Крисоджек-2. Готовь свою жопу к заселению

      Уютно свернувшись клубочком и подложив ладошку под щеку, Джек задумался, любуясь на безмятежно спящего любовника. Криска вытянулся на спинке, закинув руки за голову и демонстрируя идеально гладкие подмышки, нежные расслабленные сосочки и парочку уже желтеющих засосов на шейке. Свежих синяков не было — после того случая в книжном магазине Крис долго дулся, жаловался на головную боль голосом ворчливой домохозяйки, строго занимал по ночам собственный уголок кровати и демонстративно подтыкался одеялом со всех сторон.       Конечно, Джеку ничего не стоило заломить тонкие руки паренька и отыметь его как хочется, не спрашивая согласия, но почему-то это перестало казаться таким притягательным, как раньше. Нет, требовалось нечто другое. Хотелось увидеть в глазах любовника прежнее вожделение, пристроиться между доверчиво раскинутых ножек, погладить пальцами нежные булочки, аахх… — Ну вот надо, чтобы этот хер сам просил, а не так, ну хуйня эта когда, — глубокомысленно заявил Джек своему только что слившему члену, сжимая его так, словно собирался придушить в ожидании ответа. Прошлым вечером опять пришлось торчать в сортире и воспарять плотью в гордом одиночестве — нельзя же было дать понять Криске, как ему тяжко терпеть. Гордость надо имееее-еть… Бля.       Джек со злорадством отмечал про себя каждую лишнюю минуту, что его любовник (бывший?) проводил в ванной, туалете или просто в соседней комнате. Ведь тот тоже не железный. Хотелось его застукать и прямо-таки взять (взять) с поличным, то есть с членом в руке и пальцами в жопе. Не отвертится сучок тогда! Но тот никогда не забывал закрыть дверь.       Но сегодняшним утром настроении было удивительно мирным и спокойным. Хотелось забыть об этом чертовом висящем в воздухе топоре. Только бы поласкать и потискать своего малыша, сжать его щечки так, чтобы губки собрались в рыбий рот, лизнуть сосочек, повернуть голой попкой кверху, шлепнуть по ней несколько раз как следует, сравнить два нежных малиновых оттенка — на заднице и на щеках Криски, раздвинуть ножки и задвинуть блять наконец свой хуй в эту родную и любимую разгоряченную податливую жопу!..       Джек осторожно садится на кровати и медленно, стараясь не разбудить заразу, стягивает с него тонкое одеяло. Замерев, словно позабыв, что же он хотел сделать, он любуется хрупким, разнеженным со сна тельцем, которое — он уже уверен! — сегодня он будет любить с прежней страстностью. Затем, хитро улыбнувшись, он пошарил под кроватью и вынул очень пушистое декоративное перо.       Отложив перо пока на подушку, Джек осторожно, но старательно стянул с Криски тесные трусики, со скоростью молнии скинул свои, а затем осторожно навис над любовником, запуская пальцы в волосы надо лбом и нежно трогая губами горячую щечку. — Крисюш, вставай.       Не открывая глаз, Криска попытался перевернуться на бок, неловко шаря руками в поисках одеяла. Его пальцы слепо коснулись бедра и волосков на Джековом лобке, и это нежное шевеление приятно отозвалось легкими мурашками. — Ммм… Нееет, я устал.       Джек более настойчиво погладил плечи и грудь друга, затем скользнул ладонью ниже и легонько потрогал между его ножек. Тот чуть вздрогнул и слабо-слабо улыбнулся. — Крис, не провоцируй меня, — еще одно поглаживание. — На что?.. — На применение особого будильника.       Криска уже почти проснулся и, конечно же, уже вспомнил недавние события. Он попытался отвернуться и убрать из голоса мурлыкающие разнеженные нотки. — И что ты мне сделаешь — водой обольешь? — Нет, у меня есть специальное средство для непослушных Кристоферов.       Джек потянулся к подушке и показал Криске нежно трепещущее в его сильных пальцах перо. Глаза того непроизвольно округлились, а тело вздрогнуло. — Убери это!       