Sykologist

Сердце стучало о рёбра настолько оглушительно, что мне думалось, будто его биение способно заглушить собой все звуки извне, какими бы громкими они ни были; даже музыка в наушниках казалась фоновой, несмотря на то, что грохотала едва ли не на максимуме, допустимом для того, дабы не нанести вред слуху. А всё потому, что в данный момент мне было очень страшно. Настолько, что кружилась голова и потели ладони, настолько, что было трудно успокоить сбившееся дыхание и унять нервную дрожь, заставляющую тело сотрясаться как от озноба. Мне хотелось закричать, подорваться на ноги и как можно скорее покинуть это место, но я продолжал неподвижно сидеть и гипнотизировать взглядом настенные часы, ощущая, как с каждым движением секундной стрелки внутри нарастает паника. И, наверное, стоило бы прислушаться к инстинктам да свалить, пока меня ещё никто не заметил (подобное очень даже в духе нынешнего меня), если бы не данное родителям обещание, что я выдержу это грёбаное испытание ради них... Звучит зловеще, не правда ли? Сходу может показаться, будто предки втянули меня в какую-то опасную игру, что угрожает моему здоровью и жизни в целом, но это совсем не так. Я находился не в ловушке из «Пилы», а всего лишь в приёмной какого-то мозгоправа, мистера, по фамилии Сайкс (если верить табличке на тяжелой с виду деревянной двери), то ли психолога, то ли психотерапевта. Я, если честно, особо в тонкостях различий данных профессий не разбирался и не видел между этими понятиями большой разницы. И, казалось бы, нет смысла так трястись, психолог – это не дантист, вооруженный набором для пыток, но, поверьте, самый обычный разговор с посторонним человеком, то, что для нормальных людей кажется плёвым, не достойным лишнего беспокойства делом, лично на меня наводит настоящий первобытный ужас. В данный момент мне было страшно настолько, что, казалось, ещё минута, и я просто хлопнусь в обморок. Возможно, большинство меня не поймут и даже посмеются, скажут: «Ну и дурак же ты, Энди! Дурак и трусишка», – и это даже к лучшему, потому что я бы никому не пожелал на регулярной основе испытывать то, с чем приходится жить мне вот уже три с лишним года. Ощущать, как чувство тревоги и неконтролируемый иррациональный страх накрывают с головой только от мысли о любого рода социальном взаимодействии, и впадать в настоящую панику в моменты, когда с людьми всё же приходится вступать в контакт, временами и вовсе цепенеть – так себе «апгрейд». Но, в общем и целом, за время, проведённое под контролем фобии, я научился с этим жить. Даже выработал железобетонную поведенческую стратегию и добровольно заточил себя в четырёх стенах, где, кроме меня, нет ни одной живой души. Никаких тебе бессмысленных выходов за пределы двора (в идеале – дома), только в случаях крайней необходимости, никаких прогулок и посещений общественных мест, а также разговоров по телефону, особенно, если звонят с незнакомого номера. Благо, с помощью интернета нынче есть возможность не только заказать еду или какие-нибудь нужные вещи с доставкой на дом, но и заработать на всё это деньги, тоже не покидая своё убежище. И, знаете, я настолько привык к одиночеству, что даже стал испытывать от него некий кайф. Мне никто не нужен и на самом деле очень даже хорошо наедине с собой! Для того чтобы не забыть человеческую речь, мне вполне хватает общества то и дело навещающих меня родных, а также нескольких друзей по переписке. Тогда, спрашивается, какого же чёрта я торчу под дверью в кабинет специалиста, который, по идее, помогает заблудшим душам вроде меня научиться жить нормальной полноценной жизнью, если мне совсем не хочется возвращаться к сраной нормальности?.. Этот вопрос беспокоил и меня самого, причём с того самого момента, как я сюда припёрся. Мне и правда не доставляло никаких неудобств это добровольное отшельничество, но есть два человека, на которых мне отнюдь не наплевать, и вот их оно напрягает. Мои родители. Эти двое всю жизнь были на моей стороне и поддерживали меня в любой ситуации. Что бы я ни делал и к чему бы ни стремился, папа с мамой были первыми и, пожалуй, единственными искренними моими союзниками. Энди изъявил желание рисовать – вот тебе, сынок, всё необходимое, твори; решил сменить школу – нет проблем, мы всё устроим; увлёкся тяжелой музыкой – отлично, нам тоже нравится; отрастил и покрасил волосы, сделал пирсинг, стал пользоваться косметикой и избавил гардероб от вещей всех ярких и жизнерадостных цветов – да ради бога, главное, чтобы тебе было комфортно. Даже на моё заявление, что я не испытываю