Это в последний раз

      Мэтт поправляет свой ремень прямо во время интервью, и Гарри понимает, что неправильно его застегнул. Он же висит! Блядь. И это все увидят.       Пока Шам растерянно смотрит на микрофон, которым машет перед его лицом корреспондент, и пытается собрать мысли в кучу, Даддарио в очередной раз приоткрывает свои губы в довольной усмешке и медленно облизывает их, оставляя влажный блестящий след, напоминая Гарри о том, что было десять минут назад…       А ведь и недели не прошло с того момента, как они договорились «держать себя в руках» и больше не трахаться. Потому что у обоих своя личная жизнь. Потому что у кого-то - семья, а у кого-то - невеста.       «Это в последний раз», — говорит Гарри после каждого секса с Мэтти, а тот согласно кивает.

***

      Сегодня в рамках церемонии вручения наград премии «GLAAD Media Awards» актеры дали немало интервью и порядком устали. Небольшая кофе-пауза перед очередным выходом в люди. Гарри под видом «поправиться-заправиться» решил сбежать даже от Шелби. Самая дальняя уборная для персонала — подойдет. Просто ему нужно побыть одному. Просто, чтоб успокоиться. Просто… потому, что боится выдать своё желание поцеловать Мэтта при всех, здесь и сейчас, — на церемонии, куда они прибыли не одни, а со своими «половинками». Натуралы, блядь.       И это еще даддариевское «давай станцуй для нас». Вот придурок!       Гарри наклоняется над раковиной, чтобы освежиться внешне и внутренне. Набирает холодной воды в сложенные ладони и выплескивает ее себе на лицо. «Боже, как это всё глупо», — актер ругает себя почти вслух и усмехается собственному отражению в зеркале. Он был так поглощен собственными переживаниями, что не услышал, как в уборную зашли.       — Всё нормально, Гарри?       Шам заметно вздрагивает от неожиданного звука знакомого — до боли знакомого — и такого бархатистого баритона. Он на секунду болезненно жмурится: «Хоть бы сдержаться рядом с ним», сжимает холодный мраморный умывальник и, в то же мгновение натягивая непринужденную маску, разворачивается к владельцу голоса.       — Нда… да, всё отлично, Мэтт, спасибо.       Да кого Гарри обманывает? Он больше всего, наверное, хочет сейчас опуститься на колени перед Мэттом, отдаваясь в объятия похоти. Он беззвучно стонет, когда видит, как Мэтт облизывает губу, а затем кусает ее, смотря исподлобья таким прожигающим взглядом.       — Правда?       — Да, все в порядке. Просто решил освежиться.       Мэтт наклоняет голову набок и с недоверием смотрит на Шама. Он всё знает и понимает. У него у самого сейчас сорвет крышу. Каждый раз он на волоске от каминг-аута. Всё, что его держит — это супруга Гарри. Шам должен сам решить, должен сам осознать.       А сейчас… Мэтт, не отрывая взгляд от взволнованных, полных отчаяния​ карих глаз, протягивает руку к дверному замку и защелкивает его. Делает довольно широкий шаг навстречу Гарри, тем самым нарушая границы его личного пространства. Шам машинально пятится и упирается ягодицами в мраморную столешницу. Отступать больше некуда. Мэтт мгновенно сокращает расстояние между ними и, нависая над Гарри, умоляюще смотрит то на губы, то в глаза, будто спрашивает разрешения поцеловать.       — Мэтт, что ты…       Шам не успевает договорить, как Даддарио приподнимает его за подбородок, заставляя взглянуть в свои глаза, проводит большим пальцем по нижней губе.       — Я так соскучился. Я так хочу тебя.       — Мэтт, мы в туалете.       — Да. МЫ. В. ТУАЛЕТЕ.       Какой Гарри правильный, что даже бесит иногда. Бесит и… заводит.       