In the dark And I’m right on the middle mark And I watch from a distance seventeen And I’m short of the others dreams of being golden and on top It’s not what you painted in my head There’s so much there instead of all the colors that I saw…
Фелл ненавидит его, но в то же время обожает настолько, что от одного только имени «Калибри» сразу же бросает в дрожь, а душа начинает неимоверно пульсировать от волнения и любви. Возможно, что она неправильна и им правда не суждено быть вместе. Никогда. Подобные мысли Траян пытался выбить из своей головы, чтобы не делать хуже себе, своим родителям, ведь они тоже страдают от того, что их сынишка выплёскивает свои эмоции, показывая слёзы и истинное «Я». Ведь внешне Фелл всегда суров и не поддаётся своим эмоциям, чувствам, но не сейчас, не сегодня, не в этой вселенной. Как же бесит то, что желтоглазый не может подойти к тому, по которому буквально сохнет длительное время, и сказать — Я тебя люблю! Люблю, идиота ты кусок! —, а потом видеть ужасно красивое краснеющее лицо Калибри, который от удивления приоткрыл рот и почти истраченная сигарета падает на мокрый от дождя асфальт. Как же хочется взять Свапа за руки крепко-крепко, не отпуская до того момента, пока что-то или кто-то не разлучит их. К сожалению, это только мечты, сны, которые доведут безумно влюблённого дурака до суицида, оставив записку, где написано три слова «Я его любил.». — Я тебя ненавижу! Подавись ты своими подружками! —, крики, которые слышались практически каждую ночь, а Фелл просыпался в холодном поту, захлёбываясь горячими слезами. Его забыть невозможно. Эта любовь хуже, чем какая-либо болезнь, хуже, чем смерть. И снова, когда лунный свет просачивается сквозь жалюзи, Траян крепко обнимает большую и мягкую подушку, представляя, что это — Калибри, сжимает до боли во всех костяшках, до дрожи по всему телу и ужасно-высокого писка, даже крика, словно душу раздирают адские псы, что были голодны и наконец-то добрались до своей жертвы. — Умри, сволочь, умри, прошу! —. Наверное, если Калибри и вправду исчезнет из жизни Фелла, то ему будет лучше. Он не будет изо дня в день испытывать жуткую ревность, те душевные муки, из-за которых второй уже комплексует. Утром он просто натягивает улыбку, буквально выдавливая из себя слова «всё в порядке, не волнуйтесь.», когда соседи и остальные жители Сноудина спрашивают про то, как дела, и почему крики малóго слышны порой и за пределами дома. Ночь. 2:33. Ночь, а Траяну до сих пор не спится. А всё почему? Вы, наверное, уже догадались, почему. Парень опять не спит из-за мыслей о своём возлюбленном, которому Фелл уж точно никогда не сможет отдать свой первый поцелуй, даже в щёчку; с которым он никогда не сможет встречать рассвет, мило беседуя на разные темы и укрываться слегка колючим, но тёплым пледом, что был достан из пыльного и тёмного чердака. Скелет помнил слова Эджи, который является братом Папайруса: — Если тебе будет плохо — приходи ко мне. Я тебе всегда буду рад. —, а после этих слов рэд потрепал своего племянника по волосам и мягко улыбнулся. После того, как Траян вспомнил сказанное своим дядей, он сразу же утёр слёзы, что текли по щекам и капали и без того на влажную от холодного пота или случайно пролившейся воды подушку. Скелет сразу же, не снимая одеяло, на цыпочках направился на второй этаж в комнату Санса. К несчастью для Фелла, деревянная лестница ужасно скрипела. Нет, не от веса парня, а от того, что её так измучило время, и всё не было никакого ремонта или же замены, а жаль. И вот, подойдя к той двери, Траян постучался, показывая тем самым свою вежливую сторону. Ответа, по типу «Заходи» не было. Конечно, ведь сейчас, считайте, середина ночи и не спит в этом старом доме только этот безумно влюблённый, ведь он уже сбил и режим сна, и всю свою жизнь. На удивление дверь была открыта, а не заперта, как это бывает зачастую. Парень приоткрыл её, поправляя спадавшее с плеч одеяло. Донеслось тихое и дрожащее — Эджи? —, после которого скелет зашёл в комнату своего дяди. Он спал, негромко храпя, даже