Крис дернулся еще сильнее, как норовистая лошадь, но Джек был наготове: он навалился на друга поплотнее, сжал коленями худые бедра, плавно провел перышком по левому сосочку, скользнул по груди и боку, одновременно уткнувшись носом в шейку своего пленника. — АААА, СЛЕЗЬ С МЕНЯ!       Криска бьется, как выброшенный на берег детеныш кита, но Джек пока что явно выигрывает. Он быстро-быстро щекочет вертлявое тельце пером по бокам, по груди, по попке, по животу, везде, куда только дотягивается, одновременно свободной рукой удерживая свою жертву за руки, лихорадочно целуя ее в глазки, в щеки, в шейку, бормочет, пытаясь одновременно еще и проникнуть языком внутрь горячего рта: — Крис… Крии-ис… Крисочка… Крисеночек мой… — АЙУЙУЙ ПРЕКРАТИ ЩЕКОТНО Я ЩАС ОБОССУСЬ ПЕРЕСТАНЬ!..       Джек навалился на визжащего Криску поперек живота, быстро, пока тот ничего не успел сообразить, подхватил его левую ногу и с силой притянул вверх свободной рукой, правую — зажал между своих, раскрывая пленника почти до шпагата. Невинно-пушистое перышко прошлось по уже полувставшему члену и открытым беззащитно-поджавшимся яйцам; комнату наполнил почти звериный вой. — УБЕРИ СРАНОЕ ПЕРО!       Джек не обращает внимания на вопли и крики пленника и продолжает щекотать его в самых чувствительных местечках с неумолимой точностью, удерживая скользкое извивающиеся тельце в своей цепкой хватке. Оба они уже красные и мокрые от пота, оба возбуждены от горячей схватки двух обнаженных тел, от этой стыдной и безжалостной игры. По пылающим щекам жертвы уже катятся слезы, он почти охрип от воплей и судорожного истеричного хохота.       Джек резко садится, быстро хватает Крискины ноги и прижимает к животу, щекоча пером между ягодиц. Тот уже почти задыхается. — Кристофер плохой, его надо наказать! Ну, что надо сказать? — Ииххихи, убери сраное перо!!.. — Нет, Кристофер, не правильно ответил, тебя надо наказать. — Ыыыыххх… — Что надо сказать? — ТРАХНИ МЕНЯ Я ВЕСЬ ПОТЕК!! — Давно бы так…       Джек отбрасывает перо, быстро обхватывает Крискин бесстыдно торчащий блестящий мокрый член, сжимает, грубовато водит по нему рукой пару раз, отпускает и резко вводит внутрь хрупкого тельца мокрый палец, а затем и второй. Крис недовольно шипит от легкой боли и острого желания ласк, так скоро прерванных, тянется и легко похлопывает друга по левой ладони, одновременно дернув бедрами. Поняв, чего хочет его покоренная жертва, Джек отпускает ноги и снова поддрачивает пленнику освободившейся рукой, не забывая грубовато работать правой. Почувствовав свободу, Крис устало вздыхает, тянется, выгибает спинку, ухватывается руками за изголовье кровати и раскидывает ножки как можно шире, открывая доступ шаловливым лапкам любовника повсюду.       Прохладный воздух приятно овевает его мокрую кожу, уставшие мышцы отдыхают, и каа-аак же хорошо, что этого проклятого пера больше нет, аа-ах, и как же… Как же приятно там, уже и не больно, и такие уверенно-точные ласки, он знает мое тело уже наизусть, он любит меня, и я люблю его, и как же там сладко, где сладко-острый прибой, волны, горячие стыдные волны, надо еще, посильнее, спасибо за все, как же я тебя люблю, как я мог жить раньше без тебя, ну же, родной мой, давай, резче, умоляю, резче…       Крис не помнил тот момент, когда нестерпимо-острое блаженство, зародившиеся там, под чуткими умелыми пальцами, заполняет все его тело, расцветает огнем, тягуче просачивается из него по капле, он истекает им, как кровью. Спустя несколько секунд, выпавших из времени, краем сознания он чувствует, как ладонь отпускает его, как любимые, родные мокрые губы сцеловывают с его живота и груди горько-соленые капли, как горячий язык ласкает шейку, как еще влажные пальцы гладят плечи, грудь, переползают на затылок, зарываются в волосы. Такая приятная сковывающая тяжесть, и как здорово, что они снова рядом, вместе, и близки как никогда. Крис чувствует приятную, чуть сковывающую слабость, как будто он маленький ребенок, набегавшийся за день на морозе, и сейчас медленно, но верно погружается в сон в мягкой кроватке. Только удовольствие от поцелуев, знакомое сладкое жжение и несильные толчки нарушают эту тонкую душевную мелодию.       