Подарок Салазара Слизерина

Да, это было правдой. Было сделано. Закончено. Достигнуто. Вершина всех усилий и всех этих лет. И, как это и положено, «Свет превозмог». Да, превозмог. Тёмный Лорд, Он-Которого-Нельзя-Называть, сгинул. Уничтожен, стёрт с лица земли, вместе с большинством своих последователей. Миссия исполнена, не так ли? Гарри сидел в небольшом кафе, в самом сердце Лондона, возле Грин-парка и Пикадилли, среди магглов, одетый, как маггл — джинсы, толстовка и кеды. Война закончилась. Закончилась — прошла, миновала, проглочена прошлым. И все погибшие тоже там; в памяти живых, но вне дневного света. И Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, сидел, рассеяно глядя поверх своей чашки чая, пока весь мир магглов вокруг него спешил по своим делам. — Привет. Каштанововолосая девушка, одетая почти так же, как он, остановилась возле его столика. — Привет, Эрмайни. — Рон ревнует, — улыбнулась она. — Что мы с тобой встречаемся сегодня? — Да. И, по-моему, Джинни тоже. — Джинни тоже, — признал Гарри. — Пришлось повозиться, пока не убедил её, что нам — мне и тебе — надо поговорить. Без лишних ушей. — То же самое, — она пододвинула стул, села боком, точно собираясь вот-вот сорваться с места. — Но я должна сказать, я… я тоже удивилась. Что не так, Гарри? — А ты думаешь, что-то должно быть? Гермиона взглянула на него с тем же выражением, что и тогда, перед их первым приключением за люком в полу, охраняемом трёхголовым Пушистиком. — Так, теперь я уже волнуюсь, мистер Герой, — она улыбнулась, но улыбка вышла бледной. — Я знаю, так быть не должно… — медленно сказал Гарри, словно очень осторожно подбирая слова. — Всё ведь хорошо, верно? Мы праздновали. Отмечали. Стали жить-поживать… — его фразы получались короткими и тяжёлыми, словно рубленые топором. — О! — Гермиона подняла палец, тотчас принимая поучающий вид. — Вот, значит, в чём проблема? «Возвращение Тени»? «Призрачная угроза»? «Империя наносит ответный удар»? «А Одно — всесильное — властелину Мордора»? И так далее и тому подобное? Зло вернулось? — А ты думаешь, оно не вернётся? — Ну конечно же, оно вернётся, — Гермиона пожала плечами. — Многие Пожиратели Смерти ударились в бега, многие из тех, кто их поддерживал. Они постараются «отомстить», или как там им придёт в голову это поименовать. Иным из них нечего терять, они безумны и опасны. В общем, ничего нового. Ну как, тебе легче? Она так в себе уверена, подумал он с горечью. Так же, как и все они, даже лучшие из лучших. — Так, тебе точно не легче, — она пододвинула стул, помахала девушке за стойкой. — Ещё один чай, пожалуйста. Нет, просто чёрный. Да, спасибо. — Ты думаешь, это о беглых Пожирателях Смерти мне стоит беспокоиться? — Нет, — твёрдо ответила Гермиона. — Беспокоиться вообще ни о чём не стоит. — Фууу, — он нахмурился. — И ты тоже!.. — Почему бы тебе, — сказала Гермиона со своей старой доброй «Я знаю всё» улыбкой, — не рассказать мне толком, что происходит? — Но ты же только что… — Забудь об этом «только что». «Книги и сообразительность» могут быть моим коньком, но ты, Гарри Поттер, с другой стороны… окей, погоди, это можно вычеркнуть, — поспешно добавила она, видя его изменившееся выражение. — Не слушай меня, просто говори. Она смотрела на него поверх своего чая; и взгляд её… тревожил, мягко сказано. — Тут… всё так пусто. Так пусто, — начал Гарри. — Я знаю, я знаю, мы победили. Все должны быть счастливы, ведь верно? И я был