Добыча

Кагами Тайга никогда не отличался от других альф ничем. Нет, кто в здравом уме мог поглядеть на него и предположить, что он может быть кем-нибудь, кроме альфы? Да никто и никогда! С младшей школы он был одним из самых классных альф школы – сильный, уверенный в себе, жесткий, спортивный, высокий… В общем, настоящий образец. Эталон альфы. Аж тошно. Кагами нахмурил брови, тяжело дыша. Никого, кроме него, на площадке не было в такое время – уже давно стемнело, и ребята из команды расползлись по домам, ноя про тяжелые тренировки и отваливающиеся ноги. Уполз домой даже молчаливый Куроко, поняв, что его друг не настроен на дружеские разговоры. Кагами поблагодарил его одним взглядом – Куроко был очень проницательным и чутко знал, когда может помочь и стоит поговорить, а когда лучше дать Кагами побыть одному. Сейчас же всплыла проблема, которую не смог бы решить даже весьма рассудительный Тецуя. Парень усмехнулся, вертя в руках баскетбольный мяч, прислонившись спиной к сетке забора. Черт, как все так закрутилось? И почему именно сейчас, когда он настолько близок к заветной цели – победить всех и стать лучшим в Японии? Судьба подгадила Кагами минимум дважды в этой жизни. Первый раз – когда при рождении случайно записала его не в альфы, и ведь даже не в беты, а в гребанные омеги. Омеги! Это явно был самый жесткий прикол, который Кагами только встречал в своей жизни. Он никогда не был хилым или хлипким, не страдал тем, чем страдают все омежки в его классе или группе детского сада, а именно не выбирал одежду, не игрался с остальными, а носился как угорелый, дрался, падал с деревьев. Ну не был он омегой, совершенно! Сначала, лет до восьми, он мирился со своей сущностью спокойно, а потом открыл для себя баскетбол и обнаружил, что для профессионального спорта в секции набирают только альф. Вот тут он окончательно взбунтовался и заявил, что омегой себя не считал, не считает и считать не будет. В общем, никто и не спорил. Слава Богу, никакие омежьи траблы, вроде течек, первых любовей и реакции на альф у него не было. Вообще никогда. Словно организм сам понимал, что его наебали, и активно протестовал, отказываясь реагировать по-омежьи. К слову, течки у него не было никогда в жизни, запаха тоже, что несказанно его радовало, ибо знакомиться со всеми аспектами жизни омеги совершенно не хотелось. На всякий случай он принимал подавители, и на этом все шло гладко. Все, мать его, шло гладко до определенного момента! Причина всех его проблем, офигительных проблем, с которыми он теперь не знал, что делать, имела прозвище лучшего бомбардира школы Тейко, училась в Академии Тоую и имела синие глаза, черные волосы и просто омерзительный характер. Имя у этой причины было Аомине Дайки, и, черт возьми, хуже этого не могло быть просто ничего в мире. Второй раз судьба решила подгадить парню непосредственно на той самой памятной игре, когда Академия Тоую разгромила Сейрин почти вдвое. Это была его не первая встреча с Дайки, и всем было понятно, что вряд ли последняя. Кагами уже и так еле держался на ногах, пот лился ручьем. Его настроение было не самым радужным, мягко говоря, но то, что случилось в тот момент, просто добило. В очередной раз, когда они пытались выбить мяч друг у друга, у Кагами отчетливо и весьма неоднозначно свело низ живота. Твою мать, это была вторая самая тупая шутка природы, которую она только могла выкинуть. Окончательно его накрыло, когда Аомине пронесся мимо, обдав волной горячего воздуха и запаха. Боже, запах. Тогда Тайга подумал, что его скрутит прямо там, на площадке. Горячий, пряный, терпкий запах альфы в перемешку с потом. Сердце стучало как сумасшедшее, а кровь в ушах шумела так сильно, что он даже помотал головой. Играть дальше просто не представлялось возможным – пряный запах забился, кажется, в ноздри и пропитал тело полностью, причем так, что вся кровь стремительно оттекла от мозга в другое, очень важное, по мнению организма, в данный момент место. Так стыдно не было еще никогда. Стыдно, горячо, очень, очень