возле кровати лежала полу испитая бутылка дешёвого шампанского. Возможно, что рэд просто вымолил её у Гриллби, ибо у первого уже ломка начиналась от недостатка спиртного. Даже слабого. Желтоглазый подошёл к Сансу, слабо дёрнув его за плечо, отчего тот проснулся и начал оправдываться так, словно его босс пришёл и начал кричать на Эджи из-за того, что он просто-напросто спит на своей работе. Повернувшись на другой бок, ширококостный всё-таки разглядел силуэт Траяна. — Ты чего не спишь в такое позднее время, малой? —, спросил он, смотря на время запылившегося и дряхлого телефончика. На такой довольно разумный вопрос младший только всхлипнул, что уже дало логичные объяснения. Тяжело и разочарованно вздохнув, рэд сел и прижал к себе вечно страдающего скелета, который мгновенно крепко обнял своего «спасителя», снова захлёбываясь в своих же слезах, пытаясь что-то снова объяснить. Что-то нечленораздельное, да не так это важно. Санс всего-лишь успокаивал Траяна, гладя его по спине, в то время как второй уже намочил своими слезами кроваво-красную футболку Эджи.We all are living in a dream, But life ain’t what it seems Oh everything’s a mess And all these sorrows I have seen They lead me to believe That every thing’s a mess. But I wanna dream I wanna dream Leave me to dream.
***
Так незаметно настало раннее утро, заменяя собой тёмную и тяжёлую для обоих ночь, ведь до четырёх утра они практически не спали, а малой обнимал того, кто всегда готов успокоить. Конечно, Траян не ушёл, а лёг к стене, завернувшись в своё любимое одеяло, а ширококостный в то время спал на самом краю кровати. Яркое солнце еле виднелось из-под штор. Ну как штор… Это была старая и дырявая тряпка, которая уже несколько лет намертво прибита к стене, чьи обои уже почти были сорваны или испачканы то ли какой-то горчицей, то ли каким-то кофе. Конечно, ведь Эджи любит этот энергетик больше, чем любой алкоголь, пусть даже и сильно прижившиеся к душе дешёвое шампанское, буквально вымоленное у местного бармена — Гриллби. Лучи яркого и тёплого солнца заставили Траяна неприятно поморщиться и что-то нечленораздельное промычать. Бум! и Санс, который спал, опять же, на самом краю кровати, грохнулся, сразу же начав материть этот мир за повреждённый полом копчик. А ведь подросток шестнадцати лет точно не должен знать подобные слова. Хотя удивляться такому поведению со стороны дяди не стоит, ибо даже отец славится таким характером. Братья же, что с них взять. Что уж тут мелочиться! Траян вырос в таких условиях, благо мать — Меттатон, ведёт себя более воспитано, поэтому желтоглазый любит её больше, чем кого-либо другого, несмотря на то, что он равняется на главу семьи — Папайруса. — Эджи. Э-э-э-эй… — протянул малой, проснувшись только от того, что ширококостный упал со старой и потрёпанной кровати, которая состояла только из матраса, грязной подушки и такого же одеяла. И прозвучало его фирменное — Чего тебе, блять, малой? —, после которого рэд потёр макушку. Ведь его раздражитель — падение на холодную и твёрдую поверхность, заставили ширококостного использовать жёсткий мат. Эджи резко изменился в лице и посмотрел на время. — Одиннадцать минут седьмого. Классно. —, вздохнув, продолжил он. — Давай вали с моей комнаты в свою, иначе Босс придёт и нам обоим будет несладко. —. А из-за чего так он прогоняет своего племянника? Из-за того, что Папайрус, будучи отцом считает, что Санс может навредить его любимому сыну, привязав привычку принимать алкоголь, курить или лениться, как делает это рэд. Нет, ну представьте: Отец, воспитывающий ребёнка, готовит своё чадо к тому, чтобы стать настоящим Королевским стражем, а ленивый и не очень воспитанный в какой-то степени брат начинает уводить малого, учить его всяким гадостям. Конечно же новые занятия могут затянуть парня, да в такую густую грязь, что вытащить его из неё будет чем-то сверхъестественным. — Ладно-ладно, понял, сейчас уйду. —, Траян всего-лишь перевёл взгляд на дверь и не спеша встал с имитации кровати (матраса, да.), направившись к двери. Много