Милый пухляш

Никогда бы не поверил, что Женя такой бабник. Сейчас он сидит на парте и с кем-то мило разговаривает по телефону, хотя всего пару минут назад подкатывал к девчонке из параллельного класса. Но чего это я удивляюсь, с его-то внешностью он из натурала гея сделает. Я вот тому пример. Мы знакомы с первого класса и именно с того момента стали хорошими друзьями. По класс восьмой мы вместе играли в футбол, гуляли на улице, да и просто проводили свободное время вместе. Вот только случилась одна вещь — пубертатная. За лето он сильно изменился: вырос, стал шире в плечах и из милого пухлячка превратился в привлекательного юношу. Когда я первый раз его увидел после изменений, то не смог оторвать взгляда. Широкий лоб, голубые глаза, улыбка, которая не сходила с его лица ни на минуту, а бедра… В общем первые недели учебы я видел лишь его, однако мне и в голову не приходила мысль о том, что мой друг детства мне небезразличен. Лишь когда он в одной из наших переписок, поделился своей симпатией к девчонке из параллельного класса, во мне что-то ёкнуло. С того момента до меня начало потихоньку доходить вся сложившаяся ситуация. Все мои взгляды на переменах и уроках, разговоры с друзьями на абсолютно левые темы, какое-либо решение сделать что-нибудь, мысли с утра и до ночи — всегда всё сводилось к Жене. Я тогда нехило испугался этому, даже избегал хоть как-то контактировать с ним, но у любви нет преград. В итоге, теперь я словно чёртова фея-крестная, разве что у моей доброты не кончается срок действия. В класс вернулся учитель литературы и следом за ним потянулись остальные одноклассники, которые шлялись по школе. Потихоньку класс заполнился школьниками и разговорами этих же. Прозвенел звонок. Те, кто сидел за партами — встали, а те, кто ещё не успели опуститься на твёрдую поверхность, продолжали болтать, не смущаясь учителя и начала урока. — Вы звонка не слышали? — грубо спросил Николай Викторович, обращаясь к вечно не затыкающимся ртам. — Садитесь. — Сами же говорили, что звонок для учителя, — тихо буркнула одна с задних парт. — Что-то я не вижу Скрипкина и Грифанова, опаздывают? — оглядывая класс, спросил Николай Викторович. Всё же не все остаются в школе на седьмой урок в пятницу, разве что больные на голову. Но в данной ситуации именно прогульщики больные, ибо прогуливать у Рукши решаться только отбитые. — А они свалили, — сказал кто-то с первых парт. — Ах, свалили! Ну, ничего мы потом встретимся, — злобно улыбнулся учитель и черкнул в журнале. — Так, кто первый пойдёт к доске? Далее урок пошёл в обычном русле: кого-то вызывали, кто-то шумел, а кто-то двойки получал. Подростки группами по несколько человек выходили к доске и рассказывали доклады. Остальные в это время либо болтали между собой, либо повторяли найденный материал. Я также повторял до определённого момента — я посмотрел на первую парту, за которой сидел Женя с Катей. Катя была расстроена плохо написанной самостоятельной и Женя, по-видимому, решил её подбодрить, но не так же! Они сидели близко друг другу и общались шёпотом, постоянно при этом наклоняясь к самому уху и заглядывая в глаза. У меня что-то бухнуло вниз в районе сердца. Через минуту моего сжигания взглядом Кати, Женя поднял свою левую руку и начал поглаживать ей спину. Я закипал, и к этому добавилась сжатая до предела челюсть. Какого она так близко к нему села, так ещё и глазки строит?! А ты, Женя, почему ты так добро ей улыбаешься и гладишь спину?! Успокойся, это естественно для всех друзей. Но со мной такое не прокатит…. Всё раздражение и злость испарились, заменяя себя пустотой и давящим осознанием действительности. Рядом сидевшая Маша, которая была со мной в одной группе, заметила странное поведение и толкнула меня локтём. — Коль, ты чего? Всё нормально? — пытаясь заглянуть мне на лицо, спросила она. — Коля-я. — А? Что? — оторвавшись от созерцания сладкой парочки, слегка растерянно переспросил я. — Я спросила, что с тобой. Ты хорошо себя чувствуешь? — нет, мне плохо. — Всё нормально, — соврал я, натянув улыбку. Я опустил глаза на листы с докладом. — Когда наша очередь? — А? Ну, мы должны идти следующими, но можем и повременить, — посмотрев на стоящих сейчас у доски ребят, ответила Маша. Не став больше мучить себя, продолжая смотреть на Женю с Катей, я принялся заново перечитывать написанный текст. — Ну, кто там ещё остался? — под конец урока спросил Николай Викторович. — Маша и компания, вы ещё не выходили, милости просим. Взяв все материалы для доклада и спокойствие в руки, мы вышли к доске. Развесив все картинки, каждый по очереди начал излагать заученную информацию иногда поглядывая в листок, чтобы ненароком не начать рассказывать чужую часть. Заканчивая свою заключительную часть доклада, я посмотрел на Женю, который только ближе сел к Кате, запнулся и не мог вспомнить, где я остановился и что нужно сказать дальше. Я продолжал смотреть на то, как Катя доверчиво смотрела на Женю и как он подбадривающее что-то говорил. Сбоку от меня кашлянула Маша, тем самым привлекая моё внимание и заставляя как бы не молчать, а продолжать. Прозвенел