Без тебя

Дурацкая привычка - расставаться. Люди сходятся и расходятся, встречаются и расстаются, но далеко не всех это чему-то учит. Люди начинают ценить только после того, как потеряют. Люди непостоянные, глупые, непонимающие и незнающие таких, казалось бы, банальных вещей. Они сами усложняют себе жизнь, сами теряют то, что по-настоящему дорого, во всех бедах виноваты люди, а не обстоятельства. Можно быть конченным фаталистом и верить в судьбу, но не проще ли поверить в то, что человек сам управляет своей жизнью и в силах всё изменить самостоятельно. С того момента, как Дима предложил Пелагее по старой дружбе съездить отдохнуть вместе с ним на пару дней, прошло больше года. Невозможно посчитать, сколько раз они вспоминали друг о друге, зато легко можно сказать, кто чаще. По началу уверенно лидировал Дима, но с рождением ребёнка первенство было заслуженно отдано Поле, что просыпалась в холодном поту то от плача дочери, то от кошмаров. Ей снился он, живущий абы как и выживающий из последних сил. И всё чаще она ловила себя на мысли: "А что, если он так и не женится? Что, если у него не будет детей?". Получается, она лишила его даже простого осознания того, что в этом мире живет частичка него. Самый родной человек, если Пелагея не в счёт. Она много раз рассматривала вариант рассказать ему обо всём, представляла, как сделает это, и потеряет сразу всё. Дима ей этого ни за что не простит, а муж вряд ли станет воспитывать чужого ребёнка и вероятнее всего, вообще уйдёт. И о ком нужно подумать в этой ситуации? О ребёнке, который не виноват в ошибках своих родителей? О человеке, который несмотря на наличие [родного] сына, души не чаял в новорождённой дочке? О Диме, который своими же руками и довёл Пелагею до счастливой семейной жизни, основанной на вранье? А может быть, о самой Поле, которая всю эту кашу заварила и предпочла отдать её на съедение именно в таком виде? Кого жалеть? Кого винить? Как в этом разобраться? Их первая встреча после долгой разлуки произошла спустя год, ровно в тот день, когда они и поехали за город. Кто-то очень иронично над ними пошутил, но не довёл начатое до конца. Не позволил им оказаться рядом друг с другом в замкнутом пространстве. Видимо, это кто-то очень хорошо был научен горьким опытом прошлой весны и не стал рисковать. Им просто показали друг друга, мол, смотри, она жива, да и он тоже вроде не загнулся БЕЗ ТЕБЯ. Ему в качестве утешительного приза разрешили обнять "вот эту... вот эту вот... невероятную женщину". Ей же в качестве наказания не разрешили даже пересечься с ним один на один. Не заслужила. Светлане Геннадьевне, к сожалению, не спалось той ночью, когда её дочь закрывала себе рот двумя руками, глотая слёзы и пытаясь никого не разбудить. Женщина хотела сделать вид, что ничего не видела и не слышала, хотела развернуться и уйти обратно к себе в комнату, где временно гостила, пока у Пелагеи проходил ряд важных мероприятий, но не смогла. Наверное, понимала, что отчасти здесь была и её вина. В этих слезах, что текли по щекам крупными каплями который раз за год. В том, что отцом её внучки является не тот человек, что записан в свидетельстве о рождении. Да может быть, и в том, что Ханова-старшая с самого начала давила на дочь с этой свадьбой и считала, что так будет правильно. И прислушиваться к тем, кто старше и мудрее, достаточно правильно. Это ведь заложено с детства, что родителей нужно слушаться. И можно было бы обвинить во всем Светлану Геннадьевну, только прислушаться к ней Поля могла гораздо раньше и избежать, например, той же беременности от Димы, с которым находилась в сложных взаимоотношениях, неподдающимся никаким объяснениям. И обнаружив той мартовской ночью Пелагею под лестницей, женщина уже не смогла сделать вид, что ничего не произошло, как пыталась делать всё это время. У неё больше не получалось списывать изменения в поведении дочери на усталость или послеродовую депрессию, а та от души шарахнула по мозгам после родов, если говорить до конца откровенно. Девушку мучала совесть, а после встречи с Димой её истерика была вполне ожидаема грядущей ночью. Молча прижав блондинку к себе, Ханова-старшая, (что уже год роли не играло), слышала, как её сердце бьётся с бешеной скоростью, словно боится куда-то опоздать. Изредка вздрагивая, Поля потихоньку успокаивалась, потому что с мамой ей уже не было так страшно, как одной со своими страхами и совестью. Завтра их ребёнку исполнится два месяца, но о его существовании Билан так и не узнает. У него самолёт обратно, в Исландию, на который он и рад бы опоздать, рад никуда не лететь... Только зачем? Почувствовал ли что-нибудь Дима, встретившись с ней спустя год после того судьбоносного дня, а в последствии и ночи? Было ли так же больно ему, как сейчас ей? Нет, а зачем?.. Зачем ему это, если в таком состоянии он находился весь год? Разве кто-то захочет вернуться назад и продолжить жить в вечной прострации? Он еле выбрался из неё, еле выжил, когда на дно тянуло так, что бессильны были