никакого влечения к противоположному полу, отреагировали лучше, чем я мог от них ожидать. И после того случая, что и вынудил меня закрыться от внешнего мира в своём маленьком мирке, они не стали на меня давить и пытаться переделать, не заставляли немедленно бросить вызов своим страхам и побороть их – за это своим близким я был безмерно благодарен. И вот внезапно, спустя столько времени, проведённого в спокойствии и исключительном взаимопонимании, они заявляют, что все эти годы были просто отвратительными родителями, позволившими мне так просто похоронить свою юность (да что там юность, жизнь!) в собственноручно выстроенном склепе, и даже не попытались образумить, хотя понимали, что добром это не кончится, и благодаря затворничеству моё состояние лишь усугубится. В тот момент, наблюдая их скорбные лица, я выпал в конкретный такой осадок, но он был ничтожным по сравнению с шоком, в который меня повергло следующее их заявление. «Ты имеешь право быть счастливым, Энди. Счастливым с человеком, который искренне тебя полюбит, и которого будешь любить ты, потому что ты заслуживаешь этого, сынок. Но такой человек не упадёт на тебя с потолка. Чтобы его встретить, ты должен хотя бы изредка и ненадолго, но выбираться из своей скорлупы, должен знакомиться с парнями или позволять им знакомиться с тобой, не испытывая при этом животного ужаса. Тебе нужно попытаться побороть эту тревогу ради своего счастья, но так как одному с этим справиться будет непросто – мы и правда понимаем это – тебе следует обратиться к специалисту, который поможет обрести гармонию с самим собой. Пообещай нам, что хотя бы попытаешься!» Конечно же, они прекрасно знали, что я ни за что этого не сделаю. Проблема была в том, что даже просто позвонить по незнакомому номеру и записаться на приём посредством разговора с чужим человеком – это настолько серьёзный стресс, что от одной мысли о том, что мне такое предстоит, меня незамедлительно начинало трясти. И, конечно же, я не ожидал от предков того, что они посмеют записать меня к какому-то мозгоправу, даже не поинтересовавшись моим мнением на этот счёт! Думал, согласно покиваю, чтобы успокоить их переживания, пообещаю настроиться и как-нибудь отважиться (но «настраивался» бы слишком долго, и, в конечном счёте, они и вовсе позабыли бы об этой затее), но я даже не предполагал, что, стоит мне дать своё согласие просто подумать об этом, как мне тут же выдадут бумажку с адресом офиса, инициалами доктора и временем, на которое назначен сеанс. Отпираться и идти на попятную смысла я не видел – та жалость, которая плескалась в глазах мамы с папой по отношению ко мне во время нашего разговора, не могла оставить равнодушным. Как родителей, чей единственный ребёнок стал социальным инвалидом и даже не собирался что-то с этим делать, я их понимал, и, отчётливо осознавая, что пожалею о принятом решении сразу же, как озвучу его старшим, я всё равно подтвердил, что сделаю это. Правда, уточнил, что пойду на столь пугающую меня встречу исключительно ради них, потому что лично меня отсутствие второй половинки совершенно не напрягало, и заниматься её поисками – не входило в мои скромные планы. Я уже успел отвыкнуть от пьянящего чувства влюблённости, от присутствия рядом предмета обожания, от откровенных ласк чужого тела, и не сказать, чтобы я по всему этому не скучал, но... с моей фобией, искоренить которую полностью всё равно не получится, мне светит испытать разве что первое, а потом тупо страдать. Ведь, даже если моё влечение будет взаимным, я не смогу подпустить к себе никакого парня, не смогу позволить себе сделать с ним то, что делал с любовниками раньше. Просто от мысли, что ко мне будет обращаться и прикасаться кто-то посторонний, пускай и жутко привлекательный, приятный в общении, интересный и понимающий, меня моментально начинало колошматить, поэтому ну его нахрен во всё это «счастье» влезать. Серьёзно, сдохнуть в одиночестве – не самый отвратный финал. По крайней мере, меня подобное вполне устраивало. Так что необходимость успокоить родителей, собственно, была единственной причиной, почему я нарушил установленный порядок жизни и оказался здесь, в довольно уютном, на первый взгляд, помещении, которое лично у меня вызывало лишь одно желание – как можно скорее убраться в родные пенаты. Мой сеанс был назначен на два часа дня – я должен был стать первым клиентом после обеденного перерыва, но какая-то неведомая сила дёрнула меня припереться сюда на сорок минут раньше условленного времени. Я думал, что за этот период мне удастся морально подготовиться