звонок с урока. Подростки вскочили со своих мест, быстро собирая вещи и вылетая из кабинета как можно скорей. Я посмотрел на Машу и понял, что подпортил нашей группе отметку своей заминкой. — Что ж, — сказал Николай Викторович. — Подготовились вы хорошо, но Коля… — Извините его, он плохо себя чувствовал ещё с начала урока, вот это и отразилось на рассказе, — в защиту наших оценок, сказал Витя. Рукша внимательно посмотрел на меня, и я пристыжено опустил глаза в пол. — Ладно, — спустя недолгое молчание сказал учитель. Он открыл журнал и поставил нам отметки. — Идите, собирайтесь. Из кабинета я выходить не спешил, оттягивал этот момент, как мог: медленно шёл к своему месту, искал якобы потерянные наушники, держа при этом их в руке, складывал вещи в рюкзак словно черепаха — лишь бы не выходить за дверь, за которой меня ждал Женя. Но, к великому сожалению, остаться здесь мне не дадут, ни одноклассники, ни учитель, который не меньше нас хочет попасть быстрей домой. Тащась, как на каторгу, я вышел с Машей вслед за закрывающим дверь Николаем Викторовичем. Как и всегда в нескольких метрах от меня, оперевшись на стену, стоял Женя. Он посмотрел на своё отражение на телефоне и рукой провел по волосам, слегка взъерошив их. Заприметив меня, он убрал мобильник в карман, оторвался от стены и пошёл мне навстречу своей красивой походкой. Если бы Маша не ушла вперёд, оставив меня, то услышала бы, как я задержал дыхание. Стукнув меня по плечу, он улыбнулся, и направились на выход. Иногда стукаясь локтями, мы шли ко мне домой. На прошлой неделе, обсуждая очередную фигню, разговор зашёл про фильмы и про то, что уже долгое время никуда вместе не выбирались. Делясь мнением о тех или иных картинах, мы решили посмотреть парочку из уже вышедших. Не долго думая, я предложил расположиться у меня. Тогда в голове были мысли только о возможности близкого контакта и «случайных» прикосновений. Как сидя на кровати плечом к плечу, мы будем есть из общей миски с чипсами и, смеясь на каких-нибудь моментах, заваливаться друг на друга. Теперь же я хотел остаться наедине со своими тараканами. Проскакивали даже мысли сказать, что мне нужно куда-нибудь уехать или что мне нездоровится только бы не оставаться с ним после увиденного. Но сказать хоть что-то из этого язык не повернулся. Так мы и дошли до квартиры — Женя радостно рассказывал очередную историю, а я, делая вид отличного слушателя, варился в своих мыслях. Даже когда мы уселись смотреть фильм, именно так как я и хотел ранние, это не отвлекло меня от того хаоса в голове, а только дальше отправило, на самое дно. А ведь ничего плохого в жизни сделать и не успел, а такое испытание, в виде влюблённости в своего друга детства, просто высшего уровня. И любви хочется, и друга оставить, и отношения с родителями не портить. Отвлекался на еду я только, когда Женя смеялся. — Слышишь? Эй, приём, — помахал рукой перед моим лицом Женя. — Ты со мной или в космос на ракете отправился? — Извини, задумался, — мотнув головой, ответил я. Я посмотрел на экран телевизора, на котором должен был идти фильм, однако он уже закончился и без понятия как давно. — Задумался? Ты с самого начала фильма такой. Удивительно, что ты вообще откликнулся, я минут пять дозваться тебя не мог, — говорил Женя, разворачиваясь туловищем в мою сторону. — Ну, рассказывай давай, что тебя так беспокоит, что своего друга игноришь. — Не игнорю я тебя, — я отвёл взгляд с его губ и выдохнул. — Но, что тебя что-то беспокоит, не отрицаешь, — подметил голубоглазый парень, улыбнувшись. — Я жду. Я закрыл глаза. Не расскажешь же ему, что наблюдаю за ним двадцать четыре на семь. И что запоминаю абсолютно каждую брошенную им фразу. Как бы легко жилось, просто высказав все, что на душе и сердце. Открыв глаза, увидел, как Женя придвинулся ко мне, и его лицо оказалось близко. Я снова рассматривал его голубые глаза, его длинные и пушистые ресницы, веснушки и спустился на губы. Женя улыбнулся и немного отодвинулся назад. — Ты мне нравишься, — неожиданно вырвалось у меня. Женя удивлённо распахнул глаза и приоткрыл рот. Но сразу же всё сменилось на мягкий взгляд и улыбку, которая отличалась от всех предыдущих. — Я знаю, — подперев голову рукой, ответил тише прежнего. Я застыл от удивления и только сейчас понял, что задержал дыхание. Я всё также смотрел на Женю, который улыбался мне и смотрел своим взглядом. Никакой фразы в ответ в голову так и не пришло, зато появилось желание сжать в объятьях этот комок счастья. Я привстал со своего места и потянулся руками к Жене, притягивая к себе и заключая в столь долгожданные объятия. Он не сопротивлялся и в ответ сжал в руках мою кофту. От него пахло порошком и одеколоном. Разжав руки, я посмотрел на его красные, от чипсов, и немного покусанные губы. Хочу. Приблизившись к его губам, оставляя между нами считанные сантиметры, я отодвинулся. Может обниматься с таким как я ему и не противно, но целоваться уже слишком. Не успел я убрать руки с его спины, как меня притянули обратно и впились в мои губы требовательным поцелуем. Похоже, моя безответная любовь не такая уж и не безответная.