все законы физики. Он почти загнулся в одиночестве, и это не тот случай, где "почти" не считается. В какой-то момент появилась другая девушка, с которой он был давно знаком, но до этого никогда не смотрел на неё, как на девушку. Так было с Пелагеей, когда они действительно просто дружили, потом всё круто изменилось. Появилась та, которая готова была слушать его часами. Она поддерживала любые темы, смотрела глубже, что удивительно, видела больше. Может быть, даже любила сильнее, чем Та, но любила - факт. "Ну, он же старше..." - закатывала глаза какая-нибудь её подружка, которой можно было поныть, пока Дима работает. Ведь рядом с ним ей нужно быть сильной и интересной, чтобы влюблять в себя или для начала в душу. Ему не нужны чужие проблемы, несмотря на то, что он об этом не говорил. По нему и так много видно, собственно, поэтому она и объявилась в его жизни так внезапно. До этого его не интересовали другие девушки. Была одна, с которой бесполезно тягаться остальным, а они и не пытались. Она знала, что в его сердце до сих пор живет другая. Даже знала её имя, возраст и цвет глаз. О последнем была наслышана вдвойне. Диме было плевать, что у этой и ноги длиннее, и талия тоньше, и глаза голубые, и душа чище. Ему было плевать на всё и всех, в его сердце продолжала жить другая и съезжать не планировала. Да, глаза у неё не голубые, а серо-зелёные; да, характер скверный, что не каждый выдержит; да, она не стелилась перед ним ковриком, как эта-[та, что сейчас]... Но когда она улыбалась, когда смущённо отводила взгляд в сторону на его комплименты, когда крепко обнимала и могла сидеть так целую вечность, он прощал ей всё. Он забывал об её характере, о старых ошибках, обо всём на свете. "Ну и что, что он старше? Главное, что я не хуже той..." - успокаивала себя она, будто быть "не-хуже-той" считается ошибкой или проступком перед ним. Он не любил её, но, кажется, был бы очень не против полюбить. Только сердцу же не прикажешь, а времени прошло не так уж много, чтобы старые раны успели затянуться. Этот год он пережил с трудом, совсем не ожидая такой реакции своего "организма" на все предшествующие события. Он и не думал, что так сильно будет жалеть о том, что потерял её. Он и не подозревал, что после её ухода начнётся всё самое "интересное". Он впервые за 35 лет понял, что такое настоящая ломка, несмотря на всё-что-когда-то-было в его жизни. Встречи с ней в этом зимнем марте Дима не ждал и не хотел, как не хотят ходить к стоматологу маленькие дети, но при этом очень любят сладкое. Он тоже её очень любил[т], гораздо больше, чем торты и пирожные, но от этого не легче. Он нарочно не задерживался там, где была она, чтобы, не дай Бог, не встретиться лично. На сцене, перед тысячами глаз - пожалуйста, а вот когда в помещении пары глаз всего две, между ними недосказанность, а в каждом из них тоска - увольте. Он на это не подпишется ни при каких обстоятельствах. Весь этот год он внимательно рассматривал каждую публикацию в её "Instagram'е" и видел, что с ней всё хорошо в отличие от него. Она счастлива и даже улыбается, она беременная и уже даже мама. Он, конечно же, понятия не имеет, с каким трудом ей даётся эта счастливая улыбка, не говоря уже о самом материнстве, и вряд ли когда-нибудь вообще узнает о том, что целых два месяца назад стал отцом. Он убьёт её прямо на том месте, где узнает об этом. Она не скажет ему, пока есть силы жить и выживать. В конце концов, он же пережил этот год, значит, и у неё получится. Разумеется, есть масса нюансов... Таких, как участие в "Голосе" в роли наставницы, на которое она согласится, если позовут, только ради него. Есть мероприятия, где им волею случая придётся ещё раз увидеться. Так, мельком, издалека. Дима больше не станет целовать невероятную Полю на радость всем, кто за них когда-то был искренне рад. До поры, до времени. Светлана Геннадьевна за это время устанет повторять, что никто не виноват в том, что "Билан не женился на Пелагее", каждый раз вздрагивая от плача внучки и переключая канал в телевизоре со спортивного на музыкальный. Там, где есть клипы популярных исполнителей. И какая там классика? Какой там "Щелкунчик", прости Господи? "Мам, ты только форму ей надевай, когда хоккей будете смотреть..." - скажет блондинка по телефону, будучи уже в аэропорту. Женщина согласно кивнёт и попросит дочку не волноваться. И неважно, что на заднем плане едва слышно поют: "Мы с тобой мечтатели...", неважно, что форма, подаренная их ребёнку кем-то из друзей Вани, так и останется лежать в комоде с вещами нетронутой, а ни о каком хоккее не будет заходить и речи всю неделю, что Пелагея будет отсутствовать дома. И больно всем, больно каждому, даже если с виду так может не показаться. Глупо кого-то винить или жалеть, глупо всё списывать на обстоятельства или нелётную погоду. Таксист посмотрит на неё безумными глазами, когда почти доехав до аэропорта, она назовёт адрес в центре Москвы и скажет ехать обратно. Ведь кто-то же должен исправлять свои же ошибки...