Карлик ебет старика

— Ну что, чушка, ты признаешь свое поражение? — сказал Джарахов насмешливым и на грани жополизатости голосом. — А если я отвечу нет? -усмехнулся Уткин. — Я знаю, что ты так не ответишь, ибо ты настолько убог, что не смог победить какого-то быдленького карлика. — Я не признаю своего поражения. — Вааай! Да ты, как я смотрю, поднялся в моих глазах. Респект! — Спасибо, конечно, но мне уже хватает уважения. — Если не секрет, то кто тебя уважает? — Секрет. — Вот именно, что никто. — Я же сказал, что секрет, и я не собираюсь отчитываться перед гномиком. — Я настолько привык к твоим «умным» обзывательствам, что даже не обижусь. — Самый маленький член и его обладатель. И да, пупсик, это про тебя. Дима знал, что может так едко и гадко сказать этому человеку. Сам того не понимая (или понимая) он любил его. За едкими обзывательствами, за желание казаться круче в его глазах, за ненавистью и неприязнью, он затмил это радужное чувство, сам того не понимая. Джарахов тоже ненавидел его всем своим сердцем. Но когда он его обсирал, презирал, толкал и прочее, он чувствовал что-то к нему. Он это хорошо понимал, но не смирился с тем, что это чувство-любовь. Но Уткин тоже был хорош. Всегда знал, что сказать в ответ и не оставаться униженным. И никто не знал, хорошо ли это или плохо. — Умно. Тут даже не поспоришь. — Иногда я и не такой тупой, в твоих глазах конечно, и смогу придумать что-то едкое и обидное. — Но ты меня ничем не обидел. — Хм-м-м-м… Странно… Я думал, тебе и такой фразы хватит, чтобы ты разревелся и ушел к своей любимой мамочке. Маменькин сынок. — Ебанная чушка. — Тебе не кажется это слишком банальным?! — Нет, потому что ты только что сказал какую-то чушь. — И поэтому я чушка?! Бля, смешно даже. — Интересно, и что же такого смешного я сказал? — Много чего. — Мда-а-а-а-а… А если я сделаю вот так, -он прижал Ларина к стене и опалил кожу горячим дыханием, — Тебе покажется это смешным? — Вааау! Да ты, как оказалось, можешь больше, чем я думал. — Да у тебя мозг, как у тушканчика, поэтому ты и мало и дерьмово думаешь. — Возможно. — Почему ты не отталкиваешь меня? -охуел Эльдар, -хули ты терпишь? — Ты не сделаешь этого, -усмехнулся Дима. — Посмотрим… С этими словами Эльдар бесцеремонно спустил штаны и боксеры с Дмитрия. — У-у тебя даже не в-встане-ет… — Это мы еще посмотрим… Закрыв глаза, Джарахов представил охуенное порно, которое посмотрел вчера и у него уже встал каменный стояк. — С-сука… — Ты проиграл, Димочка. Внезапно, Уткин почувствовал такую боль, которую не чувствовал никогда. На его глазах выступили слезы, ему было очень сильно больно. Он хотел разбить рыло Эльдара об асфальт. — СУКА-А-А… МОГ БЫ А-А-А-А И П-ПОНЕЖНЕ-Е-Е-А-А-А-А-А-А… — С тобой нельзя быть нежным. Джарахову хотелось, чтобы Дима стонал от боли, просил о пощаде, но он - упорная скотина так и не сделал этого. Возможно, кто-то его так уже трахал. Он не сомневался, что этот «кто-то» был Хованский. Он пытался причинить ему очень много боли и ему немного, но это удавалось. Ларин метался во все стороны, орал, как резаная свинья, но не молил и пощаде, что очень сильно расстроило гномика. — Ну что, Уткин, как видишь я смог, -усмехнувшись, он ушел, оставив Диму одного. И Дима снова почувствовал себя брошенным, как раньше…