горячо. Домой он добрался еле-еле, почти воя. Пулей влетел в ванну, по пути снимая с себя шмотки, которые, казались, теперь тоже пропитались этим невыносимым запахом, запахом Аомине. Закинув все от греха подальше в стирку, он прикусил щеку изнутри, едва не взвыв в голос. Член стоял колом с самой игры. Задница ныла. Твою мать… Следующую неделю Кагами, сославшись на травму ног, провалялся дома. Гребаная течка, которой не было никогда в жизни, и которая сейчас нагрянула со всеми вытекающими, в прямом смысле, подробностями, была для него настоящим стрессом. Его организм дал понять-таки, что он омега. Течная омега. Течная из-за Аомине, мать его, Дайки. Пожалуй, хуже этого не могло быть ничего на свете. Жизнь Тайги с этого дня превратилась в ад. Спасали подавители – слава Богу, никакого запаха у него так и не объявилось, по крайней мере, для всех остальных. Как среагировал на него сам Дайки, парень не видел, предпочтя тогда очень-очень быстро смотаться, резонно предположив, что если он среагировал на запах Аомине, то и тот тоже, не будь дурак, принюхается и допрет. Реакцию ненормального нападающего он предпочел не выяснять и старался не попадаться ему на глаза. Тайга устало потер переносицу, вставая с земли. Ладно, еще немного поиграет и пойдет домой… Думать не хотелось обо всем этом дерьме, а единственным способом отвлечься была игра. - Йо, БаКагами. Твою. Мать. Тайга забросил мяч в кольцо, озлобленно дернув плечом, и обернулся. Аомине, одетый в легкие спортивные штаны и черную майку под толстовкой, стоял рядом, оскалившись. Конечно, кого еще могло в такой час принести… - Чего тебе, Ахомине? – злобно процедил Тайга, втянув носом воздух, и его снова скрутило, так остро, что он едва не взвыл. Ох, бля… Пряный, терпкий запах альфы словно окружил его, заставляя сглотнуть и поежиться – благо, свободные спортивные штаны эрекцию скрывали. Неужели никто не замечает, как он обалденно пахнет? Мразь какая. Но запах у этой мрази просто фантастический. Член снова предательски дернулся, и Кагами отвернулся, сделав рывок и забрасывая мяч в кольцо, чувствуя, как начинают полыхать кончики ушей. Дайки лениво скинул толстовку прямо на землю, повел мощным плечом, разминаясь: - Искал тебя. Слышал от Куро, ты уже восстановился. Поиграем? Кагами нахмурился. Блять. «Надо драпать», - пронеслось у него в голове, и он забрал мяч, укладывая его в сумку, стараясь дышать размеренно. В груди само собой поднималось глухое раздражение – и почему именно из-за этой высокомерной жопы он теперь истекает смазкой изо всех щелей? «Чтоб ты сдох, Аомине». Дайки повел плечом, оскалившись в хищной усмешке – синие глаза были полны азарта от предстоящего веселья и уверенности в себе. Кагами был слабаком, конечно, но он был единственным слабаком, который мог хоть как-то огрызнуться в ответ, и теперь хотелось повеселиться еще разок. - Эй, ну ты чего, струсил? Да ладно, чего теперь, давай. Кто-то обещал меня размазать, или я ошибся? Тайга стиснул зубы, лихорадочно застегивая молнию сумку. Бесило все. Его тягучий хриплый голос, его взгляд, его вид, его запах, его дыхание, его манера речи. Бе-си-ло. Безумно хотелось ему врезать, но лучшим парень счел смотаться отсюда как можно скорее и как можно дальше от этого гребаного альфы. Он почти рычал от злости и раздражения. Теперь, после обнаружения у себя такой реакции на его запах, Аомине стал бесить его в два раза больше. - Твою мать, БаКагами, я сказал, сыграй со мной! – разозлившись, Дайки бесцеремонно хватил его за запястье и дернул на себя. И тут же остановился, распахнув темные, чуть раскосые глаза, принюхиваясь. Может, у него поехала крыша, но от Кагами пахло… пахло. Запах был слишком слабым, чтобы исходить от него самого, но он был настолько одуряющим, что Аомине едва сдержался, чтобы не подойти вплотную. Его передернуло, а под ребрами все свело, окатив такой волной возбуждения, что он хрипло выдохнул, еще сильнее стиснув запястье психовавшего Кагами. - БаКагами… У тебя есть