Изгой

      Из мягких объятий сна вырывает затекшая щека. Такое ощущение, что лежу на острых камнях. Открываю глаза, скашивая их вниз. И точно — голова моя покоится прямо посреди кострища. Хорошо, что угли, которые впиваются мне в щеку, холодные. До тошноты не хотелось бы узнать, как пахнет собственная жареная плоть.       Осторожно сажусь, стряхивая с щеки мелкие налипшие угольки и медленно потягиваюсь. В теле ощущается только истома, так легко, как будто разом сбросил с себя внутренний груз прожитых лет. Только подсознание тихим навязчивым шепотом твердит о какой-то неправильности, не давая свободно вздохнуть.       Перевожу взгляд на грудь, замерев от изумления. Рубашка на мне разорвана, как и грязные бинты на груди, а там, где совсем недавно была кровавая дыра, красуется уродливый розовый шрам. Что это за чертовщина?!       — Ничего не понял, — констатирую вслух, ошарашенно глядя на такие же розовые, только более ровные шрамы на ладонях. События вчерашнего дня в памяти восстанавливаются с трудом. Вот я пытаюсь развести огонь, вот костерок весело пляшет, языками пламени облизывая воздух. Вот я пугаюсь шороха и прячусь в кусты, а после этого тёмный провал в памяти, словно там, в кустах, меня и вырубило. Тогда почему я проснулся лицом в потухшем костре? Катился десять метров по земле через ручей, да ещё и вверх по склону? Что-то не верится. Или законы физики не для этого места? Если так, то это объясняет ошмётки жидкой, слегка подсохшей грязи на остатках моей одежды и вокруг меня, но не объясняет всего остального.       — Фигня какая-то, — вздыхаю, поднимаясь на ноги. В голове только маты и ничего более. Но бессмысленно отрицать очевидное — так намного лучше.       Вывихнутая нога абсолютно не болит, а в теле ощущается лёгкость, какая бывает, когда на каком-нибудь аттракционе резко поднимаешься вверх. Хочется летать и смеяться, как бабочка… Бабочки разве смеются? Не уверен.       Брезгливо стряхиваю с себя остатки бинтов и рубашку, но подумав, рубаху надеваю назад — без неё запросто можно замерзнуть.       Но как так произошло, что за одну единственную ночь, пусть и во сне, все мои раны исчезли? Или прошла не одна ночь? Ведь календаря у меня с собой нет, часы тоже как-то не прихватил.       Успокаиваю разбушевавшееся сознание тем, что это всё сон, и во сне всё может повернуться как угодно в любой момент. Например, вот я здесь, а вот, закрываю глаза, и уже в ночном Токио. Нет? Не прокатило?       Открываю глаза с надеждой проснуться. Вокруг та же самая полянка, на которой глаза закрывал. И снова странно… Или нет. Это как раз становится обыденным, то, что я не могу отсюда выбраться. И нет, я не смирился с этим. Принял, но не смирился.       Присаживаюсь на мягкий, мшистый камень, которого вчера здесь не было. Это тоже уже не удивляет. Я приманиваю их, что в этом странного? Это что-то вроде суперспособности, немного безумной и до чёртиков бесполезной… да кому я впариваю, откровенно глупой.       Вздыхаю, руками опираясь о колени. Нужно идти дальше, искать выход из этого проклятого сна, или хотя бы найти еду. Проснусь, точно слона съем. Или хотя бы слонёнка… Желудок бурно поддерживает мою идею, выражая свои мысли громким бульком.       Поднимаюсь на ноги, подхватывая с земли клинок, который все еще жжётся, с удивлением отмечая, что всё это время зарывался рукой в мягкий нежный мох. Эти камни начинают мне нравиться…       Шагать без боли определённо легче, быстрее и даже веселее. Распеваю во всю глотку песни бурного студенчества, которое так резко прервалось моим странным сном. Надеюсь, я не в коме, иначе придётся пересдавать эту чёртову сессию, что, конечно, очень не радует, учитывая мою посещаемость. Да что я всё о сессии? Передо мной шикарный пустой мир, в котором я могу призывать по ночам мягкие камушки, разве много в этом поводов грустить? Да, много — я хочу кушать, а кушать нечего. Этого, к сожалению, вполне достаточно, чтобы быть грустным.       Местность по-прежнему медленно меняется, становится всё суше, травы становится меньше, засохших кустов больше, а деревья на какое-то время исчезают совсем, появляясь вновь несколькими километрами позже. Крупные камни попадаются всё чаще, заставляя спотыкаться о них, но не мшистые, приятные на ощупь, а обычные такие, лысенькие камни.       Кажется, что я иду по какой-то пустыне, в которой не только кусты сухие, но и вообще воды нет. Подмывает вернуться в обратную сторону, но еврей где-то в глубине моей души напоминает мне о потраченном времени и силах, поэтому с упорством сумасшедшего кролика и скоростью бешеной черепахи шагаю вперед. Ручей поворачивает влево, и я иду вдоль него, словно он моя путеводная нить в этой непонятной игре, где даже правил нет. Надеюсь, он не течёт по кругу, иначе вечно мне ходить кругами по этой странной местности. А что, семь вёрст бешеной собаке не крюк. Всё равно я не знаю куда идти, а так хоть вода всегда в свободном доступе.       