счастлив… так, в общем. Я был свободен, был… ну, не богач, но с деньгами. Мог отправиться в путешествие, повидать разные страны, попробовать разные вещи… никто бы ничего не сказал, и работа Аурора меня бы дожидалась… Так что… я должен быть счастлив, верно? Просто счастлив. А я… Гермиона глядела на него, прикусив нижнюю губу. Отчего-то это делало всё ещё более трудным. — А я не был. Сперва я думал, да-да, конечно, он самый, «послевоенный синдром». Нечего делать после победы, нет больше великой цели, нет за что драться, не за что умирать, не для чего жить… — он досадливо взмахнул рукой. — Всё такое прочее. И да, нужно находить новые цели, задавать новые приоритеты, и тэдэ и тэпэ. Жить и радоваться, вот и всё. — Ты скучаешь по войне? — тихонько спросила она, встревоженно глядя на него. — Нет-нет, что ты, вовсе нет! — запротестовал он. — Кровопролитие, смерти, страдания… и остальное. Я сделал — мы сделали — что были должны. Но скучать? Ни на мгновение. Уборищик разве скучает по тем полам, которые моет, или по унитазам, которые чистит? А палачу разве не хватает его виселиц или эшафота? — Ты не уборщик и не палач, — горячо запротестовала было Гермиона, но Гарри остановил её. — Нет, я ни о чём не жалею. И рад, что всё это кончилось. Я просто… я уверен, что за всеми этими празднествами мы упускаем что-то. Что-то мелкое, скрытое, незначительное на первый взгляд. Что-то, что потом… дорого нам обойдётся. Никто, конечно же, ничего не хочет слушать, поскольку хватает настоящих опасностей, настоящих волдемортовых подручных, пусть и разбежавшихся и впавших в отчаяние. В общем — что тут несёт этот Поттер? Наверное, ему внимания не хватает, этому «герою», — закончил он издевательским голосом. — О да, внимания, — слегка улыбнулась Гермиона. — Рита Скитер и всё её враньё. — Это неважно, — нетерпеливо сказал Гарри. — Хотят гавкать, пусть гавкают. Важно совсем другое — — Твой шрам, — перебила Гермиона. — Как твой шрам? Он не… — Нет, он не болит, — раздражённо сказал Гарри. — На самом деле, хорош б ему заболеть. В конце концов к состоянию моего шрама все привыкли относиться всерьёз. Но нет, ничего не болит. Ни снов, ни видений, ни голосов. Ничего, Эрмайни! [Именно так звучит по-английски имя Hermione, и это воспринимается лично мною куда более неформально, нежели «Гермиона». Ни в книгах, ни в фильмах Гарри никогда не называет Гермиону как-то иначе, кроме лишь её «паспортного» имени, что, честно говоря, несколько странно.] — И очень хорошо, что ничего! — она воззрилась на него с видом заботливой старшей сестры. — Может, это значит, что и впрямь — ничего? Ты ведь мне так ничего и не рассказал толком, Гарри. С чего всё началось? В её руках появились чёрный молескин и серебристый карандашик. Здесь, в мире Магглов, магглорождённая Гермиона Грейнджер пользовалась привычным с детства. — Я смотрю назад… — проговорил Гарри, глядя при этом, правда, на саму Гермиону. — Помнишь первый год? Философский камень? Профессора Квиррела? Гермиона кивнула. Серебристый карандашик сделал первую отметку в молескине. — Дамблдор чудовищно рисковал. Ведь Квиррел добрался-таки до камня. Все эти смешные препятствия его не остановили. И вообще… доверять такие секреты всем без исключения учителям… включая Хагрида… — Но ведь Квиррел не мог забрать камень, — перебила Гермиона. — Откуда ты знаешь? Ты уверена, что Волдеморт ничего бы не придумал? — Уверена, — твёрдо ответила она. — Дамблдор был великим