Джек входит в него, ласково обнимая и поглаживая, потираясь своей щекой о нежную щечку любовника, касаясь ее губами. Его уставшее тело неторопливо, медленно и спокойно, но верно приближается к долгожданной развязке. Он прижимается к Крису так сильно, как может, сдавливает пальцами нежную кожу бедер, негромко урчит от удовольствия, вздрагивает, тяжело вздыхает и выходит, осторожно сползая на простыню.       Криска сонно вскинул ресницы, сжал коленки и пошевелил пальцами ног, наблюдая, как Джек тянется за одеялом и накидывает его на них обоих, а затем повернулся на бочок, уютно прижавшись к теплому боку, поджимая ножки и устраивая тяжелеющую головку на вытянутой руке возлюбленного. Тот с небрежной аккуратностью подоткнул край одеяла под мокрый худой бок Криски и устало откинулся на спину, поглаживая свое взъерошенное сокровище ладошкой по влажным волосам, блаженно уставившись в потолок. ……………       Друзьям подарили миленькую керамическую фондюшницу, и они немедленно решили опробовать ее на практике. Тут же выяснилось, что в комплекте с посудиной почему-то не идет свечка для растапливания начинки. Пришлось найти огрызок некогда большой, ароматизированной, какую они купили и зажгли, когда пробовали эротический массаж (с последующей горячей еблей прямо так, в масле). Следующей проблемой стало само блюдо — возиться с сырным фондю не хотелось обоим, и друзья решили проблему просто: купили в ближайшем магазинчике пару шоколадок и растопили на свечке. Там же приобрели связку бананов, причем Крис с такой невинной безмятежностью потребовал у продавца плоды подлиннее и попрямее, что Джек чуть ли не за шкирку уволок его от греха подальше, едва не забыв покупки на прилавке.       Придя домой, Крис заявил, что немедленно хочет пустить бананы в дело. Нет, не нарезать. Нет, не съесть целиком. В конечном итоге один, самый длинный и толстый, опробовали тут же, прямо на столе, второй по размерам отложили на вечер, а оставшиеся мелкие все-таки почистили и нарезали кружочками. … — Ну Говард с Раджем точно ебутся, да кто ж покажет в сериале? И маман его намекала на это. За кадром и задвигают, а… — А ты знал, что актер, который Шелдона играет, в жизни любит в попенгаген? — перебивает друга Крис, обмакивая кусочек банана на шпажке в растопленный шоколад. — …А как ты думаешь, кто у них обычно сверху? — продолжает свои душевные метания Джек, — эй, поосторожнее! Ты капнул себе на коленку, сейчас перемажешь плед! Ну все, готовь свою жопу к заселению! — Вылижи, хуль. — Скотобаза ты тупая, — Джек с деланно-покорным видом собирает шоколад рукой, затем быстро кидается на друга, седлает бедра и мажет ему приоткрытый рот, норовя засунуть липкие пальцы внутрь. Спустя парочку жарких поцелуев Крис отстраняется и увесисто шлепает друга по жопе, ехидно усмехаясь и потирая между ног другой ладошкой. Тот в ответ хихикает, корчит рожицу и хватается за бедро, как бы изнемогая от боли.       Просмотр сериала продолжается, однако кое-что Джеку не понравилось. Или… Наоборот? В его голове мелькнула одна тревожная и одновременно хитрая мысль. Кажется, он наконец-то дождался подходящего момента. — Крисюш, а чего у тебя щечки такие горячие? — с легким оттенком беспокойства спрашивает он. — Да ладно? — Криска трогает мордочку тыльной стороной кисти и действительно чувствует несильный жар.       