к предстоящему общению, настроиться и убедить себя, что ничего плохого со мной не произойдёт, но уже по прошествии пяти минут, проведённых в этих стенах, я понял, как ошибался. С каждым мгновением моя решимость таяла, как свеча, и мне казалось, что я сбегу раньше, чем секретарша назовёт моё имя и объявит, что за дверью с табличкой меня уже ждут. Благо, этой девушки сейчас не было на своём рабочем месте, потому что в её присутствии бороться с навязчивыми мыслями и желанием смыться было бы куда сложнее, так как она человек. Чужой, незнакомый человек, при виде которого мне непроизвольно становится плохо, даже если ко мне относятся тепло и приветливо, даже если я пытаюсь убедить себя, что повода для опасений у меня нет. О каких отношениях и личном счастье может идти речь, если даже симпатичные мне люди вызывают только такую вот реакцию?.. Я не верю в то, что настолько искорёженное восприятие окружающих можно как-то поправить с помощью психотерапии. Не верю, что это возможно – вернуть меня в то время, когда я был едва ли не душой компании и мог общаться, не испытывая желания исчезнуть с лица земли, когда мог спокойно рассказать понравившемуся мне парню о своих чувствах и начать с ним встречаться, если это было взаимно, когда звук голоса и тепло тела другого человека не вызывали стойкую потребность сбежать от него подальше, но, раз уж я здесь... Я должен рискнуть и попробовать довериться тому мужику, что попытается залезть мне в мозги, чтобы научиться хотя бы делать вид, что я нормальный, и не дёргаться всякий раз, когда в радиусе нескольких метров появляется кто-то. И пусть меня до тёмных пятен перед глазами пугала перспектива откровенного разговора с незнакомцем, но я обещал родителям, поэтому не имею морального права струсить и сбежать ещё до его начала. И всё же, я немного ошибся насчёт того, что биение моего сошедшего с ума сердца заглушит собой все остальные звуки – лёгкое поскрипывание открывающейся двери с табличкой я услышал очень отчётливо, даже несмотря на заткнутые наушниками уши. Первым делом, за что зацепился мой опущенный в пол взгляд, были изящные и, должно быть, недешевые туфли человека, что сделал шаг из кабинета в приёмную. Скользнуть взглядом выше, чтобы рассмотреть что-то ещё, я не решился, правда, незамедлительно дёрнул за проводки, избавляясь от наушников на случай, если вдруг ко мне попытаются заговорить (пусть я и от всей души надеялся, что этого всё же не произойдёт). Уже зародившаяся паника теперь окончательно подкатила к горлу тугим комком, рука, удерживающая телефон, затряслась настолько, что мне пришлось зажать её между не менее трясущимися коленями, но самым отвратительным было внезапно появившееся желание просто взять и позорно разрыдаться. Нет, я не считал слёзы чем-то неприемлемым для взрослых парней, но когда эта хрень начинает катиться по лицу всякий раз, когда происходит сильная эмоциональная встряска, а ты не можешь взять себя в руки, хотя отчаянно хочешь и изо всех сил пытаешься – это совсем не круто. Всё же, с этим походу и правда нужно что-то делать. - Вам на сколько назначено? – спокойный и довольно таки приятный голос нарушил неловкое молчание, чем заставил меня вздрогнуть и судорожно втянуть воздух через нос, но взгляда от чужой обуви я так и не оторвал. - Два часа, - после того, как я сглотнул сухость в горле, в ответ удалось выдавить из себя всего лишь безжизненный хрип. - Проходите в кабинет, - снова мягко и ненавязчиво, но его интонация ничуть не смягчила для меня смысл произнесённой фразы – в моей голове она прозвучала, как приказ подниматься на виселицу. - Так обед же ещё не закончился… – неуверенно пробормотал я, всё же пересиливая себя и плавно поднимая глаза выше, чтобы таки рассмотреть этого, предположительно, доктора. Итак: стройные ноги, обтянутые узкими иссиня-чёрными брюками, кожаный ремень с витиеватой металлической бляхой, распахнутый приталенный пиджак, открывающий вид на модную рубашку, отсутствие галстука, какой-то рисунок на шее (неужели тату?..) и, наконец, лицо. Довольно-таки приятная физиономия с чётко очерченными скулами, изогнутыми в вежливой улыбке губами, красивым ровным носом и неопределённого оттенка глазами, что бегло окидывали меня оценивающим взглядом из-под пышной каштановой чёлки. Человек, которого я видел перед собой, слегка отличался от того образа, что я нарисовал в своём воображении, когда пытался представить этого мозгоправа. Возможно, даже не слегка, а категорически, за исключением момента, что я наверняка знал – это будет именно мистер, а не мисс. - Проходите, - уже