Останавливаюсь у ручья, набрав полные пригоршни воды, умываюсь, с наслаждением упираясь спиной в разлапистое сухое дерево, похожее на плакучую иву. Хотя, может быть, это она и есть, я не силен в ботанике. Вдыхаю полной грудью свежий воздух и кажется, что жизнь удалась. Если бы ещё абстрагироваться от голода, который с каждой секундой гложет все больше и больше…       И вновь шагаю дальше, стараясь думать о чём-то отвлечённом, но мысли о еде перебивают всё на свете. Сейчас съел бы даже мамин крабовый салат, который терпеть не могу с тех пор, как объелся им на Новый год, а потом блевал всё первое января.       С каждым пройденным километром сухих деревьев становится больше, и вскоре они смыкаются над головой наподобие пещеры, полностью закрывая небо сухими ветвями. Рядом с ручейком образуется своеобразная дорожка, по которой я и иду, хотя между деревьями достаточно расстояния, чтобы проехал даже всадник. Может быть в этом лесу водится дичь? Ага, размечтался! В сухом лесу без единой травинки дичь. Если уж на зеленых полянках даже насекомых и птиц не слышно было, то что говорить об этом ненормальном месте.       Да и если бы была дичь, что бы я сделал? Бегал бы за ней с клинком наперевес? Я ведь даже из лука, которого нет, стрелять не умею, не то, что клинком пользоваться. Если только в качестве разделочного ножа.       В лесу оказывается гораздо темнее, чем на открытой местности. Глаза не сразу адаптируются, кажется, что с каждым шагом сгущаются сумерки, даже останавливаюсь пару раз, чтобы привыкнуть, но потом всё проходит, и я продолжаю путь, разглядывая поднадоевшую уже флору без намеков на фауну.       — Дерево, а за деревом дерево, а за деревом дерево, а за деревом куст, — начинаю бормотать под нос, провожая взглядом очередной, идентичный предыдущему, объёмный ствол. И здесь маньяк, заложник клавиш ctrl+c ctrl+v, потрудился на славу, — Дерево, а за деревом дерево, а за деревом дерево, а за деревом куст.       Что вижу, то пою, или бурчу себе под нос. Уже в десятый раз одно и тоже, как в дурацком сне, коим это место несомненно и является. В глубине души чувствую, как меня терзает страх — страх сойти с ума от этого бесконечного повторения действий, картинок и слов…       — Дерево, а за деревом дерево, а за деревом марево, а за маревом куст, — и до мурашек пробирает от собственного голоса, пусть даже не в абсолютной, но достаточно полной тишине. Слишком сюрреалистичная картинка.       — Стоп! — командую сам себе. Марево! Какое марево? Возвращаюсь на несколько шагов задним ходом, не оборачиваясь. И действительно, вдалеке, в глубине леса виднеется тёмное марево, слегка колеблющееся и поблескивающее серыми пятнышками.       Что это? Интересненько, учитывая однообразный пейзаж, успевший изрядно поднадоесть.       Прикидываю расстояние от ручья до «Неопознанного Отличающегося Объекта». Метров триста. Даже странно, что я заметил его среди деревьев, которые, кажется, растут в точном шахматном порядке.       Ведь ничего же не случится, если я отойду от ручья на несколько метров? Перпендикулярно по прямой не меняя направления, посмотреть и обратно.       Может быть это портал? Ну, который, допустим, выводит из мира снов. Ну, или который хотя бы ведёт в мир, где есть хоть какая-то живность, желательно разумная, и еда…       Безнадёжно отвязаться от собственного желудка, нет у него кнопки выключения. А жаль, потому что уже не просто бурлит, уже режет в животе и под ребрами, переваривает он сам себя.       Сколько человек может без еды? Без воды — неделю, без еды, кажется, месяц.       Сколько я уже не ел? Всего несколько дней. А может быть и несколько дней до этого, не знаю… В субботу вечером плотно поужинал, а сейчас сколько прошло? Сколько я уже сплю? И сплю ли вообще?       Лавирую меж стволами деревьев, желая поскорее уже увидеть что это за НОО* и воспользоваться им в своих целях, если получится. Только вот по мере приближения к мареву тело охватывает липкий страх. Расползается по венам, грозясь застудить кровь до состояния вишневого желе, такого прозрачного и темно-бордового, оставив осадок лейкоцитов плавать где-то в самом низу. Какая мерзость!       И какая-то угроза от места чувствуется, какой-то тоской веет, будто бы кто-то расплескал здесь эманации страха - эмоционального страдания, настолько сильного, что щемит в душе, сосёт под ложечкой, выгрызает из сердца мелкие частички чего-то неощутимого, но весьма важного. И ни в коем случае нельзя терять это важное, нельзя упускать. Ощущения затапливают, буквально валят с ног, запинаюсь даже, больно ударившись пальцем о корень.       