Джек тянется к другу, ненавязчиво опершись рукой о его бедра, трогает губами его лоб. — Все со мной нормально. Пососались — вот и разгорячился. Я ебливый очень, знаешь же. — Но у меня-то ничего такого нет сейчас? Крис подбоченился и скорчил ехидную рожицу. — Потому что ты тупая фригидная сучка-бревно. Я вообще тебя ебу и каждый раз пугаюсь, живой ты или нет. Меня соседи-то уже перестали наркоманом называть, некрофилом только. «Вон, сердешный, опять потащил этого своего мертвяка, и когда он его выбросит только?». — Ты упорот?.. И когда это ты меня еб в крайний раз? Я тебе задвигаю, в дырочку твою, олень! — прокричал Джек из ванной, роясь в аптечном шкафчике. — Нууу, усни сегодня только. — Поговори мне тут. На вот, померяй температуру. С этим шутить нельзя, вон, Селеста Генриховна говорила, грипп опять идет. — Ебал я ее… Эй, что это?! — Чего орешь? Обычный ректальный термометр. Градусников не видел? Так, давай снимай трусы по-хорошему, — Джек еле удерживается, чтобы не хихикнуть и не погладить сладко зудящий, но еще маленький член сквозь треники. Он уже неделю как купил этот термометр и прятал его в шкафчике за запасами баночек со смазкой, зная — туда Крис не полезет, он их побаивается. Увидит — и сразу вспоминает, как попка-то после первого раза трещала по швам. Джек до сих пор этикетки срывает сразу, как начнет новую упаковку. Чего малыша лишний раз травмировать, у него и так потом побаливает. Узенький такой, горяченький пирожочек сладенький, только его, Крис его собственность, его вещь, а попка у него как орех, так и просится… Стоп, он еще не засунул в друга это штуку, а уже размечтался. Пора в бой.       В комнате гремит гроза, но спустя полчаса уговоров, улещиваний, шлепков, угроз и последующих покаянных поцелуев Крис соглашается. Со страдальческим видом, словно молоденькая невинная крестьянка перед похотливым барином, он стягивает шорты вместе с трусами и ложится на кровать в позе Ленина в мавзолее. Джек, очень довольный внутри, но деловито-озабоченный снаружи, поглаживает друга по ножке. — Крисюш, надо на бочок.       Крис ооо-очень медленно, как будто бы даже со скрипом, поворачивается. — Ножки подогни. Да чего ты такой унылый-то? Он тоньше моего члена в десять раз! — Не льсти себе, он толще. Уу, терпеть это не могу! — Что? — Градусники эти, штуки для давления, бормашины… Ыыы, противно. С детства боюсь. — Сравнил хуй с пальцем! Самому не смешно? Что ты несешь вообще? Точно жар. — Бляя-аа, ну давай просто в подмышке, не хочу так, треснет и я сдохну от ртути! — Лежи спокойно, и ничего не будет. А то я так сделаю, что жопа твоя треснет, —       Джек нежно поглаживает друга по заднице, скользит ладонью по худому боку, подныривает под руку и гладит сосочек. Криска немного расслабляется. — Вот и хорошо, — Джек со скоростью молнии смазывает термометр и плавно вводит в многострадальную плоть друга. Входит легко, еще бы, после сегодняшней фруктовой диеты. — Ну вот и все, ты даже не почувствовал! Лежи спокойно. — «Не почууу-увствовал»… Вредина. Хоть бы поцеловал меня, что ли, — бурчит Крис, глядя в стенку. Он уже явно был готов пойти на попятный.       Джек перебирается повыше, перегибается и чмокает Криску в горячие губки, потихоньку поглаживая себя через штаны. Тот тянется еще и еще, скользит ладошкой по своему животу. — Эй, лапки убери! От этого температура повысится, неправильно покажет. Думай о том, как бы нам завтра чертов мусор наконец-то вынести. Монетку кинем? — Нах его. Укрой меня, а то ващее-е — устроил себе порнуху и дрочит, а я лежи, как шлюха. — Голову опусти!.. Укрывать тоже нельзя — согреешься, опять неточно выйдет. Я сейчас вытащу уже. — Даже чего-то жалко, привык я к нему, ооОО-оохх, че так резко, и как же расстаться теперь, сроднились мы даже-е, — Крис картинно подвывает, изображая кого-то вроде безутешной вдовы. К нему явно вернулось хорошее настроение, отчасти подогретое каким-никаким посторонним предметом в заднем проходе. — Ну, 37 ровно. Нормально вроде для вечернего времени. Реанимации не требует, — пробормотал Джек, стаскивая треники — тугая резинка неприятно прижала уже стоящий член.       