Миллионы причин почему

Он протянул мне руку, когда все отвернулись. Он был рядом, когда все ушли. И лишь он принимал меня такой, какая я есть.       Я надеялась, что только хорошие новости заставят меня вернуться в Осло, но, увы, это совсем не так. Пару дней назад мне пришло короткое, но очень значимое сообщение от Нуры: «Тебе нужно срочно приехать. Дело возобновили».       И кажется, что вся моя «новая настоящая жизнь» полетела ко всем ебеням. И как тут не усмехнутся и не подумать, что от проблем все-таки невозможно скрыться? Ведь я так усердно избегала прошлого, а какое-то сообщение снова перечеркнуло мое устойчивое состояние.       Четыре года в Калифорнии были самыми лучшими в моей жизни. Несмотря на то, что мне пришлось начать свою жизнь с нуля. Оборвать все связи и стереть свои следы в интернете. Так было проще, ведь убежать, скрыться, забыть — легче, чем стоять на своем, справляться с проблемами и оставаться сильной. Таков мой выбор и никто не в праве меня осуждать.       Садясь на борт самолета, я скидываю смс Нуре о времени своего прилета и засовываю в уши наушники, прислоняясь лбом к окошку. Закрыв глаза, я поняла, что моя жизнь снова обречена на провал. Он смотрел на меня так, словно я для него весь мир, а я, в свою очередь, видела в его темно-карих целую Галактику. Он был единственным человеком, которому я разрешала так поступать со мной. Он возродил меня, а затем своими же руками втоптал в грязь. И это повторялось бесконечное количество раз, пока не произошло это.

Lana Del Rey — Lust for life (feat & The Weeknd)

