***
Вы много кого любите и пытаетесь говорить им об этом при любой возможности. Перед тем как вы упали (были столкнуты) в Подземелье, вы не любили и не были любимыми, чем так сильно резонировали с Чарой, которых переполняли давно созревшие горечь и ненависть, и которым вы поверили, пока улыбка рассыпающегося скелета, верящего в вас, не заставила задуматься над другим возможным путём. И потом, внезапно, в вашу жизнь вошло всё это: любовь, и обнимашки, и свидания, и аниме, и готовка, и переписки, и всё потому, что души монстров сделаны из милосердия, сострадания и любви, что согревает вас до самых костей. Вы любите Ториэль, и Санса, и Папируса, и говорите им об этом каждый день с объятиями, поцелуями, улыбками при прочтении фактов про улиток и плохими каламбурами. Вы любите Андайн и Альфис, и то, как они любят друг-друга, и как вы все вместе плохо готовите, смотрите аниме (DVD-диск Альфис «Мяу Мяу: Милашка Целовашка», который она нашла в мусорке, оказался очень старым, и она нашла три серии его перезапуска). Вы любите Меттатона, и этой любви хватает на вас двоих, но он улыбается немного меньше из-за шоубизнеса, и немного сильнее и искреннее, когда вы говорите Напстаблуку, что вы любите его, и его музыку, и лежать на полу вместе с ним. Любите Асгора, что всегда удивляет его, именно поэтому вы говорите ему это особенно часто. Вы любите всех Псов-Стражников и гладите их по голове, чтобы они знали об этом. Вы любите Гриллби, и Темми, и Маффет, и Темми, и Шайрен, и Темми, и Мойшу, и Боба, и Фроггита, и Сноудрейка, и даже Джерри. Вы заглядываете внутрь себя и говорите Чаре, что вы любите их, и что они не одиноки. И иногда, медленно и нерешительно, они всё же понимают это. Вы хотите любить Флауи. Это сложно, и иногда, чтобы говорить Флауи, что вы любите его, вам приходится каждый день думать о том, как Азриэль плачет на вашем плече, ведь вы хотите, чтобы сам Флауи верил в это. Иногда, когда Ториэль оставляет вам кусочек пирога на тот случай, если вы захотите перекусить ночью, Флауи крадет и ест его, а вы игнорируете жалобы Чары и позволяете ему это делать. Ториэль говорит, что самый важный ингредиент — любовь.***
Флауи умудряется отлично передвигаться, но он никогда не пытается покинуть дом, и вас это устраивает. Но когда ваши одноклассники приходят к вам, вы знаете, что не можете оставить его дома, ведь кто знает, что Флауи им скажет? Кто знает, вдруг он вновь затеет драку с Сансом и Папирусом, и весь дом превратится в развалины? Папирус съедет через год, утверждая, что это будет «квест» (на самом деле путешествие, но версии событий Папируса всегда намного смешнее). Он признается, что это даст больше пространства Сансу и Ториэль, чтобы они больше целовались (и это действительно так, и как и в случае с Альфис и Андайн, это мерзко). Вы надеетесь, что Флауи не имеет к этому никакого отношения, но вы знаете, что Санс намного злее в плохие дни без своего брата, и вам с Ториэль становится всё сложнее обнять его. На самом деле, Флауи странно молчалив на тему того, что Санс скучает по брату. У вас заняло немало времени, чтобы заметить это, потому что он всё еще глумился над Сансом из-за его лени, из-за того, что он пьет кетчуп из бутылки, и того, что он, возможно, никогда не будет достаточно хорош для Ториэль. (Он ведь знает, что Мама все еще едва ли может поддерживать разговор с Отцом, верно? Чара смеются в вашей голове). Он всё еще грубый, перегибает палку, отталкивает людей, но вы шагаете вперед и говорите «Я люблю тебя» Флауи с дополнительной чувственностью в те времена, когда он перестает быть грубым. Он насмехается над вашими пустыми, ничего не значащими словами каждый раз, но вы всё равно говорите это.***
— Я сегодня прочитал смешную вещь в интернете, — однажды говорит Флауи, пока вы пытаетесь сделать домашнее задание. Вы не смотрите на него. У вас стало намного больше домашней работы в этом году, и вы хотите закончить её до ужина. Вы, наверное, можете попросить Ториэль о помощи, но она поможет вам сделать все задания, и это будет считаться нечестным потому, что она учитель, и из-за этого у неё могут появиться проблемы. Чара иногда говорит свои предположения, но обычно, предположениями является «ответ — нож», что всегда неправильно, поэтому вы игнорируете и их и думаете самостоятельно. Вы спасли всех монстров. Вы повернули время вспять, исправили реальность, преодолели собственные страхи и подозрения, и в вашей голове живет мертвое дитя. Определенно вы можете запомнить столицы всех городов, которые вам надо выучить. — Тут словно на Немецком, — Флауи продолжил, когда вы проигнорировали его. — Злорадство. Это значит быть счастливым из-за понимания того, что существует