Извинения (Apologies)

В первый раз, когда это случилось, они были заняты расследованием, и Холмс, как обычно, почти позволил себя убить, а Ватсону снова пришлось приводить его обратно в форму. Джон не говорил с ним целых три дня, прежде чем Шерлок решил действовать. Он сел на диван рядом с Ватсоном, сохраняя значительное расстояние между ними, и неуклюже прочистил горло. Доктор притворился, что не заметил, и продолжил слепо пялиться в свою газету. — Ватсон? — если бы он не знал своего друга лучше, то решил бы, что голос Холмса звучит как-то смиренно, но Джон лишь слегка нахмурился. Холмс фыркнул и сдвинулся. Он разглядывал профиль Ватсона, частично скрытый газетой, и, прежде чем мужчина понял, что, черт возьми, происходит, Шерлок придвинулся к нему вплотную. Подогнув одну ногу под себя, второй опираясь на пол и положив руку на спинку дивана, практически касаясь шеи Ватсона, он наклонился вперед и уткнулся лбом Джону в висок. — Не надо расстраиваться из-за меня, — теплый шепот, скользящий по щеке доктора. — Вы знаете, что я не хотел вас обидеть. Глаза Холмса закрываются, когда он оставляет сухой поцелуй на скуле Ватсона, как раз под его глазом. Мужчина выдыхает и расслабляется рядом с телом детектива, пока теплая рука разминает напряженные мышцы шеи и плеч, большой палец рассеянно поглаживает кожу прямо под воротничком. Его глаза закрываются сами собой, когда Холмс нежно трется носом о местечко прямо под самым ухом. — Извини, — выдыхает Холмс, прежде чем поцеловать раковину его уха. И, слегка сжав плечо Ватсона, уходит. Они не упоминают произошедшего, но доктор снова говорит с Шерлоком, и он уже не расстроен. Это входит в привычку. Каждый раз, как Холмс вытворяет что-то, что может расстроить Ватсона, или же Ватсон сердится на Холмса (а он больше не сердится так сильно, с тех пор, как произошло это нововведение), Холмс извиняется. Он чмокает Джона в щеку или опускает его воротничок достаточно низко для того, чтобы прижаться губами к шее мужчины, как раз там, где бьется пульс. Иногда он зарывается носом в нежную кожу за ухом или целует его веки и кончик носа, вниз по щеке, почти случайно задевая нижнюю губу. Временами он успокаивает доктора теплым поцелуем в губы и нежно мурчит или покрывает легкими поцелуями абрис его челюсти. А иногда, если он делает что-то уж очень глупое, когда Ватсон особенно им недоволен, Холмс забирается ему на колени, обнимает за талию и, расстегнув несколько верхних пуговиц на его рубашке, зарывается лицом в тепло его кожи на шее. Он целует его кадык и под подбородком, покусывает кожу вдоль челюсти и нежно втягивает ее, как раз там, где ухо, шея и челюсть сходятся в одном месте. Иногда он не останавливается после сухого поцелуя в губы, прокладывая себе путь дальше. Уговаривая его рот открыться, одной рукой придерживая лицо доктора, другой — поглаживая его по спине до тех пор, пока их языки не сплетутся, влажно скользя друг по другу. В редких случаях их поцелуи становятся безумными и беспорядочными. Их зубы сталкиваются, они лихорадочно гладят тела, толкаясь бедрами, отчаянно трутся друг о друга. Руки Ватсона на заднице Холмса призывают его тереться жестче, пока их твердые, изнывающие и зажатые в штанах члены не достигнут столь желаемого освобождения. И как раз перед тем, как они достигнут их пика, Ватсон прерывает Холмса, постепенно замедляя движения бедрами до полной остановки. Задыхающиеся и раскрасневшиеся они целуются томно, небрежно, пока жжение, пульсирующее между бедер, не уменьшится до приемлемого уровня знакомой твердости. После этого Холмс обычно неловко спускается с колен Ватсона и быстро убегает в свою комнату, и, хотя ни один из них никогда не признается в этом, они прислушиваются к едва сдерживаемым стонам и хрипам друг друга сквозь тонкие стены, пока они ласкают свои жаждущие внимания члены. Они всегда чувствуют себя немного неловко после этого, но ненадолго. Шерлок обычно довольно быстро находит способ расстроить доктора снова. Но неважно, как Холмс извиняется перед Ватсоном, это всегда кончается шепотом слова "Извини" перед поцелуем в раковинку его уха. И иногда детектив мечтает, чтобы не требовалось расстраивать Джона, чтобы иметь право дотрагиваться до него так. И иногда Ватсон мечтает о том, чтобы он мог поцеловать Холмса без того, чтобы иметь на это какие-то другие причины, кроме своей любви к нему. Конец.