омега? – синие, почти черные глаза смотрели недобро – хотя, когда они смотрели на Кагами по-другому? Дайки прищурился, еще раз принюхавшись и подойдя ближе. Запах казался теперь еще отчетливее и еще нестерпимей – свежий, словно ветер с моря, и с примесью чего-то настолько сладкого, что у Аомине свело в паху, а в носу засвербило. Черт… - Ты псих?! Пусти мою руку, придурок! Твою мать, у тебя хватка крокодила! Ты мне кость сломаешь, идиот! - Говорю, омега у тебя есть? – Голос парня звучал глухо и жестко, и он дернул его на себя, глядя темными, почти как у наркомана, глазами, дыша тяжело и часто, постоянно принюхиваясь. Его просто вело и крыло не по-детски от такого запаха, крыло так, как никогда ни от одной омежки. - Какая еще, мать твою, омега?! – Аха-ха, сейчас бы омеге иметь омегу, ага, да. – Ты ебанулся?! Пусти руку, твою мать, или я отгрызу тебе пальцы! Баскетболист почти зарычал, и сильные смуглые пальцы требовательно сжались на вороте майки Тайги, и Аомине бесцеремонно притянул его еще ближе, принюхиваясь, как животное, сцепив зубы и весь напрягаясь. Этот запах просто сводил с ума, ему еще никогда так не хотелось ни одного омегу, как эту. Узнать бы кто, кто, черт подери, и почему его запах на этом ублюдке Кагами! - Ты сдурел?! Нет у меня никакой омеги, отъебись! – Кагами ни с первой, ни со второй попытки не смог разжать смуглые пальцы, что вцепились в его майку стальной хваткой бульдога. Парня передернуло – от такой близости его снова окатило волной запаха Аомине, и пришлось стиснуть зубы, чтобы не скулить, и дышать через раз. Чертов придурок. Впрочем, бывший бомбардир Тейко сам сейчас был не в лучшем состоянии, сжимая и разжимая кулаки, глядя почти яростно: - Врешь! Я же чую этот ебаный запах! Говорю, есть омега у тебя, придурок? Кто он? Куроко? Этот слабак Хьюго? Ваша соплячка-тренер? - Отцепись, сука! Кагами с трудом оттолкнул бомбардира Поколения Чудес, тяжело дыша, и для верности вмазал ему по лицу. О да… Как же давно хотелось это сделать! Аомине, совсем поехавший от запаха, отступил на пару шагов, прижимая ладонь к разбитому носу, из которого капала темная кровь, и грязно матерясь. Кагами тяжело дышал, все еще сжимая кулаки. Не став дожидаться, пока парень ударит в ответ, он почти бегом покинул площадку. Чертов Дайки, чтоб его. Его трясло. Костяшки саднили, задница просто пульсировала, член терся о штаны так, что казалось, он сейчас просто спустит себе в штаны, как перевозбужденный подросток. Вот же дерьмо! Раздражение и злость на этого самодовольного альфу и на самого себя только усилилась, разбавляя коктейль из чистого возбуждения. Боже, хорошо, что он такой идиот, и ему в голову не пришло, что это запах самого Кагами. Ложиться под этого ненормального альфу совершенно не хотелось, если честно. «Не хотелось!», - одернул сам себя взбешенный парень, почти бегом добравшись до дома и запираясь в комнате. Пах просто горел, влажная от пота кожа тоже, мышцы живота просто сводило. Горячий, умопомрачительно терпкий запах самоуверенного альфы помнился так отчетливо, будто он был сейчас здесь. Кагами тихо взвыл, упав на постель. «Нет, я…не буду…на него!..». Он сильно зажмурил глаза, дыша через раз, тело потряхивало. Перед глазами всплыло обалдевшее лицо смуглого баскетболиста, его чуть раскосые, прищуренные темные глаза с расширенными, как у наркомана, зрачками, приоткрытые узкие губы и хриплый, яростный голос. Пары резких, судорожных движений хватило, чтобы излиться на простыни, кусая губы. …Аомине остался на площадке, глубоко дыша, едва сдерживаясь, чтобы не кинуться за Кагами и не проследить за ним и этим одурительно пахнущим омегой, а заодно и не врезать обнаглевшему сопернику в ответную. Дайки зло сплюнул на землю сгусток крови. Даже ее соленый запах не заглушал запах девственной, немеченой, течной омеги, и это крутило еще больше. Черт. Тело горело, как никогда, низ живота неприятно ныл. Черт, черт, черт. Чертов Кагами. «Я найду этого хренова омегу, кем бы он ни был. Если надо, отберу силой».

