Вихлянцев - чур мой

…Это настолько фрустрирует, что я только одно могу сказать: Баженов, чур мое! — Вот зараза питерская, а ведь Женя и правда надеялся на это произведение псевдокинематографа, даже пару шуток написал. Ну да ладно. Осталось смонтировать еще пару кадров, и рабочий день (хотя какой день в 3 часа ночи?) на сегодня официально закончен. И вообще, как получилось, что вместо монтажа Баженов оказался на канале этого недоразумения? Он же слишком часто зарекался не заходить туда, не дразнить себя и не сходить с ума. Черт. Как же он все-таки сводит с ума. Макс, зачем ты ссылку скинул? В общем, неважно. В маленькой московской квартире уже в который раз за сегодняшнюю ночь воцарился запах растворимого кофе. О том, чтобы лечь и немного поспать, не шло и речи. Кажется, за окном светало. Немного отведя усталые глаза от экрана, Баженов вздохнул и сделал очередной глоток бодрящего напитка, но чуть не поперхнулся от неожиданного звука сообщения из всем известной социальной сети. «Надо спать в такое время, Баженов.»  Как же это по-усачевски называть всех по фамилии. И главное слишком вовремя, именно в тот момент, когда Женя оклемался после чертового видео. «Серьезно, а сам-то? Что потребовалось тебе от моей скромной персоны в такой поздний час, Рус?» «Просто хотел удостовериться, что ты услышал мой посыл» «Серафима?» «Именно, Жень» «А ты шустрый. Услышал, не бойся» «Отлично, а теперь быстро спать» Чертов Усачев, чертовы фильмы, чертов YouTube. Почему все так достало? Женя громко выдохнул, стараясь успокоиться. Хочется психануть и свалить в отпуск, если при такой работе он вообще возможен. А плевать. Баженов закрывает все имеющиеся вкладки и программы и жмет, наконец, на кнопку завершения работы. Завтра выходной. Кофе так и остался остывать около клавиатуры, а Баженов впервые за долгое время уснул раньше пяти утра. Выходной-то он выходным, конечно, но вот что делать в свободный день? От фильмов тошнит, причем в последнее время как от плохих, так и от хороших. Проснувшись около полудня, Баженов решил, что сегодняшний день он проваляется в кровати. И план работал безупречно: ноут, изначально специально отключенный от интернета, чашка кофе, телефон, откинутый куда-то в дальний угол комнаты, поставленный на беззвучный режим и старые добрые шутеры. Идеально. Но вот кофе имеет свойство заканчиваться, поэтому Баженов нехотя поднялся с кровати и поплелся на темную кухню. На улице давно стемнело, на часах красовалось без пяти минут полночь. С грустью подумав о завершенном выходном, Женя налил воду в чайник и нажал на кнопку. Комедиант посмотрел в окно, отметив, что ночью Москва выглядит куда более завораживающе, и серые облака затянувшие небо напомнили об одном очень важном человеке. Ведь ночь не ночь, если глупые мысли не лезут в голову. Вспомнился Усачев. Его глупые усы, тельняшка и серые глаза. Глаза. Неописуемые. Их просто невозможно сравнить ни с чем другим. Ярко серые, кажется, серебристые. Для них, наверно, нужно придумать новый цвет, но в этом случае они перестанут обладать тем бесконечным волшебством. А человек живет и даже не задумывается о том, в какие непроходимые дебри мыслей он заставляет тебя уходить. А для тебя он - целый мир. Маленький сероглазый мир, без которого ты уже не сможешь даже существовать. И тебе становится плевать на все предрассудки внешнего мира. Тебе нужен только этот человек. Он и больше ничего. И ты готов защищать его всегда, посылать в пешее эротическое всех, кто скажет что-нибудь по-поводу его ориентации. И тебе даже не обязательны физические ощущения, тебе важен сам человек, такой, какой он есть. А еще вспомнился Видфест. Точнее вечеринка после. И пьяный, удивленный взгляд, полученный в ответ на такое же пьяное признание «Я гей, Руслан». Тогда Баженов испугался, что его пошлют и прекратят любое общение. Но Вихлянцев принял и не осудил. А еще внезапно стало интересно, как и когда Женя умудрился так сильно влюбиться в Усачева? Когда и в какой момент это произошло? Когда он заметил, что пересматривает видео на его канале чуть ли не по тысяче раз, когда заметил, что стал чаще выходить из дома лишь тогда, когда сероглазый находился в Москве? Когда начал пытаться проводить с ним немного больше времени, чем с остальной тусовкой блогеров? Все эти вопросы оставались без ответа, а за окном лил дождь, громко стуча по оконной раме. Теперь Баженов точно не уснет, в который раз за последние недели он пожалеет о том, что не курит. Чайник закипел, но Жене было уже все равно. Он вернулся в комнату и достал телефон из-под кровати, где он, как выяснилось, валялся последние часы. Три пропущенных. Один от Макса и два от Руслана. От Руслана? Что? Баженов тупо пялился в экранчик телефона, не понимая, спит он уже или нет. Решив, что звонки в полпервого ночи не самая лучшая идея, Женя набрал смс «Рус, ты что-то хотел?». В ответ он получил входящий вызов и короткое «Руслан», высветившееся на экране. — Да? — Привет, чувак, у нас тут намечается туса, не хочешь присоединиться? — немного хмельной голос Усачева донесся из трубки. — Эм, сейчас? — Баженов серьезно офигел. — Ну да. — Да пофиг. Где? — пославший все ко всем чертям Баженов, решил, что будь что будет, выходной же в конце концов. — Я тебе смской скину, — ответил Руслан, и в трубке послышались короткие гудки. Через час Баженов уже встретился с быстро пьянеющей тусовкой. Громкая музыка стучала в ушах, толпа беснующихся людей, алкоголь, приглушенный свет — все как Женя рассказывал в видео про Nokia.* — Мда, а я еще говорил, что это ложь, — негромко сказал он, глазами выискивая того, ради кого он, собственно, здесь. — Что ложь? — Баженов вздрогнул, слишком близко услышав такой знакомый голос. Он резко развернулся и увидел стоящего перед ним Усачева собственной персоной. — Ладно, не важно. Пошли. Руслан утянул Баженова в середину толпы. Танцующий, сильно пьяный и чересчур сексуальный Усачев — то еще зрелище. Вихлянцев ритмично двигал буквально каждой частью тела, томно поглядывая на Женю, как столб стоящего посреди танцпола. — Ну и почему ты такой грустный? — стараясь перекричать музыку вопрошал Усачев, всякий раз смотря на Баженова. На шестой раз ему это надоело, и Руслан утащил Баженова в сторону бара. — Усачев, ну не буду я бухать. — А ты и не бухай, ты чуть-чуть, — Вихлянцев протянул Жене коктейль, названия которого Баженов так и не уловил. В этот же момент проходящая мимо, явно в не очень трезвом состоянии, девушка решила резко повернуться. Естественно, весь напиток мгновенно оказался на белой рубашке Усачева. — Твою ж мать! — Злобный взгляд в сторону бедной девушки заставил её поежиться от страха, она быстро извинилась и убежала. — У меня же даже с собой нет ничего запасного. Я же налегке прилетел. — Ну смотри, зато рубашка теперь цветная, — Жене было явно смешно. — Ладно, не кипишуй, сейчас придумаем что-нибудь. Теперь была очередь Баженова тащить куда-то Руслана. Отмывать в туалете пятна ему показалось совершенно не дающей результатов затеей. Поэтому он потащил Вихлянцева к выходу. — Давай свалим отсюда. — А Усачев был совсем даже не против.

