Настоящее время.
В комнату врывается лёгкий летний ветер, который играет с белым тюлем, развивая его в волнах. Белоснежная простынь сияет под лучами солнца, а атмосферу придают лёгкая и мелодичная музыка и тихое нежное пение. Та самая, голубоволосая горничная, сидела на мягком стуле рядом с маленькой девочкой, волосы которой имели тёмный оттенок. Рем водила своими тонкими пальчиками по клавишам, смотря на девочку и продолжая напевать песенку с ребёнком в унисон. Со времени побега Субару и Рем, прошло тринадцать лет. За это время они прожили многое: первый поцелуй, первая ночь, множество прогулок по знакомому парку, но не надоевшему, единственное предложение в этом парке и единственная незабываемая свадьба. Столько приятных и ярких своим содержимым воспоминаний. Тот самый первый раз, когда два тела смогли воссоединиться в одно. В одно целое. Покупка маленького домика на берегу озера и сделанный ремонт общими стараниями. Всё это — воспоминания, ради которых Субару старался жить как раньше, стараясь забыть тёмное прошлое.Воспоминание первое.
— Перестань вредничать, Рем, и живо пошли в магазин! Хватит уже говорить, что служишь своему долгу. Забудь прошлое и живи настоящим! — сказал однажды Субару, когда у них состоялось первое полноценное свидание. — Но, Субару… — ответила Рем, стараясь освободить свою руку от крепкого захвата парня. — Я ведь обещала и ты должен понимать меня! Парень сжал запястье девушки сильнее и строго посмотрел ей в глаза. Он настойчиво притянул горничную к себе, а после, тихонько взяв её за подбородок, впился лёгким поцелуем ей в губы. Этим он доказывал той, что теперь она принадлежит ТОЛЬКО ему и должна не сопротивляться его «приказам». Возможно, вы спросите: «Чем тогда Субару отличается от господина Рем? Разве это называется любовью?». В их отношениях любовь, —кое-что другое. Это трудно понять, а объяснить тем более. Это когда ты чувствуешь, что этот человек твой, чувствуешь, что он должен слушать и тебя, но с другой стороны хочешь ударить себя за такое. Ударить себя за то, что ты хочешь, чтобы твоя любовь повиновалась тебе в какой-то части. — А ты должна понимать, что теперь я, — твой господин, — прошептал в губы той парень и движением руки убрал волосы с глаз девушки. Зрачки горничной расширились, а на щеках появилось лёгкое смятение. Хоть и лёгкое, но для кое-кого заметное. Девушка часто сопротивлялась себе, своим порокам любви. Всегда повторяла про себя что-то на подобии: «Госпожа Эмилия будет мной недовольна». А потом Рем приходила в себя и задавала встречный вопрос, на который никогда не отвечала: «А разве не этого я хочу? Разве я не хочу, чтобы Субару был со мной и улыбался исключительно мне?». «Какая же я, — эгоистка» — с печальным смешком в голосе, говорила Рем, когда такие вопросы возникали. Девушка понимала, что улыбаться парень будет всем, кто ему приятен, а не только ей. Она не замечала, что Субару улыбался ей особенно… С той нежной искрой…Воспоминание второе.
— Вернись! — крикнул Субару на голове которого были трусы, вбегая в комнату, тем самым прерывая разговор соседей снаружи, которые подозрительно покосились на дверь дома новобрачных. По комнате голыми ножками, оставляя мокрые следы, бежала Рем, весело смеясь и отрицательно крича. На её хрупком тельце оставалось лишь одно полотенце бежевого цвета, которое было довольно коротким. Но разве её внешний вид был сейчас важен? — Не догонишь! — воскликнула девушка, взяв в руку большую подушку, а после кинув её в Субару, который смог увернуться от «опасного» снаряда. Тёмноволосый рукой протёр лоб, а после, смотря в пол, низким тоном сказал: — Ах так… — его улыбка злобно блеснула, а глаза наполнились азартом. — Ремочка, зря ты со мной так, — тот выпрямился и стал медленно подходить к голубоволосой. — Нельзя так со мной играть, и ты это знаешь. Девушка остановилась и, сжимая полотенце в области груди, сглотнула, а после продолжила бежать, а точнее скользить мокрыми ножками по полу. Она не боялась его. Скажем так: та специально дразнила и шутила над тем, чтобы Субару погонялся за ней. Рем знала исход. Знала, что тот рано или поздно догонит, но сдаваться было не для неё. Горничная любила все эти детские игры и затеи, которые каждый день начинались с какой-нибудь шутки. «Если не остановишься, то я сожгу твоё шмотьё!» — эти слова стали как причина для остановки Рем. Она обернулась в сторону парня, который продолжал злобно лыбиться, а после с растянутой улыбкой сказала: — Смотри, что у меня