слёз было потеряно в эту ночь. Очень, благодаря чему любой другой смог бы не плакать ещё несколько дней, но только не наш главный герой, чья любовь граничит с лютой ненавистью и желанием придушить Калибри при первой же возможности только от того, что он такой… идеальный? Да, для Фелла он был идеален. Даже чересчур. Странно, не правда ли? И вот я о том же. Траян непоспешно вышел из комнаты, напоследок махнув рукой, показав этим жестом прощание. И вот Фелл спустился на первый этаж, где, опять же, была его маленькая, но былая уютная комната. Сейчас бы скелету громко хлопнуть дверью, раскричаться и разбудить родителей, но нет. Даже на такое уже обычное дело не хватило сил. Траян истощён. Морально. Что же теперь ему делать? Не опускать так легко руки, сдаться. И признаться в своей симпатии он так легко не мог. Ну вот это вроде бы легко, но в то же время трудно. Мало ли что. Желтоглазый боится того, что если признается, то Калибри будет смеяться, причём так, что весь Сноудин и ещё какие-нибудь места узнают о том, что сам Траян, провозглашавший себя Великим, тем, кого не сломить и говоривший, что любовь — хрень для дураков, теперь слюнки пускает и теряет дар речи лишь от какого-то мешка с костями, который вечно курит и дерётся с отцом так, что приходится даже сантиметр сигаретки отстаивать, аки свою родину. — В какое я дерьмо ввязался, Господи?! — Наконец-то крикнул он, пустив кружку в стену, чуть не задев совместное фото Калибри и Траяна, что когда-то были просто товарищами. Просто знакомыми и ровно дышали друг к другу. Парень обессилено сел на кровать, глядя на эту жалкую распечатку и мягко улыбаясь. — А сколько с этим связано прекрасного. Словами не описать. -. Конечно, им всего-лишь лет тринадцать там. Стоят и улыбаются во все зубы. А ведь в тот день Свап и Фелл ходили на рыбалку, где поймали в Водопадье, где любовались Эхо-Цветками и подшучивали над теми, кто проходит мимо. Забавно было тогда и весело. Никто не поспорит. А сейчас что? А сейчас всё по-другому: Траян неровно дышит, когда только видит Калибри. Никто и никогда не вернёт былую дружбу двух существ из разных вселенных. Даже сам Фелл не шипко понимает, почему так резко втюрился в Свапа. Может, в тот момент, когда парни остались у второго на время. Расскажу подробнее:***
Это была пятница. Примерно, девять вечера, а за окном мокрый снег с дождём, наполняющий собой все просторы Сноудина, и не только. Очередная ссора в семье Феллов помешала этому концу дня сложиться хорошо. Кто опять стал провокатором ссоры? Конечно же отец нашего главного героя — Папайрус, вечно придирающийся к самым мелким, и порой ни для кого незаметным деталям. Причём только так он себя проявляет со своим сыном, ни с кем больше, что малому, конечно, не очень нравится. Скандал дошёл до такого этапа, что все стены буквально дрожали, а соседи прятались в страхе от этой немного странной семейки. Вдруг, папаша от нервов пойдёт и выплеснет все эмоции на них, а остальные монстры этого ой, как не хотят, поэтому они «ниже травы, тише воды» в подобное время. — Как же ты заебал! Да что б твоего духу здесь и не было! Все нервы мне вытрепал! — Это только и слышалось. Причём хриплый, почти старческий голос, но Папайрус сам довольно молодой и до такой зрелости ему ещё ого-го! Через несколько секунд Траян хлопнул дверью, что-то невнятное ответив напоследок. Поскольку у Фелла хорошие отношения были только с Калибри, то первый к нему и направился. Не раздумывая, первый утёр выступающие слезинки, что-то неприятное и гадкое бормоча под нос в адрес своего отца, как он считал, уже бывшего. Ненависть так и пылала, так и пылала, буквально заставляя цветы, растущие рядом, прямо на глазах вянуть, а всех монстров прятаться куда угодно, лишь бы не попасться под жесткой и алчный, на данный момент, взгляд Траяна. Ведь как известно, Феллы жесткие и во время агрессии к ним лучше не подходить, вдруг что. Час, два, и желтоглазый уже на месте. Он за это время успел сбавить свой пыл, заменяя его уже уставшим и словно тухлым видом. Конечно, через