чародеем. Он предусмотрел всё. Гарри, я очень хочу помочь, но… ты, по-моему, сейчас просто пытаешься наугад подобрать хоть что-то, и у тебя ничего не получается. Мы победили, Гарри! Даже если тебе трудно в это поверить, но мы действительно победили. — Первый год — нас спасла случайность, — упрямо повторил Гарри, потирая шрам. — Второй — дневник Тома Риддла был у Малфоя-старшего, что мешало подсунуть его какой-нибудь одинокой и… гм… романтичной ведьме? А потом принести её в жертву, как собирались принести Джинни? Никто бы ничего не заметил, никто ничего бы не узнал. — Быть может, Волдеморт воплотился бы, только если б это был… или всё это могло сработать только в Хогвартсе… Гарри, послушай! В истории полным-полно такого, что в книгах все сочли бы выдумкой. Дай мне факт. Хоть один факт!.. Вот Пожиратели Смерти — это факт. Они разбежались кто куда, попрятались. Но они есть. А ты — а у тебя — ты ничего не можешь мне сказать!.. Теперь она, кажется, начинала сердиться. — Я тебя не убедил. — Ты меня и не убеждал! Гарри, слова — это просто слова. Беспокойство — просто беспокойство. Он допил остывший чай. — В этом не убедишь, Эрмайни. Всё верно — нужны факты, а фактов нет. Я просто… я вспоминаю и убеждаюсь, что у Волдеморта всегда находился потайной отнорок, всегда отыскивалось в арсенале нечто, о чём никто и помыслить не мог и даже Дамблдор не догадался, как с хоркруксами. — Как это «не догадался»? Очень даже догадался! — возмутилась Гермиона. — Дневник Тома Риддла, — упрямо сказал Гарри. — Никто не знал, что он в действительности такое. — Неправда! Дамблдор знал! Он ведь именно тогда начал искать крестражи! Он всё понял именно тогда! А нам ничего не сказал сам понимаешь почему!.. Гермиона, как всегда, была права. У него нет доказательств, никаких — кроме лишь смутного, но неотвязного ощущения, что всё с самого начала было не тем, что кажется. Неправильным, сымитированным, подделанным. Зачем Дамблдору понадобились те детские препятствия на пути к Философскому Камню? Почему, если им с Гермионой, тринадцатилетним подросткам, удалось изменить прошлое, ни у кого из ордена Феникса не возникло мысли использовать времяворот тогда, восемнадцать лет назад, в ту ночь, когода Воллеморт убил его родителей?.. Нет, он не сомневался, что «причина найдётся». Причины всегда находятся, очень убедительные, снабжённые развёрнутыми объяснениями. Вот только у него, Гарри Поттера, оставалось ощущение, что незримая рука вот-вот отдёрнет занавес, громовой голос объявит, что представление окончено, грянут аплодисменты… ну или улюлюканье. — Оно… нереальное всё какое-то, — сказал он наконец с трудом. — Невсамделишное. — Волдеморт убил ту часть собственной души, что сидела в тебе, как в крестраже, — Гермиона положила пальцы ему на локоть, так осторожно, словно тот был из хрусталя. — Никто не знает, как оно… как это… что может случиться с тем, кто… — она вдруг слегка покраснела и поспешно убрала руку. — Намекаешь, — взглянул на неё Гарри, — что я-таки спятил? — Нет, нет, что ты! — испугалась Гермиона. — Просто… может быть… ну, нет же никаких фактов! — закончила она почти с облегчением. Молескин закрылся. — Никаких фактов, — повторил Гарри. — Да. Конечно же, никаких. Всё верно. Эх, Эрмайни… — Что? — чуть не со слезами тотчас выпалила она. — Гарри, я хочу помочь, я счастлива буду помочь, но… — Гермиона выдохнула, словно набираясь смелости. — Но я не могу! — закончила она