есть, — в одной руке у неё был давно позабытый, но хранившийся как часть воспоминаний, спортивный костюм, а в другой – зажигалка. Челюсть парня в одно мгновенье отпала и он встал на колени, надувая жалко губы и ползя к голубоволосой бестии. — О, моя госпожа Рем, простите меня смертного! На минутку Рем довольно прикрыла глаза, но и Субару момент этот не потерял. Тёмноволосый схватил девушку за ляжку, а после и вовсе повалил ту на холодный пол, надвисая сверху. Его улыбка тут же вернулась на место. Да, он всегда останется победителем. В любом положении. В любой ситуации. Девушка же, не ожидая такого поворота события, сморщила носик и сщурила глаза будто подозревает того в чём-то. — Ты играл не по правилам! — был кратко её недовольство, которое она решила озвучить в слух. — Ты вечно играешь не по ним, — спокойно, но так же торжественно, отдал ответ парень, гладя своей рукой щеку девушки и перебирая пальцами волосы на её голове. Недовольная, Рем решила выползти из-под весьма специфичного захвата её возлюбленного, но тот не отпускал, а лишь отождав минут пять от силы, промолвил: — Рем Нацуки, я хочу детей, — краткая пауза. — Двоих детей. Девочку и мальчика, — он был серьёзен в своих желаниях всегда. Раньше Рем не замечала этой особой черты, но это было давно. Голубоволосая знала, что если Субару хочет, то он будет обязан это получить. Да и Рем сама, по правде говоря, хотела детей, но сказать подобное ему — не осмеливалась. Её улыбка засияла на лице. Та улыбка, которая была уже ТАК знакома парню. Улыбка согласия и понимания. — Субару Нацуки, а я хочу, чтобы дети появились как можно быстрее, — её слова звучали как вызов. Вызов для самого Субару, который удивился, но виду подавать не стал. Однако вызов он этот принял с гордостью и даже радостью.Настоящее время.
— И сколько мне повторять, что горничные — это зашибись, Леви? (Это не отсылка на Капрала), — очередной раз повторял Субару, указывая на фотографию Рем в своём рабочем костюме мальчику, волосы которого были схожи оттенком с небесами. — А я говорю, что лоли в очках выглядят намного милее! Они независимы, строги, а так же иногда смущается от каких-нибудь комплиментов в их адрес! — утверждал ребёнок, показывая пальцем в сторону той самой девочки, которая играла на пианино. Её взгляд мотнулся в сторону мальчика. Такой холодный и недоверчивый взгляд, от которого может стать неловко каждому. — Явака, не отвлекайся на них, — послышался нежный голос Рем, которая прервала свою игру на пианино и дотронулась рукой до плеча юной красавицы. — Но, мам, — она посмотрела в светлые глаза голубоволосой, а после, кивнув, продолжила перебирать клавиши. Сама же Рем строго посмотрела на Субару, который продолжал тыкать пальцем в её же фотографию. — Перестаньте, вы отвлекаете нас. Вам заняться нечем? — спокойно спросила девушка, сложив руки на груди. — Есть чем! Вот видишь. Я этому гадёнышу правду глаголю, а он за своё, — рука парня переместилась с фотографии на голову ребёнка у которого взгляд строже, чем у самой Рем, был, а после потрепал тихонько того с беззаботной улыбкой. — Кстати, вы сходили в магазин? Вы вроде обещали. ОБА, — на лице девушки появилась злобная и коварная ухмылка. — Или вы забыли? — звук пианино стих. Три пары глаз сковались на голубоволосой девушке. Холодный пот появился на лице Субару и Леви. Те медленно встали, а после стали отрывисто направляться у выходу. Нежный смех прервал тишину. Рем старалась сдержаться, прикрывая рот ладонью, но такая ситуация ужасно её веселила. «Они никогда не изменятся» — промелькнула вот такая бодрящая мысль в её голове. Но ей нравилась эта мысль при любых обстоятельствах. «Что значит быть счастливой?» — всегда мучал её вопрос, даже когда она нарезала салаты в особняке и иногда поглядывала на тёмноволосого парня, который очередной раз режет свой палец, от чего хотелось смеяться из-за его выражения лица. Она и вправду не знала этого очень долгое время. Ей было интересно, пока та не испытала первое осознание в своих чувствах. — Мам, они сумасшедшие, — проронила слова Явака, вставая со стула и оттряхивая милое чёрное платьице. — Разве не за это мы любим их? — поцеловав в макушку дочь, сказала Рем, смотря на двери, из которых только что вышли представители мужского пола. «Я буду счастлива. Когда-нибудь, но буду» — была её мысль с детства. Вот только время ведь идёт, и даже такая, казалось бы, пессимистичная мысль, превращается в реальность. Сейчас она может смело утверждать всем: «Я счастлива»