Даддарио обхватывает его шею руками и слегка сжимает. Жадно накрывает губы любимого и чувствует под большими пальцами, которыми наглаживает его кадык, вибрацию от стона. Ему нравится это — когда Гарри стонет под ним, на нем…       Гарри жалобно поскуливает, когда Мэтт вжимается в него, демонстрируя свое возбуждение, которое уже болезненно пульсирует. Остатки разума покидают обоих. Низкие стоны эхом отражаются от облицованных стен.       Шам заставляет себя разорвать поцелуй и приподнимает голову вверх, чтоб дать себе возможность вдохнуть.       — У нас есть десять минут? — скорее не спрашивает, а уговаривает​ себя вслух Гарри.       — Да… — шепчет Мэтт.       — Да?       — Да.       Мэтт оставляет влажные, горячие следы на линии подбородка, под челюстью. Покусывает чувствительную, гладковыбритую кожу. Как бы он хотел оставить на ней свои багровые метки, но нельзя. Не сегодня. Он начинает быстро растегивать свой ремень — времени совсем мало. Единственный способ пометить СВОЕГО мужчину — это окутать своим запахом, оставить свой вкус у него на губах, на языке, в горле. Он легко давит Гарри на плечи, и тот всё понимает. Шам и сам этого хотел, желал. Чувство, что Даддарио хочет использовать его рот, опять, для собственного удовлетворения, заставляет его нутро трепетать. Его ноги подгибаются, и он, словно подтаявшее​ мороженое, стекает вниз. Устраивается на коленях между ног Мэтти и подцепляет пояс его брюк, вместе с бельем, спуская их ниже ягодиц и освобождая налитый кровью член любовника.       — Мой, — довольно шепчет хриплым голосом Гарри. — Мой вкусный. Мой большой.       Мэтт грубо проводит кончиком члена по губам Гарри, очерчивая их контур, потом бьёт по ним, оставляя липкие, влажные следы от смазки, и толкается внутрь. Как тесно, влажно, жарко. Мэтти стискивает зубы и тихо шипит, когда Шам вбирает в себя блестящую, сочащуюся ароматным соком головку и смыкает на ней дрожащие губы. Гарри и сам болезненно мычит. Неделя — слишком большой перерыв. Как он истосковался по его вкусу, запаху. Мэтт начинает двигаться, с каждым толчком всё глубже, напористей. Он низко, тяжело дышит, и в тот момент, когда Гарри задевает краешки чувствительной «шляпки» зубами, голос парня срывается на жалобный стон. Он теряет голову и совсем перестает быть осторожным. Он хочет больше, глубже.       Руки Гарри цепляются за бедра Мэтта и слегка отталкивают его, контролируя глубину проникновения. Но Даддарио неумолим. Он вбивается в рот любимого, ударяется о стенки глотки и настойчиво пытается войти на всю длину. Гарри с трудом подавляет рвотный рефлекс. Скулит. Возмущается. Мэтт шумно втягивает в себя воздух сквозь зубы, шипит, когда чувствует вибрацию на члене от стонов Гарри. Он хватает его за волосы, насаживая голову Шама на себя так, что чувствует его горячее дыхание на лобке — азиат не выдерживает и пальцами сжимает ягодицы. Мэтт вытаскивает. Длинная ниточка слюны между членом и подбородком Гарри заставляет его выглядеть мастерицей отсоса.       — Ты в порядке? — заботливо интересуется он, Гарри смотрит на него снизу-вверх.       Шам не в состоянии ничего сказать, лишь кивает головой. Пару секунд ему нужно отдышаться, хотя бы просто набрать воздуха. Он открывает глаза и видит обеспокоенный взгляд Мэтти. От этого тысяча бабочек разлетаются в животе, наполняя его приятной щекоткой. Даддарио ждёт, придерживая свой член пальцами, и возвращает его внутрь Гарри тогда, когда тот открывает рот и высовывает язык, словно готовый принять причастие.       — Я люблю твой рот, Гарри. Я люблю тебя, — стонет Мэтт. — Как я люблю тебя.       Гарри наслаждается его бархатистым голосом. Наслаждается тем, что доставляет ему такое удовольствие. Наслаждается властью Мэтти над ним. Наслаждается каждую секунду жизни, проведенную рядом с этим парнем.       