Одобрено

Юра накинул насквозь провонявшую куревом олимпийку и решительно направился к выходу. Погода была мерзкой, но он не мог упустить возможности познакомиться с приезжим из дома напротив. Тот впервые засветился на площадке, попавшись на глаза выглянувшему на балкон Юре, и Юра не стал медлить, горя желанием поздравить казаха с новосельем. Казах оказался прокачанным в буквальном смысле. Вышел на турнике подтянуться несколько раз. Тридцать восемь, завистливо подсчитал Юра. Ничего, и не таких нагибали. — Да ты никак спортик, — провокационно протянул Юра, подходя к турнику. Из-за хмурых туч площадка пустовала, что, возможно, и привлекло новосельца. Парень едва взглянул на него, продолжая своё занятие уже медленнее. Выдохся. Это хорошо. — Какой необщительный. С соседом поздороваться не хочешь? Подействовало. Казах спрыгнул с турника и размял шею, прежде чем внезапно протянуть руку Юре. — Отабек. Юра руку проигнорировал, неизменно пряча свои в карманах трико. Вместо этого он предпочёл внимательно изучить будущего оппонента. А вблизи довольно внушительный, зараза, пацаны бы труханули. Пацаны — да, но только не отбитый Юрка, которого хлебом не корми, дай помахаться. — Бек, значит. Отабек так и не дождался рукопожатия, медленно опустив ладонь и нечитаемым взглядом уставившись в незнакомца. Юра ликовал. Вот сейчас начнётся. — Сам назовёшься или как? Опа, отзеркалил игнор. И не скажешь, что обиду проглотил, не, взгляд слишком прямой. Будто принял вызов, но не спешил нарываться, хрен поймёшь. — Юрий Плисецкий, — героев должны знать в лицо. — Юра, значит. Наглеж, однако. — Юрий Плисецкий. Ты глухой? Отабек едва заметно пожал плечами: — Со слухом все в порядке, как и у тебя, Юра. И вновь повис на турнике, медленно, вдумчиво подтянувшись. Юра вначале даже растерялся, впервые наткнувшись на непробиваемый похуизм. Свой характер он знал так же хорошо, как и его невыносимость окружающими, кем бы они ни были: взрослые, дети, парни с района, смельчаки с фингалами, ботаны с опустошенными кошельками. Кто-то молча отдавал деньги, кто-то покорно регулярно бегал в магаз за пивом, кто-то взрывался от возмущения и крыл матом, кто-то сразу кивал в сторону ближайшего подъезда. А этого ни покорным не назовёшь, ни драчуном. С его габаритами Юра бы не позволил с собой так обращаться, и сейчас он реально не понимал, чего ожидать. — Ниче, что я не закончил, а? Джигит, где твои манеры? Нехорошо. — Я не ушами подтягиваюсь, — на полном серьезе выдохнул Отабек. — Говори, слушаю. А вот это нихрена себе. Юра оскалился, предвкушая стычку, и подошёл ближе, оставаясь в малюсеньком шаге от парня. — И дня тут не прожил, а уже буреешь? Рожа не лопнет от борзости? Могу устроить. Слезай. Отабек легонько спружинил на землю. В эту же секунду Юра быстренько отступил на шаг, иначе дышать бы этому казаху в грудь. Шкаф, блин. — Весь во внимании. Прикалывается, что ли. Вежливый аж до рези в ушах. — Не нравишься ты мне. — А должен? — Если хочешь жить здесь спокойно, то да. Да он сам по себе убийственно спокоен, подумал Юра. Ломать таких всегда долго и напряжно. Хотя какое тут всегда, подобную персону он встречал впервые. — И что мне сделать, чтобы понравиться? — не меняясь в лице, спросил Отабек. Юра малость засомневался, что он вообще способен выражать эмоции. — Что-то, что я бы одобрил. — А ты кто? "По жизни", добавил про себя Юра, вспомнив резонный вопрос какого-то чересчур нервного ингуша и едва сдержав смешок. — Этот район мой. Ну, знаешь, все здешние пацаны типа под моим руководством. Не знаю, как у вас там в степях, но у нас пиздец как важно понравиться аборигенам. — Примерно так же, — ответил Отабек. Юра ухмыльнулся. Это уже интересно. — Только я никогда не приставал к приезжим, — продолжил тот. — И другим не позволял. — Ты у них типа крестный отец? — хохотнул Плисецкий. Отабек взял кожаную куртку с брусьев, нацепив на себя и вдруг уставившись на Юру так, что желание уединиться в подъезде для драки одним махом сменило мотив. — Такой же как ты, Юра. Да не можешь ты быть лидером, не можешь, повторял себе Юра, ты же даже драться ссышь, не быкуешь нихрена, только молчишь и думаешь, как бы замять конфликт. Дохера опытный что ли, взрослый... — Надумаешь что-нибудь, приходи, — Отабек указал пальцем в окно третьего этажа. — В пределах разумного. Потом одобришь. Юра моргнул, совершенно внезапно ощутив наплыв будоражащей волны, исходящей, без сомнений, от этого казаха. Одного поля ягода, значит. Он не заметил и лёгкую ухмылку Отабека, когда тот махнул рукой и свалил домой. Только через день Юра заметил, как Отабек снимал шлем, сидя верхом на мотоцикле, и буквально подлетел к нему, облокотившись о руль. — Прокатишь — одобрянц. Отабек прокатил весьма охотно.