К победе ли?

Меньше всего на свете Ник ожидал, что увидит уничтожение Института. Но главный монстр, терроризировавший Содружество, оказался стерт с лица земли. И пусть байки про него будут ходить еще очень долго, жители Пустошей теперь могут вздохнуть спокойно, да и отпраздновать это событие. И все же, кто бы мог подумать. Воспоминания уносили Ника все дальше и дальше в прошлое — вплоть до того самого момента, когда он очнулся на какой-то свалке, совершенно не понимая, где он и что с ним произошло. Его жизнь — как синта — начиналась с воспоминаний про Институт. И хотя они были заблокированы — через некоторое время Валентайн все же начал что-то смутно припоминать, но в основном память подбрасывала ему лишь образы ослепительно белых стен и нехорошее, мутное чувство, будто за ним наблюдают. Жители Содружества тогда даже не имели особого представления ни про Институт, ни про синтов. Но со временем, из городской страшилки про тайное сообщество ученых Институт превратился в настоящего, вполне себе осязаемого врага, несущего угрозу. Впрочем, какие бы ни были планы у Института, им не суждено сбыться никогда — ибо на его месте теперь зияла огромная воронка, в которую моментально хлынули радиоактивные воды реки Чарльз, навечно унося с собой белые колонны, куполообразную крышу и подземные лаборатории. Единственное, что омрачало радость Валентайна — так это то, кто уничтожил Институт, и кто теперь взял под контроль Содружество.       Воспоминания теперь перенесли Ника в совершенно иной день. — Взор застыл, во тьме стесненный, и стоял я изумленный… — тихо произнес Ник и закурил, смотря на то, как огромных размеров дирижабль пересекает ночное небо, заслонив луну и звезды. — Н-невероятно, — Крис стояла рядом, запрокинув голову и сильно щурясь от света, испускаемого десятками прожекторов, — Это же настоящий цеппелин!  — Значит, Братство Стали тоже вступило в игру, — совершенно не разделяя энтузиазма Выжившей, пробормотал Ник. Некоторое время он наблюдал за тем, как вокруг дирижабля роились винтокрылы, словно осы вокруг улья, затем добавил, обращаясь к Выжившей: — Запомни мои слова. Братство здесь, чтобы начать войну. Крис, зябко поеживаясь от порывов ветра, гулявших по крыше Форт Хагена, молча смотрела на него. — Я, наверное, должна вернуться в Кембриджский полицейский участок… — наконец, неуверенно произнесла женщина. Валентайн пожал плечами и сделал еще одну затяжку. Горький дым от сигареты моментально развеялся в воздухе от очередного порыва ветра. — Я не буду тебя отговаривать, Крис, — скрыв досаду, ответил синт, — Я пока вернусь в агентство и составлю план дальнейших действий. Оглядываясь в прошлое, Нику теперь казалось, что стоило тогда все же ее отговорить. Тем временем в Кембриджском полицейском участке вовсю праздновалась победа — шум и громкие крики были слышны даже на опустевшей улице. Возле входа не было охраны, и, при желании, обладая должными ресурсами, можно было бы напасть — и вряд ли кто-то бы оказал сопротивление. Валентайн прошмыгнул внутрь здания, оставшись совершенно незамеченным — и, оказавшись внутри, он поначалу был немного дезориентирован происходящим. Ярко освещенный зал был заставлен столами, за которыми сидели одетые в оранжевые комбинезоны люди. Они пили, ели и громко разговаривали. Играла музыка. Какие-то группки людей кучковались возле стен и курили, из-за чего в помещении стоял сильный запах сигаретного дыма. Ник помнил Кембриджский полицейский участок еще с тех воспоминаний, о довоенном мире и сейчас, наблюдая, во что его превратили, он чувствовал легкую горечь. На него никто не обратил внимания — и Ник быстро проскользнул в