      Пока таксист доставал мою небольшую сумку (ибо я все еще надеюсь, что не задержусь тут надолго) меня конкретно замело снегом. Зимний Осло был волшебен, а гирлянды на каждом доме придавали Рождественский вид городу.       Поблагодарив и рассчитавшись с мужчиной, я оглянулась по сторонам, поправляя свой безмерный шарф. Ещё раз удостоверяясь, что это тот адрес, я ступила по расчищенной дорожке, которая вела к высоким воротам. Нажав на звонок, меня не заставили ждать. Ворота открылись и моему взору представился огромный четырехэтажный, темно-коричневый дом, который был украшен «от» и «до».       На пороге дома я заметила знакомый силуэт стройной блондинки и улыбнулась, только сейчас осознавая, что не видела её такой долгий промежуток времени. Но я больше не должна быть прежней, поэтому сглатываю и молча прохожу мимо девушки, заходя в теплое помещение. — Я удивлена, — говорю я, оглядываясь по сторонам, а затем, замечаю, как из-за угла выходит Вильям с маленьким ребенком на руках. — Дважды и трижды удивлена, — вскидываю я брови вверх и перевожу взгляд на улыбающуюся Нуру. — Многое изменилось, — издает она смешок и целует Магнуссона в щечку, аккуратно забирая из его рук малышку. — Рады тебя видеть, — говорит шатен, и я сдержанно киваю, пытаясь показаться как можно отстраненней. Мне не нужны лишние проблемы и снова эта привязанность к людям. — Как назвали? — как только я снимаю с себя верхнюю одежду, мы проходим на кухню и я присаживаюсь на стул, наблюдая, как Нура кормит дите смесью. Они молчали, лишь пару раз переглядываясь между собой, что вызывает некое подозрение. Я вижу нерешительность Нуры, поэтому Вильям берет все в свои руки. — Ева, — произносит он, и я разлетаюсь на миллионы кусочков. Меня сломали, раздавили, убили лишь одним словом. — Нет… — совсем беззвучно шепчу я себе под нос и приоткрываю рот, чтобы вздохнуть поглубже. Такого не должно быть. Я не должна чувствовать это.       Вместо того, чтобы тут же сьебаться из этого дома, я встаю и буквально на носочках подхожу к маленькой девочке с ярко-зелёными глазами. Как мои. Она слегка испачкалась, но это не мешает мне коснуться ее маленьких пальчиков, когда она тянет свою ручку мне.       Такая крохотная, беззащитная и нежная. Что-то говорит невнятное и моргает своими огромными глазками, которые обрамлены черными ресничками. Возможно, это любовь с первого взгляда, о которой все так мечтательно болтали.       И видит бог, я не хотела чувствовать всего этого. Я даже не хотела прилетать сюда. Слеза скатывается по щеке, и я пытаюсь, все еще пытаюсь оставаться безмятежной. Как бы ни старалась, я снова начинаю быть прежней. Это место погубило меня однажды, я не хочу повторения. — Она прекрасна, — шепчу я, поднимая голову на Вильяма, который обнимает Нуру за плечи и она плачет. Почему она плачет? Стала слишком эмоциональной в последнее время? Кажется, мы поменялись ролями, дорогая. Он был как воздух мне необходим и я задыхалась без него. Я бросалась громкими словами о любви, а он о ненависти. И в этом мы были похожи. Оба думали, что правы, но искренне верили в ложь. — Позавчера было два года, — говорит Нура, отпивая чай и показывая мне кольцо, — А Еве через неделю будет ровно полгода, — тепло улыбается блондинка и я искренне рада за неё. Я все ещё умею радоваться за людей, тем, более, когда-то Нура была мне очень близкой подругой. — Она похожа на Вила, — констатирую я, — Но если честно, меня сейчас интересует кое-что другое, — она знает к чему я клоню, поэтому отставляет чашку и скрепляет руки в замок. — С Вильямом связался Кристофер, — стоп, перемотка, обратно, — Сказал, чтобы ты немедленно приезжала, ибо дело возобновили. Вы должны завтра явиться в суд, дать повторные показания, — сказала Нура, а мне как пощечину дали. — А иначе… нас могут сделать соучастниками, — шепотом произнесла я, а блондинка кивнула, потупив взгляд. — Ева, все в прошлом, мы все знаем, что случилось той ночью, поэтому бояться нечего, — её рука коснулась моей и я почувствовала насколько она теплая. Обычно, люди отдергивает руку, потому что я слишком холодная. Во всех смыслах. — Я не боюсь, — горько усмехнулась я, — Я знаю правду и поэтому насторожена тем, что они снова начинают копаться в грязном белье, — закатываю глаза и убираю руку, смотря на дисплей своего телефона. — Домработница постелила тебе на втором этаже, — провела меня Нура до комнаты и пожелала спокойной ночи.       В её глазах я увидела то, чего не должна была, а затем совершила необдуманный поступок и обняла девушку, прошептав, что скучала. Это произошло самопроизвольно, и поэтому я уже сто раз пожалела об этом. — Я тоже, Ева, — обняла меня она в ответ, и я прикрыла глаза, уткнувшись в светлые волосы. Он всегда говорил, что я стала причиной его бед. Он сотню раз в порыве злости говорил, что с удовольствием столкнул бы меня с того моста. Он был бы только рад, если моя жизнь оборвалась.

