Лав из...

— Я так рад, что мы тебя нашли. Говард улыбается, в который раз смотря на Стива как на диковинного зверя, и впервые с сорок пятого он чувствует себя цирковой обезьянкой. Сравнение старое, но такое верное, незаменимое в сложившейся ситуации. На Стива глазеют все, ведь он внезапно стал ожившей легендой, которую нация потеряла во льдах. Он всё равно, что оживший динозавр или старая мумия из музея, блестящая безделушка, а окружающие его люди — сороки, не в состоянии оторвать взгляда. Он улыбался в ответ на приветствия, в душе радуясь, что пока о нём знает только «Щ.И.Т.» и боясь представить, что будет, когда о нём узнает весь мир. В прошлый раз мир разделился на две части, как разбитое блюдце, потеряв часть осколков. Кто-то любил супергероев, обожал и подражал им; кто-то взывал к аресту, разжигая ненависть. Кто-то был супергероем и находился между двумя враждующими сторонами, под обстрелом, терялся между двух огней. — Никогда бы не подумал, что ты сможешь отрастить бороду, — Говард ухмыляется, прихлебывая что-то из невысокого стакана («Скотч», — подсказывает память, напоминая о привычках Старков). — Проспорил бы Пег сотню баксов. Пег. Стив сглатывает, слыша это имя. Он ещё не встречался с ней лично и, может быть, не встретится вовсе. Пегги не из тех, кто хочет сталкиваться с призраками прошлого. Пегги из тех, кто умеет отпускать — потому что жизнь заставила — и круто поворачивать всё в другую сторону, совершать такие маневры, какие никто и никогда не умел и не будет уметь. За исключением разве что Стива, который провернул просто невероятную аферу со временем и даже не думал, чем придется за это заплатить. Он просто хочет увидеть Тони, хотя бы ещё раз. — А она знала, — продолжает Старк, не отрываясь от стакана, косо поглядывая на бороду. — Она всегда всё знает. Ты ей сказал? — Нет, — Стив прячет взгляд — Наташа учила так показывать смущение — и едва заметно улыбается. — Ты слишком спокоен для того, кто только что вернулся из мертвых. Ты уверен, что тебе не нужно ещё пару сеансов у психотерапевта? Стив молча кивает. Он уверен. Говард улыбается шире, ослабляет галстук и расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке. Его щеки красные. Он смотрит на Стива как на диковинного зверя и улыбается, но Стив совершенно не понимает причины. У Говарда — проседь в волосах, хриплый голос от сигарет и покрытое морщинами лицо, похожее на того лысого кота, которого однажды Наташа принесла на базу (и Тор почему-то очень боялся этого зверя), только складок на порядок меньше. Серая кожа, «гусиные лапки» в уголках глаз, старковское обаяние. — Жаль, — Говард опускает взгляд на стакан, допивает последние капли скотча и прячет емкость в ящик стола. — Перед встречей с Тони не помешало бы. Он считает себя лучше других, много говорит и язвит, в общем рубит не делом, а словом и гордится собой так, как будто это он открыл Америку, а ещё радий, пенициллин и Плутон. — Самовлюбленный болван, — с улыбкой хмыкает Стив, чувствуя, как сердце заходится в сильном ритме. Из-за этой встречи он переживает так, как никогда не переживал. Ему нужно то ли бояться, что всё провалиться, то ли радоваться второму шансу. Но он так переживает, трясется, вспоминая, как Тони не раз признавался вслух о своей ненависти к Капитану Америка, что явно себе не простит, если всё испортит. Благо Тони — что удивительно — не заставляет его долго ждать. Он вваливается в кабинет отца, кидает в кресло белый мотоциклетный шлем с символикой любимой гоночной команды, проходит мимо Стива, совершенно не замечая, и бормочет себе под нос ругательства. Стив кусает язык — буквально — чтобы по привычке не сболтнуть лишнего. — Ну и где твой звёздно-полосатый? — надменно спрашивает Тони, облокотившись руками на отцовский стол, а потом поворачивается и, совершенно точно, удивляется, сталкиваясь взглядом со Стивом. — Этот? — звучит уже не так уверенно, но интерес зашкаливает. Стив видит это в каждом движении, в каждом прищуре и нелепом жесте рукой. Он видит, как Тони изучает его, как бегает глазами, пытаясь понять, что же там под узкой футболкой. — А ты… свежее, чем я себе представлял, — наконец говорит он и протягивает Стиву руку. Что странно, совершенно не в стиле Тони. Если только это не повод для контакта. — Отличная футболка. Здесь всем такие выдают? Тони двадцать. Его черные волосы уложены по моде, и среди них не теряется седина (что, признаться, немного расстраивает Стива). Его щеки гладкие, как выточенные морем камни, а глаза — очень большие — не прячутся за тонкой линзой очков. Он всё такой же маленький, узкий, утонченный, как лучшая статуя Давида, а пальцы — цепкие и изящные — не стесняются демонстрировать силу. — Это ты ещё мой костюм не видел, — со смешком выдыхает Стив, крепко отвечая на рукопожатие. Он смотрит прямо на Тони и, наверное, выдает свой интерес с потрохами. Он никогда не справлялся с актерской игрой. Главное, чтобы Говард ничего не заметил, думает он и облизывает пересохшие губы. — Стив Роджерс. — Тони Старк, — Тони склоняет голову. — Отец говорит, ты хорошо седлаешь мотоциклы. — Я лучший в этом деле, — согласно кивает Стив, не отпуская руку Тони. — Могу доказать. Тони соглашается, даже не успев подумать.