скороговоркой. — Честное слово, не могу! Ты сидишь с мрачным видом, молчишь, да и только! Дай мне хоть одну зацепку! Зацепок у Гарри не было. Он поднялся, вздохнул. — Ничего, Эрмайни. Наверное, я и в самом деле… устал. Никак не отойду, наверное. Столько потерь, столько хороших людей… — Да, — она аккуратно положила банкноту на стол, придавила блюдцем. — Ты не забыл заплатить? — Гермиона взяла Гарри под руку. — Куда ты теперь? — Гриммаулд Плэйс, — пожал он плечами. — Куда же ещё? Кричер ждёт. — Старина Кричер, — кивнула Гермиона. — Как ты думаешь, мне стоит… — Думаю, да. Кричер сильно изменился. На лице Гермионы отразились сомнения. Ей явно хотелось проводить Гарри до дома, но — — Понимаешь, Рон был очень… — Всё в порядке, — перебил Гарри. — Беги, конечно. — Если тебе что-то понадобится… — Всё будет хорошо. Иди. Рон будет ревновать. — Проводи меня до подземки, хорошо? — Поздемки? — искренне удивился Гарри. — Ты разве не аппарируешь? Она покачала головой. — Не хочу сейчас. Хотя Рон ревнует и сердится. Говорит, что надо быть ненормальной, чтобы лезть «в этот ад», как он выражается. Гермиона по-прежнему держала Гарри под руку. — Напиши мне, — вдруг сказала она настойчиво. — О чём, Эрмайни? Я не смог выложить на стол ни одного факта, столь тебе желательного. — Не обижайся, — тихонько сказала она, останавливаясь. — И напиши мне всё равно. Конечно, если Джинни оставит тебе хоть минутку, — добавила она и покраснела. Гарри ощутил, что краснеет тоже. Оказываясь с ним наедине, Джинни являла изрядные настойчивость и неутомимость. Подземка была в двух шагах и он даже подосадовал на близость. Возвращаться в пустой и огромный Гриммаулд Плэйс не хотелось. Кричер, конечно, творил чудеса, и дом выглядел сейчас совершенно по-иному, а всё равно — пустота есть пустота. Некому бродить по многочисленным комнатам, некому ложиться во столь же многочисленные постели. — Да что б вы все провалились, — буркнул Гарри, после того, как Гермиона, помахав ему рукой, скрылась во чреве станции. Но, провалятся эти неназванные «они» или нет, но возвращаться всё-таки придётся. В отличие от Гермионы, Гарри не пренебрёг аппарацией. * * * Кричер встретил Гарри привычным ворчанием, правда, ворчание это давно уже стало добродушным и ворчал старый эльф исключительно по привычке. Однако Гарри не успел даже спросить, появлялась ли Джинни, потому что увидал лежащий на полу конверт. Не пергаментный свиток, которыми пользовались чародеи, а именно маггловский конверт. Белый, без марок или каких-либо надписей. — Кричер. Что это? Домашний эльф замер на полуслове, замигал, с искренним недоумением уставившись на светлый прямоугольник у себя под ногами. — Мастер, этого не было, точно вам говорю, мастер! Только что подметал — не было! И точно, у стены стояли совок и веник. Магия домашних эльфов почему-то не распространялась на выполнение ими своих обязанностей. Гарри нацелился на конверт палочкой. Старое доброе Wingardium Leviosa — конверт воспарил в воздух, затрепетал бабочкой, опускаясь на подзеркальник. Кричер ухватил свой веник, вскинул его наперевес, словно маггловское ружьё. — Не открывайте, мастер!.. Разумеется, Гарри не стал распечатывать конверт. Вернее, распечатал, но далеко не сразу. Все его старания обнаружить следы хоть какой-то магии ни к чему не привели — это был самый обычный, плотно заклеенный конверт, без марки и адреса. Внутри, судя по всему, плотно сложенный лист бумаги. …Наконец, когда Гарри