Отражение на маску

      Мужчина шёл по уличному, созданному из запутанных переулков, разрисованному граффити лабиринту четвёртого района в поисках места встречи с одним человеком. Но седоволосый заблудился и не знал, в какой проулок ему поворачивать. Четвёртый район — отличное место скрыться, при условии умения в нем ориентироваться. Он решил спросить дорогу у первого встречного, но, как назло, местные жители не попадались, и он взял всё в свои руки — подошел к замеченной деревянной двери, перед которой стояла доска с расписанием часов работы. Открывая дверь, рассчитывая спросить дорогу, он не знал, кто обитает в мрачной студии, подскажут дорогу или сообщат, что не знают.       В мастерской гуль сверялся с выполненной работой и листом, на котором был записан заказ масок для театра с указанием необходимых деталей, но при этом полной свободой в творчестве. Он почувствовал приближение к двери своей студии разных запахов. Они показались знакомыми, но вспомнить он не мог, кому принадлежит приятный аромат, хотя помнил запах каждого своего клиента, а раз вспомнить владельца не мог, значит, это новый посетитель. Масочник сначала хотел напугать его, но передумал, уловив остальные запахи — запахи знакомых, давно умерших гулей. Не возникало сомнений, что к двери приближается следователь CCG, а пугать их не рекомендуется, мало ли какие они нервные, так можно лишиться всего — свободы, безличия, работы, веселья. Только отсутствие инстинкта самосохранения мешало покинуть студию через чёрный ход для спасения всего. И какое интересное сочетание дает отсутствие этого инстинкта и желание по-черному шутить над всеми.       Зайдя в полутемное помещение, гость удивился манекенам в масках и стеклянным витринам. Первое, что привлекло его взор, представляло собой произведения искусства — маски. Ужасающие лица, созданные чьим-то жутким эстетическим вкусом и умелыми руками, будоражили сознание, откладываясь в памяти надолго. Но кто сказал, что искусство должно быть только прекрасным?       Художник в то же время молча смотрел на оценивающего его творения гостя. Ута испытывал множество эмоций: воодушевление, возбуждение, прилив адреналина, радость, волнение. По телу бежали мурашки, но от этого ему становилось весело и интересно, он наслаждался ощущениями, игнорируя осознание того, что, возможно, сейчас переживает последние минуты жизни. Несмотря на то, что сейчас находится на слишком тонком «канате», он не чувствовал страх. Он прекрасно знал, кто перед ним — сама смерть. Сложившийся образ смерти у людей не совпадал с образом смерти гулей: она никогда не была костлявой в капюшоне и с косой, она седа и спокойна.       Гуль внимательно смотрел на главную надежду CCG. Казалось, он является тем человеком, который чтит все правила, имеет консервативное мышление, ненавидит всё, что не соответствует нормам: уродливую сторону искусства, бунтарей, неформалов, эпатажных, экстравагантных, нестеснительных личностей. И гулей в том числе. Но сейчас Ута не видел неприязни во взгляде гостя ко всему в студии, скорее, он заметил интерес к своим творениям и непонятную грусть во взгляде.       — Приветствую. Вы что-нибудь ищете? — масочник казался спокойным и дружелюбным, несмотря на бушевавшие внутри чувства, вызванные приходом посетителя.       Кишо взглянул на владельца мастерской немного рассеянно — он так увлекся рассматриванием искусственных лиц, что не заметил присутствия кого-то другого в студии. Лицо мастера из-за освещения тяжело было разглядеть, и какуган не был заметен.       — Это вы создали? — прозвучал как всегда спокойный голос самого опасного для гулей следователя.       — Да, — гуль внимательно следил за гостем, но не заметил никакого напряжения на лице или в теле. Он оперся рукой между ног в кресло, на котором сидел, и подался всем телом вперед.       — Маска «ворон» тоже ваша работа? — воспоминание того, что упомянутый гуль впервые замечен именно в этом районе, натолкнуло на мысль, что свою маску он мог получить в этом месте. И если это так, то появляется возможность выйти на него и других опасных гулей.       — Может быть, — уклончивый ответ.       — Я Арима Кишо, следователь особого класса, — представился гость, что требовалось для получения необходимой информации при расспросе гражданских. — Не могли бы вы сообщить, кому была сделана маска, похожая на голову ворона?       — Ута, — в ответ представился художник. — Если я и создаю маски, то не разглашаю информацию о клиентах, — снова уклончивый ответ, не подтверждающий и не отрицающий.       — Ясно, — ни разочарования, ни злости, только капля понимания. Кишо пришло в голову, что именно мастер масок создает прозвища, ведь большинство обозначений гулям дается по облику маски или же по образу питания. — Простите, а как вы их создаете?       — Расспрашиваю клиентов, на основе ответов я понимаю, что изобразить.       Молчание. В помещении стало настолько тихо, что при старании можно услышать спокойное дыхание находившихся в студии и тихое ритмичное биение сердец.       — Можете создать маску мне? — Арима приблизился к мастеру. Тот встал с места и взял со стола мерную ленту, приглашая сесть на освободившееся место. — Что с вашими глазами? — при приближении стало заметно лицо владельца.       — Татуировка. В белки с помощью шприца вводится краска, — гуль заметил, что его словам не поверили, но сделали вид обратного.       Следователь сел на табурет, поставил чемодан рядом, чтобы, если гуль атакует, быстро среагировать. Слишком самоуверенно, как и всегда. Ута осторожно приблизился к нему и аккуратно снял очки, откладывая их на стол. Мужчина не собирался расслабляться, зная множество примеров кажущихся безобидными гулей, но в действительности довольно опасных.       — Есть аллергия на какие-либо материалы: металлы, резину, кожу или какие-то ткани? — тонкие пальцы, обрамлённые узором, обмотали вокруг головы клиента мерную ленту. Одной рукой мастер сделал пометку в блокноте.       — Нет.       — На все лицо или на половину?       Арима ненадолго задумался, решив, что будет лучше увидеть, какой образ художник видит в нем, произнес:       — На ваше усмотрение.       — Есть девушка или жена?       — Нет.       — Вы из тех, кто получает внимание от ровесниц или тех кто помладше?       — Не задумывался.       — Вы из тех, кто женат на работе?       Арима молчал, не зная, что ответить — кроме работы у него ничего не было. По факту, его вырастили для этого, ничего у него и быть не могло. От неприятной мысли его отвлекли приятные прикосновения пальцев к голове, хотя художник лишь делал свои замеры.       — Вы хоть целовались? — вопрос без попытки задеть, произнесенный будничным голосом, которым спрашивают о чем-то незначительном.       — Да, — следователь непрерывно следил за действиями гуля, не собираясь атаковать первым, но в случае нападения отреагировать. Вопрос его не капли не возмутил.       — С девушкой или, может, с парнем? — странный вопрос, но владелец студии произнес его как самый обыкновенный и не смущающий, но многим всё равно кажущийся слишком дерзким.       — Не помню, — честный ответ, он правда не помнил. В Саду не такой уж большой выбор, а потом он полностью погрузился в то, для чего его вырастили. — Это казалось незначительным.       — Может, есть какой-то тип людей, которые вам симпатичны?       — Не задумывался, — прикосновения успокаивали Кишо, постепенно он начал наслаждаться почти незаметными касаниями.       — Есть ли какое-то занятие помимо работы? — Ута чувствовал ком в груди. Впервые ему попался кто-то напоминающий чистый лист, на котором еще и рисовать тяжело. Сейчас он видел лишь пустого человека, которого это угнетает.       Белый бог смерти ненадолго задумался, вспоминая, что есть помимо работы.       — Мне нравится читать…       — Любимая книга? — художник наклонил голову, рассматривая клиента, и обдумывал образ, при этом осторожно касаясь рукой седых волос и медленно перебирая их. Он уже прекратил делать пометки и обратил внимание на неосознанную расслабленность и легкое блаженство на лице клиента.       — Я об этом не задумывался… Они все по-своему интересны… — и снова грусть в глазах от того, что даже на такой простой вопрос сложно ответить.       Ута беззастенчиво сел на колени мужчине, раздвинув свои ноги, тонкие пальцы вплелись в светлые волосы и массирующими движениями скользили по голове. Мгновение, и Кишо почувствовал на своих губах привкус охлажденного кофе и прохладное металлическое кольцо в губе гуля, а перед глазами виднелись горящие красным радужки, контрастируя с черными белками. Этот поцелуй вполне можно назвать невинным, если бы не то, как неформал сидел на мужчине.       