Imagine Dragons — Believer

      Машина, на которой меня отвез Магнуссон, остановилась около суда, где собралось большое количество репортеров. Да, самое главное я и не сказала. Дело, которое снова возобновили, стало самым громким за последние годы в Осло и, конечно же, всем захотелось узнать, что послужило этому причиной.       Ко мне подставили двоих охранников, с помощью которых я пробиралась сквозь толпу людей с камерами и микрофонами, которые они буквально совали мне в лицо.       Зайдя в главное здание в городе, я смогла выдохнуть и спокойно направиться в нужное мне помещение. Оттянув подол черной юбки, я поправила волосы и зашла в большой зал, где вот-вот начнется разбирательство. — Ева Мун, — окликает меня голос. Я оборачиваюсь, оглядывая мужчину и подмечая, что раньше мы с ним не встречались. — Чем могу помочь? — хмурюсь, когда мужчина подходит ближе и откровенно оглядывает меня. — О, поверь, ты уже многим помогла, — с явным сарказмом говорит он, — Ты не сможешь убежать от правды, — шепчет он, явно понимая, что нас могут подслушивать, а я сжимаю челюсть. — Простите, но мне нужно занять своё место, — говорю я и разворачиваюсь на каблуках, но мужчина хватает меня за руку и с силой сжимает запястье, — Отпустите, — прожигаю его взглядом. — Ты заплатишь за свое вранье, — я не успеваю понять, как его пальцы впиваются в мой подбородок, а в следующие секунды два человека в форме оттаскивают его от меня, а я пячусь назад, сталкиваясь спиной об чью-то грудь. — Вы в порядке? — я замираю, не в силах повернутся. Тот самый голос. Я знала… Знала, что он будет тут, но была не готова. К этому никогда нельзя быть готовой.       Это будто тысячи болезненных импульсов по всему телу. Это возвращение прошлой ноющей боли в районе груди. Это сбитое дыхание, мурашки по коже и онемение кончиков пальцев.       Отхожу от парня мужчины и разворачиваюсь лицом к лицу. Ну, что ж, Ева, а вот и главная причина, по которой ты сбежала. Так трусливо, не сказав никому, оставив все — как есть. Думала ли ты об этом моменте? Вот, только, как прежде уже ничего не будет. — Ева? — опешив, произносит Кристофер, нахмурив брови, а затем проводит по залаченным волосам рукой. Мой взгляд сразу же падает на его руку, на которой до локтя закатана рубашка и это дает вид на законченный рукав. «Он закончил его» — с восхищением произношу я про себя и сдерживаю улыбку.       Приступ маниакальной тяги к просмотру в мельчайших подробностях его татуировок настигает меня. — Кристофер Шистад, — ухмыляюсь я, склоняя голову вбок, — Я получила твое послание, — намекаю я на то, что он как последний трус (знакомо же, Мун?!) передал такую важную новость через Вильяма, а не соизволил сам написать или же позвонить. Хотя, была бы я рада ему? Ответ очевиден.

Нет.

— До последнего думал, что ты не явишься, — говорит он, и я готовлюсь к ответному удару, но меня прерывают. — Попрошу занять всех свои места, — оповещает нас женщина и я, делаю вид, будто даже не видела и не знаю Криса, присаживаясь в первый ряд с краю.       Вижу боковым зрением уверенную походку (как и всегда) Шистада и то, как он присаживается рядом со мной. Я недовольно цокаю, поворачивая голову, чтобы не подьебать его, как вижу, что к нему тянется какая-то девушка и мимолетно целует брюнета в губы, сладко облизывая свои.       Что я испытала? Похуизм. Мне абсолютно все равно на ошибку прошлого и его нынешнюю пассию (не постоянную, конечно же, это же Шистад). Он говорил мне, как я прекрасна, а затем виски в нем кричал настолько я жалкая. Он носил меня на руках, но впоследствии топтал ногами. Я терпела, прижималась холодными ночами к нему и считала, что вкус его губ — самый сладкий. — Попрошу занять место около трибуны Еве Мун, — говорит судья, и я встаю со своего места, не понимая, откуда появилась дрожь по всему телу, — Пожалуйста, начните все с самого начала.

С самого начала…

С моего личного Ада… — 3 сентября 2015 года, в 21:37 я находилась вместе со своим уже бывшим парнем у него дома, за городом. Я помню точное время, потому что мне позвонила мама. Я ушла в другую комнату, оставив Кристофера в гостиной. Через пару минут после разговора с матерью, я не обнаружила своего парня, — осечка, снова возвращаешься, Мун, прекрати, — уже бывшего парня, простите, — дыши, просто дыши, — в доме. Обойдя его, я решила выйти на улицу и поискать его там. — Простите, но почему вы просто не позвонили ему? — вмешался адвокат. — Он забыл телефон на столе. Могу продолжать? — вскинула я бровь, а он кивнул мне. — Увидев свет, который горел в гараже, я направилась туда. Не успев опомниться, кто-то приложил ладонь к моему рту и заломил руку. Я не видела лица, потому что как только меня привязали к стулу, двое парней или мужчин, я уже не помню, надели черные маски. Они начали кричать, бить меня по лицу и спрашивать, где находится какой-то Стив, которого я в помине не знала. Мое состояние было критическим, но сквозь полуобморок я смогла увидеть силуэт Кристофера, он начал драться с этими мужчинами, а когда один из них направил на меня курок пистолета, дальше было все в тумане. Я только помню, как прозвучал выстрел, — воспоминания прошлых эмоций нахлынули на меня и я замолчала.

