Сказки для самых маленьких

      — Ну, брат, я пошёл. Крепись, Фрэнки, — сказал Джерард, завязывая шнурки на своих кроссовках. — И помни, — он назидательно поднял палец вверх, — да будешь ты вознаграждён за добрые свои деяния.       Он сложил руки, поклонился, как японская гейша, и ушёл.       Я глубоко вздохнул и обернулся. За ногу меня уже дёргал трёхлетний Майки, брат Джерарда. Старший сегодня назначил свидание с девушкой, а родители уехали, и оставить брата было не с кем. Тут я под руку подвернулся: уже давно просил у Джерарда его старый полароид. Эта скотина им в жизни не пользовалась. Меркантильный чурбан!       — Ну что же, — я упёр руки в боки. Честно говоря, я никогда не присматривал за детьми. — Пошли… Покажешь мне свои игрушки.       Чуть я двинулся, как услышал дикий рёв за спиной. Майки потерял опору в виде моей ноги, упал и теперь плакал.       Я ведь говорил этому придурку, что не умею обращаться с детьми!       — Да ты чего, да не дрейфь, — передразнивал я Джерарда, беря Майки на руки. — Он у меня и с балкона летал, он у меня и руки в дверях прищемлял…       Майки перестал орать, хотя и продолжал пускать слёзы и сопли. Он внимательно смотрел на мой лоб, как будто нашёл там что-то интересное.       Я боялся шелохнуться, чтобы не спугнуть его интерес. Мало ли, может быть, я смогу просто простоять здесь весь оставшийся вечер, а он так и будет пялиться на мой лоб.       Но не тут-то было: Майки вдруг схватил прядь моих волос и, нахмурившись, стал тянуть её на себя.       Я не помню последний раз, когда я так орал. Может, когда появился на этот бренный свет, а может, даже тогда не так сильно. У меня из глаз непроизвольно брызнули слёзы, но я боялся пытаться отобрать у него мои волосы, потому что опасался, что уроню его или сломаю ему руку!       Он тоже стал орать. Я не знаю, сколько мы так простояли, проорали, проревели и попускали сопли вместе, но, кажется, он как-то понял, что не сможет забрать мои волосы и прилепить их на свою макушку, поэтому отпустил их.       Честно говоря, облегчения я не почувствовал. Мне кажется, кожа на моей голове вообще перестала что-либо чувствовать.       Я рванул в их с Джерардом комнату и быстро скинул Майки на диван. Тот огромными, невинными глазами вопрошал: «Что я не так сделал? За что?»       — Предатель ты, вот кто! — сердито крикнул я. — Низкий человек! Бьёшь лежачего! — не мог угомониться я. Вообще, мне просто нравилось ходить по просторной комнате туда-сюда и безнаказанно орать во всю глотку. Дома такой роскоши я себе позволить не могу.       — Нельзя нападать без предупреждения! Даже на врага! — парировал я. Я схватил со стола маркер, пририсовал себе гусарские усы и, выпятив грудь вперёд, стал прожигать Майки взглядом, хмуря то один глаз, то другой.       Тот сидел на диване с открытым ртом, из которого текла слюна. На самом деле, скорее всего, он ни о чём не думал, но в тот момент мне показалось, что он спрашивает: «Фрэнк, ты ебанулся?»       Я немного осел.       — Ну и ладно… — буркнул я и отвернулся к зеркалу. Я стал внимательно рассматривать себя. Мне показалось, что во всех зеркалах в своём доме я выглядел симпатичнее. А в этом магическом зеркале всё было по-другому: я увидел все прыщи, о существовании которых даже не подозревал, увидел, что нос мой весь в чёрных точках, глаза красные, зубы жёлтые, под глазами фиолетовые мешки размером с картошку.       Мне захотелось разбить это негодное зеркало, которое лгало мне. Я не мог быть так уродлив! Мне даже девушка говорит, что я красивый! Говорила. Уже не моя…       О, Лили была прекрасна. Она всё смеялась над глупостями, которые я говорил, а я покупал ей мороженое и всякие девчачьи штучки. Говорил, что сам зарабатываю, что эти деньги — моя доля от выступлений группы…       В самом деле, деньги мне давала мама, потому что она очень волновалась, что Лили меня бросит, а я, по её мнению, такой ранимый мальчик, этого не перенесу. Она как-то шептала отцу: «Слава богу, у него хоть кто-то появился. Но я её не одобряю. Она не выглядит приличной девочкой!»       