более настойчиво, но всё ещё достаточно дружелюбно произнёс мужчина, которого-то и мужчиной назвать язык не поворачивался. На вид ему было не больше тридцати, если и вовсе не под двадцать пять. По крайней мере, так казалось на первый взгляд, я вполне мог ошибиться, сделав поспешные выводы. Пришлось брать себя в руки и подниматься с насиженного места, чтобы выполнить его просьбу переместиться в кабинет. Мистер Сайкс пошире распахнул дверь в приглашающем жесте, дождался, пока я запихну телефон в карман джинсов и неуверенно переступлю порог, после чего прикрыл её и плавной походкой направился к своему рабочему месту, в то время как я едва переставлял ноги, чтобы добраться до кресла, предназначенного для пациентов. Понимание, что мне сейчас придётся с глазу на глаз общаться с человеком, который не один из моих родителей, причём находиться от него на довольно ничтожном, по моим меркам, расстоянии, просто убивало. И даже тот факт, что доктор был очень даже недурен собой, совершенно не спасал, наоборот, лишь усугублял ситуацию, заставляя задыхаться от неловкости. Нет, я не являлся застенчивым скромнягой, всё дело было в фобии – именно она не позволяла мне чувствовать себя свободно и раскованно, если рядом находился хоть кто-то чужой. - Давайте знакомиться, - вежливо, но без особого интереса в голосе начал шатен. – Как вас зовут? - Моё имя Энди, - прохрипел я, дрожа всем телом, что, естественно, не укрылось от внимательного психолога (или кто он там такой?). Мужчина отреагировал мгновенно – ловко подхватился с места и плеснул немного воды из кувшина в стакан, который поставил передо мной. Я поблагодарил мистера Сайкса судорожным кивком, надеясь, что этого будет достаточно, и вцепился в стеклянный сосуд пальцами, как в спасательный круг. - Не нужно так волноваться, я не кусаюсь, - успокаивающе протянул доктор, после чего схватился за ручку и, по всей видимости, рабочий блокнот – я не смотрел в открытую, просто уловил характерные движения краем глаза. – Лет вам сколько, уважаемый? - Двадцать один, - делая глоток, так же неуверенно промямлил я и отставил от себя стакан, но тут же прихватил зубами колечко пирсинга в своей губе – нервное перенапряжение требовало того, чтобы я постоянно что-нибудь теребил, ибо это слегка успокаивало. Ну или же мне просто так казалось. - И в чём же заключается ваша проблема? – озвучил самый важный вопрос мозгоправ, откидываясь на спинку своего кресла, и приготовился слушать мой увлекательный рассказ. Только вот мою проблему вполне можно описать одним коротким предложением, что я и сделал, на секунду задержав дыхание как перед прыжком в холодную воду. - Я боюсь людей. На несколько минут в кабинете воцарилась абсолютная тишина, только пульс отчаянно долбил в висках, но, уверен, этот звук не касался ничьего больше слуха, кроме моего собственного. Я вперил взгляд в свои сцепленные в замок пальцы, поэтому не видел лица доктора и не знал, то ли он терпеливо ожидает от меня подробностей, то ли над чем-то размышляет. Но именно мистер Сайкс прервал гнетущее молчание, всё же реагируя на произнесённую мною реплику. - Пф, а, думаешь, они тебя не боятся? – от былой вежливости, что излучал его голос во время знакомства, не осталось и следа, теперь я слышал лишь неприкрытый наезд. - Простите, что?.. - Ты в зеркало хоть иногда смотришься? Если нет, то, мой тебе совет – посматривай, - прозвучало до такой степени возмущённо, будто мой внешний вид не иначе как нанёс ему непростительное оскорбление. – Нет, ну серьёзно, что это такое вообще? Причёска, будто восьмидесятые по пьяни перепихнулись с две тысячи седьмым, а затем водрузили своё общее дитя тебе на голову, прикид – с боем отобранный у гота, который, судя по рванине, расставаться с вещами совершенно не хотел, косметика эта дурацкая… Бог ты мой, у тебя даже лицо железками истыкано! – всё сильнее распалялся шатен, даже на секунду приподнялся со своего кресла, дабы заценить мою разукрашенную и «истыканную железками» физиономию вблизи. – Да ты же Сатана во плоти, парень, не иначе. Хочется вот прям здесь и сейчас упасть на колени, чтобы помолиться о спасении своей души после увиденного. Кто кого ещё бояться должен… Меня настолько выбило из колеи услышанное, что на несколько мгновений я даже забыл об одолеваемой меня неловкости – поднял ошарашенный взгляд на этого наглеца в надежде убедиться, что жесткие слова мне просто-напросто послышались, но весь надменный вид сидящего напротив человека говорил о том, что он действительно только что это сказал. Я чуть не задохнулся, ибо