Перед глазами развернулась картина, как я молилась, лишь бы пуля не была предназначена Крису. Я готова была отдать свою жизнь, лишь бы этот сукин сын (это я узнала задолго до событий) остался жить.

— То есть, вы признаете тот факт, что это была лишь самооборона со стороны вашего парня? — встал со своего места мужчина и начал мельтешить перед моими глазами. — Безусловно, — коротко ответила я. — Продолжайте, мисс Мун, — в разговор вступил судья. — Далее я только отрывками помню, как мы добрались до больницы, и я пробыла там около недели с сотрясением мозга. Позже ко мне пришли люди из полиции и так же допросили. Больше я ничего не знаю, — закончила я, чувствуя легкое головокружение. Дважды врать нелегко. В общем-то, если правда всплывет, сядем мы с Шистадом оба. — Спасибо, мисс Мун, вы можете присаживаться, — говорит судья, и я спускаюсь с трибуны, но голос адвоката заставляет меня обернуться и вернуться на место. — Извините, но, Ева, не могли бы ответить еще на один вопрос. Врачи утверждают, что ваше состояние было критическим и если бы вы попали в больницу позже, вы могли бы умереть. Но я провел свое исследование. Оно показало, что дорога от дома до больницы занимает примерно 1,5 часа. А учитывая то, что все действия могли спокойно происходить в промежуток с 21:37 до 22:00 вы могли добраться со своим молодым человеком в больницу до 12:00, но вы прибыли туда в 02:15. Как вы объясните это, мисс Мун? — мужчина остановился напротив меня, и я видела, как в его глазах блеснула насмешка. Он знает, что здесь что-то не то, но я не собираюсь просто так признаваться. — Вы обвиняете её во лжи? — слышу голос позади себя и мысленно уже убиваю Шистада. Не лезь, блять, я же ради тебя во всю эту херню ввязалась. Тогда. Тогда ввязалась. Сейчас просто не хочу в тюрьму за ложные показания. — Мистер Шистад, не лезьте, пожалуйста, — скрытая в вежливости раздражительность, слишком беспалевно, мистер адвокат, — Отвечайте, Ева, — настаивает он, а я сглатываю. Пожалуйста, Мун, найди решение. — Была пробка. — На два часа? В понедельник? — едко усмехнулся мужчина. — К вашему сведенью, за городом в Осло расположены два крупных завода. Люди возвращаются с работы домой, в город, — пожала я плечами. — Вопросов нет, — сквозь зубы, сказал он и вернулся на свое место.       Наигранно улыбнувшись, я развернулась и направилась к своему месту, смотря в пол. Не хотела встречаться с его взглядом. Слишком много чести. И эмоций…       Становилось ужасно душно, и я расстегнула две верхние пуговицы рубашки, начиная понимать, что мозги потихоньку плавятся. Все вокруг начинало давить, а сам вид Шистада за трибуной заставлял задыхаться от беспомощности.       Каждое его движение, мимика, низкий голос заставлял окунуться в затягивающие и такие болезненные воспоминания. Каждый раз, когда он упоминал моё имя, я вздрагивала. Пыталась не чувствовать, как щеки наливаются красным, как холодок проносится по затылку, как леденеют руки.       Я чувствовала каждый раз, когда он бросал на меня взгляд — это непонятное чувство. Будто я простила его. Будто мне достаточно лишь одного взгляда, одного его прикосновения и я снова буду его. Но дело в том, что он никогда не принадлежал мне.       