Один день из жизни Джинни Уизли

      Боль. Она невыносима. Хочется умереть, чтобы больше этого не испытывать, или закричать от этих адских мук. Но Джинни лишь крепче сжимает зубы, стараясь противиться боли. Возможно, в самом аду легче?       Она абсолютно одна. Все её родные далеко. Все её любимые в относительной безопасности. Мама. Папа. Билл. Чарли. Перси. Фред и Джордж. Рон. Гермиона.       И Гарри…       Кажется, её кости вот-вот расплавятся. Боль становится невыносимой. Больше нет сил сдерживать свой крик, но у Джиневры нет никакого желания доставлять этим мучителям наслаждение. И хотя она понимает, что Кэрроу начинает злиться сильнее, но ни один стон не слетает с ее губ.       От них нет никаких вестей. Как далеко они зашли в борьбе с Тёмным Лордом? Сколько ещё продлится его влияние на мир? Сколько ещё боли ей придётся стерпеть, пока Волдеморт не падет? Сколько слез Джинни прольет, понимая, что однажды кто-то из них может не вернуться?       От продолжения невыносимой боли глаза начинают вращаться. Она уже давно не держится на ногах, а стон все же вырывается. Первый стон за несколько ужасных минут. Или это был крик, который она не услышала из-за мучений? Ей никогда этого не понять, даже если будет сильно стараться. Не вспомнит.       Интересно, а он вспоминает о ней? Вспоминает ли их поцелуи? Дни, проведённые вместе? Джинни помнит. Она ничего не забыла. Ни первую встречу, ни её спасение от Тома Реддла. Она помнит совместные игры в квиддич, Отряд Дамблдора, Отдел Тайн. И их уход в большой и жестокий мир без неё. Туда, где она не сможет им помочь.       Новая вспышка боли, которая, кажется, сейчас заставит разлететься голову на куски. Она не выдержала. Она закричала. Это невыносимо! Мерлин, лучше бы она умерла!       Мерлин, только бы он выжил. Только бы они все жили. Вернулись домой, к ней и маме. Да, Гермиона и Гарри не Уизли по крови. Но они их семья. Большая и дружная. Кровь значения не имеет. Всё можно быстро исправить парой свадеб.       Мерлин, только бы эта пытка закончилась! Будь проклята Алекто Кэрроу!       — Ну же, детка. Неужели тебе не нравится? Повторим?       Гарри. Ей не нравится боль, ей нравится Гарри. С самого начала знакомства, с того самого дня, как Молли Уизли показала ему проход на платформу 9 и ¾.       Очередная вспышка непростительного заклинания, пронзившая мозг острыми иголками. Алекто вновь добилась своего, она закричала. Она в очередной раз не выдержала. Совсем как тогда…       …совсем как тогда, когда Гарри нашёл дневник Тома Реддла. Её дневник. Книгу, которой она доверилась. Принадлежавшую ранее их врагу.       — Ползи в свою норку, чтобы я тебя не видела. Придешь сюда завтра в это же время, повторим. — Голос Алекто скучающий, но в тот же момент злой. Она не слишком-то обрадовалась пытке.       А Гарри был единственным, кто мог стоически терпеть Круциатус. Сейчас таких много. Сейчас таких — почти весь Гриффиндор. Только что к их рядам в очередной раз примкнула она.       Коридоры замка пусты. Мало кто решается выходить лишний раз. Все боятся Алекто и Амикуса Кэрроу. Потому что те не гнушаются и ударить. Потому что те не гнушаются применять непростительные заклинания.       Они бы не узнали его. Хогвартс больше не Хогвартс. Возможно, он станет похожим, но явно не таким, как раньше. Никто не забудет произошедшего в этом году.       Джинни опустилась на свою кровать и судорожно вздохнула. Мышцы болели. Сердце билось тяжело, словно хотело остановиться. Она смогла это выдержать.       Она справилась.       Она, Джиневра Уизли, выдержала очередной день апреля 1998 года. Один из многих в этом году. Один из тех, о которых никогда не узнают её родители и братья. О которых никогда не услышат Гарри и Гермиона. Но о котором всегда будет помнить сама Джинни.