Крис перекатывается на спинку и демонстративно раскидывает ножки в стороны, довольно ухмыляясь и наблюдая за мучениями друга. Наконец Джек избавился от проклятой одежды, подполз к Криске вплотную, коварно улыбаясь, и подтянул его бедра себе на колени, закинув тощие друговы лодыжки на свои плечи и обеспечивая себе удобный доступ к заветной дырочке. — А знаешь, ты подрос немножко, малыш, — ладонь Джека жадно шарила по худому боку, наслаждаясь гладкостью кожи у ребер, — ножки такие длинные стали. Повинуясь внезапному приливу нежности, он чмокнул вздрагивающую голень друга, покрытую светлыми волосками, и потерся о нее ушком. — Ясен ху… Ааа-аааййхх!!       Джек вошел грубовато, сил уже не было терпеть никаких, внутри все дрожало и ныло, смотреть на распростертого Криску и не войти в это родное прекрасное тело было в сотню раз тяжелее, чем смотреть на пиршество с пустым желудком. Нежная плоть судорожно сдавила, как тисками питона, и это отозвалось такой резкой, сладкой до боли вспышкой нестерпимого удовольствия, что терпения уже не осталось — Джек с хриплым стоном пару раз грубо толкнулся и кончил, стиснув зубы и до боли зажмурив глаза. — Нуу!.. — выдохнул Крис, когда горячая плоть нестерпимо рано покинула его тело, — нее-ет…       Горячий язык прошелся по напряженной почти до боли головке, собирая вязкую терпкую влагу. — Тихо, Крисюш. Ты же не думаешь, что я могу оставить тебя в беде?.. ………. — Крисюш, вырубай давай эту хуйню свою — пора уже мыться и баиньки, — Джек кладет ладони на напряженные плечи друга, поглаживает их, одновременно касаясь губами мягких волос. — Уу, ну и иди, я-то тут при чем? Темноты испугался? — Криске явно не хотелось отрываться от монитора.  — Не тупи, малыш, — Джек потерся носом о щечку любовника, — завтра понедельник, нам обоим надо как следует отдохнуть, набраться сил, снять напряжение. — Ну и снимай сам. Забыл, что ли, как это делается? Только ванну полную не набирай, а то уровень шума превысишь.       Джек чуть повернул Крискину голову за подбородок и осторожно прикоснулся к его теплым сухим губам, мягко сжимая. Те чуть шевельнулись, как бы слегка неохотно отвечая на поцелуй. — Картиночек в нете насмотрелся? Смешно, смешно. У нас и ванны-то нет. Душик только. Пойдем, — пальцы левой руки погладили беззащитно выступающую ключицу. — Ммм, — Криска досадливо откинулся и запрокинул голову на спинку кресла. Чертов сожитель знал свое дело — оставаться полуночничать в кабинете уже не очень-то и хотелось, но и оторваться от изучаемой статьи тоже было как-то жаль.       Джек хотел было еще немного поминдальничать, но терпение уже было на исходе, да и силы поберечь хотелось. Он резко крутанул Крискино кресло, разворачивая того коленками к себе, наклонился, легко подхватил теплое тельце, вскинув его на плечо, и зашагал по направлению к ванной, потрясывая на ходу свою ношу для пущего устрашения. — Ээй?! — Заебал меня уже. Мыться и в кровать. Сидит тут один сутками, хуй дрочит, —       Джек опустил друга на пол и тут же присел перед ним на корточки, стаскивая домашние шорты. — Да ладно уж, пусти! Сам я, сам!       Джек раздевается, украдкой наблюдая за тем, как его Крисеночек-поросеночек стаскивает майку, взъерошив светлые волосы, снимает трусы, поочередно поднимает ноги, избавляясь от носков — он что, специально оставил это на потом?..       