***

Тайга по-прежнему не ходил на тренировки, притворяясь больным. Ноги уже восстановились почти полностью, но из-за столкновения с Аомине решил поваляться еще неделю. На всякий случай. Лучше не становилось. При любом малейшем воспоминании о чертовом Дайки член стоял как по команде. Да е… Оставалось либо терпеть, что он и пытался делать первое время, либо в пару резких движений дрочить, и это приносило кратковременное облегчение. Бесило все. Бесило то, что даже спустя неделю – неделю! – задница была умеренно-влажной, а тело периодически скручивало животное возбуждение, горячими спазмами сдавливая низ живота. Видимо, организм отыгрывался после такой длительной задержки. Хотя больше всего бесило, что приходилось, стиснув зубы, дрочить, представляя себе дерзкую ухмылку и напряженное тело бомбардира Тоуо. Ночью Кагами приходилось еще хуже – ничего более дикого и отвратительного, чем мокрые сны с участием Аомине, он и представить не мог. Впрочем, каким бы он не казался ему отвратительным, после таких снов он всегда просыпался весь мокрый, с пятном спермы на одеяле. Звонок в дверь прервал мирный просмотр телевизора. Кагами недовольно рыкнул – черт подери, если это Куроко или кто-то из команды, он пошлет всех нахер. Сказано же было, чтобы к нему не ходили! Куроко довольствовался смс-ками трижды в день, капитан Хьюго – одной в два дня. Или это Рико-семпай? Немного подумав, он решил, что это все-таки Куроко. Вряд ли кто-то еще стал бы беспокоиться настолько сильно, чтобы прийти к нему домой. Как бы то ни было, сейчас Кагами явно был не в состоянии никого принимать. - Куроко, иди нахер! Я спал, сплю и буду спать! – рыкнул Тайга в сторону двери. Звонок не унимался, к нему добавились пинки в дверь. Странно, на спокойного фантома это непохоже. Баскетболист стиснул зубы, закатив глаза, и кинул в дверь пульт от телевизора. На мгновение все заткнулось, но потом в дверь заколотили с новой силой – было ощущение, что ее вот-вот вынесут. Твою мать. «Да кого там принесло?!». Течка почти кончилась, его почти не трясло, и его запах не действовал ни на кого, кроме Аомине, так что вспыльчивый парень предпочел просто распахнуть ебучую дверь, приготовившись высказать в лицо этому нарушителю спокойствия все, что он думает, в нецензурных выражениях. В его квартиру ворвался темно-синий ураган, захлопнув за собой дверь. Ураган являл собой Аомине Дайки, тяжело дышащего, запыхавшегося, в джинсах и синей майке, и этот ураган принес с собой волну уличного воздуха, гневной ауры и пряного запаха. - Ты охренел? – начиная злиться, спросил Кагами, сжимая кулаки. Нос у Аомине уже зажил, и прямо хотелось расквасить его еще раз. Его снова бросило в жар, и он старался не дышать так жадно и часто, иначе в голове все сразу начинало путаться. Аомине зарычал, подойдя к Тайге вплотную – видно было, что он на пределе, и что он дико взбешен. Ни то, ни другое в экстаз Кагами не приводило. Дайки облизнул губы, глядя темными, как у маньяка, глазами, и жадно втянул носом воздух, едва не зарычав: - Где он? Кагами, твою мать, я спрашиваю тебя последний раз, где этот чертов омега?! Я же чую, что здесь, в квартире! Отдай по-хорошему, - почти прорычал взбешенный баскетболист, глядя пьяными от злости глазами, почти вжимая соперника в стену. Запах, этот одуряющий запах, казалось, пропитал все стены в этом доме, сразу было видно, что этот омега жил здесь, с Кагами. В