Крис всегда твердил, что я его собственность, но никогда не зарекался о том, какое право я имею на него. Верно, никакого. Я была поглощена им, а он лишь был кукловодом. Иногда, мне казалось, что только он распоряжается моей судьбой. Потому что именно он снял меня с этого проклятого моста, подарил надежду, защищал от всего мира, поддерживал, а затем так уебищно уничтожил. Сделал так, что я должна быть рядом, потому что я должна ему.       А я, как наивная дура, в пустоту проебала почти два года, которые находилась рядом с ним. Дарила всю нежность, всю теплоту на которую вообще способна. Никогда не осуждала и ждала, как покорная собачка. А надо ли мне было это? Меня никто не спрашивал.       Потому что чувства к нему были подобны циклону. Они были безумны, затягивали в самую пучину наших бесов, сопровождаясь вихрем ненависти и притяжения. А воздуха становилось все меньше, как и надежды на спасение. — Думаю, на сегодня мы закончили, — голос судьи отбивается от стенок моего подсознания, и я прикрываю глаза на мгновение. Ощущение, будто я горю заживо.       Люди начинают покидать просторное помещение, но я остаюсь неподвижна. Лишь смотрю перед собой, наблюдая за развевающимися занавесками темного цвета и пробивающимися лучами из окна.       Наконец, я оглядываюсь и понимаю, что осталась одна, лишь двое охранников косо смотрят на меня около главной двери, но молчат. Проведя ладонями по щекам и лбу, встаю с места и выхожу в коридор, чувствуя сквозняк спиной, когда массивную дверь закрывают. Его не волновало мое самочувствие после его смены настроения. Он не интересовался, как прошел мой день, и я отчетливо чувствовала запах алкоголя и женских духов. Он не давал мне надежд, а я не давала повода для унижений. Завтра не наступит.       Этим я руководствовалась, когда надеялась, что прием у Нуры и Вильяма (на который я, конечно же, приглашена) не состоится. Нет, я просто молила всех богов на небе, что мне послышалось, когда услышала от Нуры её ахуенную (нет) идею.       И, конечно же, превосходя все мои ожидания, Магнуссон поддержал её. Сказал, что давно не виделся со своими друзьями, в частности с Шистадом, который, оказывается, некоторое время жил в Сан-Франциско. Со своей невестой. Не важно. Мне уже все равно. Не рада, не огорчена. Мне похуй.       Возможно, я была рада в сложившийся ситуации лишь тому, что нашла повод надеть свое темно-зеленое платье от «Versace». Работала на него полгода, сука.       Проведя по коже кисточкой, я откладываю её в сторону и поправляю длинные волосы, которые я перестала стричь где-то два или три года назад. Мороки много, расчесываюсь по пути на работу, а поддерживать темно-шоколадный цвет нелегко.       Бросаю последний взгляд в зеркало и выхожу из комнаты, которую мне любезно предоставили Магнуссоны (чисто по стебу) и на звуки приглушенной музыки иду к лестнице, останавливаясь и выдыхая, оглядывая всех взглядом. Не так уж и много людей. От силы человек пятнадцать.