одну из комнат, где он и нашел Крис. Она сидела в одиночестве, и от взгляда Ника не ускользнула наполовину опустошенная бутылка виски. Услышав тихий скрип двери, женщина взглянула на гостя — и сразу же радостно улыбнулась, увидев Ника. — О, Никки, какими судьбами, — она помахала рукой. — Кристина… — Ник зашел в комнату и закрыл дверь за собой. Выжившая жестом предложила ему сесть рядом, и Ник устроился в соседнем кресле. — Значит, главный монстр Содружества уничтожен, — сказал Ник, — Я рад. — Да, — без особой радости в голосе сказала Крис и сделала еще один глоток из стакана с виски. — Но, все-таки…Почему ты выбрала их, Крис? — Ник кивнул головой в сторону закрытой двери, из-за которой доносился приглушенный шум. Крис перевела на него взгляд немного покрасневших от выпивки глаз и ответила: — Братство Стали — единственные, кто мог дать отпор Институту, — выдержав небольшую паузу, Крис холодно добавила, — Я думала, ты это понимаешь. Ник просто не верил в то, что Крис, с которой они через столько всего прошли, говорит ему сейчас это. Если бы он мог спать, предположил бы, что это просто сон, перерастающий в кошмар. — Но какое, по - твоему, будущее ждет Содружество? Крис молчала, медленно потягивая виски. — А как же Подземка? — не отступал Ник, в воспоминаниях которого возник разрушенный штаб в старой церкви — Они не заслуживали… — Послушай, — раздраженно перебила его Крис, — Ты не рад, что Институт уничтожен? Ник удивленно взглянул на Крис и снова не узнал ее. Он смотрел в ее глаза и совершенно не видел там прежнюю, его Крис. Женщину, которая, еле держа пистолет в дрожащих руках, пришла в убежище, где держали Ника. Женщину, которая старалась помогать всем, и каждый день пыталась сделать мир лучше. Женщину…которая никогда бы не стала поддерживать тоталитарные идеи, предлагаемые Братством. И эта женщина теперь сидела в этом раздражающем Ника оранжевом комбинезоне и смотрела на него так, будто бы не понимала, в чем проблема. — Я рад, что Институт уничтожен, — сухо ответил Ник, — Но я не рад тому, что будет дальше. — За свою безопасность ты можешь не переживать, — словно что-то очевидное, сказала Крис, искоса взглянув на Ника. — Крис, поверь мне, меньше всего я переживаю за себя, — хмыкнул синт, затем добавил, — Итак, ты поддерживаешь их идеи по поводу синтов? — Ты все не так понимаешь! — вздрогнула Крис, — Да, Артур утверждает, что… — С каких это пор ты стала называть его по имени? — не дослушав Выжившую, резко оборвал Ник, ошеломленно взглянув на нее и не понимая, отчего она покраснела. Перебрала алкоголя? — Да… А какая разница? Ревнуешь? — огрызнулась Кристина. Слово «ревнуешь» зацепило синта, но Ник замолчал, понимая, что происходящее вот — вот перерастет в сильный конфликт. — Ты не знаешь, что это за тип, который их возглавляет? — спросила Крис на подходе к Кембриджскому участку. Ее как раз должны были забрать на прибывший в Содружество дирижабль Братства Стали. — Знаю, — коротко ответил Ник, — Мэксон. Настоящий псих. Крис поежилась от его комментария и бросила взволнованный взгляд в сторону парящей в небе машины, похожей на чей-то глаз. Ник не хотел ее отпускать. Он бы пошел с ней, но отношение Братства Стали к синтам пресекало даже малейшие попытки для действия. Наверное, это был последний раз, когда Ник видел Крис именно такой, какой он ее знал. А после визита на Придвен что-то в ней неуловимо изменилось. И продолжало меняться, чем дольше Выжившая увязала в делах Братства Стали. Если б Ник мог вернуть время назад, он бы ни за что не пустил бы Выжившую туда. — Погоди - ка, — сказал Ник, пристально всматриваясь в Крис, — Что у вас с ним за отношения? Крис даже не нужно было отвечать — Ник все понял. И от этого понимания ему стало тошно и мерзко даже при том, что его тело не было способно на физиологические ощущения. — Серьезно? — саркастически продолжил синт, не отводя взгляд от Выжившей, — Это все из-за него, да? Выжившая молчала, отведя взгляд в сторону, но неощутимое «да», так и звенело в воздухе.  — И что же он тебе пообещал? Власть? Богатство? Или, дай угадаю, сладкую месть? Крис, Мэксон же превосходный манипулятор! И ты дала себе попасться в этот капкан? — Ты слишком предвзято к нему относишься. — Я слишком хорошо знаю жизнь, — парировал Валентайн, — Ты ничего для него не значишь. Он любит только себя, а ты для него просто очередная «победа», которой он с удовольствием упивается. — Ты так плохо к нему относишься просто потому, что ты синт, — резко оборвала его Крис. Эти слова прозвучали словно пощечина, заставив Ника замолчать. Он совершенно не верил в то, что Крис могла ему сказать что-то подобное и теперь с трудом подбирал слова для разговора. Взгляд синта скользнул на шею Выжившей, где висели жетоны Братства Стали, поблескивающие в слабом свете лампы. Валентайн внезапно понял, что это первая серьезная ссора с Крис за все то время, что они путешествовали вместе. — Кристин, я… Я не знаю, что он с тобой сделал, но это неправильно, — наконец произнес Ник. — Послушай… — Крис окончательно потеряла терпение, — Институт уничтожен. Все! Содружеству больше ничего не угрожает. — Ничего не угрожает, кроме вооруженной армии, которая разгуливает по этому самому Содружеству с очевидно враждебными намерениями для тех, кто не вписывается в их рамки и с желанием прибрать все, что имеет хоть какую-то ценность, к своим рукам. — А было бы лучше, чтоб Институт продолжал держать в страхе народ и похищать людей? — задала встречный вопрос Крис, резко поставив стакан с плещущимся алкоголем на стол, — Ник, ты слишком демонизируешь Братство. Я понимаю твои опасения, но это уже слишком. — Мне и не нужно демонизировать, ведь их поступки говорят громче любых слов, — парировал Ник. — И какие же? Столько людей погибло во время штурма Института. И я… — Крис отвела внезапно ставший отрешенным взгляд в сторону и тихо добавила, — И я потеряла сына. Второй раз. И вновь в воздухе тяжелой пеленой повисла тишина. Ник молча смотрел на Крис, которая на сей раз задумчиво смотрела на мутный, с едким запахом виски, покручивая стакан в руке.   — Институт отнял у меня все, — наконец сказала Крис ничего не выражающим голосом, — Но теперь я вновь обрела то, что у меня отняли — семью и надежду на будущее в этом мире. Нику совершенно не нравилось выражение взгляда Крис.   — Вот только твоя так называемая надежда на будущее отнимает такую же надежду на будущее у других жителей Содружества, — вспылил синт, махнув рукой в сторону, — Неужели ты этого не понимаешь? — Увы, в таком мире мы живем, — язвительно отозвалась Выжившая, а Ник понял, что никогда еще не видел в ее взгляде столько злости, адресованной ему. Конфликт разгорался стремительно, словно сухой хворост, в который бросили спичку. — По — твоему, этого заслуживает Содружество? Я даже не знаю, какое из двух зол меньшее. — Мне помнится, — огрызнулась Выжившая, — ты начал разговор с того, что «главный монстр Содружества» уничтожен. Передумал? — Я лишь говорю про последствия, которые не заставят себя долго ждать, когда к власти приходит военная группировка с весьма, скажем так, консервативными взглядами! Ник сам не ожидал, что когда-либо настолько разозлится на Крис. А ведь его столько носило по Содружеству, и со столькими разными людьми он сталкивался, что, памятуя об этом грузе