не имел ни малейшего понятия, как на такое вообще реагировать, что стоит на это ответить или как поступить, ведь не поддаться обострившемуся желанию – сорваться с места и как можно скорее отсюда сбежать – было до невозможности трудно. Единственная мысль, что билась в моей голове в этот момент, звучала как: «Разве так должно быть? Наезды и осуждение, вместо участливого покачивания головой и уверений, что всё будет хорошо? Разве психо-доктор не обязан быть терпимым и толерантным ко всем своим пациентам, настолько бы двинутыми те ни были?!». На секунду даже подумалось, что я тупо ошибся этажом и попал не к нужному мне мозгоправу, а к какому-нибудь, скажем, юристу с отвратным чувством юмора, который просто решил воспользоваться ситуацией и постебать потешного недогота, или кем он там меня посчитал. Но я тут же отмёл эту мысль – на двери красовалась чёртова табличка с инициалами и словом, начинающимся на «психо…», да и этот хрен всё же поинтересовался моей проблемой. Только вот если он и правда доктор, тогда почему ведёт себя неподобающе? Я, конечно, никогда прежде не посещал такого рода специалистов, но почему-то был уверен, что подобное отношение – это не в порядке вещей. И даже если забить на профессиональную этику, то кое-что всё равно не вязалось, ведь... Ну с какого-такого перепугу парень с тату (причём, как я успел заметить, рисунки и надписи украшали не только его шею, но и кисти рук, а также пальцы) стал бы докапываться до меня по поводу неформальной внешности и причислять к слугам Сатаны, как самый обыкновенный обыватель?! В голове же не укладывается, что молодой человек, который самовыражается посредством нанесения на кожу несмываемых узоров, может осуждать того, кто подводит глаза и носит чёрную одежду. Так, Энди, выдохни и возьми себя в руки! Сбежать прямо сейчас – слишком мудацкий поступок по отношению к родителям, которым ты обещал найти способ борьбы со страхом перед общением с людьми, поэтому нужно стиснуть зубы и потерпеть ещё чуточку, ведь не прошло и пяти минут оплаченного ими сеанса… - А вы точно психолог? – я всё же заставил себя слабенько возмутиться, хотя возмущением это как раз таки отдавало в последнюю очередь. - Психотерапевт, - с нажимом поправил меня Сайкс, после чего на миг стушевался, метнул взгляд к визиткам, что аккуратной стопочкой располагались на столе, и утвердительно кивнул, подтверждая, что так и есть. - И?.. Что дальше? – выдавливать из себя слова было ещё сложнее, чем в самом начале. Я вообще удивлялся тому, что до сих пор не пустил слёзы, потому что после такого откровенного плевка в лицо хотелось обнять голову руками, сползти на пол и завыть, но я продолжал сидеть на краю кресла и терпеть общество этого, ранее казавшегося мне симпатичным, типа. - А что дальше? – теперь в его голосе звучало удивление, и это ещё сильнее сбивало с толку. Я разве для того наступил себе на горло и притащился в это место, чтобы всего лишь выслушать осуждающую мой внешний вид тираду и не получить никаких напутствий, как побороть фобию? - Что мне делать... с моей проблемой? – я снова схватился за стакан, который едва не выскользнул из моих вспотевших ладоней, и сделал судорожный глоток. - Попробуй представить, что тебя боятся не меньше, - склонил голову к плечу шатен, полируя взглядом мой силуэт. – Потому что, очень даже может быть, что так оно и есть. Замечательно. Просто, блять, замечательно. Мне до неприличия сильно захотелось поинтересоваться, боится ли сейчас меня он, если уж делает такие смелые заключения, но я и так был уверен – ни черта. Ни он, ни окружающие уж точно не испытывали по моей вине никакого страха. Осуждение и непонимание, мысли типа: «Ну что за фрик!» – вполне вероятно, но никак не неконтролируемый приступ ужаса, который охватывает меня, когда я даже просто прохожу мимо кого-то на улице. Да уж, «охуенного» специалиста подыскали мне предки, ничего не скажешь. И где только откопали этого гения психотерапии?.. Решаться на следующую реплику пришлось слишком долго, но я всё ещё надеялся выдержать сеанс до конца, несмотря на ухудшившееся самочувствие и мудаковатость доктора. К тому же, мне и правда хотелось извлечь из своего вынужденного выхода из дома хоть какую-то пользу, поэтому я снова подал голос. - Это не сработает. Если бы всё было так просто... просто представить и всё... я бы здесь не сидел, - самым трудным было вновь поднять взгляд и хотя бы на мгновение взглянуть нахальному мозгоправу в глаза. – Вы поможете мне побороть этот страх? - Если ты здесь за этим, то я могу попытаться, - безразлично пожал