Лучшее платье Фалеси

Их привезли в Морровинд хорошо охраняемым кораблем, высадили на берег и сопроводили в местечковую канцелярию, неуютно вжавшуюся в травянисто-каменные берега. Шестеро бывших заключенных разной степени провинности — три нордлинга, альтмер, женщина-данмер и босмер. Последний был здесь вполне ожидаемо, о чем свидетельствовали снисходительные взгляды имперцев, заполнявших бумаги. Лесной эльф, ставший преступником — экая невидаль! Азвель потер бритую голову, с вызовом глядя на лоснящиеся лица стражи. Имперцы подобно тараканам, ползут изо всех щелей, заражают все своей вонью. Когда он вышел из душного здания, пропахшего копотью от свечей и грязными сапогами, то первым же делом с удовольствием вдохнул кислый воздух приморья. Горький Берег оказался именно таким, каким его описывали на родине, в Валенвуде: мрачноватый и болотистый, скрывающийся в тени огромных деревьев-грибов, увешанных лишайниками, он был, тем не менее, спокойным. — Что это за город? — поинтересовался Азвель у прохожего. Старуха-данмер остановилась, неодобрительно осмотрев рубище незнакомца и его лысину меж острыми ушами. — Сейда-Нин, — буркнула она, поспешив убраться подальше от бывшего заключенного. В корзине, постукивающей ее по бедру, Азвель увидел бурые шляпки грибов, и в желудке у него заурчало. Денег у босмера не было. Зато у него была потрясающая вещь, спрятанная от глаз посторонних во вспоротом рукаве: отмычка, изрядно проржавевшая и сырая, но еще способная вскрыть не один замок. Азвель мог пробраться с приходом тьмы в любой из домов и вычистить сундуки, а ворованное сдать трактирщику за монету. Горсть септимов для мера, попавшего в другую провинцию, да еще и бывшего заключенного — манна небесная. Весь день эльф кружил по городку, который обойти можно было в два шага — высматривал подходящую жертву. По мере того, как темнело небо, Азвель мрачнел все сильней: в Сейда-Нин как будто бы собрались все бедняки. Куда ни брось взгляд — старые платья и рубища, изношенные туфли и покосившиеся лачуги. Только после заката мелькнуло среди нищей массы бархатное платье зеленого цвета — симпатичная темная эльфийка среднего возраста с подвязанными на затылке белыми волосами сошла с Силт-Страйдера (огромной ездовой блохи, пользующейся популярностью у данмеров в качестве транспорта) и направилась к домику при трактире, самому аккуратному из всех. Как переливались бусины на подоле одежды! Как красиво танцевали расшитые золотом рукава! Азвель прикусил язык: сложно будет обворовать жилище, если там кто-то есть. До сих пор грабежами босмер не промышлял: тихо взламывая замки, он выносил ценное из пустых домов, жадно обшаривал карманы зазевавшихся прохожих, ловко смахивал со стола в трактире ложки прямо в рукав. Грабежи — лишняя волокита и головная боль, совершенно ненужная Азвелю. Голодный живот, как правило, говорит громче совести. Босмер скрепя сердце приблизился к домику. Улица была пуста — лишь редкие шаги патрулирующих вокруг имперцев нарушали ее покой. Азвель пару раз выдохнул и вдохнул, стараясь успокоить рассудок. Отмычка умело ворохнулась в замке, но не встретила сопротивления. Не заперто? Как странно. Что ж, меньше возни. Мер отпер дверь и заглянул внутрь дома. Одна комната, освещённая криво сложенным камином и огарком свечи, оказалась гораздо беднее, чем он себе представлял. Высились у стены худые мешки, грязная койка без подушек и одеял казалась тушей какого-то животного. На коленях рядом с ней, обратив лицо в сторону заходящего солнца, стояла та самая эльфийка. Очевидно, молилась Азуре, богине всех данмеров. Забывшись, Азвель сделал шаг. Половицы предательски скрипнули. Босмер шугливо стрельнул глазками и поймал на себе