со всеми мыслимыми предосторожностями вскрыл-таки странное послание (зачаровав для этого нож и пресс-папье) и лист развернулся у него перед глазами, он увидел — Неровные ряды букв, кое-как вырезанные из маггловской газеты и наклеенные на обычную желтоватую бумагу. Букв было много, такая работа требовала изрядного терпения. Никто из волшебников никогда не пользовался ничем подобным. «Мистер Поттер», — начиналось письмо, — «обстоятельства, потребовавшие столь неортодоксального способа связи с вами, столь же неортодоксальны. Я не прошу прощения за беспокойство, как и за предпринятые меры по сохранению моей анонимности. Если мир, спокойствие и благополучие, воцарившиеся после падения Тёмного Лорда дороги вам, то завтра в полночь на ступенях колонны Нельсона вы найдёте дальнейшие инструкции». Что это? Уж не Джинни ли решила над ним подшутить, наслушавшись историй мистера Артура Уизли? Гарри мрачно глядел на лист бумаги с неровно налепленными, налезающими друг на друга словами. Бред. Чепуха. Такого не бывает. Кто станет кропотливо вырезать из какой-то маггловской газеты букву за буквой, кто станет составлять слова таким образом? И, самое главное — как этот «кто-то» сумеет проникнуть если не в сам дом, то, по крайней мере, на его крыльцо?! Защищавшие Гриммаулд Плэйс, 12, чары никуда не делись. Никому и в голову не пришло бы их снять, с таким количеством Пожирателей Смерти, до сих пор остающихся на свободе. Но что за ерунда с Трафальгароской площадью, да ещё и в полночь? Нет, конечно, магглы бродят там почти круглосуточно, и всё же, всё же… …Когда через порог влетела запыхавшаяся Джинни, увешанная коробками и свёртками, Гарри успел окончательно выбиться из сил. Однако все его эксперименты неизменно заканчивались одним и тем же — письмо было самым обычным, безо всяких секретов. — Кричер! Привет. Дай поесть, помираю от голода! — Джинни плюхнулась на стул в столовой. — Гарри, дорогой. Я дома! — последнее было сказано с шутливым возмущением. — На что это ты там пялишься? Вместо ответа Гарри молча протянул ей письмо. Джинни прочитала его раз, потом, нахмурив лоб, другой и третий. Пробормотала что-то себе под нос, почесала затылок и перечитала в четвёртый. Гарри молча наблюдал за ней. Если она скажет «что это такое»… — Что это такое, дорогой? Откуда оно тут? …В конце концов, Джинни была членом Ордена. Гарри вздохнул про себя и принялся рассказывать. — Не ходи, — выпалила Джинни, едва дослушав его рассказ. — Никуда не ходи. Оставайся дома. А это отправим в Министерство, пусть разбираются. — Министерство? Разбирается? Джинни, послушай… — Нет, это ты послушай, Гарри Джеймс Поттер! — Джинни упёрла руки в боки, очень напоминав сейчас миссис Уизли. — Может, я и не набрала столько С.О.В., сколько у Гермионы, но я прекрасно понимаю, как работают маскирующие чары этого места. Подойти к дверям мог только кто-то из Ордена, кто-то, кому доверен секрет. Или кто-то, подобравший ключ к заклинаниям. — Но если это кто-то из Ордена… — начал было Гарри, однако Джинни его немедленно перебила: — Значит, это всего лишь шутка. Розыгрыш. Тебя хотят повеселить. — Кто, Джин? — Кто? Ты ещё спрашиваешь? Да хотя бы мой братец Джордж!.. — Едва ли он сейчас в настроении шутить, Джин. — Джордж всегда в настроении шутить. Он это пытался делать даже на похоронах Фреда, не помнишь? Дескать, брату бы не понравились все эти унылые лица. — И ты думаешь… — Конечно, — пожала плечами