кто-то очень жалкий, и вы им не являетесь. Ты поэтому меня принес сюда, не так ли? В смысле, твоя жизнь довольно скучна. Должно быть приятно осознавать, что твоя жизнь особенно тупая, но ты, по крайней мере, не застрял в бездушном, безэмоциональном цветке, да? Вы трясете головой, потому что это не так, но вы действительно хотите сосредоточится на своем домашнем задании. — Ага, потому что мы просто обожаем то, как ты не затыкаешься о сложностях своей жизни, — дают отпор Чара. Вы знаете, что то, что эти двое так часто перепираются, не очень хорошая вещь, но Чара единственный человек, кроме вас, говорящий с Флауи, и вы думаете, что это определенно хорошо для их обоих. Вам интересно, нормальны ли такие ссоры для брата и сестры, потому что одноклассники всё время рассказывают об этом. Кроме того, поведение Флауи меняется, когда он спорит с Чарой, ведь они единственный человек, знающий, кто он на самом деле. Вы однажды спросили Флауи, не хочет ли он всем рассказать об этом, и он угрожал снести дом и убить всех, если вы это сделаете. Он всё равно угрожает этим слишком часто, но что-то было в том, как он пытается скрыть дрожь в своем голосе, прячется за лепестками, когда говорит, насколько сильно он не хочет чтобы Ториэль, или Асгор, или кто-нибудь другой знал о том, кем он был раньше. Так как Напстаблук и Меттатон так же, как и Чара — призраки, то они знают об этом, и Меттатон особенно любит отвечать Чаре на их ехидные комментарии. Но более вы не говорили никому другому о том, что он здесь, отчасти потому, что он попросил не делать этого, отчасти потому, что вы не хотите признавать сходство вашего прошлого. Сейчас вы пытаетесь заниматься добрыми делами, но вы не уверены, что если чего-нибудь будет достаточно, чтобы отменить всё это, то вы сделаете сброс и не будете отличатся от Чары или Флауи. — Я вернулся за тобой, потому что спас тебя однажды, — сказали вы Флауи, после того как закончили домашнее задание. — Может, я вновь смогу сделать это. — Мне не нужна твоя жалость, — морщась, говорит Флауи. — Это не жалость, а сострадание. — В чем разница? Вы не совсем уверены, в чем. Вы уверены, что тут должна быть разница, но вам всего лишь десять лет (хотя вы чувствуете себя намного старше; сколько раз вы выполняли все эти сбросы?), и вы действительно не знаете, как говорить такие вещи. — Разница в том, что я люблю тебя, — отвечаете вы Флауи. — Это не имеет никакого смысла, — он усмехается.***
Ториэль понадобилось много времени, чтобы вновь начать спокойно общаться с Асгором, еще дольше, чтобы улыбаться ему, но она терпит его на аниме марафонах с Андайн и Альфис, терпит, когда он иногда занимается садоводством в её школе, и, возможно, когда она видит его, мирного и не убивающего детей так часто, то она успокаивается. Время лечит любые раны. Иногда вы слышите, как люди говорят что-то о монстрах, но это определенно не значит, что они повернут время вспять и превратят в пыль улыбающихся скелетов, храбрую рыбу-воительницу, и тёплую, нежную маму. Иногда путь навстречу исцелению медленный. Время исцелило Альфис, которая дрожала каждый раз, если слышала слово «Решимость», пряталась под стол и беспричинно ненавидела себя несколько дней. Исцелило Асгора, который вздрагивал, когда видел вас или перебегал дорогу, чтобы избегать детей, потому что он не доверял себе и не мог простить себя. Исцелило Андайн, которая не доверяла людям, немного Чару, которые не доверяли всем, и вы медленно понимаете, что, быть может, оно немного излечило и Флауи. Первый раз, когда вы заметили это, вы проснулись посреди ночи из-за кошмара (тот, где вы убивали, и он не лучше того, где убивали вас) и поняли, что половина теплого пирога всё еще здесь, запах ирисок и корицы заполняет комнату, и он стоит ближе к вам от того места в комнате, где Ториэль оставила его. Вы ничего не сказали, но поняли, что прошло много времени с последних угроз Флауи о том, что он убьет всех вас. Он иногда передает пульт от телевизора Сансу, прикрываясь тем, что бросает его скелету в голову. Когда вы действительно застреваете на своем домашнем задании, он говорит вам ответы, при этом рассказывая, насколько вы глупы. И он оставляет вам половину пирога, когда вам снятся кошмары. Всё меняется очень медленно, в течение многих лет, но каждый раз, когда вы замечаете изменения, это дарит вам надежду.***