голове у парня все мутилось. Тайга, в свою очередь, уперся кулаками в его плечи. Твою мать. Все плохо, все очень, очень, очень плохо. Аомине это чувствует, ему уже почти крышу сорвало. Он и так не особо сдержанный, а теперь особенно, когда чует запах течной, немеченой омеги, его омеги. Кагами отвернулся, насколько это было возможно, злясь неимоверно на себя, на природу, на весь мир и на этого долбанного психа. На него – особенно. Аомине бесился все больше, почти вжав его в стену, сжимая смуглые пальцы на его шее, и оставалось только сжимать его пальцы, отчаянно хрипя, чувствуя, как безумно сильная волна возбуждения скручивает все тело, а низ живота просто горит, и между ног снова стало влажно. Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. - Где он, Кагами?! – почти прорычал Аомине, сильной рукой прижимая соперника за шею к стене, и вжал его еще ближе, едва не сойдя с ума. Его колено случайно уперлось между ног Тайги, и тот сдавленно захрипел, почти скуля, дернулся и обмяк, цепляясь за пальцы Аомине, уже не сжимающие его шею так сильно. Дайки же обалдело уткнулся носом в его шею, принюхиваясь, для верности еще раз надавив коленом на его пах. Кагами засопротивлялся еще активнее, и его щеки окрасил яркий румянец. На его джинсах проступало влажное пятно. Аомине отпустил наконец-то его шею, и Кагами часто задышал, хрипло и тяжело, отвернувшись, пытаясь прийти в себя. Боже, блять, он сейчас просто-напросто кончил себе в штаны, как перевозбужденный школьник, когда этот ублюдок просто случайно его коснулся!.. Тайга гневно ожег соперника взглядом и еще раз для верности брыкнулся, но из бульдожьей хватки Дайки не так-то просто было выбраться. - Твою мать, кусок говна, убери от меня свои…Х-ха!.. – Поток возмущений Тайги, впрочем, очень быстро надоел альфе, и он рывком расстегнул молнию на его джинсах, едва не вырвав ее с корнем, так, что ткань жалобно затрещала. Тайга подавился застрявшими в горле ругательствами, ожесточенно кусая щеку. - Так вот оно что, чертов Кагами… - горячий, хриплый, тягучий голос Аомине пустил по напряженному телу Тайги разряд электрического тока, который прошелся по всему позвоночнику, от шеи и до, мать его, паха. Дайки потянул носом, вдыхая его запах, упиваясь, держа в своих лапах свою добычу: теперь он никуда не спешил, добыча поймана, а уж кто, а Аомине Дайки не выпустит свою законную добычу из лап. То, что Кагами Тайга отныне был его законной добычей, было для него вопросом решенным. - Аомине…Твою мать, Аомине, пусти меня, чертов псих! Я не собираюсь ложиться под тебя, ублюдок!.. – почти рычал Кагами, ожесточенно кусая губы, пока язык альфы неторопливо прошелся по его напряженной, влажной от пота шее, слизывая соленые капли, проходясь по напряженным жилам и мочке уха. Хриплое, тяжелое дыхание парня сводило с ума, сердце колотилось набатом в груди, с бешеной скоростью гоняя кровь. Кагами упрямо мотнул головой, уходя от прикосновений альфы, непокорно сверкнул глазами, тяжело дыша, и брыкнулся: - Только попробуй. Аомине расплылся в хищной, многообещающей улыбке, и прищурился, ухватив за волосы, больно сжав, так, что Кагами зашипел, и задрал бесцеремонно его голову, открывая шею с бешено бьющейся выступающей венкой и мощным кадыком. - Заткни пасть. Быть нежным Дайки не умел никогда, так что и на этот раз грубо впился почти зубами в мощную шею баскетболиста, оставляя собственнический