Джинни. — Вообще, Гарри, все пытаются поскорее забыть войну… забыть обо всём. Все хотят просто жить, понимаешь?.. Может, это письмо придумал Джордж. А, может, Мундунгус. Или они оба. Или Чарли с Биллом. Или Флёр. — То есть ты думаешь, это кто-то из наших, из Ордена? Тогда почему ты мне не советуешь ходить?.. Если это просто шутка? — Не «не советую», — нахмурилась Джинни, — а просто говорю, что никуда ты не пойдёшь! Потому что я тебя не отпускаю. — Как это «не отпускаю»? — А вот так! Не отпускаю, и всё тут! Довольно глупостей, Гарри. Если это чья-то шутка, пусть даже с лучшими намерениями, нечего плясать под чужую дудку. Даже если это мой собственный братец Джордж. И особенно, если это мой братец Джордж. Она встала перед ним, рыжие волосы гневно растрепаны. — Ты, Гарри — мой Гарри — над ним — над тобой — никто не будет смеяться! — А если это не шутка? — Гарри пришлось приложить усилие, чтобы побороть раздражение. — Это не может не быть шуткой, — без тени сомнения заявила Джинни. — Заклятия укреплены. Пожирателям это место не найти. — После смерти Дамблдора нам пришлось перебираться отсюда, — напомнил Гарри. — Что, если кто-то ещё каким-то образом прознал?.. Что, если кто-то из Пожирателей всё-таки может добраться до дверей? Ведь Йаксли, если ты помнишь — — Милый, — Джинни глядела на Гарри снисходительно, словно на неразумного младенчика. — Кингсли Шэклболт, мои братья, Билли и Чарли, вместе обновили все чары. Все отпорные заклятия. Пожиратель Смерти Корбан Йаксли убит в сражении под Хогвартсом. Даже если Волдеморт и сообщил ещё кому-то про это место, им его всё равно не найти, даже если они будут точно знать, что оно — прямо перед их носами. Гарри с сомнением покачал головой. — И не спорь со мной, дорогой. — Джинни явно теряла интерес к письму или, по крайней мере, делала вид, что теряла. — Ты никуда не пойдёшь, это дело решённое. — Решённое? Почему это? — Потому что я так сказала. Этого недостаточно? В полночь, Гарри, ты должен быть в постели со мной, а не где-то там на какой-то маггловской площади! Гарри рассмеялся. — Если б ты не добавила «в постели со мной», я бы и не подумал слушаться. — Хм! — Джинни задрала нос. — Меня слушаться надо всегда. — Откуда это в тебе вдруг? — удивился он. Нет, после победы Джинни и впрямь стала… очень в себе уверенна. — Оно было всегда, — пожала она плечами. — Просто, дорогой, когда у тебя такая куча братьев, поневоле научишься понимать, какие они все… непрактичные. Геройствовать — это пожалуйста, а в обыденной жизни — так хоть караул кричи. А сейчас, — она вдруг наклонилась к нему, глаза поблескивали, — знаешь, я всё-таки кое-чего стою, раз уж ты — со мной, а не с какой-нибудь Чо Чанг. Мы про это письмо никому не скажем и ничего делать не станем тоже. Пусть найдут другой объект для шуточек. — Тебе не кажется, что надо хотя бы потолковать с Джорджем, если ты так уверена, что это его рук дело? — Вот ещё, — фыркнула Джинни. — Он от всего откажется, если только поймёт, что его дурацкий розыгрыш раскрыли. — А Гермиона? — А что Гермиона? Гарри, она что, Министр Магии, чтобы отдавать тебе приказы? Или чтобы ты спрашивал у неё позволения на каждый шаг? — Понятно. Позволения на каждый шаг мне надлежит спрашивать у тебя. — Конечно, — невозмутимо заявила Джинни. — Потому что это я твоя девушка, а ты — мой парень. Гарри хотел выяснить ещё, должна ли в этой связи спрашивать позволения у него сама Джинни, но вовремя решил не связываться.