***

— Видишь, Усачев, мне потребовалось совсем немного времени, чтобы ты оказался у меня дома в моей рубашке, — Баженов, стоя в маленькой уютной кухне, готовил кофе, когда Руслан, прислонившись к дверному косяку, заворожено наблюдал за руками кинокритика. Черная рубашка, слишком потрясающе подчеркивающая фигуру блогера, расстегнутая сверху на две пуговицы и закатанные рукава идеально смотрелись на нем. — Это прозвучало угрожающе, — усмехнулся Усачев, скрестив руки на груди. Женя оценивающе оглядел питерца, отмечая, как сексуально он все-таки выглядит сейчас. — Не бойся, приставать не буду, — со смешком ответил Баженов, с сожалением понимая, что это правда. — Обещаю. За Усачевым, конечно, иногда можно было заметить глупые, немного гейские замашки, но Женя был все же на сто процентов уверен, что тот натурал до глубины души. Поэтому подобного исхода событий комедиант ну никак ожидать не мог. — Да? — спросил Вихлянцев, делая пару шагов вперед. — Ладно, — еще пара шагов и он уже стоит прямо за спиной Баженова. От неожиданности Женя замер, и ложка с сахаром зависла в воздухе вместе с держащей её рукой. — А если… — Руслан аккуратно обхватил ладонь комедианта своей и осторожно заставил Женю положить ложку обратно в сахарницу. — Я буду… — Прошептал он в ухо Баженова. — Приставать? — наконец закончил фразу Усачев, положив руки на бедра кинокритика, прижал его к себе, одновременно покрывая шею поцелуями. — Усачев, ты нажрался, — Баженов честно старался сохранить самообладание. Он вцепился пальцами в столешницу, не поддаваясь прикосновениям. — Как грубо, — донеслось где-то около уха, длинные ловкие пальцы слегка приподняли футболку кинокритика, посылая толпы мурашек по всему телу. — Я выпил всего бокал вина. — Твою ж мать, Вихлянцев, ты сводишь меня с ума, — прошипел Женя, изо всех сил сдерживаясь, костяшки на пальцах побелели, а прикосновения становились настойчивее. Баженов пытался. Честно. Пытался сдержаться и не поддаться на пьяную провокацию. Но у него не получилось. — Сам напросился. С этими словами Женя резко развернулся и с силой прижал довольного Вихлянцева к себе. Он сделал пару шагов вперед и теперь Руслан оказался прижатым к кухонной стойке, Баженов резко приподнял его, заставляя сесть на столешницу и обхватить свою талию ногами. Он припал к шее блогера, жадно выцеловывая каждый сантиметр кожи, больно кусая и вновь целуя. Усачев одной рукой вцепился в плечо Жени, другой осторожно потянул его за волосы, поворачивая лицом к себе. — Как же долго ты держался? — тихо спросил он, хитро вглядываясь своими серыми глазищами в полутемные зеленые глаза друга. Женя почти рыкнул, дернув Вихлянцева за бедра на себя, почти впечатываясь в него, и наконец впился в раскрасневшиеся губы Руса жестким поцелуем. — Если обзор твой, то ты — чур мой. — заключил Баженов. Явно довольный результатом собственных действий Усачев, касаясь губами Жениного уха, шепнул: «Договорились,» и слегка прикусил мочку. А Женя искренне старался удержать себя от ненужных поступков. Честно. Первый секс по-пьяни — поступок совершенно ненужный, поверьте, пробовали. Сохраняя явно не вечные остатки самообладания и не поддаваясь зову «далеко не сердца» Баженов нехотя отстранился и сказал: — Пойдем-ка тебя спать уложим, Рус. И поговорим на трезвую голову. Утром. Насупившийся и слегка прифигевший Усачев, ложась в кровать, негромко прошептал: «А ты останешься со мной спать?»