след, заставляя Кагами почти до крови прикусить щеку, чтобы не издать никаких лишних звуков. Тайга уплывал. Его жестко крыло и мутило, кожа казалось раскаленной, а язык Аомине – расплавленным железом. Казалось, каждый укус, каждое прикосновение оставляло на коже яркие ожоги, шрамы, следы, показывающие, кто прикасался здесь. Голова плыла, как в тумане, жар, невыносимо жарко, все тело сгорает изнутри. Запах, восхитительный запах этого альфы, он был везде – пряный, терпкий, мускусный, сводил с ума, заставляя течь, кусать губы и хотеть, мать его, хотеть его просто до одурения. Смуглые пальцы сильно впиваются до боли в темно-красные, влажные от пота волосы, оттягивая еще сильнее, заставляя запрокинуть голову совсем, до хруста в шее, и чуть прогнуть спину. Вторая рука удерживает обе руки над головой, а острые зубы безжалостно терзают шею. То, что творил с ним Аомине, не было похоже на ласки – это было заявление прав хищника на свою добычу. Черт, как же это было унизительно, вот так поддаваться его наглым прикосновениям. Еще унизительней было только то, что ему самому, его телу, это безумно нравилось. С искусанных губ сорвался первый вздох, почти стон, когда Дайки снова надавил коленом на его пах, прижимаясь ближе. - Ты пахнешь как маленькая сучка, Кагами… - Горячий, быстрый шепот на ухо, заставил снова почти застонать. Ох, бл… Аомине, не удовлетворившись реакцией, надавил коленом сильнее, вынуждая парня сдавленно простонать. Тяжелое дыхание и смешение запахов сводило с ума, горячо, боже, как горячо, жарко, влажно, пошло… Даже здесь они не желали уступать, боролись до последнего, но шансы были неравны заранее: Дайки знал, чего хочет тело Кагами. Он коленом раздвигает его ноги, удерживая брыкающееся тело, и сильнее оттянул за волосы, недовольно рыкнув: - Хватит дергаться!.. Будешь дергаться, порву нахер! Аомине рывком задирает его майку, обнажая часто вздымающуюся грудь, и зубами, не губами, прильнул к соску, оттягивая, кусая, заставляя почти взвыть и зашипеть от горячей, тягучей, приятной боли. Горячая, безумно горячая волна животного возбуждения прошла по телу, и Тайга шумно выдыхает, выгнув сильно спину, пока сильные пальцы расстегивали его ремень и джинсы. - Твою мать, как ты пахнешь… Кагами шумно выдохнул, распахнув глаза, и почти в голос застонал, кусая губы, по-звериному рыча, когда сильные, смуглые пальцы обхватили его напряженный, истекающий смазкой член и сделали пару резких, грубых движений. Кагами сильно выгнулся, забившись всем телом, и жестко затрясся, чувствуя, как пальцы Дайки обводят головку его набухшего члена, надавливая и сжимая. Кагами зарычал, глядя в пьяные, темные глаза, и затрясся в животном оргазме, изливаясь на смуглые руки альфы. Усиливающийся запах течной омеги, вид кончающего и хрипящего Кагами окончательно сорвал тормоза и без того не очень сдержанному баскетболисту. Он рывком развернул его лицом к стене, прижимаясь сзади, рыча на ухо, прихватывая зубами за загривок, порыкивая и тяжело дыша. Внизу живота все горело, тело требовало желанной разрядки. - Аомине… - прохрипел Тайга, через плечо глядя пьяными, совершенно невменяемыми глазами. Твою мать. Дайки рывком спустил к лодыжкам свои спортивки и его джинсы, подтянув к себе, сильными пальцами сжимая бедра, до синяков, до боли, часто дыша. Пот лился ручьем, как после напряженной игры. Аомине не удержался и влажным языком провел вдоль позвоночника, оставляя