Теперь Лили встречается с Джерардом. Иногда друзья из-за этого перестают быть друзьями, но не в моём случае. Мне всё равно. Я ведь ей не нравился. У неё фетиш на музыкальные группы, Джерард — солист собственносколоченной «банды». Он меня приглашал к ним, но я не хочу. Как бы выразилась моя мама, остальные ребята из той группы — «не приличные мальчики».       Вдруг я услышал глухой удар. Я как будто очнулся: вспомнил, что в доме я не один.       Я обернулся. Майки лежал на полу на животе, уставив полные ужаса глаза на меня. У меня сердце в пятки ушло. Этот дебильный диван высоченный, что если…       Майки резко стал орать. Но не так капризно, как раньше, а так горько и отчаянно, будто он осознал, что его спихнули, как обузу, все: брат, который пошёл на свидание со шлюхой, родители, которые ездят на Гавайи каждые два месяца, а теперь даже я, хотя и я согласился сидеть с ним только ради полароида.       Я быстро поднял его на руки и стал трясти, укачивать, утешать, пытаться развлечь… Ничего не помогало, он всё плакал и плакал. Так продолжалось минут десять. Он уже охрип, стал закашливаться, а я всё ещё не знал, что ему нужно, не знал, где у него болит или не болит, хочет он внимания, есть, пить?!       — Ну-ну-ну, — сладким голоском пел я, как поют мамочки на детских площадках. — Ну не надо, не плачь, всё хорошо… — на словах «всё хорошо» Майки начал реветь ещё неистовее. — Давай почитаем книжку? Давай? Очень интересная ебаная книжка… — всё ещё пел я.       Я взял с полки «Сказки для самых маленьких» и сел на пол, оперевшись спиной о книжный шкаф. Я посадил Майки на одно колено и придерживал его одной рукой. Второй пытался водрузить толстенную книжку на другое колено и полистать её.       — Вот, смотри, тут всё очень интересно… — говорил я. — Тут про храбрых принцев, таких, как ты, про принцесс, про любовь…       На последнем Майки не своим голосом взвизгнул и, как-то вывернувшись из моих объятий, схватил несколько страниц книжки и вырвал их. Он вдруг притих, удивлённо рассматривая обрывки страниц у себя в руках.       Я потихоньку закрыл книгу и внимательнее присмотрелся к её задней обложке. «Коллекционное издание… Ограниченный тираж…»       Я стал припоминать, сколько обычно стоят эти «Коллекционные издания». Дороже, чем моя жизнь.       Майки, улыбаясь, стал пытаться открыть книгу.       — Может, ты выместишь свою злость на чём-нибудь другом?.. — неуверенно спросил я и, убрав книгу, сунул ему в руки какую-то тетрадь Джерарда. Почему-то я был уверен, что с его великолепной успеваемостью ему лучше вообще не сдавать тетради учителям.       Майки стал хлюпать носом опять. Я испугался, что он начнёт орать снова, поэтому, скрепя сердце, забрал тетрадь обратно и отдал ему книжку. Он слез с моего колена и, стаскивая книгу за одну сторону обложки, он, конечно же, сильно портил её. Я слышал, как хрустит её переплёт из позолоченных нитей…       Открыв сказки, Майки стал рвать страницу за страницей, очень весело и мило хохоча. Он счастливо глянул на меня и похлопал по раскрытой книге рукой, кажется, приглашая меня делать то же самое.       — Доктор, вы сошли с ума, — безразлично протянул я, уставившись в потолок. Я устало съехал спиной чуть-чуть вниз, вытянул ноги и закрыл глаза. Прошло уже, наверное, часа полтора, точнее, всего-то полтора часа, а я уже так вымотался.       Майки стал гладить меня по ноге.       — Сё халашо, — сказал он.       — Нет, Майки, ничего не хорошо… — ответил я. Вдруг я открыл глаза и резко сел.       — Джерард сказал, что ты ничего не умеешь говорить! — крикнул я.       Майки, счастливо улыбаясь, зажмурил глаза и взвизгнул.       — Ты, может, и интегралы умеешь вычислять, просто обманываешь всех? Джерарда, родителей? — я стал трепать Майки то за щёки, то за нос.       — Джегхат мутпой кимамдас! — пояснил Майки.       Я уверен на 99,9%, что Майки имел в виду совсем другое, но я тогда всё интерпретировал по-своему.       — Да, Джерард — тупой пидорас, это правда… — сказал я.       Майки взял в руки несколько карандашей, валявшихся вокруг него на полу, и стал размалевывать книжку. Я тоже поднял всё, до чего мог дотянуться, и подвинулся к нему.       — Мой учитель рисования говорил, что у меня есть талант… — сказал я. Майки удивлённо уставился на меня.       — Мой утитеть гисования гаваив? — переспросил он.       Я полистал книгу и добрался до иллюстрации. На картинке была нарисована барышня, высунувшаяся в окошко башни и махавшая платком принцу, гарцевавшему на коне под окном.       — Смотри, они их даже не сделали цветными, чтобы было удобно, — сказал я и принялся красным цветом рисовать принцу локоны. Такие же, как у Джерарда сейчас. Чёртов показушник.       Майки очень понравилась моя затея, поэтому он стал смеяться и хлопать в ладоши.       — Вот… А это буду я, запертый в темнице, — я взял чёрный и стал вырисовывать свою причёску на бедной Рапунцель.       — Ня, — сказал Майки, указав пальцев на ветку дерева. — Тута.       — Ладно, ты будешь «тута», — я нарисовал, как сумел, Майки, сидящим на ветке дерева. Он получился похожим на Голлума из «Властелина колец», но Майки это не смутило, он был очень даже доволен.       — А здесь… — я занёс карандаш над книгой, — здесь будет Лили…       Я нарисовал её лежащей под копытами коня. Майки схватил красный фломастер и стал замалевывать Лили.       — Ты очень… добрый мальчик, Майки, — неуверенно сказал я, видя, с каким злобным ажиотажем Майки заливает страницу кровью Лили.       — Добгхый майцик Майки! — заорал Майки, дырявя страницу.       Замочная скважина щёлкнула. Весело шумя, в дом зашли Джерард и Лили. Мы с Майки переглянулись. Он сунул в рот любимый красный фломастер и стал его грызть.       — Ну-у, что вы тут? — немного пьяный Джерард вошёл в комнату. За ним же вплыла Лили. Сегодня она выглядела более, чем неотразимо: шикарные чёрные локоны вились по открытой спине и груди, ярко-синее платье обтягивало все её самые приятные места…       Майки толкнул меня в ногу и уставился на меня. «Она тебя не достойна. Никакой нравственности, никакого чувства… Ты сам о чём подумал, когда она вошла? О её глубоком внутреннем мире? Возможно, но, скорее, о буквальном, чем о метафорическом…» — говорило его серьёзное, нахмуренное лицо.       Я, вроде, сегодня ничего не пил. Чего мне мерещатся всякие странности?..       — Да, Лили, Фрэнк — настоящий герой, — сказал Джерард, усадив её на диван. — Благодаря ему у нас сегодня был шикарный вечер. Ах, да… Самое главное.       Джерард улыбнулся мне и вышел из комнаты.       — Сядь поближе, хочу рассмотреть нашего героя, — с томным придыханием перед словом «герой» сказала Лили.       Я взял Майки на руки и сел на диван. Лили еле заметно придвинулась ко мне. Я очень заметно отодвинулся от неё.       — Это очень мило, — начала она, снова подвигаясь, — что ты смотрел за ребёнком. Ты знаешь, Фрэнки, многие девушки считают, что мужчины, умеющие обращаться с детьми, очень сексуальны… Майки прижался ко мне. Видимо, его не устраивало, куда клонит эта барышня.       — У нас с Джерардом… Ничего сегодня не получилось. Я не захотела, чтобы получилось. Но у меня дома сегодня никого нет, так что, может, зайдёшь ко мне? Займёмся… делами, — она подмигнула и облизнула губу.       — Тра-та-ра-да-та-та-а-а! — протрубил Джерард, внося в комнату коробку. — Новенький полароид для самой смелой няньки. Блять, что у тебя с губой? Нахуя ты себе усы нарисовал?       Лили хихикнула.       — Это мило, как по мне, — сказала она.       — Да, это мило, — буркнул я. — Очень мило, что ты оставляешь ребёнка на ебанутого знакомого, который рисует себе усы, а сам идёшь гулять со шлюхой!       — А! — взвизгнул Майки.       Лили приняла удивлённый вид.       — Что ты сказал? — Джерард кинул коробку на диван и схватил меня за шиворот. — Если она бросила тебя, неудачника, это не значит, что она…       — Наешь Фгэнки мновие девуки титают муцины отень фекфуальны! — видимо, от испуга, Майки выкрикнул всё, что только мог на более-менее человеческом языке.       — Что?.. — Джерард приотпустил меня и уставился на Майки.       — Что?.. — тихонько спросила Лили.       — У миня тевотя тома нивоко нет, — продолжил Майки, испуганно спрятавшись в складках моей футболки. — Мотет, тайтёшь ка мне?       Джерард медленно повернулся к Лили. Она вскочила с дивана и выбежала из комнаты. Послышался хлопок дверью.       — Саймёся тилами… — договорил Майки.       Джерард устало плюхнулся на диван.       — Я же… Я же был уверен… — начал, сокрушённо, он.       — Да ладно тебе. Не она первая, не она последняя, — я стал трепать его по плечу.       — Сё халашо, — сказал Майки.       Наступила тишина. Несколько минут никто не издавал ни звука. Вдруг тишину прервал Джерард:       — Пиздец, Майки, какого хуя ты никогда не говорил? Родители тебя дауном считают…       — Он тут много чего говорил… — сказал я.       — Я заметил.       — Майки, давай, скажи, что ты там про Джерарда говорил? — я потрепал Майки по его жиденьким волосам.       Джерард внимательно уставился на него. Майки забрался под мою футболку и стал ковырять мне там пупок.       Старший безнадёжно вздохнул и вышел. Я слышал, как захлопнулась дверь и полилась вода в душе.       Майки вылез из-под моей футболки.       — Джегхат мутпой кимамдас, — со вздохом сказал он.       Так прошёл вечер. Майки издевался над нами: как только Джерард выходил из комнаты, он начинал болтать без умолку. Но стоило ему войти, Майки тут же прятался в своё убежище.       Джерард в одних трусах ходил по комнате из стороны в сторону, так же, как это делал я, когда отчитывал Майки. Вдруг он наткнулся на книгу, валявшуюся на полу.       Чёрт, я совсем про неё забыл!       — Это чё такое… — спросил Джерард, поднимая книгу.       — Э-это Майки нарисовал, — быстро сказал я. — Ничего серьёзного, просто вырви эту страницу, да и всё…       — Это не Майки рисовал, — сказал Джерард. — Это же Лили тут. Ты её точно так же рисовал, когда она тебя бросила.       Я понял, что отступать было некуда.       Джерард минуты три внимательно разглядывал моё художество.       — Это чё, я? И… ты? — Джерард повернул книгу листами ко мне, вопросительно глядя на меня.       Я лишь глупо улыбнулся и развёл руками.

***

      — Фгх-хэ-э-энк! — Майки нёсся ко мне, семеня маленькими ножками по асфальту. Впечатавшись в мои ноги, он рассмеялся, повалился на землю и стал хохотать ещё больше.       — Хулиганьё, — сказал я и взял Майки на руки.       Наконец подошёл и Джерард.       — Хэй, Фрэнк, брат, как жизнь? — он убрал с моего лица прядь волос и поцеловал меня.       — Нормально, — ответил я. Джерарду было весело общаться со мной, как будто мы всё ещё друзья, он даже интонаций при обращении со мной не изменил, как будто сейчас возьмёт и будет хлопать меня по спине и делать «братские» супер-рукопожатия.       У меня же притворяться не получалось, да и не особо хотелось. Хотя мне приходилось теперь вообще никак не обращаться к Джерарду. Его бесило, что когда я говорю его имя, мой голос меняется.       — Слушай, Фрэнк. Родители уехали на вечер. Не придёшь? Займёмся делами…       — А то, — ухмыльнулся я. — Когда это я не приходил?       — Когда я был с Лили, — гоготнул Джерард и, забрав у меня Майки, ушёл восвояси.       Я пришёл, как и было обещано. После «занятий делами» мы просто лежали на его кровати, говорили о том, какими популярными музыкантами мы станем и о прочих глупостях.       Щелкнула замочная скважина. Мы принялись одеваться так быстро, как будто в доме разгорелся пожар.       Секунда в секунду, как я успел застегнуть штаны, в комнату вошла мать Джерарда.       — У нас гости? Здравствуй, — сказала она. — Душно тут у вас, — миссис Уэй подошла к окну и открыла его.       — Привет! — сказал отец Джерарда, внося на руках сонного Майки. — Как у тебя, Фрэнк, постоянно получается его укладывать? У нас, сколько ни пытались, никак не выходит…       — Фгхэнк, — сказал Майки.       — О-о, ну вот, а мы волновались с мамой, что ты никогда не научишься говорить! — обрадовался мистер Уэй. — Теперь-то…       — Гхотители уехали на ветел. Не плитешь? Саймёся тилами…       Мистер и миссис Уэй напряжённо уставились на нас с Джерардом. Я достал из вазочки, стоявшей на столе рядом, конфету, и принялся её жевать. Я старался просто сделать вид, что мне всё равно. Мне-то действительно всё равно. Но не представляю, каково Джерарду, который так отчаянно несколько месяцев пытался всё скрыть…       — Джегхат мутпой кимамдас! — вскрикнул Майки и стал звонко смеяться.