Останавливаюсь буквально в двух шагах от чёрной пелены, пытаясь разглядеть за нестабильной завесой хоть что-нибудь. Ничего не выходит, слишком рябит чёрным. То ли сама пелена двигается, то ли перед глазами у меня круги расходятся, и слегка плывет зрение. Кажется даже, что завеса намеренно не хочет показывать то, что за нею спрятано.       — Покажи, зараза, — пытаюсь обойти ее, но куда бы ни ступил, марево перемещается вместе со мной, и приходится вернуться на исходную позицию, чтобы просто не потеряться.       Похоже на портал, если исходить из прочитанных фэнтези книг. Но откуда их авторам знать, что такое портал, если они ни разу в жизни его не видели?       Касаюсь черного марева пальцем и ничего не происходит, меня никуда не затягивает, никуда не перемещает, только через палец волной прокатывается по всему телу что-то негативное, вызывая дрожь в ногах, а сердце вынуждая учащённо биться.       Надо бы шагать отсюда подобру-поздорову, пока никакая дрянь не вылезла и не съела меня. И это единственная мысль, которая бьется в голове, пульсирует, не давая сосредоточиться ни на чем другом.       Делаю шаг назад, спиной врезаясь в дерево, и все шрамы вдруг начинают разом невыносимо ныть, как будто бы это дерево отдает мне боль, которой оно напитано полностью. Сейчас оно накачает меня ею под завязку, а потом еще и сверху, я раздуюсь, как воздушный шарик, и лопну разноцветными лоскутами, невзначай зацепившись за какой-нибудь острый сучок.       — Эй, ты слышишь меня? — раздается сильно искаженный голос отовсюду. Не найти конкретной точки, из которой голос исходит.       Подскакиваю на месте, автоматически отлетая от дерева на пару шагов. Марево возникает прямо перед лицом, еще один шаг, и я с головой окунусь туда.       Сердце колотится, как заведенное, подсказывая, что не стоит стоять, нужно бежать как можно скорее, забив на всё на свете. Бежать к воде и умыться, сбросить с себя все те энергетические тёмные нити, которые я здесь на себя нацеплял. Потому что, иначе, они оплетут меня паутиной, захлопнут кокон у меня над головой, и тогда неизвестно что будет.       — Эй, стой! — почти разворачиваюсь, почти ухожу, но голос вновь раздается, пригвождая меня к земле, ощутимо вбивая в мои сапоги метафорические гвозди. Голос будто бы изменённый в музыкальном редакторе раз на «пятнадцать», звонкий бас с меняющейся тональностью, словно старая, говорящая игрушка, у которой садятся батарейки.       — Кто ты? Что тебе нужно? — стараюсь сказать как можно более угрожающе, представляя, что я огромный титан, хотя сам позорно пячусь назад, держа перед собой клинок.       — Выпусти меня отсюда, — просит голос, а я уже просто схожу с ума от этих переливов звука. Подсознание моё, ты ли это говоришь со мной? И как же я тебя из себя выпущу, родное моё…       — Отсюда это откуда-а? — решаю уточнить. На последнем слоге сбивается дыхание, потому что снова, с размаха упираюсь спиной в дерево, кажется, в то же самое, что и в первый раз. По поверхности моего тела гуляют маленькие заряды темного тока, завихряясь на рваных тряпках, которые я называю одеждой. Я должен был это предусмотреть и пятиться по диагонали, чёрт!       — Я за тёмной завесой, выпусти меня, — голос уже почти завывает. Так, что закладывает уши.       Снова подскакиваю на месте от неожиданности, разворачиваюсь, ударившись головой о низкий сук, бегу к краю леса, подальше от странных голосов, поближе к дороге, которая куда-то да идёт. Куда угодно, только не туда, где со мной будут говорить непонятные, мифические голоса. Сердце пытается выпрыгнуть наружу через глотку, щеки обжигает алый румянец, а в голове мутится, окончательно сминая мою бедную психику. До конца жизни буду теперь заикаться и нести бред в редкие минуты волнения. Финиш.       У ручейка падаю на колени и долго умываюсь, до тех пор, пока руки и лицо совсем не онемеют от холодной воды, а расшатанные нервы не успокоятся. И только успокоившись, привалившись к ближайшему дереву, пытаюсь обдумать то, что только что произошло.       Не выходит ничего путного из моих мыслей. Они не желают состыковываться, связываясь огромными узлами там, где совершенно не нужно, и растягивая концы, там, где стоило бы завязать узелок.       В полной прострации вновь выхожу на дорогу, шагая строго прямо и никуда не сворачивая. Сплошная полоса леса, как под копирку, навевает что-то зловещее, временами кажется, что кто-то большой и невидимый наблюдает за мной сквозь деревья, но сколько ни оглядываюсь, никого вокруг не нахожу.       Угрюмо рассматриваю корни, их переплетения, что, к счастью, разнятся друг с другом. Если бы и они были одинаковыми, я бы точно решил, что свихнулся, или что кто-то измывается надо мной.       