Друзья забрались под душ. Криска, разведя руки и упершись ими о стенки, со скучающим лицом возвел глаза к потолку и вздохнул, чуть надув щеки и оттопырив губы. Все-таки характер не позволял ему радостно и безропотно принимать любые пожелания любовника, даже если они были ему самому очень приятны. Джек включил воду, повозившись, настроил ее, с трудом нащупав терпимый баланс между вулканической лавой и жидким азотом, намочил губку и намылил ее. — Давай, спинкой поворачивайся.       Вода струилась по белой Крискиной коже, скатываясь в выпуклые капли и ручейки, блестела в свете лампочки, и было очень приятно коснуться любимого, даже мочалкой. Джек с силой потер его спинку, выдавил из губки пену, нежно прошелся по шейке сзади, по плечам, по бокам и по пояснице, а затем присел и погладил мыльной рукой меж беззащитных ягодиц. Крис, расслабившийся было, вздрогнул, ощутив, как палец упруго скользнул внутрь, с непривычки словно чуть кольнув. — Эээй, ты что творишь?.. — А попу что, уже мыть не надо? — второй рукой Джек бережно погладил друга спереди, намыливая и там. — Ну…       Говорить уже ничего не хотелось.       Любознательный читатель уже наверняка догадался, что Джек, споласкивая мыльную пену из гибкого душа, больше всего внимания придавал самым секретным участкам любимого тела, то приближая лейку вплотную, щекоча нежную кожицу игольчатыми струйками воды, то отдаляя ее, поддразнивая своего пленника и заставляя того просительно бормотать что-то и вздыхать. Ах, как же сладко, всласть наигравшись со своим малышом, своим Крисеночком, уже вовсе не равнодушным, о нет, уже настроенным весьма и весьма игриво, выпрямиться, обнять теплое, мокрое тельце, прижаться к нему, что называется, «душа к душе», потереться своей щекой о его щечку, медленно, ласково поцеловать. Без агрессивной страсти, совсем нет, а очень нежно, бережно, как молоденькую девчушку на первом свидании, лаская друг друга больше горячим дыханием, а не похотливой игрой языков. Горячая мыльная вода приятно греет кожу, превращает в нежную изысканную ласку даже самое легкое поглаживание рукой.       Крис обнимает своего любимого за плечи и улыбается, негромко вздыхая, чувствуя, как большие, но удивительно ласковые, чуткие и такие привычные и родные руки гладят поясницу, ягодицы, бока, принося очень большое удовольствие. Он, не открывая разнежено прикрытых глаз, осторожно разворачивается и упирается лбом в стену, прилегая к ней руками и грудью. Джек снова обнимает любимого, уже сзади, прильнув к его спине и щекоча волосами его шейку. Он не чувствует острого, болезненного нетерпения, но они оба устали, очень устали за день, и тянуть особенно долго не хочется, и вот они снова сливаются в одно целое одним остро-сладким толчком. Левая ладонь ложится на живот любовника, правая — скользит ниже, лаская, сжимая с нежностью, с любовью. Крис выгибается, тянется за поцелуем расслабленными, горячими мокрыми губами, трется затылком о плечо друга, как котенок.       …А потом Джек вытирал его пушистым, мягким полотенцем, что-то ласково бормотал, поглаживая. Глаза уже слипались, сознание становилось приятно-рассеянным, равнодушным к дневной суете. Крис словно издалека чувствует, как его, укутанного в халат, подхватывают на руки, несут — прохладный воздух на пороге ванной неприятно лизнул влажную кожу — укладывают на мягкую кровать, укрывают блаженно-теплым одеялом. Он вытянул ножки, скользя ступнями по гладкой прохладной простыне, пошевелил пальцами, завозился, устраиваясь удобнее. Горячее, родное, нестерпимо необходимое тело друга прильнуло к нему, теплая ладонь нашла Крискины холодные пальцы, чуть сжала, согревая.