Он хочет выпить его всего и оставить во рту его терпкий привкус, связывающий язык. Он втягивает Мэтта глубже и чувствует носом его волоски. Он начинает двигаться навстречу толчкам Даддарио, пока яйца не ударяются о его подбородок. Гарри поднимает взгляд, чтобы получить одобрение, и понимает, что пара зелено-золотистых глаз смотрит прямо на него. Да, Мэтти удваивает наслаждение, глядя на то, как его член исчезает во рту Гарри. Утопает в нем весь, до самого основания. Мэтт одобрительно кивает и гладит втянутые щеки азиата, пока тот задерживает дыхание, медленно пропуская головку прямо в глотку. Мэтт видит, что любимый на пределе, и лишь на секунду вынимает, чтобы Гарри вдохнул. Шам жадно хватает воздух ртом, слезы стекают по щекам.       — Ты - мой хороший, — хвалит Мэтт любимого и бесцеремонно проникает в открытый рот Гарри, который толком не отдышался.       Даддарио практически перестает контролировать себя. Тело судорожно подрагивает. Он толкается глубже так внезапно, заставляя Гарри врасплох, и тот вновь пытается оттолкнуть его за бедра. Но Мэтт не может отодвинуться. Не может остановить предоргазменные волны, которые накрывают одна за одной. Тихие короткие стоны методично отбиваются эхом от стен.       — Гарри, прошу не… останавлива… ааа… блядь!       Гарри сдавливает губами член и тянет на себя, вытягивает, сосет. Он понимает, что любимый близок к финалу. Несмотря на то, что его зрение теряет фокус, глаза слезятся, воздуха быстро начинает не хватать, он оставляет попытки отстраниться и продолжает насаживаться глубже на ствол своего любимого брюнета. Обхватывает у основания и снимается, щекоча губами набухшие венки. Быстро двигает головой в разные стороны, дразня краешки головки языком. Цепляется зубами и тут же высасывает за это прощение.       Это выше сил Даддарио. Он запрокидывает голову, протяжно выстанывая имя Гарри. Он бы с удовольствием достал член и забрызгал спермой его лицо, наблюдая, как любимый открытым ртом ловит густые струи. Но сейчас не тот момент. Мэтт судорожно сжимает волосы Гарри в кулак, не давая возможности отстраниться. Делает несколько резких, коротких толчков в горло и срывается, заполняя своим белым соком глотку Шама.       Не всё удаётся проглотить. Белесые капельки стекают по подбородку, и Гарри ловит их рукой, чтоб не испачкать костюм. Его член течет от всего этого, но он будет терпеливо ждать вечера. Или нет?       Он облизывает распухшие губы и большим пальцем вытирает уголок губ. Господи, что ж так сексуально. Мэтт заставляет себя не смотреть, иначе он просто не выдержит и отрахает его прямо на умывальнике.       — Я… — выдыхает Мэтт. — Я выйду первый, ты давай через пару минут.       Он наспех протирает член салфеткой и застегивает брюки. А вот с ремнём сложнее — никак не удается дрожащими руками попасть язычком в дырочку. Черт.       Гарри протирает лицо водой и с улыбкой наблюдает через зеркало, как Мэтт возится с пряжкой. «Какой он у меня смешной», — думает Гарри и поворачивается к любимому. Стряхивает капли воды с рук и подходит к Мэтти.       — Даддарио, ты - большая детина, — он тихонько смеется и тянется к непослушному аксессуару.       — А ты - мой папочка, — расплывается в улыбке Мэтт.       Он молча наблюдает, как ловкие пальцы Гарри затягивают кончик ремешка в шлевки, и благодарно целует своего безотказного, заботливого, семейного Гарри. Он желает, чтобы так начиналось каждое утро, когда Шам провожал бы его на работу. Мэтт разочарованно застонал и умоляюще взглянул в карие глаза.       — Так что, до вечера?       — Мэттью…       — …это в последний раз? — заканчивает за ним Даддарио и хмурится.        Гарри как-то неуверенно кивает; Мэтт лукаво усмехается и открывает замочек уборной. Выходит.