рубиново-красный взгляд. Данмерка смотрела без страха, даже с некоторым вежливым удивлением: ее белые волосы, собранные в узел, будто светились в полумраке. На толстом суку, неумело обструганном и подвешенном на веревочке, висело то самое зеленое платье, хитро подмигивающее бусинками и золотом. — Здравствуйте, — тихо поздоровалась данмерка. — Добрый вечер, — поздоровался Азвель. — Чем могу помочь? Убийственное спокойствие женщины выбило мера из колеи. Хозяйке причиталось вопить и звать стражу, отбиваться и гнать его из жилища, на худой конец — взывать к милости. Шаркнув босой пяткой, Азвель почесал комариный укус на левой щеке и злобно зыркнул по сторонам. Раскрытый шкаф был пуст, на сухом столе — оловянные чашки и ложки. Земляной пол, присыпанный золой из камина, тщательно выметен. С каждой секундой эльфу становилось все понятнее молчание данмерки: красть у нее было нечего, кроме платья. — Вы чужеземец? — спросила хозяйка, встав с колен. — Валенвуд, — буркнул Азвель. — Жил в Сиродииле. — Ясно, — просто отозвалась женщина. Помолчав, она улыбнулась и сделала что-то вроде книксена: — Меня зовут Фалеси Мелот. — Азвель. Вот так, назвал свое имя. Эльф зажмурился. Теперь Фалеси вполне сможет пойти и донести на него страже. Тогда он точно вернется в сырую камеру, только теперь надолго. Стараясь скрыть замешательство, Азвель сделал шаг вперед, напустив на лицо угрожающую гримасу, но это у него вышло не совсем хорошо: эльфийская круглая физиономия скривилась так, будто у мера заболел живот. — Вы торговец? — поинтересовалась Фалеси, не смутившись от такого мимического спектакля. — Нет. — Раб? — Нет. — Тогда, быть может, наемник? — Нет. Фалеси огорченно склонила голову набок: — В любом случае, вы гость. Хотите поесть?.. Я сварила батат к ужину. Его мало, но если есть маленькими кусочками… Глядя, как она извлекает длинной вилкой из котелка вареные овощи, Азвель совсем сконфузился. Все в голове смешалось: вот он видел женщину в богатом, расшитом золотом платье с бусинками, сверкающими, как драгоценные камни, а сейчас перед ним стояла оборванка, ножом делящая батат на тонкие кружочки, даже не очистив от кожуры. — Платье… — промямлил Азвель. — Что? — Ваше платье… — эльф сглотнул. — Красивое платье. — А… — глаза Фалеси потухли. — Да. Десять лет назад, когда я была замужем за одним влиятельным мужчиной, я купила его у одной бретонки в Вивеке. Сейчас я работаю у галантерейщика в Балморе, приходится носить платье туда. Покупатели не хотят смотреть на нищенку… Азвель кивнул собственным грязным ступням. Нищенка. И красть у нее нечего, кроме жизни… и платья. Которое наверняка стоит целое состояние. — Почему бы вам не продать его? — О, Азура! — закричала Фалеси, замахав руками. — Это не просто мое лучшее платье, но и память о временах, когда я была счастлива и молода, любила и была любимой. Продам я платье — и кем буду потом? Меня уволят с работы, я стану пустым местом. Все, что есть у меня сейчас — лишь это платье с бусинами и золотом, и я не продам его, покуда жива. Есть батат каждый день — не так уж плохо, особенно если сдобрить его соленым рисом. Здесь, на Горьком Берегу, хватает сахарного тростника — всегда есть чем перекусить. Нет, нет, я не продам это платье, Азвель. Мер снова кивнул. Противно запахло прямо под носом — в руках данмерки появилась тарелка с ломтиками овоща. — Поешьте, — вежливо предложила Фалеси. Развернувшись, Азвель шмыгнул прочь из дома. Он бежал и бежал, покуда не скрылся за старым маяком. Пятки горели, отбитые о землю, в груди что-то горело и трепыхалось. Упершись ладонями в колени, Азвель мгновение молчал, переводя дух, а после выкрикнул с досадой: — Дремора меня подери! Да эта женщина еще беднее, чем я!