плечами мистер Сайкс, как будто бы помочь мне – не его работа, за которую ему платят деньги, а я просто запёрся к нему в кабинет и прошу о безвозмездной услуге. Ощущение, что я тупо ошибся дверью, благодаря его странному поведению только усилилось. – Когда и как это началось? – снизошел до следующего вопроса по делу док, вновь хватаясь за ручку, но при этом ни на секунду не сводя с меня цепкого взгляда. - Я могу пересесть на диван? – испытывая катастрофическую неловкость, поинтересовался я, потому что мне просто необходимо было увеличить между нами расстояние. - Как тебе будет удобно, хоть в моё кресло. Комфорт клиента на первом месте, - сладенько пропел парень (потому что, какой он, нахрен, мужчина, если старше меня от силы лет на пять?), приправив произнесённое не менее приторной улыбкой, а затем совершенно неожиданно полюбопытствовал: – Тебе, кстати, не жарко? – и хотя жарко (и одновременно с тем холодно) мне на самом деле было, но это являлось исключительно следствием дикого нервного перенапряжения, поэтому я лишь отрицательно качнул головой. – Как по мне – духота невыносимая. Не хочешь снять свою куртку? – стоял на своём шатен, вынуждая произнести максимально твёрдое: «Нет», – на которое я был способен в нынешнем состоянии. Но, как только я убрался подальше и забился в дальний уголок дивана, Сайкс поднялся и вновь сократил между нами расстояние, устраиваясь на моём прежнем месте в возмутительно расслабленной позе. Попросить его вернуться обратно за стол я не решился, да и не думаю, что вообще имел такое право – указывать, как вести сеанс, но мне было слишком трудно начать говорить, ещё и под таким пристальным, причём, далеко не самым доброжелательным, взглядом. Я попытался представить, что психотерапевта здесь нет. Что в комнате я один и просто зачем-то вспоминаю прошлое, рассказывая его вслух – так было чуточку проще, хотя избавиться от ощущения чужого присутствия всё равно не получалось (я слышал размеренное дыхание нахала и чувствовал запах его охренительного парфюма), потому рассказ выходил скомканный, путанный и прерывистый. Сама суть без лишних подробностей. - Несколько лет назад я попал в автомобильную катастрофу. На лечение, а также последующее восстановление ушло слишком много времени, и… всё это время я был вынужден провести в четырёх стенах. Друзьям было не до посещений – они использовали молодость на полную катушку и забыли меня практически сразу же, как я пропал с радаров. Достаточно длительный период времени мой круг общения состоял из родителей, не особо приветливого доктора и нескольких не менее неприветливых медсестёр. Когда со здоровьем всё более-менее нормализовалось, я попытался вернуться к прежней жизни, но... понял, что мне в ней места нет. Я выпал из ниши, которую занимал прежде. Но самым неожиданным оказался появившийся животный страх перед любым социальным взаимодействием, будь то телефонный разговор, живая беседа или же просто прогулка среди людей. Я честно старался не обращать внимания и убеждать себя, что мне мерещится боязнь. Регулярно выползал из своей скорлупы, первое время безуспешно пытался заново приспособиться к нормальной жизни, чем регулярно доводил себя до нервных срывов. И однажды просто не выдержал – окончательно сдался и прекратил выходить из дому. Страх… он не поддаётся контролю. Как бы я ни уверял себя, что он не обоснован, как бы ни уговаривал, что мне ничего не угрожает, паника накрывает даже от мыслей об общении с кем-то, кто не мои родители. Хотя даже с ними иногда трудно. Порой не могу заставить себя сказать им что-нибудь. Будто внутри меня невидимая стена, сквозь которую невозможно пробиться, но… папу с мамой я знаю с рождения, поэтому с ними легче всего. И боюсь их гораздо меньше, чем остальных. В принципе, это всё. На мистера Сайкса я даже не смотрел, и не только потому, что мне было проще думать, что я один и просто говорю с самим собой, а потому что не хотел видеть его эмоций от моего рассказа. Уверен, эта история нисколько его не тронула и не вызвала ни капли сострадания (да и разжалобить психотерапевта – не было моей целью, я поделился воспоминаниями лишь в надежде на то, что они помогут разобраться, как побороть фобию), но и наблюдать за тем, как его симпатичное лицо кривится в гримасе презрения, желания не возникало. Шатен молчал, и молчал настолько долго, что мне даже начало казаться, будто ему было до такой степени скучно слушать мой лепет, что он просто залип. Ну или же доктор нарочно тянул время, чтобы мне непременно нужно было записываться на следующий сеанс, так как