THEY — U-RUTE

      Звук каблуков повисает в воздухе и, кажется, даже музыка смолкает. До конца не обращаю внимания на взгляды, которые тут же падают на меня, и спускаюсь по лестнице. Поднимаю глаза и натянуто улыбаюсь всем присутствующим.       На диване расположились Вильде с совершенно незнакомым мне парнем (именно парнем, ибо слишком слащав), Сана и Юзеф (я удивлена, ибо до моего отъезда они совершенно не были близки). Парочку знакомых бывших Пенетраторов, Крис (в полном одиночестве, что огорчительно, ведь Каспер был милашкой) и, конечно же, Кристофер *полный ублюдок* Шистад и его невеста, ал’я *выгляжу, как с обложки глянца, полюбили за внутренний мир и ногти длиннее моей шпильки*.       Нет, серьезно, у Шистада невеста? Позвоните местному экстрасенсу, тут паранормальное явление случилось. В общем, мне как-то все равно. Пусть развлекается. Его папочка будет доволен. — Ева, боже! Какая ты красотка! — буквально оглушает меня своим визгом Вильде и все усмехаются, а я чуть не падаю, когда девушка обнимает меня. — Рада встрече, — сдержанно говорю я, но улыбка вполне искренняя, — Надеюсь, только у Нуры с Вилом появился карапуз? — усмехаюсь я, подмигивая блондинке, и беру с подноса бокал вина. — Боже упаси, — говорит Крис, а Нура закатывает глаза, но точно так же подхватывает смех остальных. — Мы планируем, — отзывается дамочка Шистада, а я давлюсь вином. Ты чего сейчас сказала, кукла?       М-да, не знаю как остальные, но я точно увидела взгляд Кристофера, который он сразу же скрыл. Кажется, его избранница умом совсем не блещет, но, или любит эффект неожиданности. Типо «скажу, что планируем при всех, чтобы тонко намекнуть ебырю». Прекрасно. — А Крис об этом знает? — смотрю на неё в упор, но она лишь выгибает идеальную бровь и её взгляд *выебистой суки* дает понять, что антипатия у нас взаимная. — Мун, годы идут, а твоя тяга к алкоголю не слабеет, — едко подмечает Шистад, тем самым «защищая честь, которой нет» своей подстилки. — Шистад, годы идут, а твоя тяга к шлюховатым особам не слабеет, — бум, сука, что, не ожидал? Я бы многое отдала, чтобы снова и снова перематывать и любоваться его реакцией. Шистад играет скулами, смотрит на меня испепеляющим взглядом и я даю вам слово, что он завелся от этого. Я вижу эти синие вены на его руках и выпирающий кадык. Мальчик, прошло так много времени, а ты свято верил, что я все та же мягкая, слабая и доверчивая Ева Мун?.. — Ну хватит, — вмешивается Вильям. — Чего? Она меня шлюхой назвала? — расширяет глаза блондинка. Ну, самое настоящее клише, только жвачки не хватает. — Никого не ебет, — подмигиваю я ей и ставлю пустой бокал на стол, — В общем, я хочу знать все последние новости, — нагло вру, все еще трезвым умом понимая, что жизнь других меня не интересует. Просто не хочу конфликтовать, чтобы не испортить вечер всем. Окончательно.

Ed Sheeran — Photograph

      Ничего не меняется. Вильде начала с энтузиазмом глаголить о своей жизни, не давая шанса остальным вставить слово. Я сидела на подлокотнике дивана и делала вид, что меня интересует магазин одежды, который открыла Лин, разговоры парней о бизнесе и писклявый голос Меган (да, я все-таки запомнила имя невесты мудака) о высокой моде.       Взгляд невольно (специально, конечно же) падает на руку Криса, которой он поглаживает коленку своей спутницы и внутри все замирает. Будто еще вчера я сидела в машине парня, которая пропитана его одеколоном и слушала нашу любимую группу, при этом чувствуя его горячую ладонь у себя на ноге. Я. НЕ. ДОЛЖНА. ВСПОМИНАТЬ. ОБ. ЭТОМ.       Он делает это специально. Специально касается её руки, затем шеи, наклоняется к ней и шепчет что-то сладкое, опаляя её кожу горячим дыханием. Я знаю, что от него пахнет его любимым одеколоном, мятой и крепким кофе. Знаю, потому что синие круги под глазами буквально кричат, что у него снова бессонница. Ему приходится вливать в себя кофе, хотя он люто ненавидит его. Он ненавидит кофе, а я его.       В его глазах я вижу все оттенки шоколада, тягучей карамели и узор из какао.Я так ненавижу сладкое. В его глазах целая история, которая принадлежит и мне. История, без которой меня бы не было. И я знаю, что он скучает.       Знаю и нагло вру себе, что не скучала. Не скучала по этому властному и немного собственническому взгляду, который сейчас проходится по мне. Не скучала по каждой татуировке на его коже. Не скучала по низкому голосу с хрипотцой. Не скучала по идеальной улыбке и язычку, которым он так сексуально облизывает губы. — Ты куда? — негромко спрашивает Нура, отрываясь от разговора с ребятами, когда я встаю с дивана. — Я ненадолго, — тяну уголки губ вверх и пытаюсь найти коридор, в котором на вешалке нахожу свое пальто, надевая его и выходя на улицу.       Холодный воздух сразу же отрезвляет, и мое легкое головокружение проходит мгновенно. Достаю из кармана пачку парламента и вставляю между зубов сигарету, чиркая зажигалкой и поджигая табак. Дым, вместе с теплым дыханием выходит наружу, и я чувствую расслабление по всему телу.       Нет, сигареты не лежат на крайний случай в моем кармане. Сигареты стали неотъемлемой частью моей жизни. Они словно ежедневная пробежка, стакан воды на завтрак или же пятничный секс.       Делаю медленные затяжки и смотрю на заснеженный Осло. За четыре года проживания в Калифорнии отвыкла от холода и тем более от снега. Пару лет назад летала в Нью-Йорк по работе глубокой осенью, но все не то. Здесь же, несмотря ни на что, намного роднее все. С этим городом, с людьми, которые окружали меня — связано очень многое и не так просто это все отпустить.

