grey cloud lullaby .

      — И снова здравствуйте, рада видеть вас здесь. Вы мне уже стали родными. Я прошу прощения, что так долго не выходила на связь, совсем погрязла в делах. Давайте продолжим?       Когда Кристофер сказал, что Вильям все-таки мне изменяет, мой мир перестал вращаться, и я буквально чувствовала, как мое сердце превращается в ледник. Никогда не чувствовала такого отчуждения и такой апатии. Я до утра сидела у нас на диванчике в гостиной и смотрела в одну точку, пытаясь понять, что мне делать. Дрожь в руках не унималась, сколько бы успокоительного я ни выпила. Пачка сигарет ушла за ночь, а бутылка вина, припасенного на черный день, пришлась как никогда кстати. В голове громко шумело — я не могла сосредоточиться ни на одной мысли. Пять лет, проведенные с Вильямом в идиллии и понимании, разрушила всего лишь одна секунда, когда Крис произнес те роковые слова.       Первое время я злилась на Кристофера, у которого язык повернулся сказать мне об этом. После чего злилась на Вильяма, который не оставил выбора. На себя за свою слепоту. Я не знала, куда себя деть. Даже вазу об стену разбила — не полегчало. В итоге, когда опустила руки и изможденная лежала на диване, поджав под себя ноги, я услышала звон ключей и характерный звук открывающейся двери. У порога появился он.       — Нура? Почему ты не спишь?       — Я ждала тебя.       — Всю ночь?       Он сел рядом со мной и взял меня за руку. Я едва ли сдерживала слезы. Чувствовала себя маленькой девочкой в огромном мире, совершенно беззащитной и потерянной.       — Я хотела с тобой поговорить.       — О чем, милая? Выглядишь обеспокоенной.       — Вильям…       — Да, Нура. Что случилось?       — Я знаю, что ты мне изменяешь.       В этот момент, клянусь, я буквально почувствовала страх на ощупь. Он витал в воздухе, к нему можно было прикоснуться, его было слышно и от этого было еще больнее. Вильям молчал несколько минут. Крепко сжимал мою ладонь и молчал. Смотрел куда-то в сторону и молчал. Прерывисто дышал и молчал. Я понимала, что это конец. Он не отрицал и не стал кричать. Не пытался меня переубедить и не умолял остаться. Не были выброшены во вселенную фразы «это не правда!», «давай все исправим?», «я люблю тебя!». Он просто молчал. В этот момент я закончилась. Мы закончились. Все закончилось.       Я попросила его уйти на время, пока соберу вещи, и принялась безвольно бродить по комнатам, пытаясь собрать себя по частям и восстановить силы. Это был мой последний рывок. Я должна была уйти.       Спустя несколько часов я оказалась в Осло. Перед закрытой дверью знакомого дома. Я ломала пальцы и крепко сжимала рукоятку чемодана, не решаясь постучать. В кармане навязчиво вибрировал телефон, а в мыслях — полный хаос. Я кусала нижнюю губу и глубоко дышала. Три коротких удара, и сердце замерло.       — Нура?       — Привет.       — Иди ко мне.       Кристофер крепко меня обнимает и гладит по спине. Мое тело предательски дрожит, и я срываюсь на крик. Уткнувшись в его плечо, я заливисто рыдаю и оставляю разводы туши на белой футболке Криса. Он заботливо покачивает меня.       — Тшш, принцесса, все хорошо. Я рядом.       Я чувствую, будто меня расчленили на десятки кусочков и разбросали их по всему миру, и мне не хватит всей жизни, чтобы собрать себя по частям. Я так любила его. Я строила общие планы. Я хотела завести с ним семью и родить ему ребенка. Я мечтала о загородном домике под Мадридом и о маленькой свадебной церемонии в церквушке на окраине Лондона. Мечтала о свадебном путешествии на острова и о внеземном счастье, а что в итоге? Полностью разбита, уничтожена и беззащитна, рыдаю, уткнувшись в плечо родного человека, по совместительству лучшего друга моего бывшего парня.       Кристофер завел меня в квартиру и налил стакан воды. После чего заставил меня съесть кекс с шоколадом и, когда был полностью убежден в том, что я успокоилась, налил целый стакан виски.       — Не разбавляй, — попросила я.       Через неделю пребывания в доме Криса и Эвы я впала в депрессию. Не выходила из комнаты. Много пила вина. Перестала разговаривать. Расчесываться. Есть. Пить. В общем, погрузилась в глубокое состояние анабиоза. Что самое интересное, в моей голове не было мыслей. Обычно, когда молчишь, в твоей голове просто рой несвязанных мыслей, но в этом случае все было абсолютно по-другому: я ничего не чувствовала, на слезы сил не осталось, на боль — тоже. Я полностью потерялась в этом огромном мире, и я не хотела, чтобы меня кто-то спасал.       На фоне мелькали Крис и Эва, иногда порознь, чаще вместе. Я видела счастье в их глазах, хотя они качественно пытались его скрыть. Я видела искреннее беспокойство Эвы. Видела заботу Кристофера. Видела, как они пытаются помочь. Но я не хотела помощи.       