на первом мы «ничего не успели», но поднять глаза, чтобы выяснить причину отсутствия его реакции, мне всё же пришлось. Парень смотрел на меня. Причём на этот раз во взгляде не было никакого пренебрежения или чего-то подобного, но сходу определить эмоции мне не удалось, потому что я отвёл глаза сразу же, как убедился в том, что его не закрыты. Поразмышляв о чём-то ещё с полминуты, док снова поднялся на ноги и ловко пересел на диван, придвинувшись ко мне практически вплотную, но, всё же оставив между нами немного пространства. Хотя даже от такого сокращения расстояния моё самочувствие резко ухудшилось: дышать стало труднее, кровь зашумела в ушах и прилила к лицу, изображение перед глазами поплыло, а подрагивающие руки, сложенные на коленях, затряслись просто до неприличия. Мне тут же захотелось раствориться в воздухе, только бы этот уверенный в себе красавчик не заметил, насколько сильно я сейчас его боюсь. Почему-то было до боли стыдно за неадекватную реакцию своего организма на чужое приближение, несмотря на то, что моей вины в этом не было. - Эй, - понизив голос, позвал меня шатен, чем заставил снова повернуть свою физиономию в его сторону. Когда он убедился, что завладел моим вниманием, то медленно поднёс к своим губам указательный палец и облизал подушечку кончиком розового языка, после чего прикоснулся к моему лицу под глазом, якобы «поправляя» размазавшуюся подводку. – Просто это осыпавшееся дерьмо слегка отвлекает от... - Да что вы себе позволяете?! – не выдержал я, срываясь на истерическую интонацию из-за чужого, к тому же, настолько интимного прикосновения. Всё тело от макушки до кончиков пальцев ног обдало волной жара, который тут же сменился на холодный пот. Голова окончательно пошла кругом, а череп сдавило болью, перед глазами потемнело от ужаса, и я без промедления вцепился в предплечье охреневшего доктора, чтобы отвести от себя его руку, которую он убирать не спешил, так и не прекратив поглаживать мою кожу. Меня трясло настолько, что я с трудом принял вертикальное положение, несмотря на то, что хотелось вскочить с этого дивана и убраться из проклятого кабинета как можно скорее. Но на своих одновременно подкашивающихся и негнущихся ногах далеко уйти мне не удалось – не успел я приблизиться к двери, как меня пригвоздил к полу брошенный в спину вопрос. - Так просто откажешься от возможности побороться за нормальную жизнь? – интонация почти безразличная, почти, так как всё же проскользнула едва уловимая нотка удивления. – На-адо же... А мне сперва показалось, что ты не такой и слабак, раз уж признал проблему и сделал шаг навстречу её решению. Жаль, что я ошибся. И мне следовало бы проглотить эти слова, стиснуть зубы и таки свалить, как я и планировал. Но та же неведомая сила, что дёрнула меня припереться сюда заранее, дёрнула дать ответ этому самоуверенному гаду. - Да меня и так вполне устраивает моя жизнь, - едва слышно признался я, продолжая стоять к собеседнику спиной. - Зачем же ты тогда пожаловал в этот кабинет? – удивления в голосе стало больше, но всё ещё недостаточно для того, чтобы произвести впечатление, будто ему и правда на меня не насрать. - Это из-за родителей. Они хотят, чтобы… чтобы я перестал избегать людей, - очередное бессмысленное откровение. Зачем я всё это ему рассказываю, если больше не желаю у него лечиться?.. - Такой взрослый мальчик, но позволяешь родителям указывать, как тебе жить, - и снова насмешка, которой таки удалось додавить меня на принятие окончательного решения валить. Пусть я и осознавал, что мой невообразимый страх – это реально серьёзная штука, пусть был готов попробовать поработать над тем, чтобы научиться его контролировать, но это совсем не значило, что я согласен терпеть грубость в свой адрес от какого-то проходимца. Если предкам так принципиально, чтобы я посещал мозгоправа, то пускай поищут кого-нибудь поадекватнее. Этот мне не подходит. - До свидания, мистер, - я, наконец, таки простился с ненормальным доктором Сайксом, так и не повернувшись к нему лицом, и буквально в следующее мгновение почувствовал, как чужие пальцы оплетают моё запястье. Чёрт, шум в голове и бешено бьющееся сердце настолько меня оглушили, что я даже не услышал его шагов… - Ладно, дитя Люцифера, не кипятись так, - примирительно выдохнул парень и едва ощутимо усилил хватку, чтобы не позволить мне повернуть ручку и отворить дверь. – Подумаешь, перегнул, ну с кем не бывает? Впредь постараюсь не переусердствовать, - его голос звучал настолько беззаботно, будто не произошло вообще ничего такого, что выходило бы за