Легко сказать и очень трудно осуществить.

      Иногда я задумываюсь «неплохо было бы остановиться и посмотреть вокруг». Я вечно куда-то спешу, убегаю от чего-либо, а не логичней было бы взглянуть проблемам в лицо? Возможно, но для этого нужно прикладывать огромную силу воли, которой, у меня, к сожалению, не так много.       Я все ищу что-то, думая, что жизнь без «этого» будет не той, какая могла быть. Но, быть может, я уже давно проебала «этот кусочек», который должен был быть со мной всю жизнь?.. Он обнимал меня сзади, даря всё своё тепло, на которое он способен. Он целовал меня так, будто это единственное, чего бы он желал. И он уничтожал меня, будто я была болью всей его жизни.

NF — Thing Called Love

      Дверь за моей спиной хлопает, и я вздрагиваю, но не поворачиваюсь, стряхивая пепел на корку белоснежного снега. Мужчина становится рядом со мной, засовывая руки в карманы джинсов.       Достаю из пачки еще две сигареты и одну протягиваю Крису вместе с зажигалкой, который молча, берет её и поджигает, отдавая зажигалку обратно. Она как назло, заканчивается, и я не успеваю поджечь свою сигарету. Шумно вздыхаю и разворачиваюсь всем корпусом к брюнету, который переводит взгляд на меня, сверху вниз. Даже каблуки мало как компенсируют разницу в росте.       Беру сигарету в рот и тянусь к Шистаду, закрывая от ветра наши лица. Кончик моей сигареты касается зажженного конца сигареты Криса и я вдыхаю едкий дым в себя, смотря прямо в глаза мужчине. Мы выпускаем дым одновременно и от этого дымчатая заслонка образуется между нами, но даже так я вижу блеск его глаз.       Возможно, нужно было что-то сказать, но слов не находилось. Будто, все то, что я хотела высказать ему — испарилось. Я вижу его впервые за четыре года и мне этого достаточно. Удивительно. Какие же тупые существа — женщины.       Им лишь достаточно смотреть и любоваться на объект своей боли. На человека, который убивал меня по частям два года, даже не задумываясь о том, почему я его терплю терпела. — Никогда не задумывалась, почему любят таких — как ты, но женятся на таких как она? — его голос ласкает мои уши и я отвожу взгляд, делая затяжку. — Потому что папочка приказал? — грустно усмехаюсь, немного хмурясь. — Потому что такие как я, никогда не были, достойны таких — как ты, — разворачиваюсь и вижу его серьезное выражение лица. Ну, где же ухмылка, Шистад? — Раньше ты так не считал. Я слышала лишь: «Ты жалкая, Ева. Без меня ты бы уже давно лежала на дне реки, Мун. Ты словно дворовая собачонка, ищешь своё пристанище, но его не существует», — вся та боль вырывается из груди и моя стабильность трещит по швам, — Где твои оправдания, Шистад? Давай, скажи, как тебе жаль или нет, скорее всего, ты хочешь сказать, что прошло так много времени, но я все еще та жалкая девчонка, которая всем сердцем тебя любит, — рьяно всплескиваю я руками так, что сигарета летит в сугроб, как и моя гордость. — Хочу сказать, что ты такая блять красивая, когда злишься, — говорит он, а я раскрываю рот и не в силах пошевелиться. Ты сейчас, блин, серьезно? НЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУ — Да, мне нет оправдания, Ева. Я конченный ублюдок, который причинял тебе боль, а ты терпела. Знаешь, четыре года без тебя были словно в Аду. Не было и дня, когда я не вспоминал тебя и не хотел прикоснуться и поговорить с тобой, а себя въебашить в стену за такое ублюдское