Как-то вечером, когда я очередной свой день потратила на безделье, ко мне в комнату вошла Эва.       — Кристофер методично изменял мне на протяжении двух лет, — начала она, и я вся сжалась. — Я его простила. До сих пор задаюсь вопросом, а стоило ли?       — А разве не видно, Эва?       — Именно, Нура. Ведь он изменился.       — Ему на это потребовалась пять лет.       — Вильям каждый день звонит и спрашивает, как ты.       — Я не хочу о нем ничего слышать.       — Тебе придется, Нура. Ему нет оправдания, и я не прошу тебя его прощать. Но он правда раскаивается, он правда переживает за тебя и беспокоится о твоем состоянии. Ему не лучше, чем тебе. Ты была невольным свидетелем всех наших с Крисом ссор и разлук, и ты видела, что каждый страдал в равной степени, я хочу, чтобы ты просто знала, что вся сложившиеся ситуация для Вильяма не является облегчением. Он любит тебя, но он дурак.       — Могла бы ты оставить меня одну?       — Конечно.       Спустя месяц я начала выходить на улицу. Купила новую сим-карту. Стала больше гулять с Эскилем, который не упускал возможности меня развлечь и отвлечь. Я перестала плакать по ночам и начала больше улыбаться. Прогулки с Эвой по галереям и выставкам привили мне любовь к современному искусству. Я открыла для себя несчетное количество новой музыки благодаря Крису и его новому артхаусному клубу. Большую часть времени я пропадала именно там. Интересные люди без лишних вопросов просто наслаждались минутами в компании друг друга. Я уплывала по волнам музыки куда-то далеко за пределы этой планеты. Открывала для себя новые вселенные и погружалась в глубокую медитацию. Когда музыка окутывала буквально все мое тело, я чувствовала покалывание на каждом участке кожи, я чувствовала запредельное счастье и умиротворение. Я была единым целым со Вселенной в эти минуты, и от этого все кровоточащие раны переставали на мгновение болеть.       — Мир не должен ограничиваться одним человеком, Нура Амалие Сатре.       Как-то сказала мне Сана, когда мы случайно столкнулись с ней в парке в Осло. Она бежала в магазин за заказным тортом для своего бойфренда, а я не упустила возможности поговорить с самым разумным среди нас человеком. Сана крепко меня обняла и внушила мне немного веры в себя. Так, собирая уверенность по всем своим знакомым и друзьям, по всем родным и незнакомцам, я окрепла. Боль все еще навязчивым звоночком приходила по вечерам перед сном, но меня больше не выворачивало наизнанку. Я посчитала это хорошим знаком.       Прошло еще немного времени, и мне нужно было возвращаться в Лондон на летнюю сессию.       — Я снял тебе квартиру рядом с институтом, чтобы тебе было комфортно, принцесса.       — Это было необязательно.       — Нет, обязательно. Нура, ты вытягивала меня из таких болот, что это лишь то малое, что я могу сделать для тебя.       — Спасибо.       — Когда закроешь сессию, я назначу тебя управляющим «Континенталя» на все лето.       — Что?! Ты серьезно?       — А почему и нет? Ты уже там, как родная. По-моему, мои подчиненные больше любят тебя, чем меня. А я вроде зайка, нет?       — Офигеть, класс! Спасибо!       Я крепко обняла Криса и прижала к себе, не зная, как еще могу передать свои чувства. Улыбчивый Шистад лишь отмахнулся и покинул мою комнату, чтобы я могла спокойно собраться для такой ненавистной поездки в столицу дождей и туманов.       Я искренне боялась, что за месяц, проведенный в Лондоне, я, так или иначе, столкнусь с Вильямом. Я дергалась каждый раз, когда видела каштановую макушку в очереди за продуктами. Замирала каждый раз, когда переходила дорогу и слышала негромкое «Вильям». Просыпалась в страхе, когда не могла притянуть к себе во сне любимого человека. Время идет — привычки остаются. За месяц я ни разу не встретилась с ним, и от этого было одновременно легко и тяжело. Груз разлуки давил на грудную клетку — у меня начались панические атаки и паранойя. Я искала его глазами повсюду: в автобусах, в толпе, на экранах бигбордов, в небе. Мне казалось, я схожу с ума.       — Самое неприятное в расставании — это продолжать жить человеком, которого больше нет рядом.       — Мне кажется, что у меня начались галлюцинации. То я его не вижу вообще, то он всюду.       — Время не лечит, но оно научит тебя жить вместе с этой болью в мире.       — Я тебе так завидую, Эскиль. Тебе никто и никогда не разбивал сердце.       — Ты просто многого не знаешь.       Он целует меня в макушку и крепко обнимает. Выходные вместе с другом стали решающим фактором на пути к выздоровлению. Болезнь «Вильям Магнуссон» начала выходить из крови, я впервые за многие месяцы смогла вдохнуть полной грудью.       