Внимание привлекает сухая веточка, лежащая между двух выступающих корней. Она портит всю идиллию этого места, но мне это чертовски нравится, потому что это место вдруг начинает походить на настоящее, а не на искусственно созданное неким маньяком, о котором уже имел честь упомянуть.       Наступаю на ветку и наслаждаюсь хрустом, который издаёт сломанная древесина. Хоть как-то разбавляет однообразие вынужденного путешествия в неизвестные дали.       Чеканю шаги, которые я скоро наверное начну считать, чтобы не сойти с ума, потому что чувство паники, нарастающее в груди, упорно шепчет, что нужно выбираться из этого леса как можно скорее. И я даже поворачиваю назад, прислушиваясь к интуиции, или к чувству самосохранения, но знакомое марево вдалеке заставляет замереть на месте, прислушиваясь к звенящей тишине вокруг, которую разбавляет только еле ощутимый шёпот ручейка.       Еще одно такое же? Здесь же всё под копирку, да? Кругами я точно не могу ходить, дорога всё время вела прямо. Снова невидимый маньяк постарался во славу Сатане и другим тёмным, чокнутым божкам, которые сейчас вовсю прикалываются, наблюдая за мной, да?       Вздыхаю и упрямо шагаю вперед, проходя мимо странной завесы, потому что слишком свежи впечатления о том, как по телу гуляли волны энергии, норовя скрутить его своими жгутами, сжать и выпотрошить.       Метров через пятьсот веточка между корней снова хрустит, когда нечаянно ставлю на нее ногу, а марево опять попадается в поле зрения ровно в тот момент, когда подпрыгиваю от неожиданного звука.       — Бред какой-то. Просто совпадение, — бурчу себе под нос и шагаю дальше, специально глядя под ноги, ровно до следующей веточки, на которую наступаю уже намеренно, самым носком сапога. Она ломается, а знакомый до чертиков хруст режет по ушам.       Марево, видное с этого места, не сдвигается ни на сантиметр. Мерцает так же ровно, чёрным обсидианом в полумраке. И в который раз подряд я шагаю эти пятьсот метров до веточки преткновения, которую в этот раз обхожу стороной. Да что за хрень-то?!       Может ли это быть какой-нибудь пространственно-временной аномалией, в которой я застрял? Или здесь как в игре, пока не выполнишь квест, который от тебя требуется, не пройдешь на следующую локацию? Хруст неправильной веточки запустил сбой системы и меня теперь возвращает во времени? Если так, то сейчас всё пойдет дальше, как по маслу.       Упорно шагаю вперед, и когда веточка хрустит под ногой снова, подпрыгиваю от неожиданности, останавливаясь.       — Да что за дерьмо здесь творится?! — выплевываю фразу в гулкую пустоту леса. Мои слова разлетаются вокруг, теряясь меж деревьев.       — Творится… — отвечает мне неизвестно откуда взявшееся эхо. Действительно творится.       Привалившись к «нормальному» дереву, вглядываюсь в волнующееся тёмное покрывало между однообразных стволов. «Моё» дерево сухое и тёплое на ощупь, а марево кажется прохладным и влажным, хотя я знаю, что оно никакое на самом деле. Такое впечатление, что оно зовёт меня, манит тонкими ниточками энергии, которая уже успела попробовать меня на вкус.       Да черт с тобой, уродливая ты магическая простыня непонятного предназначения, пройду я сквозь тебя, раз тебе так хочется.       Ступаю меж деревьев, полный решимости, но решимость эта улетучивается с каждым шагом, уступая место страху и какому-то трепетному благоговению, непонятно откуда взявшемуся.       — Эй, ты слышишь меня? — знакомый, искажённый голос отовсюду и ниоткуда, он словно прошибает своей волной мои лёгкие. Совсем как в первый раз, только теперь почти ожидаемо.       — Слышу-слышу, — бурчу себе под нос, руками сбрасывая с себя невидимые нити, которые знакомо оплетают меня, как только переступаю невидимую черту в нескольких метрах от марева,  — Что тебе надо?       — Выпусти меня отсюда, — просит голос, а я громко вздыхаю, так, что возможно каждое дерево в ближайшей округе слышит мой вздох.       — Если тебя кто-то туда посадил, значит так надо было. Как я тебя могу выпустить, если я тебя туда не сажал, да и вообще мало представляю, где это мифическое «туда», где ты сидишь, — сам не понял, что сказал. Всё происходящее вокруг ломает привычную картину мира, рассекает её на маленькие кусочки.       Ощущение, что я совсем с ума сошел, раз посреди леса разговариваю с невидимым кем-то, который просит выпустить его откуда-то непонятно откуда.       — Меня не сажали, — в голосе чувствуются нотки мольбы, но из-за искажения точно не разобрать на слух, — Завеса тьмы не дает мне выйти.       — Допустим так, — хмурю брови, — Но все преступники говорят, что их не сажали, и вообще они не знают, как это так вышло. Какие гарантии, что ты не прирежешь меня, выйдя оттуда?       — Я не преступник. Я неправильно настроил амулет перемещения и застрял здесь, вне пространства, — голос уже просто режет барабанные перепонки. Значит всё-таки телепорт, но немного поломанный, не ошиблось мою внутреннее чутье. Нужно решать что-то с этим чудиком, и как можно быстрее. Скорее всего, надо выпустить его, если система не пускает меня дальше без этого «квеста». Только как бы сделать это без возможного вреда для себя?       — Допустим-допустим, — мозги абсолютно отказываются шевелиться, а тёмная завеса тянет к себе, зовёт всё больше и больше. И вдруг на ум приходят слова из недоделанной курсовой по истории, которые язык выбалтывает сам собой, — Повторяй за мной. Я, твои раса и имя, и, если есть, титул…       — Я, тёмный эльф Белькаэль из дома Элькант*, младший наследный принц… — повторяет голос. И невозможно понять его эмоции даже не потому, что он искажён до предела, а потому, что у меня уже кружится голова, и тело вибрирует во всех местах, которые можно только представить.       — Торжественно клянусь не причинять никакого вреда, даже в мыслях не иметь злого умысла и до конца оставаться преданным своему нар… кхм, спасителю, — запинаюсь, потому что в голове крутится оригинальная версия клятвы, которую так долго выискивал в интернете, прежде чем занести во введение курсовой, — Клянусь добросовестно и беспрекословно выполнять все возложенные на меня обязанности, требования и приказы того, кто освободил меня, и не щадить своих сил. Если же я нарушу эту мою торжественную Присягу, то пусть меня постигнет наказание по всей строгости советского закона.*       Голос повторяет и повторяет за мной слово в слово, будто бы текст высвечивается с той стороны марева шрифтом «Times New Roman» в 72 пункта*. И его абсолютно не интересует, что такое советский закон и как по нему наказывают, хотя окажись я в другом мире в подобной ему ситуации, я бы обязательно спросил.       — И как мне тебя вытащить оттуда? — интересно, насколько этот тёмный эльф испугался моей «страшной» клятвы, и стоит ли держать меч наготове? Определенно стоит, потому что великие силы строгой советской власти, стоящей на страже закона, не действуют как в этом мире, так и в том, из которого они родом.       — Протяни мне руку, — просит голос, съезжая совсем уж на низкие ноты.       Что? Засунуть руку в это? Чтобы оно затащило меня внутрь? Ну а что? Если оно затащит меня туда, получится, что условие клятвы я не выполнил, а значит - и он не обязан своей клятве подчиняться. Или…       Не успеваю додумать, что-то меня толкает в спину, и рука сама собой по локоть влетает в марево, исчезая с той стороны. По коже прокатывается колючая энергия, обволакивает меня, но к себе не тянет, просто слегка пощипывает щёки, словно зимний морозец. И головокружение отступает, голова становится ясной, а тело перестает колбасить из стороны в сторону, как будто эта самая энергия, прежде отторгнувшая меня, теперь напитывает меня изнутри. Только клинок, зажатый в другой руке сильно нагревается, даже через тряпье обжигая ладонь.       За запястье с той стороны марева хватается что-то холодное и сильное. Оно тоже не тянет на себя, но я дергаю рукой, пугаясь, пытаясь вырваться из цепкой хватки. Не получается, рука застревает в мареве словно в желе, вытягивается оттуда медленно, по миллиметру, являя за собой чужую руку, которая в мою вцепилась. Обычную вполне себе человеческую руку только иссиня-черного цвета со светло-серыми как будто серебристыми маленькими волосками.       За предплечьем вытягиваю плечо, за плечом грудь и пол головы существа, которому буквально подписался помочь.       Тянуть сквозь желе тяжело, эльф по размеру превышает моё тщедушное тельце, что тоже не способствует ускорению процесса. И кажется, что никогда мне его не вытянуть до конца, но в момент глубочайшего отчаяния, он вылетает с громким звуком, как пробка из бутылки с шампанским. Летит прямо на меня, сбивает с ног. Катимся кубарем, врезаясь в дерево.       Чёрное марево съеживается, скатывается в маленький шарик, перетекая в меня по тонким, теперь уже видимым ниточкам, которыми до этого полностью опутало тело. Отчётливо вижу это, хотя видеть не могу, потому что лежу на земле в месиве из своих и эльфа конечностей. Но вижу и чувствую, что стал гораздо сильнее, что при желании могу вырвать голыми руками какое-нибудь дерево. В голове кристально проясняется, а усталость и голод всех этих дней, если не полностью исчезают, то отодвигаются куда-то настолько далеко, что мне их абсолютно не видно.       С легкостью скидываю с себя эльфа и поднимаюсь на ноги, глазами прощупывая каждый сантиметр земли в поисках меча, который выронил, пока летел. Нахожу его чуть поодаль от того места, где было марево, лежит в жухлой траве, слегка поблескивая сталью. Пока эльф приходит в себя, медленно подхожу к клинку и поднимаю его, цепляя за тряпку, но чуть не роняю назад, потому что рукоять обжигает, проходится тысячью маленьких острых иголок по шраму.       — Homo, tu quis es? * — вопросительно произносит слегка оклемавшийся эльф. Голос его оказывается приятным и низким, буквально грудным, завораживающим. Эльф сидит, привалившись к дереву, около которого мы свалились, и теперь у меня есть возможность наконец-то рассмотреть его.       И как в классических фэнтези играх моё сознание рисует эльфа высоким, фигуристым, длинноволосым красавцем, был бы ещё белым, можно было бы сравнивать с эльфами из известного «Властелина колец». Хотя иссиня-чёрная кожа, покрытая серебристыми волосками совершенно его не портит, наоборот даже, придаёт некую изюминку, как и серебристая шевелюра. Глаза с тёмно-синей радужкой внимательно следят за каждым моим движением.       — Я тебя не понимаю, — отвечаю на выдохе. Язык, на котором он говорит кажется очень красивым, но мне от этого ни горячо, ни холодно.       — Homo, non intellego, tua lingua, * — скороговоркой произносит эльф, но всё это как-то статно, как и подобает аристократу. Его титулу принца соответствует и одежда. Бежевая рубашка с воланами, жилет из черной кожи, такие же кожаные облегающие штаны, сапоги поверх них.       — Перестань придуриваться! Ты только что говорил со мной на моём языке, — почти выкрикиваю, сжимая клинок покрепче, если что, готов ударить эльфа наотмашь. Кажется, на ладони уже вздуваются волдыри, потому что жжёт неистово, кожа трескается от напора меча.       — O, quam obliviscamur! * — восклицает эльф, и непослушными пальцами лезет в карман жилетки. У него получается не сразу, пальцы не гнутся, словно замерзли, но спустя пару минут выцарапывает черный камень на тонкой темно-серой веревке и протягивает мне.       Червячок недоверия подтачивает изнутри, что бы это за хрень ни была, я её у него не возьму, потому что мне совершенно неясно, что от него ожидать. Выглядит вроде мирно, но как-то подозрительно, что ли…       Отступаю на шаг, успокаивая сбившееся дыхание. Вроде бы пару часов назад я не был против хоть какого-нибудь общества, но теперь как-то резко расхотелось, потому что без общества, оказывается, гораздо проще. Особенно если не знаешь, чего от этого общества ожидать, пинка под зад, ножа в спину или руку помощи.       — Gere hoc. Fiat in collo tuo, * — эльф вытягивает руку вперёд сильнее, повторно предлагая взять вещицу. Даже не хочу думать что это. Волшебный талисман, камень подчинения или просто красивая безделушка, которую эльф хочет подарить мне в благодарность за спасение. С детства привитое «не брать у чужих» сейчас становится на дыбы, чётко определяя мою позицию.       Вздыхает и пытается подняться. Ноги у него подкашиваются, поэтому удаётся встать не с первого раза. Придерживается руками за дерево, медленно выпрямляясь. Почти на две головы выше, гораздо шире в плечах. Такой, при желании, размотает меня меньше, чем за две минуты. Делает мне навстречу неверный шаг, шатается, но не падает, подходит ближе, на расстояние вытянутой руки.       — Не подходи, — предупреждаю его, отступая назад и перехватывая клинок поудобнее, хотя ладонь уже не чувствую из-за жжения. Слабо верится, что смогу этого эльфа зарубить, но так хоть немного спокойнее, потому что он безоружен.       — Nolo nocere tibi*, — произносит, подняв руки вверх. Медленно перехватывает кулон за веревку второй рукой и тянется к моей голове, чтобы надеть его.       Отвожу меч назад, чтобы ударить его, но кто-то невидимый и явно ко мне недоброжелательно настроенный больно бьёт меня по руке, и оружие выскальзывает из ладони, падая на траву. И всё это буквально за долю секунды.       Эльф пользуется моментом и мгновенно накидывает верёвку мне на шею, сразу же неуклюже отскакивая назад, чтобы избежать возможного удара. Спотыкается, падает на землю, а я пытаюсь стянуть с себя веревку, которую легко надел на меня эльф. Она словно сжимается в размерах и дальше подбородка не желает подниматься, как я ни стараюсь.       — Да что это за хрень?! — дергаю её со злости, но только себе делаю больно, верёвка врезается в шею. Чёрный холодный камень медленно начинает теплеть и светиться тёмно-фиолетовым светом.       Нужно просто поднять меч и разрезать эту дрянь. Тянусь за оружием, держа камушек в поле зрения. Его свечение мигает, на секунду становится ярче, а потом угасает, оставаясь россыпью маленьких искр, застывая внутри.       — Это амулет-переводчик, — поясняет эльф, и я вдруг понимаю его, несмотря на то, что он говорит все на том же красивом и певучем языке.       — Да ну нахрен, — всё, что срывается с языка. Ну не верю я во все это дерьмо, сознание упорно отторгает всё сейчас происходящее.       — Я не понимаю тебя, человеческий маг. Заряд амулета на исходе, тебе нужно напитать его магией, тогда мы сможем dicere, * — эльф по-прежнему сидит на земле, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц.       — Я не маг, — выдавливаю из себя, наблюдая, как последняя искорка внутри камня гаснет, он медленно тускнеет, выцветая в черный. Веревка на которой он висит, вдруг удлиняется так, что становится реальным снять её, чем сразу же и занимаюсь, стягивая амулет и рассматривая его на ладони.       — Pascet in fortitudine ejus, * — эльф усаживается на земле поудобнее, как бы ожидая от меня чего-то. Только чего?       Обычное сказочное: «Иди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю что, и сделай это так, не знаю как». Есть к этому «квесту» хоть какие-нибудь подсказки или это уровень сложности hard? Происходящее перестаёт восприниматься как сон и теперь переходит в плоскость какой-то виртуальной игры. Отлично, всегда мечтал первым опробовать виртуальную реальность.       Сажусь напротив эльфа, скрестив руки на груди, так же как и он, камень на веревочке кладу посередине, между нами.       — Я не маг, поэтому заряжай сам свой амулет, а после этого dicere*, — не знаю что значит это слово, случайно мной запомненное, но по глазам эльфа вижу, что мое произношение оставляет желать лучшего. Он вздыхает и и наклоняется ко мне, спрашивая как будто бы доверительно:       — Quid te docuit? Si non potes facere primitiva. Pasce phylacterium virtus.       — Если этот квест даст мне магические способности, я не против. Тогда хотя бы покажи, что мне нужно сделать, чтобы выполнить его, — совершенно не понимаю, о чём он там говорит, поэтому стараюсь вникнуть в ситуацию сам.       Вообще, весь наш диалог больше похож на встречу вождя африканского племени людоедов, который не понимает, что такое вилка, и французского аристократа времён восемнадцатого века, который вилку эту упорно вождю втюхивает. И в данной ситуации, я похож на того самого вождя. Не понимаю, чего от меня хотят, готовый в любую секунду защищаться, но догадываюсь, что выгода здесь моя в любом случае. Не освою новый прибор, так хоть человечинки поем…       — Damnant! — восклицает эльф. И судя по тому, с каким лицом он это говорит, это определенно что-то неприличное, — Primum vide tam stultus magus! Repetere post me.*       Он смотрит на меня, пальцами касаясь сначала головы, потом сердца, после чего вытягивает руки вперед над амулетом. На долю секунды кажется, что между ними образуется легкое голубое свечение, но оно сразу же исчезает, а эльф отдергивает руки, как будто обжёгся.       Почему-то чувствую, что надо делать так же, как и он. Прикладываю руки к вискам, затем к сердцу, а после почти касаюсь ими амулета, но никакого голубого свечения не наблюдается. Вообще ничего не чувствую.       Так, я не маг, я пошёл отсюда, твой амулет зарядит следующий игрок, пока-пока.       Эльф тем временем хлопает себя по лбу, качая головой. Надо же, фейспалмят эльфы так же, как и люди, прогресс добрался и до сюда, да?       Пока несу откровенную чушь про себя, тёмный крутит пальцем у головы, потом ладонью будто бы гладит сердце, собирает все это в большой невидимый комок и в сложенных руках несет к амулету. Смотрю на все это с желанием покрутить пальцем у виска.       — Я не понимаю, что ты от меня хочешь, эльф, — говорю, когда он начинает повторять свои действия. Игра «крокодил» здесь не прокатывает, не угадываю я его посылов. То ли потому что мышление у нас разное, то ли потому что кто-то из нас тупой.       — Ego non cred quod adeo fortis, a striga est non potest moderari potentiam tuam*, — задвигает он длиннющее предложение, а у меня вдруг начинает кружиться голова.       Блин, ну не понимаю я, чего ты от меня хочешь! Что мне сделать, чтобы эта штука заработала? Сварить зелье из зуба крокодила, крылышка лесной феи и шерсти нанайского единорога? Окунуть в сопли девственницы? Что, мать его, я должен сделать?       И вдруг, ответ приходит сам собой, как будто кто-то долго и настойчиво пробирался сквозь кору головного мозга, чтобы этот ответ мне в голову впихнуть. Спасибо тебе невидимый помощник, надеюсь сочтёмся.       Мысленно собираю энергию, которая досталась мне от портала, сворачиваю её в маленький тугой шарик и направляю в кончики пальцев, которыми касаюсь холодного камешка. Из-под моих пальцев вырываются черные струйки, похожие на слегка подсвеченный дым, они впитываются в камень, и он вновь начинает светиться ровным, тёмно-фиолетовым светом.       Если честно, никакого понимания процесса нет. В голове просто вакуум, пустота. Хочется даже посмотреть откуда конкретно этот дым исходит, дырочки что ли в пальцах открылись, как у робота? Но страшно отрывать руку от камня, потому что кажется, что процесс сразу прервется, и ничего не получится.       Дым исчезает только спустя пару минут. Свечение камня потихоньку меркнет, и он вновь делается черным и безжизненным. Не получилось, что ли? Паника настойчиво начинает долбиться в виски, отдаваясь в ушах барабанным боем.       — Gere hoc. Fiat in collo tuo, * — эльф одобрительно хмыкает. Слышал уже где-то эту фразу, только вот что она значит не знаю. Открываю глаза, которые все это время, оказывается, были закрыты. Как же я тогда видел?       Эльф поднимает с земли амулет и протягивает мне. Я всё правильно сделал? Надеваю камень на шею, он вновь озаряет всё светом, а потом гаснет, оставляя россыпь маленьких, фиолетовых точек по всему камню. Это что-то вроде индикатора заряда, да? Забавные тут технологии.       — Как будто андроид загружается, — даже слегка улыбаюсь, наблюдая за процессом, который чем-то напоминает загрузку моего старого телефона.       — Что такое «андроид»? — это уже эльф суёт свой любопытный нос в мои мысли вслух, а меня вдруг радостью накрывает. Такой сильной, словно конвейер эндорфина в моём организме внезапно выпустил в кровь сразу месячную дозу гормона.       — Забудь, — отвечаю ему, про себя отмечая, что весь его пафос куда-то растерялся сразу же, как только я начал его понимать.       — Назови свое имя, человек, — просит эльф, а я по ходу слишком тороплюсь с выводами. Впрочем, как обычно.       — Меня зовут Дариан, а тебя? — спрашиваю, но вдруг понимаю, что немного лоханулся со всеми этими светскими манерами, которые должны быть присущи в общении с такими горделивыми существами. Он уже называл мне свое имя, а я даже не удосужился его запомнить, да и вообще стоило бы соблюдать деловой стиль общения, исключительно на «вы». Теперь же он по-любому затаит на меня смертельную обиду и будет мелочно мстить до конца моих дней.       — Я Белькаэль из дома Элькант, младший наследный принц, — повторяет он, и кажется даже, ничуть не обижен на меня. Ну и отлично, потому что у меня очень много вопросов роится в голове. Они скручиваются меж собой, мешают друг другу, создавая в мыслях мешанину, которую мне по-любому придётся разгребать, но я все же задаю первый вопрос, пусть и не по списку:       — Скажи, Белькаэль, почему за завесой ты мог говорить на моём языке, а здесь тебе нужен амулет, чтобы со мной разговаривать? — вопрос достаточно интересный в сложившейся ситуации.       — Вне пространства, где я был заперт, нет языков. А на твоем языке, человек, я никогда не говорил и сейчас не говорю. Этот амулет переводит для тебя мой язык, — он хочет сказать что-то ещё, но я перебиваю его степенную речь очередным вопросом по теме, которая вдруг выплывает на поверхность.       — Почему ты сам не мог зарядить амулет? Эльфы же владеют магией, — вздыхает в ответ на мой вопрос. Так и сидим на земле друг напротив друга.       — Весь мой магический потенциал ушел на то, чтобы поддерживать во мне жизнь. Вне пространства, где я оказался, магия всегда утекает сквозь пальцы. Я не знаю, сколько пробыл там и не знаю, как скоро восстановится мой потенциал… Почему ты спрашиваешь? Ты же должен видеть, — эльф как-то странно косится на меня. Или просто я еще не успел привыкнуть к его разрезу глаз?       — Нихренашеньки я не вижу, — почему-то опять меня начинают преследовать это «должен». Да никому я, мать его, не должен! Ни у кого не занимал здесь.       — Я не верю, — твердо говорит Белькаэль, — Я не понимаю, как маг с таким огромным потенциалом, как у тебя, может не видеть и не знать очевидных вещей. Кто ты такой, Дариан?       Эльф не шевелится, но исходит от него некая нотка угрозы, которая заставляет шарить глазами по земле, отыскивая мое оружие. Вот оно, лежит от меня в паре метров, и снова трава вокруг него жухнет, становясь желто-коричневого цвета.       — В тебе тёмная сила, а клинок у тебя истинно светлый, как такое возможно? — он, будто следит за моим взглядом, наблюдательный засранец. Хотя теперь понятно, почему эта долбанная железяка обжигала мне руки.       Не знаю, что ему ответить, потому что сам абсолютно ничего не понимаю. Сказать что я сплю, а это все мне только снится? Сразу же за дебила примет. А что тогда сказать? Пойти по книжным мотивам и сказать, эгей, меня сюда забросила неведомая сила. Но ведь это тоже не является правдой. Или является?       Осознание стучит по голове огромной железной кувалдой, буквально вколачивая меня в землю. Вот почему я до сих пор не проснулся! Нет-нет-нет… Мне так не нравится, я так не хочу, я так не буду… Я хочу домой, к маминым пирожкам, к незакрытой сессии и уютному ноутбуку с доступом в интернет. Я абсолютно не хочу разбираться во всех этих магических штучках, и о новом для меня мире никогда не мечтал. Почему я-то?! Да, грешил фэнтези книгами, но никогда никого не просил отправлять меня в другой мир, чтобы на себе прочувствовать силу меча и магии. Но! Моя шкура мне дороже, верните меня назад, ну пожалуйста…       — Я не знаю, — выдавливаю запоздалый ответ, а на глаза наворачиваются слезы, — Похоже, я из другого мира…