Песня дракона

Песни петь о разлуке? Как пошло и не ново. Ты — медведь, ты — дубина. Ты — вьючный имперский вол, Что мечтает: подольше бы ноги не протянуть. Он — Клинок. И давно уже он пропахал свой путь Через полчища дряни, среди и песков, и льдин… Ты не верил, что он это все пережил один, А теперь самому пить пророчества до краев. Время взвилось драконом над миром. И он поет. Его взгляд — это тучи секунд (оперенных стрел, Что визжат и всему вопреки попадают в цель). Его цель — это ты. Ты быть целью его устал. Сорок два… Ведь казалось недавно — совсем не стар, Это самый расцвет, и тебе еще жить и жить. Где-то там, в Сиродиле, свечной огонек дрожит. Где-то там он глядит на весну сквозь свое окно. Вроде годы разлуки — а мыслите вы одно: Только б кончилось вдруг ожиданье без перемен. …лишь увидев — вскочить, засмеяться: — Ну здравствуй, Вен. Вижу, ты быть дубиною все же не перестал. …только б сесть и обнять, усмехаясь: — Ну здравствуй, Тал. Да и ты, я гляжу, все же держишься молодцом. Червь сказал: время здесь, в Илиаке, свилось кольцом, Скоро будет легко сбросить смертности стылый гнет. А дракон смотрит прямо на Вендора. И поет. Только Вендору лучше бы песни его не знать. Целый год — все одно: суета, беготня, кровать, Дипломаты, убийцы, скелет под ногой ожил… Только Вендор решил. Или — все-таки не решил? Все что надо сказал… Или все-таки не сказал? На лице короля Даггерфолла его глаза. В волосах у принцессы Вэйреста санхолдский шелк. А еще Вендор взять (вот дубина!) не может в толк, Чем похож на него юный Лотун… Но он похож. Тал сказал: — Вен, Пророчество — это двугранный нож. Это высшая честь, от которой не убежать. Вендор — здесь и сейчас — замер на острие ножа, Дуновение ветра отправит его в полет… А дракон все глядит с безразличием. И поет. Вендор слушать не хочет драконьих нелепых слов, Ведь ему без того не отбиться от голосов — Только тот, кого ждет он до крика, всегда молчит. Где-то там, в Сиродиле, от Хаоса нужен щит Императору, пусть и минули десятки лет. Тал хотел бы уехать — но альтернативы нет, Лучше Вечного с этим не справился бы никто. Потому в Илиак и летит за письмом письмо, А Бризенна их Вену с улыбкой Не отдает. Видно, Вена не ждут. Значит, лучше… Дракон поет. И его заглушая почти, говорит Гортворг: — Вендор, пусть ты бретон, но внутри — настоящий орк. Как я понял уже: сила, ум, что важнее — честь У тебя, человек и Агент, несомненно есть. И Орсинуму будут нужны молодцы, как ты. Гортворг — друг. Пепел дружбы иной уж давно остыл, Но у Вена, увы, может быть лишь один ответ. — Ты пойми меня, орк-и-король, и прости. Но нет. Тот, что рядом, кивает. Тот, кто далеко, не ждет. Тален жив только тем, что упрямо глядит вперед, В миг, где Вендор вернется… Но, кажется, все трудней Верить в лучший исход после стольких безумных дней. Лишь Начало Морозов снаружи — а в сердце лед Поселился зачем-то. И громче дракон поет Все о том, как Пророчеств почетна тропа, мягка, Как он ждет, очень ждет у себя одного Клинка, Да и то, что он сделал, весь Нирн сохранит в веках… Вендор знает получше какого-то Мотылька, Что случится — хоть Свиток ему и не показал. Где-то там, в Сиродиле, ему не сомкнуть глаза. Тал как будто бы чувствует — время теряет ритм. Скоро смертных оно беззастенчиво обдурит, Но он должен, он просто обязан ему не дать. Тал не знает, что — зря. Он чудовищно Опоздал. Не-Вулфхарт-не-Цурин заполняет насмешкой зал: — Я Мантеллой убит, искалечен века назад… Что ж. Похоже, теперь наступает и твой черед. Пахнет кровью рассвет ярко-алый. Дракон поёт Свою страшную песню, прищурясь — а Вендор нем. Перед Веном Ну-Мантия. В твердых руках — тотем. …Тален молится, слепо глядит на дверной проем: — Акатош, пой, что хочешь… Лишь только бы не о нем.