На пути в Форли

Непроглядную октябрьскую ночь разгоняют только несколько костров — оранжевые потрескивающие круги в разных концах лагеря. Огонь согревает усталых воинов, помогая сотворить нехитрый поздний ужин, и заодно отпугивает диких зверей, что могут забрести из чащи леса, расположенного неподалеку. По краям лагеря всхрапывают кони, такие же уставшие, как их хозяева; им налили воды и дали овса, и теперь они тоже подкрепляют свои силы. Микелетто Корелья сидит возле палатки и затачивает меч, хотя при взгляде на поблескивающее лезвие можно подумать, что оно и без того идеально острое. Время от времени он поглядывает на небо, рассматривая облака. Месяц и редкие звезды то ныряют в них, то снова появляются. Вероятно, завтра их все же ожидает дождь. Похоже, господин отправился спать. Во всяком случае, Микелетто не видел его уже несколько часов. Последний раз проведя точильным камнем по мечу, Микелетто оглядывает лагерь. Большинство мужчин уже разбрелись на ночлег, оставшиеся кто тоже чистит оружие, кто убирает остатки еды, один — молоденький парень — треплет бок своего коня, что-то ласково ему приговаривая, а тот прядет гривой и покачивает головой. Корелья проводит рукой по лбу. Пора и ему отходить ко сну. Он идет к палатке, откидывает край, заглядывает внутрь. Видит спящего Чезаре — тот лежит на спине, вытянув одну руку. Микелетто бесшумно проскальзывает в палатку, быстро стягивает сапоги и верхнюю одежду, ныряет под шерстяное одеяло на своей лежанке. Тихо вздыхает, чуть возится, устраиваясь удобнее. В палатке темно — только слабые отсветы костра видны на полотнище, — и не ощущается ветра, отчего кажется теплее. — Вы не спите, господин? — шепотом спрашивает Микелетто, почувствовав, что дыхание Чезаре не такое ровное и глубокое, как у спящего. — Не могу заснуть. Все время снится какая-то дребедень. — Может, сделать вам отвар? Я знаю травы, от которых ничего не снится, и на утро будете полны сил. — Не стоит. Мне сейчас надо подумать. — О чем вы думаете? — Микелетто подпирает голову рукой, приподнявшись на локте. — О Форли. — Катерина Сфорца будет драться до последнего, даже если стены ее крепости падут. Но тогда взять ее все равно будет проще. Если только она не сведет счеты с жизнью, чтобы не достаться вам. — Она на это способна. Хотелось бы, конечно, привезти ее в Рим живой, но все же это вторично. Сейчас для нас важнее стены. — Вы правы. Но мы ничего не сможем сделать, если ядра будут попадать в стены — они слишком толстые. Нам нужно под замок. Там есть заброшенная каменоломня, недалеко от северной стены. Если стрелять туда, много, достаточно много раз, господин, своды над пустотами каменоломни рухнут, и стена обвалится. Мы можем добраться туда по туннелю, который выходит в близлежащем к Форли лесу. Чтобы точно обозначить место, куда должны попадать ядра. — Все-таки хорошо иметь среди своих друзей человека, который родился в Форли, — Чезаре усмехается в темноте. Микелетто отвечает такой же усмешкой, покачивает головой. — Нам еще пять дней ехать до Форли. — Они пролетят быстро. — Верно, — Корелья кивает. — Хорошо бы еще дороги не слишком раскисли от дождей… — Иначе застрянем дней на десять. А это плохо. — Очень. — А ты, случайно, не замерз? — по голосу Чезаре чувствуется, что он ухмыляется. — Замерз? Да, пожалуй, замерз… — хрипловато отвечает Микелетто, хотя от слов Борджиа — вернее, от вложенного в них смысла, — по его телу прокатывается скорее жар, нежели холод. Хотя в палатке, а в особенности за ее пределами и вправду отнюдь не тепло. Чезаре ничего не отвечает. Он и так намекнул весьма прозрачно. Корелья быстро перекатывается на лежанку Чезаре, придвигается к нему. Касается