...и кровь заструится...

Он так часто делал мне больно, А я так устала жить. Боже, дай мне умереть спокойно, Без надменной фальши и наигранной лжи. Я просто пройдусь по шее заточкой, И кровь заструится по мраморной коже груди, И, наконец-то, станет свободной Боль, что сжигает меня изнутри. Боль, что скопившись годами Там, что принято называть душой, Однажды, проснувшись утром ранним, Полоснет мое сердце ножом. И я, задыхаясь под натиском Этой, невыносимо давящей на виски, Жгучей всепоглощающей боли, Сдавливающей грудную клетку в тиски, С последним вздохом шепчу о том, Что я всегда любила только ЕГО. Но увы, нам больше не быть вдвоем И уже не вернуть ничего. Я больше никогда не коснусь Его теплой руки щекой. Под пристальным взглядом его не проснусь, Шепча тихо-тихо: «Родной…» И не покроюсь «гусиной кожей» Как прежде, когда касаясь губами за ушком, Вдыхал он запах моих волос. И не смогу рассказать подружкам Сколько на моем тесте полос. И никогда не примерю платье невесты, Что видела каждую ночь с тех пор, Когда он, сказав, что мы всегда будем вместе, Одел на мой палец кольцо. И я забуду, что он, говоря мне однажды: «Измена — худшее из грехов», Изменит не раз и не дважды, Оправдываясь, мол «Я таков». Я все забуду, прощу, отпущу. Обо мне путь лишь помнит! Да, я мертва и немного о том грущу. Как жаль, что он любви тогда вспомнил, Когда ему рассказали, что я, увы, не дышу!