With or without you (we have no regrets)

If you think that you're without, Let me remove all forms of doubt. Leader – Step down

У них не могло быть жалости, это было чем-то ненужным и постыдным. Жалость раздражала больше, чем прямые оскорбления. Снисхождение злило больше, чем угрозы. Нойтра смотрел на Гриммджо и понимал, что тот не просто проиграл, он сомневался в чём-то. Если бы Гриммджо согласится на поражение, он бы потерял свою гордость. Он почти согласился. Чтобы продолжить в следующий раз… Ха… Реванш… Надо было это прекращать. Нойтра спрыгнул на песок. Санта Тереза красиво подцепила бок, из ровной линии разреза брызнул красный, чистый и насыщенный. Лицо удивлённого Гриммджо стоило миллиона йен, широко распахнутые синие глаза, в непонимании приоткрытый рот, беззащитный для его меча бок — это было прекрасным и редким зрелищем. Гриммджо мог почувствовать приближение его реяцу, но уклониться бы не смог, да и не ожидал, наверное, стать целью. В глазах Нойтры было презрение и ни намёка на пощаду. Гриммджо бы и не просил ничего подобного, но он злился на Квинту. Он не мог пошевелиться, и желание навалять им обоим рвало его мышечные ткани изнутри, оставалось только выплюнуть собравшийся на языке яд и разочарование: — Сукин сын… Это был их с Ичиго бой, Нойтра не имел права вмешиваться. У чёртового Нойтры вообще не было понимания чести, зато гордости, о, гордости у него было в избытке. Нойтра смеялся, как всегда смеются полоумные — без видимой причины. Гриммджо не смеялся вообще. Сейчас он был беспомощным и беззащитным. Так унизительно и неловко. Ичиго вступился за него, и Гриммджо был рад этому, потому что право убить его было именно за Ичиго. Не за Нойтрой. Только вот дрянной Ичиго не собирался его убивать. Гриммджо чувствовал себя спасённым и униженным. Такое облегчение и такой провал. Ему хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть эту ровную защищающую его спину, чтобы не чувствовать себя ничтожеством. Гриммджо знал, что после боя с ним Ичиго не протянет долго против Нойтры. Так неприятно, в их бои постоянно кто-то вмешивался, постоянно надо было делить друг друга с кем-то ещё. Мысль о том, что это Джируга убьёт Ичиго, претила сама по себе, Гриммджо поморщился. А потом Нойтра придёт за ним и добьёт, окрестив позором Эспады. Гриммджо закрыл глаза, предпочитая восстановить силы, насколько это возможно, а не безропотно ждать. В мире постоянно происходят неожиданные вещи, и во время боя — не исключение. Когда Гриммджо очнулся, первое, что он заметил, — он всё на том же месте и всё ещё жив. Нойтры не было, Ичиго и этих двух девок — тоже. Гриммджо проследил следы реяцу до самого поля боя. Он чуял столкновение сильных духовных энергий, Нойтры и ещё кого-то, не Ичиго. Нойтра высвобождал свою возрождённую форму, Гриммджо усмехнулся. Видать, и ему пришлось попотеть. Нойтра лежал на побагровевшем от крови, некогда золотом песке (какие благородные цвета, а благородства ему всегда не доставало). Неподалёку лежал его фрассьон. Улыбка на лице Гриммджо стала шире и сползла после того, как мутный фиолетовый зрачок попытался сфокусироваться на нём. Нойтра скалился по привычке, но это уже нельзя было назвать оскалом, он ничего не содержал в себе. — Ты серьёзно ранен, — Гриммджо знал, что водит сейчас по растрёпанным нервам Нойтры когтями. — И? — Нойтра дёрнул раздраженно ртом, оскалился сильнее, поморщился, ожидая колкостей. — Помрёшь скоро, — равнодушно констатировал Гриммджо, оглядывая раны и оценивая навскидку. Они оба были в этом экспертами, и оба знали, что ранения превысили возможности регенерации Нойтры. Гриммджо опустился рядом, он сам был всё ещё слишком слаб от своих ранений, он даже не знал точно, зачем пришёл сюда. Поиздеваться над Нойтрой? Увидеть, как он умирает? Не было никакой гарантии, что проиграл именно Нойтра, а тогда Гриммджо пришёл бы будто с заявлением: «Я здесь, ты забыл меня убить». Не рационально. Гриммджо, пусть и не отличался в Эспаде особым интеллектом, но всё же таких явных глупостей не делал. Значит, причина была в чём-то ещё. Не менее нерациональном. Нет, он не беспокоился. Обычное любопытство. Гриммджоу был на многое готов из любопытства или со скуки. Может, валяться раненым и скучно, но тащился сюда через Уэко Мундо, превозмогая собственные раны, готовые открыться в любой момент, он явно не со скуки. Нойтра смотрел на него взглядом затравленного зверя, готового огрызаться в свои последние минуты, и вот оно — то, за чем он пришёл. Гриммджо свободно коснулся его щеки, провёл пальцами по зубам вокруг дыры в глазу, Нойтра дёрнулся. Ласковое отношение было для них хуже грубого. Гриммджо не собирался оскорблять грубостью, он собирался уничтожить Нойтру совсем. — Ты получил прямой удар Санта Терезой