Масочник вглядывался в серые глаза с желанием увидеть необходимое для понимания, совершая маленькую провокацию для вызова реакции. Только реакции не было, поцелуй не смутил мужчину. Он длился недолго, закончился касанием острого языка до губ следователя. Вставая с колен посетителя, художник хотел убрать руки с головы, но был остановлен. Арима, не желая лишаться непривычного удовольствия, неосознанно схватился чужие руки, как утопающий хватается за попавшийся предмет.       На реакцию следователя у владельца мастерской удивленно приподнялась бровь. Понимающе хмыкнув, художник снова сел на колени мужчины и продолжил массирующими движениями гладить голову мужчины. Они не испытывали в тот момент друг к другу каких-либо чувств, ни ненависти, ни влечения не было, просто одному понравилась ранее не испытываемая ласка, а второму было интересно. Легкие и плавные движения тонких пальцев вызывали внутреннюю дрожь. Время шло, Кишо не следил за его ходом, для него существовали только пальцы, ласкающе и осторожно перебирающие его волосы.       — Я слышал, что работники опасных профессий должны писать завещание. Мне кажется, ваше всегда пустое. Грустно, наверное, — тихий голос масочника разрезал тишину, повисшую в студии.       — Да, — признание с сожалением. Не понимая, почему сейчас, перед гулем, врагом, его так тянет на откровения, Кишо продолжил: — Я всегда долго думаю, что написать, но у меня никого и ничего нет.       — Может, Вам, Кишо-кун, стоит найти преемника и в вашем представлении стать ему отцом. Так после вашей смерти что-то останется.       Одна рука продолжала перебирать седые пряди, а вторая проскользнула к лицу седоволосого, прикрывая правый глаз. Этот жест напряг расслабленного следователя.       — Маска будет готова через три дня. Куда ее отправить? — Ута прекратил массаж.       — Не стоит, я сам приду за ней, — ответил Арима, не желая как-либо сдавать Управлению гуля, который не только убивает, но и создает что-то, пусть это всего лишь маски, за которыми скрываются другие людоеды. Но было слишком жаль лишить мир творческой личности с приятными руками.       — Могу я приступить к работе? — поинтересовался мастер масок, вновь остановленный за руки.       Мужчина не хотел, чтобы прикосновения прекращались, но всё же признал, что они не могут продолжаться вечно, и отпустил. Как только он это сделал, с его колен встали. Ута пошел к столу и взял тетрадь, в которой делал заметки, и карандаш, сделал зарисовки будущей маски.       — Зачем заниматься тем, что не нравится? — масочник вдруг снова взглянул на посетителя.       — Меня растили с этой целью, — отозвался мужчина, не понимая, как можно догадаться, что он ненавидит работу следователя. Арима встал и надел свои очки. — Не подскажете, как найти это место? — Он протянул гулю лист с адресом одного бара.       Владельца студии словно обдало ледяной водой: в место, куда приходили намеренно и то не с первого раза находили его расположение, забрел случайно страх и ужас всех гулей. Случайный гость провел в его мастерской долгое время, оставив в студии свой след, ощутимый гулем.       Он взглянул ненадолго на лист и припомнил этот бар, удобное место для поиска будущей еды или удовлетворения сексуальных потребностей. Поискав в столе чистый лист, он схематично нарисовал, как пройти к этому бару от своей студии и выйти из четвертого района. Набросок карты он протянул следователю.       — Приятно было познакомиться, Кишо-кун.       — Мне тоже, Ута-кун, — ответил Арима, обращаясь так же вежливо. Ему показалось, что между ними не слишком большая разница в возрасте, возможно, пара лет, но определить точный возраст неформала не представлялось возможным.       Следователь взял листок и чемодан и покинул студию, намереваясь сделать все возможное от него зависящее, чтобы о студии HySy ArtMask Studio и владельце никто в CCG не узнал.       Спустя три дня Арима забрал заказ. Маска, которую он получил, имела какую-то двойственность, навевая мысль сразу о короле и боге смерти. Ему подумалось, что если бы у шинигами имелся король, то выглядел он бы так. А еще он углядел насмешку в изделии, в лице масочника и словах: «Не хотел бы примерить ее, Кишо-кун?»: маска была одноглазой, создавая иллюзию того, что скрыт другой глаз, но было наоборот. Но откуда этому гулю знать, что одноглазый король это не одноглазая сова, возглавлявшая Аогири?