— ТЫ ВНОВЬ ПОДРОС, ЧЕЛОВЕК! — выкрикивает Папирус каждый раз, когда вы приходите к нему. Он рассказывает истории о далеких землях, где он побывал, и каждая безумнее другой. Он кладет руку на вашу голову и опускается на колени. — ПРОСТО НЕВЕРОЯТНО! ТЫ ДОЛЖЕН ПОДЕЛИТЬСЯ ЭТОЙ МОГУЩЕСТВЕННОЙ СИЛОЙ С САНСОМ! Чара мрачно смотрят на вас. Они всегда жалуются на то, насколько вы высокие, на то, как странно вы иногда себя ведете, особенно рядом с милой девочкой в классе истории, всегда шипя «Почему бы тебе просто не поцеловать ее?» вам на ухо. Иногда вы жалеете о том, что держите у себя в голове ребенка и подумываете попросить Альфис построить им тело робота, как для Метаттона, ведь они больше никого не покалечат. Было бы здорово по-настоящему обнять их. Папирус на мгновенье застывает, когда вы приносите Флауи, чтобы он присоединился ко всем на ужине. Он всё еще счастлив и оптимистичен, и, конечно, очень горд своими, как он говорит, «КИТАЙСКИМИ СПАГЕТТИ!», которые он научился готовить. Но он ожидал чего-то жесткого от Флауи в любой момент и его действительно смутило, что такой монстр вообще присоединился к ним. Но Флауи всё еще меняется, и даже если он грубит всем и ворует их еду, он, кажется, решил, что не стоит пересекать определенную черту. Он больше не издевался над готовкой Папируса, что заставляет его думать о том, что Флауи, наверное, нравится его еда. По мнению Чары, протесты Флауи звучат как слова Цундереплан. Вы не врёте, когда говорите Флауи перед сном, что любите его, и он даже не возражает этому.***
Флауи очень много молчит. Вы спрашиваете, будет ли он скучать по Ториэль и Сансу, когда вы пойдете в колледж, хотел бы он остаться один, и он смеется с обоих вопросов. Он говорит вам, что он убьет их и поглотит их души, как только вы уйдете, но это звучит не очень правдиво. Папирус готовит свое коронное блюдо за день, когда вы собирались переезжать в общежитие, а Андайн с Альфис приносят вам дакимакуру с вашим любимым персонажем из «Мяу Мяу: Милашка Целовашка», чтобы вы обнимали ее, когда вам станет одиноко. И Напстаблук приносит диски с музыкой, и Меттатон приносит вам постер с самим собой «чтобы наполнить тебя решимостью, Дорогуша», и Асгор приносит новый горшок для Флауи. Все в комнате замолчали и были потрясены тем, что цветок тихо сказал «спасибо», что заставило Флауи закричать о том, что он собирается убить их во сне, но потом он замечает взгляд Санса, левая глазница которого вспыхнула голубым цветом. Вы очень долго обнимаетесь со всеми, особенно с Ториэль, несмотря на то, что она увидит вас утром, когда пойдет вместе с Сансом отводить вас в колледж. Она даже обнимает Флауи, обвивая ладонь вокруг его стебелька и целуя лепесток. — Будет очень… тихо без тебя, — говорит она Флауи, действительно выглядя так, будто она будет скучать по нему так же, как и по вам. Флауи опять молчит, но вы видите как он, всего на секунду, закрывает глаза и тянется к ней. — А ведь говорил, что не пытается и не может чувствовать чего-нибудь к ней, — комментируют Чара. Напстаблук и Меттатон, на мгновенье, переносят свой озадаченный взгляд с Флауи на них. — Мы прямо здесь, если ты когда-нибудь захочешь теплый пирог или хот-дог, — говорит Санс, хлопая по вашей спине. Он едва может достать до нее, ведь вы стали намного выше его самого. — Звони нам в любое время, и я появлюсь у тебя за секунду. — он подмигивает, и вы хватаетесь за свой телефон в кармане. Вы уверены — с короткими путями Санса вы никогда не будете одиноки. После переодевания в пижаму, вы берете Флауи в его новом горшке и обнимаете его. — Я люблю тебя, Флауи, — говорите вы так, как и каждую ночь, и вы надеетесь, что он знает, что это и вправду так, потому что иногда его комментарии намного смешнее, чем предполагается, потому что иногда люди действительно заслуживают его троллинга в интернете, потому что он оставляет вам пирог, потому что он не может чувствовать чего-либо лишь по отношению к другим, потому что вы понимаете, что он чувствует, подавляя страх, одиночество и печаль. — Я тоже люблю тебя, Фриск, — отвечает он, и это действительно звучит по-настоящему. Он вправду имеет ввиду именно это, и вы внезапно замечаете, как что-то трепыхает и белеет в воздухе. Санс появляется в вашей комнате сразу же, как только слышит треск разбившегося цветочного горшка, и вы слышите, как Ториэль бежит по лестнице. Но теперь нет и намека на Флауи, и всё ваше внимание приковано к пушистому белому ребенку, рыдающему на вашем плече и шепчущему: — Я люблю тебя, прости меня, — снова и снова, и вы обнимаете его (и это действительно так; в последний раз, когда вы делали это, вы были настолько малы, что почти не могли обнять его вокруг шеи, но теперь вы можете полностью обхватить его, даруя тепло и любовь). И Ториэль не понимает, что произошло, но она крепко обняла вас обоих, выкрикивая имя Азриэля. А объяснения могут и подождать, потому что Азриэль рядом с вами прямо сейчас, и маленькая белая душа трепещет в его груди. Ведь души монстров сделаны из милосердия, сострадания и любви.