Ты должна быть здесь

      Джек сидел в своём кресле и задумчиво смотрел на Элпис сквозь огромное окно его кабинета. Он провёл рукой по зарубцевавшемуся шраму на своём лице, который навсегда останется напоминанием того, что происходило там. Он получил, что хотел, чего так желал, но он не был удовлетворён. Эйфория от тех знаний, что открылись ему в глубине Хранилища, отходила на второй план, затмеваемая желанием отомстить Мокси и тем Искателям, особенно Лилит. О, она поплатится за то, что сделала с его лицом.       Джек услышал позади себя движение. На несколько мгновений он даже успел забыть, что он не один. Ниша сидела в кресле напротив его стола и начищала свой револьвер от Джейкобс. За весь вечер, который они просидели вдвоём в кабинете, они почти не говорили, что было несвойственно им обоим. Джек был слишком занят своими мыслями, а Ниша просто чувствовала, что сейчас его лучше не раздражать.       — Я хочу выпить, — не оборачиваясь, прохрипел Джек. — Принеси нам виски.       Ниша оторвала взгляд от револьвера и, взглянув на спинку кресла, в котором сидел Джек, встала со своего места и вышла из кабинета. Мужчина прекрасно помнил, что в ящике стола у него припасена бутылка дорогого виски, он просто хотел, чтобы Ниша ушла. Ему не нравилось, что она видела его таким. Сейчас он был не тем энергичным мужчиной, что пытался добиться её внимания, он чувствовал некую слабость, усталость и выглядел, как ему казалось, словно размазня. А Ниша приходила снова и снова, и каждый день они сидели вот так, почти в абсолютной тишине. Он старался не поднимать голову или сидеть к ней спиной, как сейчас, чтобы его шрам, пересекающий всё лицо, не было заметно, хотя и знал, что Нише он не кажется омерзительным. Это унижало его самого.       Когда женщина вернулась с бутылкой виски, она наполнила для них два бокала и протянула один Джеку.       — За Гиперион, — произнесла Ниша.       — За Гиперион, — без энтузиазма отозвался Джек.       Он сделал глоток, а затем, разглядывая напиток в стакане, растеряно поболтал его.       — Не приходи больше, — вдруг сказал Джек.       — То есть? — не поняла Ниша.       — Займись чем-нибудь полезным, — потребовал Джек.       — Я сама решу, чем мне заниматься, — буркнула Ниша.       В душе Джека вспыхнула злость. Да как она смеет ослушаться его?! Он утратил свой авторитет?! Это всё из-за шрама?! Мужчина резко вскочил с кресла и, развернувшись, швырнул стакан в сторону Ниши.       — Я сказал, пошла вон! — завопил Джек.       Женщина успела увернуться и шокировано посмотрела на разлетевшиеся осколки и стекающий по стене виски. Взглянув на Джека, она, больше не говоря ни слова, покинула кабинет, оставив его в одиночестве.       И это было именно то, чего хотел сейчас Джек — одиночество. Но с каждым новым днём, когда Ниша не появлялась в его кабинете, он чувствовал, что проваливается в бездну, чувствовал, что слабость и уныние всё больше окутывают его. Он чувствовал себя бессильным. Рядом больше не было кого-то, для кого нужно было сохранять мужественность, и он словно разбивался на осколки. Когда прошло две недели, Джек не мог больше это терпеть. Ниша нужна была ему даже в полной тишине. Он схватил ЭХО-коммуникатор и вызвал её. Женщина молчала, но он слышал её дыхание.       — Эй, Ниш… — тихо начал он, но осёкся, подбирая слова.       «Ты нужна мне».       «Мне нужно, чтобы ты была рядом».       «Я хочу, чтобы ты была со мной».       Всё это звучало в его голове как мольбы о помощи и не подходило ему.       — Ты должна быть здесь, — произнёс Джек, стараясь придать своему голосу приказной тон, но это прозвучало как просьба.       Женщина ничего не ответила, но через мгновение дверь его кабинета распахнулась, и она показалась на пороге.       — Так быстро? — удивился Джек.       — Мне не нужно было далеко идти, — объяснила Ниша.       И Джек понял, что всё это время она была рядом, ожидая момента, когда он будет в ней нуждаться. И она не ошиблась: этот момент настал.       Лицо Джека выражало печаль, и Ниша без слов понимала, что ему нужно сейчас. Подойдя к его креслу, она обняла мужчину, а он, расслабившись уткнулся лицом в её грудь.       — Я знаю, чего ты хочешь, — заговорила Ниша, гладя его по волосам. — Отомстить.       — Угу, — отозвался Красавчик Джек, покивав.       — Мы уничтожим их: шлюху Мокси, Роланда и эту чёртову сирену. Но сначала… Сначала мы заставим их страдать, почувствовать боль, увидеть, как умирает то, что они любят.       Голос Ниши ласкал слух Джека, а душа наполнялась теплом, когда он представлял картины того, что описывает законница: горящая Новая Гавань, крики ужаса, кровь и трупы тех предателей, что чуть не убили их. Мужчина крепче прижал Нишу к себе, а её губы растянулись в улыбке. Красавчик Джек никогда не извинялся, но то, как он вёл себя сейчас, было гораздо важнее.