после всех ударов того шинигами, не утруждай себя, — прошипел злорадно Нойтра, — не то умрёшь. — Я справлюсь, — прозвучало уверенно и безапелляционно, повисло в сухом мёртвом воздухе как вердикт. О том, кто умрёт, а кто останется. Нойтра сглотнул, он не боялся умирать, и Гриммджо не чувствовал в нём зависти. Наоборот, будто он собирался освободиться от всего, что сковывало его здесь, и это было далеко за пониманием Гриммджо. Нойтра и сам вряд ли это понимал. — Уйди нахрен, — в голосе — привычная злоба на весь мир, но не было обычной угрозы всё уничтожить. Сейчас он всего лишь хотел отделаться от навязчивого Сексты, побыть один, разве это так много? Им и в самых малостях всегда было отказано. Ничего, кроме огромной физической силы и пары-тройки дрянных убеждений не было. — Нет, — уверенно и спокойно произнёс Гриммджо, будто это не было оскорблением. — Может, я хочу тебя, как ты меня тогда? — и, чуть помедлив, добавил: — Я могу. Нойтра плотно сжал губы, явно силясь обдумать что-то, а когда разомкнул, вышло тихое пренебрежительное: — Мне без разницы. — Ха, ну ты так сразу сдохнешь, а я кое-что спросить хотел, — Гриммджо немного удивился такой несвойственной ему отрешенности, Джируга, которого знал он, скорее бы умер, чем позволил себя унижать. Возможность кажется заманчивой тем, что она неповторима, но другой возможности спросить тоже не будет. Гриммджо знал, что Нойтра выносливая сволочь, Нойтра тоже это знал, и сейчас впервые он этому не радовался. — Почему ты не убил меня? Ты мог бы, если бы постарался получше. Нойтра молчал, глядя куда-то мимо. Гриммджо не верил, что он теряет сознание. — Ты был уверен, что победишь? Ты твердишь это всем и вся, но даже ты не настолько глуп, чтобы принимать уверенность за гарантию победы. Мне интересно другое. Тебе по какой-то причине расхотелось убивать меня, почему? — Гриммджо смотрел на Нойтру серьёзно, и это, пожалуй, был самый серьёзный разговор за время их общения. Нойтра молчал какое-то время, Гриммджо наклонился к нему и насильно открыл закрытый глаз, заглядывая в него своим синим, выдохнул в губы и отстранился, когда Нойтра начал откашливаться кровью. — Чёртов Гриммджо. Чего ты от меня хочешь? Я собирался убить тебя позже. — Не увиливай, иначе я отнесу тебя как подопытный материал Гранцу пока ты ещё жив. Нойтра тихо зашипел, желая закрыть глаз, но Гриммджо придерживал его веки, чтобы не терять друг друга из виду, чтобы не терять концентрацию. — Сволочь. Отпусти, скажу. — Сейчас Гриммджо был уверен, Нойтра бы убил его без колебаний, если бы мог. Даже Нэлл не настолько сильно лезла в его душу. — Ты казался похожим на меня, — тихо и нехотя выговорил Нойтра. — Хоть и слабее, — добавил скептически, усмехнувшись. Несколько секунд помолчав, он продолжил: — И я хотел убить тебя, когда ты опозорился, мне казалось, будто ты позоришь и меня. Но сейчас это нормально, чтобы ты жил, потому что… кто-то такой должен остаться. Если ты будешь сражаться, станешь сильнее. Стань сильнее, дрянь. Иначе кто-нибудь тебя прихлопнет быстрее, чем ты это поймёшь. Гриммджо схватил Нойтру за шею и сказал холодно: — Ну всё, хватит. Я понял. Что это? Забота? Хочешь, чтобы я сражался за нас обоих? Как мило. — Брось этот идиотизм, Гриммджо. Мы всегда сражались только за себя. И ничего не изменилось, — Нойтра прохрипел и закашлялся. Он бы сказал что-то ещё, но силы его покидали и он только едва шевельнул губами. — Я думаю, что всё же хочу тебя такого. Да и счёт надо бы уравнять, — губы Гриммджо коснулись края рта Джируги, прикусили сухую кожу. Глаз последнего резко и широко распахнулся, прежде чем потерять фокус и быстро закрыться после того, как Гриммджо его отпустил. Гриммджо не целовался, а кусался, будто пытаясь урвать себе кусок другого арранкара, хотя это бы уже не значило ничего для его эволюции. Или значило. Нойтра не отвечал и не сопротивлялся, он позволял с напускным безразличием и отстранённостью, но Гриммджо чувствовал — если бы воля Нойтры, то ему бы сейчас не поздоровилось. — Ты портишь мою мечту, грёбаный извращенец, — прошипел он, когда Гриммджо расстегнул его кафтан. — От извращенца слышу. Можешь представить, что ты уже умер в бою как и мечтал, а это твой персональный ад. Гриммджо не дал Нойтре сказать что-то ещё, он упивался его остаточным теплом, слабыми потоками реяцу, что покидали его некогда сильное и полное энергии тело. Гриммджо хотел забрать себе всё, что осталось. Он удивился, когда заметил руку Нойтры в своих волосах, теперь такую лёгкую и почти невесомую. Гриммджо расслабил шею, рука положила его голову на грудь владельца, он попытался приподняться, но слабость в собственном теле не дала ему этого сделать. Гриммджо не заметил, как уснул. Гриммджо очнулся на золотом песке Уэко Мундо.