~*~
Когда они встречаются ещё раз, Ичиго замечает в глазах Орихиме решительность и спокойствие. Они бледные и далёкие из-за радости от встречи, но они есть — потому что Иноуэ едва краснеет и едва волнуется. Она рада — но как-то совсем не так, как раньше. Но она рада, и рада искренне. Это хорошо.~*~
В какую-то встречу — Ичиго не помнит, в какую, но зато воспоминания о ней ярки — впервые к привычному беззаботному "Иноуэ" Куросаки хочется добавить "-сан". Потому что Орихиме совершенно не краснеет и совершенно не волнуется. Она искренне смеётся, но уже не болтает без умолку, а Ичиго и слушает её, и слышит. — Ты совсем не изменился, Куросаки-кун, — с улыбкой отмечает Иноуэ. Ичиго тоже отмечает — но что она изменилась. И мысленно. У неё все та же тёплая улыбка и яркие рыжие волосы, но она почему-то другая. Взрослая. А "Куросаки-куну" неплохо бы повзрослеть.~*~
Иноуэ меняется. Она всё так же искренне смеётся, сжимает ладонь и говорит, что однажды всё уладится. Она повторяет это из раза в раз с тех пор, как эти слова произнёс Ичиго, не выдержав и позволив отчаянию заполнить голос. Сначала она утешала и себя, и его — а теперь, уверен Куросаки, утешает только его. Она уже смирилась. Отпустила. В конце концов, Орихиме взрослая. А Куросаки совсем не тянет на взрослого.~*~
Иноуэ меняется. И изменения эти не повернуть вспять. От Орихиме остаётся только искренняя улыбка и смеющиеся глаза, да и те какие-то усталые. Она больше не болтает без умолку, не краснеет и не волнуется, рядом с ним она такая расслабленная и уверенная, что иной её представить не получается — а ведь была когда-то такой. Когда-то очень давно, когда всё было много по-другому и волосы Иноуэ были яркими и рыжими. Он мимолётно касается их и своих, всё таких же рыжих и ярких, и перед глазами горит отчего-то потяжелевшее белое хаори. Она больше не утешает и не говорит ничего про то, что всё однажды уладится — потому что всё уже уладилось. Ичиго знает это и понимает, но не желает принимать, из упрямства или ещё из чего. Юношеского. Орихиме смотрит с молчаливой улыбкой долго и устало, а потом говорит тихо: — Ты совсем не изменился, Куросаки-кун... Орихиме всё знает и всё понимает. А ещё — принимает. Потому что она взрослая. — Пожалуйста, отпусти меня, Куросаки-кун... Орихиме пятьдесят, Ичиго — тоже, но он совсем не тянет на взрослого.