пальцами его лица, полуразличимого в темноте, оглаживает плечо, наклоняется и накрывает губы горячим порывистым поцелуем. Чезаре всегда разжигал в нем бушующее пламя. Чезаре придвигается еще ближе, почти вплотную. Отвечает на поцелуй, обнимает Микелетто, прижимает к себе. — Господин… — руки Микелетто скользят под рубаху Борджиа, гладят напрягающиеся под кожей мускулы. Чезаре выгибается, проводит ладонями по спине Микелетто, и тот начинает жарко целовать его шею, ласкает бедра, обхватывает лицо Борджиа ладонями и покрывает поцелуями. Быстро избавляет себя и Чезаре от исподнего, прижимается обнаженной кожей к коже, трется, горячо целует ключицы и грудь. Обхватывает ладонью оба их члена, ласкает; Чезаре сдавленно стонет сквозь сжатые зубы. Микелетто облизывает пальцы, проводит Борджиа между ягодицами, аккуратно вводит два пальца, растягивая, одновременно целует подбородок, шею, крепко обнимает Чезаре второй рукой. Наконец вытаскивает пальцы, подхватывает Чезаре под колени и осторожно толкается внутрь. Борджиа негромко стонет, впуская его в себя. — Господин Чезаре… Микелетто медленно входит до конца, замирает, не сдержав приглушенного стона от пьянящей, жаркой тесноты Чезаре, и, дав привыкнуть, начинает двигаться глубокими размеренными толчками, ловя губами губы Борджиа. Тот откидывает голову, обнимает Микелетто; Корелья как-то гортанно всхлипывает без слез от переполняющих чувств, обожающе гладит тело Чезаре, ласкает, целует, двигаясь чуть быстрее. Борджиа зажмуривается, изо всех сил стараясь не стонать; скользит ладонями по спине Микелетто. Чувствуя, как Чезаре плотнее обхватил его ногами, Микелетто стискивает его в объятиях, прижимается виском к виску, двигается сильными глубокими толчками, с трудом сдерживая глухое почти рычание. — Да… — вырывается у Борджиа. — Люблю вас… — едва слышным шепотом отзывается Микелетто. Выцеловает подбородок Чезаре, просовывает руку между их телами, обхватывает член Борджиа и начинает ласкать в такт толчкам. Чезаре закусывает губу, сжимает его внутри себя; Микелетто хрипло вскрикивает, тут же глуша себя тем, что утыкается в шею Чезаре, глухо бранится сквозь зубы и начинает вбиваться в любовника резкими толчками. Чезаре едва подавляет крик, теснее прижимает Микелетто к себе; Корелья отрывисто потирает головку его члена большим пальцем, вколачивается по основание. — Давайте, господин… — бормочет Микелетто, горячо ласкает губами ухо Чезаре, легко прикусывает кожу на шее. Тот послушно толкается в его руку, и Микелетто всхлипывает от острого обжигающего удовольствия, от податливости, доверчивости Чезаре, его искренности, его огня. Борджиа протяжно стонет, смотрит на любовника почти умоляюще. Микелетто лихорадочно гладит его лицо, целует в губы. — Давайте вместе… — хрипло шепчет Корелья. Чезаре еще несколько раз толкается ему в руку и кончает; Микелетто достигает экстаза почти одновременно с ним — прижав Чезаре своим весом к лежанке, изливаясь глубоко в его тело, — и падает сверху, не в силах продышаться. Обессиленный Борджиа неподвижно лежит под ним, глядя в потолок. Некоторое время Микелетто почти не шевелится, прижавшись к груди своего сокровища. Наконец скатывается с Чезаре, привлекает его голову к себе на грудь, укрывает Борджиа одеялом, перебирает влажные кудри. — Главное, не заснуть так, — усмехается своим мыслям Чезаре. — Да, — отзывается Микелетто. — Ни к чему, чтобы кто-то нас так увидел. Можно, я еще немного с вами полежу? — он очерчивает пальцем скулу господина. Чезаре кивает. Корелье кажется, что Борджиа улыбается, — и он тихо улыбается в ответ, прочесывая пальцами волосы Чезаре. Из-за полога палатки доносятся негромкие звуки сонного ночного лагеря.