несколько минут Траян зашёл в дом, словно он здесь хозяин. С порога его сразу же встретил Калибри, который ну уж точно не ожидал таких гостей, а выгонять было бы некультурно со стороны Свапа, который сразу же понял, в чём дело. Интересно, сколько они времени тогда сидели в комнате у Калибри, рассказывая разные истории, успокаивая друг друга и забывая обо всяких проблемах? Счёт потеряли оба, ибо многое ребята узнали друг о друге и доверили такие секреты, о которых знать другим не стоит. Возможно, что именно тогда, когда Траян скитался у Свапа, первый беспамятно влюбился. Сначала он думал, что это просто температура и так совесть влияет на него, когда снова и снова запинается, но нет, это самая настоящая первая любовь, уходить от которой через каких-то двенадцать дней вообще не хотелось. И плевать на то, что отец устроил взбучку, снова крича — Мы за тебя так волновались, долбоёб! У Меттатона чуть инфаркт не случился! -, после этих слов Папайрус отвесил довольно сильную и тяжёлую пощёчину, читая огромные лекции. Но нашему главному герою было это далеко не важно, по его лицу расплывалась влюблённая улыбка, но отец конечно заметил это, а заострять внимание на подобной, как он считал, ерунде, не стал.In the eyes of a teenage crystallized Oh the prettiest of lights That hang the hallways of the home And the cries from the strangers out at night They don’t keep us up at night We have the curtains drawn and closed.
***
Вспоминая то счастливое прошлое, которого уже не вернуть, у Траяна начиналась лёгкая и неприятная сердцу дрожь и даже слёзы на всех четырёх глазницах наворачивались сами собой. — Куда же я качусь? -, с дрожью в голосе спрашивал Фелл, получается, самого себя, ведь рядом только холодные и без того мрачные стены, а также элементы декора, мебель, окна. Сложно было бы не задать самому себе этот вопрос хотя бы потому, что жизнь его жизнь становится хуже с каждым чёртовым днём. А всё из-за кого? Правильно, из-за Калибри, который так же, как и Траян боялся и боится подойди и сказать всё то, что держит столько лет. А ведь Свап неровно дышал к своему знакомому с самого начала их знакомства, посему и подошёл, и начал диалог первым. И не зря, как понимаете. Если бы не Калибри, то Фелл до сих пор оставался один. Заводя тему о том, что Траян меняется в худшую сторону, можно дать сравнение тому, что было раньше и тому, что сейчас: Сперва скелет ходил на все тренировки, что готовил ему отец на каждые три дня недели; Папайрус гордился своим сынишкой, хваля его везде, где только можно, а малой, конечно, ходил по Подземелью, задрав кверху нос и говоря со всеми так, как говорит Папс — строго и по делу, что не могло не радовать главу семьи. А сейчас Траян зачастую сидит в запертой комнате, подпуская к себе только Эджи и свою мать, так как с отцом скандалов не хочется. А Меттатон и Санс конечно же понимали то, в каком состоянии парень, из-за чего делать больно как морально, так и физически просто было бы преступлением. — Калли, а ты знал, что счастливый финал нам не светит? — сквозь слёзы и и одновременно опустошённые глаза шептал он. Это уже похоже на шизофрению, увы, ибо рядом возлюбленного нет и поэтому получается, что Фелл разговаривает сам с собой. — Нам. не светит быть вместе. Это как история с Ромео и Джульеттой. Там же финал был. плохой, верно? -, такие неприятные мысли, монологи охватывали и без того туманную голову, заставляя полностью полностью путать реальный мир с фантазийным.But life ain’t what it seems Oh everything’s a mess And all these sorrows I have seen They lead me to believe That everything’s a mes
sI know all your reasons To keep me from seeing Everything is actually a mess But now I am leaving All of us were only dreaming Everything is actually a mess
***
Прошло время. Много времени, а Траян не переставал лить слёзы, ссориться с отцом, переодически сбегать из дома, уходя на несколько дней к Калибри. В один из таких дней чуть ли не случилось то, что ждали оба парня, но, к сожалению, один скелет помешал этому.Вечер. 17:46.