отношение. Тогда, на мосту, когда я увидел тебя впервые, я влюбился. Блять, я, правда, влюбился, увидев твои огненные волосы, заплаканные зелёные глаза и охрипший голос. Ты была похожа на падшую звезду, в которой не разглядели яркого сияния, и ты захотела распрощаться с жизнью. Но я не позволил и именно в тот момент, я понял, что имею право на тебя. Боже, каким же уебаном я был, если бы ты знала. А ты знала. Нахуй я все это говорю? Отчасти не знаю, возможно, хочу, чтобы в глубине души я освободился от той боли, которую чувствую за каждое плохое слово и поступок в твою сторону. Я заслужил это, — он замолкает, но я знаю, что ему еще есть что сказать, — Извини меня, извини за все слезы, за бессонные ночи и успокоительные, которые ты пила ежедневно. За все порезы на твоей коже, которые ты оставляла после моих: «я не люблю тебя» и «ты мне не нужна». Если сможешь, когда-нибудь, прости и больше никогда и ни при каких условиях не связывайся с такими мудаками как я, — выдыхает он, а мне становится нечем дышать.       Будто самая очевидная вещь в мире стала мне сейчас доступна. Все эти годы я была слепа, нема и глуха. Не видела дальше своего маленького мира и жила в своих мыслях.       Сейчас, я вижу Шистада, такого уязвимого, впервые показывающего свои настоящие чувства, который считается со мной и с тем, что я чувствую. Да, он поступал и делал ужасные вещи, но он считался со мной. Возможно, пришло время считаться и с ним. — Я сейчас покажусь самой отбитой дурой во всей Вселенной, но я давно простила тебя, Кристофер. Я знаю, я была не подарком, и ты буквально нянчился со мной, но я благодарна тебе, потому что именно благодаря тебе я сейчас тут. Не важно, что было после событий на этом мосту, ведь только ты обратил на меня свое внимание, только ты сказал те слова, из-за которых мне захотелось снова жить. И знаешь, я сейчас скажу одну вещь, из-за которой ты точно и на все двести процентов поймешь, что я конченая, то я бы приехала к тебе, в любой момент, в любую точку мира, если бы ты позвонил или написал. Взяла бы билет, и не задумываясь — прилетела. Я бы сделала все, чтобы снова увидеть тебя, потому что чувства к тебе выше моих сил. Я так люблю тебя, что готова въебать твоей псевдо-невесте и встать на её место, — усмехнулась я и увидела ответную реакцию. Крис улыбнулся, оголяя клычки и потирая переносицу. Перстень на правой руке, который я дарила ему, все еще был на своем месте. Чертов Шистад.       Раз.

Два.

Три.

      В миг, я оказываюсь прижатой к стене дома и телом брюнета, который проводит холодными пальцами по моей шее и приближается к губам, которые я облизываю и издаю стон в знак поражения. — Я ненавижу тебя, Шистад, — шепчу я ему в губы, а он ухмыляется и впивается в мои губы настойчивым поцелуем. Я тону, захлебываюсь и иду ко дну.       Чувствую сладкое, тягучее, долгожданное чувство внизу живота и кладу ладони на затылок Криса, и знаю, что мурашки пробегают по его коже, улыбаясь. Черт, я знаю, что он чувствует тоже, что я.       Его руки окольцовывают мою талию и притягивают как можно ближе к себе. Я не могу дышать, но продолжаю покусывать его нижнюю губу, стараясь не думать, что, по идее, вся моя стена разрушилась. И я понимаю одну единственную, такую нелогичную вещь: « Как бы женщину не обижали, не предавали, не унижали, она все равно возвращается к поистине любимому мужчине, к тому же, прося прощения за свою несносность».