следы зубов. Ответом ему был хрип заходящегося воем Кагами, который только выгнул спину и дернул нетерпеливо бедрами, тяжело дыша. - С-с-сука, не провоцируй, я тебя на куски порву… - почти рычал Дайки, руками раздвигая его ягодицы. Между ними все блестело от смазки, которая почти лилась по ногам Кагами. Тот лишь выдал еще пару сиплых вскриков, которые, по идее, должны были обозначать протест, но возбудили еще больше. Дайки прижался ближе, вплотную, стащив наконец его дурацкую задранную футболку, сразу вставляя два пальца, растягивая. - Т-твою!.. Убери это!.. – дернулся Тайга, глядя через плечо гневными, полными пьяного возбуждения глазами. Дайки лишь недовольно цыкнул, добавляя третий палец, наскоро готовя – Тайга был девственником, безумно узким, но сил терпеть уже просто не было, запах просто одурманивал, сводил с ума. Голова уже плыла, пот заливал глаза, все как в тумане. Твою мать, он сейчас кончит, едва вставив, и сразу спустит… Твою мать, если он не прекратит представлять, как там горячо, он спустит прямо сейчас!.. - Терпи, - рыкнул нетерпеливо Аомине, зубами снова прихватив его загривок, и вошел одним резким движением, сразу начиная двигаться – глубоко, горячо, восхитительно узко… Кагами выгибался и скулил, хрипя, прогибая мощную спину под ним и пытаясь ухватиться хоть за что-то, чтобы не упасть. Дайки опирался руками о стену, хрипло дыша и рыча, вдалбливаясь жестко и резко в его податливое, невероятное узкое тело, кусая за плечи, оставляя везде следы зубов. Горячо… Запахи сплелись воедино, хриплые, низкие стоны Аомине и вскрики, рычание Кагами, когда Дайки задевал что-то внутри, отчего он почти кончал. Аомине перехватил его руку, тянущуюся к своему члену, и сам сжал у основания, пережимая, не давая кончить, вбиваясь быстро, особенно резко, каждый раз попопадая по простате. - Аомине!.. Хаа!.. С-сукин ты сын!.. – захрипел Тайга, почти взвыв, чувствуя, как судорогой свело ноги и бедра, и было уже почти больно из-за сильных пальцев, не дающих желанной разрядки. Дайки, уже сам на пределе, только ускорился, мощно, глубоко вбиваясь в его тело, рыча, как зверь: - Теперь ты принадлежишь... мне… ясно? Кагами взвыл, скуля, царапая короткими ногтями обои, почти сойдя с ума, выкрикнув в забытьи, чувствуя, как горячее, дикое, невыносимое наслаждение накрывает его с головой: - Да, да, да! Все что угодно, только дай мне кончить, с-сука!.. Аомине, хрипло рыча, в пару рывков ладони доводит Кагами до оргазма – тот сжимается, хрипя и воя, вокруг его члена, сотрясаясь всем телом, кончая долго, много, изливаясь на смуглые руки Аомине и задыхаясь, с трудом дыша – воздух казался слишком раскаленным. Не выдержав вида Кагами, его сладких оргазменных судорог, его узости, запаха, хриплых стонов, Дайки, зубами прокусывая напряженную шею, кончает следом, рыча…

***

- Выметайся из моей квартиры. – Лениво проговорил Кагами, когда они все-же удосужились перебраться из прихожей в спальню. Аомине, нагло устроившись на постели и уложив возражающего Тайгу себе на бедра, хищно оскалился: - Это теперь моя квартира. Ты принадлежишь мне, забыл? Сам согласился. Глаз у Кагами нервно задергался. - Когда это я согласился? Не было такого! Аомине недобро прищурился, облизнув узкие губы, и придвинулся ближе: - Не было, говоришь? Сейчас напомню, как это было… - Аомине? Аомине, твою мать, не приближайся! Убери свои руки! Аомине, твою мать!