Калибри и Фелл сидели в комнате у Свапа, разговаривая обо всём. Глаза второго сверкали влюблённо, заставляя температуру тела повышаться, делая всё тело горячим, а душу — яркой и слегка пульсирующей от волнения. Конечно, взгляд Калибри замечал, из-за чего слегка мягко улыбался. Дверь в комнату слегка приоткрыта, поэтому лучик света из гостиной просачивался, а Папайрус — отец того, кто принял Траяна на некоторое время, мог следить за обоими. — Калиибрии… — тихо протянул Фелл, который проявил инициативу и неуверенно и робко взял своими жаркими руками холодные, но приятные руки своего возлюбленного, а вот он моментально несильно создал «замок» из конечностей, грея теплом душонки обоих. — Чего тебе? — шёпотом спросил Свап, дыша всё чаще, глубже, словно сейчас пропадёт весь кислород, после которого настанет неизбежная смерть. Однако на вопрос не последовало ответа, а только сокращение расстояния между их лицами, что Папайрус заметил. Он бы не допустил такого, поэтому незамедлительно побёжал к комнате, где сидели парни. Распахнув дверь, свет моментально включился и Фелл резко отстранился, не успев даже лбами коснуться своего возлюбленного. — Чего вы тут в темноте сидите? Давайте ко мне, тут фильм интересный показывают. -, хмуро отрезал скелет, помешавший такому важному событию, как первый поцелуй сына, который моментально залился густой краской, как и его друг — Траян. — Идём, идём, бать. — Так и сорвался тот важный момент, а ведь из-за него Папайрус хмуро и косо смотрел на мальчишку ещё долгое время. Произошла серьёзная ссора между семьёй Феллов и Свапов, в её итоге Траяна посадили под домашний арест, но сперва отец оставил побои как на душе у парня, так и на теле. Вот тогда нервы безумно влюблённого кончились.***
Видимо звёзды не сошлись, и никогда не сойдутся так, что те, кто друг другу симпатизируют будут вместе навсегда. Счастливы, только вдвоём, беззаботно живя и наслаждаясь жизнью. Это конец. — Это конец, Калибри, конец. Слышишь? -, роняя разгорячённые слёзы на запачканный чем-то листок бумаги. — Я пишу послание, которое ты скорее всего не увидишь, как жаль. -, словно своему возлюбленному говорил он, хотя был точно уверен в том, что никто не слышит Фелла, кроме его самого. Всхлипывая, Траян коряво дописывал последние строчки, в итоге получилось так:« Мамочка, отец, дядя Эджи. Вы знаете, как я вас сильно люблю, но вы не знаете, как сильно люблю одного скелета я. Отец не пытается даже и понять, насколько моя любовь сильна, насколько я хочу быть с ним, что я готов свернуть горы, отдать жизнь, лишь бы услышать от него желанное „Я люблю тебя“. Если бы вы понимали, насколько всё серьёзно, то не случилось бы того, что случится скоро. Буквально через несколько минут. Калибри, любовь всей моей жизни, я тебя обожаю, и жить без тебя не могу, пожалуйста, прости меня за все страдания, за всю боль, что когда-то возможно приносил твоей душе. Прости. Я люблю тебя. Прощайте.»
После этой записки, парень взял кухонный нож, который поднёс к дрожащей от страха душе. Она пульсировала, словно так и вопила — Оставь! Оставь! Есть надежда на жизнь! -, но подобному Траян теперь не верил, ведь смысл его жизни — Калибри, к которому теперь никто подпускать Фелла не будет, как жаль. Острое лезвие в нервных разгоряченных руках, падающие слёзы давали малость неуверенности.— Мы никогда не будем вместе. -
Последние слова, и вот, мгновение через душу прошло лезвие хорошо отточенного ножа. Главный герой плавно закрывает все четыре глаза, погружаясь в вечный сон, а его тело, как и душа превращаются в прах, оставляя за собой только шарф и Валентинку, что должна была быть подарена на День Святого Валентина. К сожалению, Траян никогда не узнает о взаимной симпатии, о том, что его родители пролили много слёз, а пол Подземелья погрузились в траур. И эта история не будет забыта, она останется в сердцах монстров, словно любовь Ромео и Джульетты, финал которой закончился смертью обоих.We all are living in a dream But life ain’t what it seems Oh everything’s a mess And all these sorrows I have seen They lead me to believe That everything’s a mess
But I wanna dream I wanna dream Leave me to dream…