко дышит и едва слышно стонет, когда ощущает пульсацию у себя внутри. Нетерпеливо ёрзает бедрами, из-за чего получает несильный шлепок по ягодице, который заставляет его выдать полухрип, полустон. Послушно замирает, ожидая еще пару минут издевательств, но потом, буквально, давится стоном. Альфа входит в него одним резким толчком на всю длину, утопая в приятных ощущениях от того, что мягкие стенки ануса омеги плотно обхватывают его член. Он тихо рычит от подобной близости, чувствуя как Чонгука под ним изрядно трясет. И это помогает ему сорваться, как с цепи. Он двигается рваными толчками, то наполняя свою омегу, то полностью выходя из Чона. В голове пусто, весь мир останавливается на одном моменте, в котором Тэхен вдалбливает младшего в матрас, заставляя кровать ходить ходуном и спинкой стучать в стену. Чонгук настолько громко стонет под ним, настолько по-девичьи высоко и мягко, что Киму приходится сдерживаться от того, чтобы не заткнуть его рот тем самым куском резины, что лежит неподалеку. На секунду он ухмыляется, а потом, не останавливаясь, наклоняется к уху омеги, медленно выдыхая:  — Ты так громко стонешь, малыш. Мне даже жалко наших соседей. Может, будешь потише? Чонгук заливается краской, однако не может сдержать очередного громкого стона, который вырывается, когда Тэхен толкается особенно глубоко. Какими-то 2% мозга он понимает, что и вправду надо быть потише, но разве это возможно, когда член папочки приносит тебе столько удовольствия?  — Я не могу, папочка. Мне так хорошо, когда твой член так глубоко во мне. Я не могу сдержаться, — сквозь стоны выдыхает омега, насаживаясь на твердую плоть. Ему так хорошо, что он не замечает, как рука Тэ тянется к яркому фаллосу и берет его, притягивая к лицу омеги. Лишь когда искусственная головка утыкается ему в губы, он понимает чего хочет его папочка.  — Давай же, малыш. Возьми и его тоже. Я же знаю, как ты хочешь быть выебанным и в ротик тоже, да, зайчик? — Чонгук лишь сорвано выдыхает, заглатывая холодную головку фаллоса и начиная усердно её посасывать. Стоны приглушаются, однако легче Тэ от этого не становятся. Похоть поглощает с головой, когда он смотрит на то, как сосет младший. Губы Чонгука покраснели до безумия, они просто идеально смотрелись на этом фаллосе, который омега захватил уже на половину. Он активно двигал головой вверх-вниз, насаживаясь на два члена одновременно. Разве не шлюха? Еще какая. Так красиво приглушенно стонет, кидает на Тэхена блядские взгляды и довольно жмурится от двойного кайфа, который кроет неописуемо. Ему бы сосать и дальше, головка приятно упирается в стенку горла, а папочка настолько хорошо трахает его сзади, что в глазах всё плывет. Тягучий узел внизу живота говорит о приближающейся разрядке. Головка собственного члена багровеет, начиная выделять большое количество смазки, и Чонгук уже готов излиться на, и так перепачканные, простыни, но этого не допускает альфа. Его длинные пальцы обхватывают плоть младшего у основания, не давая тому кончить, и Чон измученно стонет, пропуская член во рту максимально глубоко. От вида того как младший почти полностью заглатывает искусственный член, Ким криво улыбается и наклоняется к Чонгуку максимально близко:  — Хочешь кончить, малыш? Давай, выплюни это и попроси у папочки кончить. Сегодня папочка в хорошем настроении. Чонгук тихо скулит от того, как сперма собирается в основании, и у него уже нету сил на стыд. Он облизывает губы крайне пошло и рвано выдыхает:  — Папочка, позволь своему малышу кончить. Он так этого хочет, папочка, — Ким усмехается на жалобный писк и проводит по члену младшего рукой лишь один раз, тем самым помогая ему обильно кончить, громко простонав «папочка». На глазах мальчика блестят слезы возбуждения и сам он обессиленно падает, лишь приподнимая бедра, чтобы Тэ смог выйти из него. Альфа тихо рычит, хватая вскрикнувшего омегу за волосы и подтаскивая лицом к собственному члену. Он двигает рукой жестко и быстро, вскоре кончая на бледное личико Чонгука, который довольно собирает сперму со своего лица пальцем и слизывает, урча, как кот объевшийся сметаной:  — Ты такой вкусный, папочка. Мой самый любимый папочка.