В середине июня, когда я возвращалась из клуба, меня встретила просто обезумевшая Эва. Она принялась меня целовать и обнимать. Она кружилась вокруг меня, как юла, и не могла сказать и слова, лишь визжала и смеялась. Я не знала, как мне реагировать. Обстановку разрядил вышедший к нам Кристофер, который с широкой улыбкой наблюдал за Эвой и мною.       — Мне кто-нибудь скажет, что случилось? — спросила я, непроизвольно улыбаясь. Создалось ощущение, что я оказалась в сумасшедшем доме, где все надышались веселящим газом.       — Кристофер Шистад официально сделал мне предложение! — Эва протянула мне свою ладошку, где на безымянном пальчике красовалось очаровательное золотое колечко. Я была ошеломлена.       — О боже! Мои поздравления! — я крепко обняла подругу и зарылась лицом в ее волосах, вдыхая такой родной аромат булочек с корицей и бергамотового чая.       — Он пригласил меня на крышу, а там — стол свечи и даже скрипач, представляешь?! В общем, все как в романтичном кино. Мы ели невероятно вкусные блюда, пили шикарное шампанское и болтали обо всем. Потом Крис внезапно встал, выпил до дна свой бокал, откашлялся. Я видела, как дрожат его руки, но не придала этому значения, а потом он буквально рухнул на одно колено, признался, что если не скажет это быстро, то придется вызывать скорую, и попросил стать его женой!       Эва все лепетала и лепетала, а я не сводила глаз с Шистада, который смущенно смотрел в пол и мило улыбался. Меня проняло теплом и уютом. Они такие счастливые. Вместе, несмотря ни на что. Сквозь огонь и воду, и в горе и в радости. Я не могла сдержать слез радости и снова, и снова продолжала обнимать подругу, восхищаясь смелостью Кристофера.       Когда мы с Эвой обсудили буквально все о свадьбах и все ее желания, я вышла на балкон покурить. Настроение было возвышенным и полным вдохновения. Я мечтательно посмотрела на небо и глубоко затянулась. Шипение сигареты перебил звук открывающееся двери.       — Ну, привет, женишок.       — Я чертовски напуган.       — Почему?       — Я боюсь, что снова все испорчу. Она такая счастливая. Сумела не потерять себя среди всего этого дерьма. Я не хочу стать для нее первым разочарованием в ее новой жизни.       — Почему-то я уверена, что ты не станешь.       — Ты единственная, кто в меня верил больше, чем я сам.       — Уж такова моя роль в твоей жизни.       — Я люблю тебя, Нура Сатре.       — И я тебя люблю, Кристофер Шистад.       Несколько минут мы молча курили. Каждый думал о своем. Я видела яркое пламя в глазах Криса, видела, как он смотрит на Эву. Он буквально жил ею, и для меня было честью быть свидетелем их истории.       — Я должен тебе кое-что сказать.       — Обычно с таких слов начинается тотальный пиздец.       — Как посмотреть. Речь пойдет о Вильяме.       — Я догадалась.       — Я все еще продолжаю с ним общаться.       — Я понимаю.       — Я хочу, чтобы он был моим шафером на свадьбе.       — А я буду подружкой невесты Эвы.       — Ты понимаешь, к чему я клоню?       — Обещаю не вырывать ему волосы и держать себя в руках.       — Нет, Нура, я не об этом, — Кристофер крепко обнимает меня за плечи и утыкается подбородком мне в макушку. — Я говорю о том, что я не буду просить его быть моим шафером, если ты еще не готова находиться с ним в одном помещении.       — Что? Нет, Крис. Он твой друг. Мы взрослые люди, я бы никогда не посмела.       — Тише-тише, принцесса, я просто говорю. Я не обижусь и все пойму.       — Спасибо, но все в порядке. Я не против.       — Окей, — он целует меня в висок и, потушив сигарету, уходит в комнату к своей невесте. Я еще несколько минут стою на балконе, наблюдая за ночными огнями Осло, и думаю о своем.       В сентябре у Эвы Квиг Мун и Кристофера Шистада свадьба. Мое приглашение на торжество было подсунуто мне под дверь.       Когда в середине августа я возвращалась с прогулки с Вильде и ее новорожденным малышом, я наткнулась на несколько писем в почтовом ящике квартиры Криса.       Среди них было письмо из Лондона.       «Приглашение на свадьбу Эвы Квиг Мун и Кристофера Шистада для Вильяма Магнуссона.       Мы будем счастливы, если ты будешь свидетелем логического завершения нашей с Эвой эпопеи длиною в 5 лет. Поставь галочку ниже, если придешь с сопровождением.       +1 — ✓».       И я забыла, как дышать.       — На этом, я думаю, нам стоит остановиться и взять перерыв. Понимаю, что в этой части истории вы бы хотели больше Криса и Эвы, но в тот год наши с ними жизни были тесно переплетены, упущу одну деталь — упущу полжизни. Спасибо. До новых встреч.