прожитых лет, синт в глубине души удивлялся тому, насколько сильной была его злость сейчас. — Уже больше ничего не изменить, — отмахнулась Крис, — Что было сделано, то сделано. Доказывать что — либо было бесполезно. Разговор зашел в весьма закономерный тупик. — Так что, — словно подводя итоги, ядовито произнесла Выжившая, — если ты пришел читать мне нотации, то, поверь, у меня нет никакого желания их слушать. Ник стоял, полностью обескураженный ее ответом. Он бы подумал, что это сон, но синты, во всяком случае его поколения, не спят и не видят сны. — Что ж, — наконец сухо обронил Валентайн, — Тогда, по всей видимости, наше сотрудничество подошло к концу. Не попрощавшись и не обернувшись на ошеломленно смотревшую ему вслед Крис, синт вышел из комнаты и, придерживая шляпу, стремительно двинулся к выходу, вновь оставшись незамеченным.       Тем временем в детективном агентстве Валентайна было необычайно тихо. Слышен лишь шелест стареньких бумаг в архивных файлах, да потрескивание старой лампы, висевшей под потрескавшимся потолком. Элли как всегда разбирала архивы, надеясь навести в них порядок. За время сотрудничества этой женщины, Кристины, с Ником, в стареньких металлических ящиках картотеки прибавилось несколько новых папок с решенными делами, которым теперь нужно было найти место. Элли тяжело вздохнула, пытаясь придумать очередной вариант расфасовки папок, как колокольчик на входной двери громко звякнул, оповещая о гостях. Женщина обернулась к двери и, увидев на пороге Ника Валентайна, радостно улыбнулась. Но тут же ее улыбка погасла, когда она увидела, в каком состоянии пришел ее работодатель. От синта, казалось, исходили волны подавленности и злости. — Ник…? — осторожно спросила Перкинс, отставляя картонный ящик с нагромождением папок в сторону, — Ник, что…? — Собирайся, Элли, — хрипло сказал Валентайн, даже не взглянув на нее, — Мы переезжаем в Добрососедство. Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. — Что? — словно ослышавшись, переспросила Элли, — Ник, ты чего? А где Крис? — Крис больше не появится, — ничего не выражающим голосом сказал синт, но от взгляда Элли не укрылось, что он уже взял сигарету в руки. — Как это? — снова переспросила Элли, подойдя ближе, — Что произошло? По лицу Ника было видно, что он совершенно не в духе и не горит желанием разговаривать. Его взгляд желтых глаз блуждал по комнате, пока не зацепился за одну незначительную деталь — лежащую на деревянном столе газету, которую утром принесла сестра Пайпер, Нат. Сразу на первой странице красовалась надпись «Кошмар уничтожен», а сам выпуск был посвящен тому, как Братство Стали разгромило Институт и что теперь ждет Содружество. Этот выпуск газеты не читал только ленивый, и разговоров во всем Даймонд — сити было только и об этом. Заметив взгляд синта, Элли сразу все поняла и тихо сказала: — Ты из-за этого… — В общем, мы переезжаем. Хотя, если ты хочешь, ты вольна уйти, — глухо произнес Ник, — Вряд ли ты больше захочешь работать с синтом вроде меня. Я не хочу подвергать тебя опасности. — Да что ты такое говоришь! — рассердилась Элли, непроизвольно всплеснув руками, — Я остаюсь с тобой. Но зачем переезжать? — Братство Стали начинает охоту на ведьм, — ответил Ник, с силой туша окурок о пепельницу, практически вминая его туда, — И здесь будет опасно. Затем синт вытащил из ящика стола табличку, которой очень давно никто не пользовался, отчего она была покрыта слоем пыли, которую Ник незамедлительно стряхнул. Валентайн подошел к входной двери и повесил снаружи эту табличку, на которой красовалась одна-единственная надпись, сделанная черным маркером.       «Закрыто».