рамки. Хотя, возможно, в его понимании всё и правда напоминало обыкновенный сеанс с очередным чудиком, но вот я из-за такого напора находился на грани обморока. Ещё и эти намёки на то, что я сатанист – ну что за ограниченный дебил?.. – Давай попробуем сначала, да? И только благодаря тому, что я пребывал в подвешенном состоянии, шатену без проблем удалось утянуть меня обратно к дивану. Желания продолжать этот фарс я не испытывал, впрочем, и сил на протест тоже не было, поэтому меня таки усадили на прежнее место и даже вновь вручили стакан с водой (которую я незамедлительно пролил на себя из-за трясущихся рук и тут же вернул почти пустой сосуд хозяину кабинета). Но, благо, воодушевлённый психо-доктор больше ко мне не прикасался, да и свою задницу приземлил не на диван, а в кресло. Жаль, не рабочее, а то, в котором сидел, слушая мою «историю болезни». - Итак, если ты не возражаешь, вернёмся к вопросам, - вновь вооружился блокнотом и ручкой мистер Сайкс. – Скажи, до аварии бывали случаи проявления такого рода тревоги, хотя бы единичные? Или всё началось именно после? – с важным видом поинтересовался он, но снова вступать с этим человеком в диалог после выкинутых им фокусов я не собирался, поэтому промолчал. – Среди полученных травм были травмы головы? – не спешил сдаваться парень, но и я продолжал его игнорить, внимательно рассматривая свои ногти, вернее, облупившийся на них чёрный лак. – А к специалистам подобного профиля прежде обращался со своей проблемой?.. – и только после третьего вопроса, оставленного без ответа, терпение дока лопнуло. – Послушай, - наконец, обречённо вздохнул он и, судя по звуку, откинулся на спинку кресла. – Дружище Эдди, я не смогу тебе помочь, если ты не будешь идти со мной на контакт! За всё прошедшее время это, пожалуй, была его первая удачная психологическая уловка – я просто ненавидел, когда моё имя коверкают или путают с каким-нибудь созвучным, поэтому не смог оставить без внимания подобное обращение. Чертыхнувшись про себя, я подал голос, просто чтобы напомнить, как меня зовут на самом деле (а о том, что я сильно сомневался в способности этого типа вообще хоть как-то мне помочь, даже при моём содействии, я решил пока не говорить). - Я Энди. - Что, прости?.. – клянусь, он всё услышал и понял с первого раза, просто нарочно меня доёбывал, заставляя делать над собой усилие и повторять. - Я Энди, а не Эдди, - в этот раз я произнёс свою поправку более внятно, хотя пришлось действительно делать над собой чёртово усилие – глотку из-за испытываемой тревоги пережимал спазм, и выдавливать из себя не только звуки, но и внятные слова, было очень непросто. - Энди так Энди, - безразлично пожал плечами мозгоправ. – Так что с вопросами? Мне повторить их, или?.. - Нет, да, нет, - я поочерёдно ответил на каждый из ранее заданных, уповая на то, что шатен это поймёт, и мне не придётся снова уточнять. - О, так я у тебя первый? Приятно быть у кого-то первым, - самодовольно и даже как-то похабно протянул парень, но я на данную реплику никак не отреагировал, разве что на мгновение закатил глаза. – Что насчёт твоего дерзкого образа? Ты стал так выглядеть ещё до инцидента или уже после него? Подведённые глаза и длинные волосы как-то влияют на уверенность в себе, когда ты находишься среди людей? – пошел в атаку психотерапевт, нарочно поднимая больную для меня тему, чтобы я вновь не прикинулся ветошью и не послал его в игнор, а продолжил хоть что-то блеять в ответ. - Да что вы к моей внешности-то прикопались? – действительно не смог промолчать я, хотя возмущаться не только внутри своей головы, но и вслух, было слишком трудно и непривычно. Но я заставлял себя это делать, и пускай голос дрожал и звучал совершенно не сердито, но я пришел сюда говорить о своей грёбаной боязни, а не слушать недовольство по поводу использования мною косметики или длины волос, поэтому не мог не попытаться донести до его ведома свою позицию. – Свой «дерзкий образ» я обсуждать не собираюсь. А если вам так противно на меня смотреть, то я поищу другого специалиста. - Вот, во-от, ты уже начинаешь выходить на конфликт, бросаешь вызов общественности (в моём лице) не только своим внешним видом, но и словами! – повысил голос обрадованный моей реакцией мистер Сайкс. Я же не удержался от того, чтобы прикрыть ладонями лицо, изображая двойной обречённый фэйспалм. – Мы на верном пути, - продолжал веселиться этот невыносимый тип, правда, следующие пояснения были произнесены уже более серьёзно. – Но вообще ты неправильно меня понял, дружище. Я ничуть не докапываюсь, и смотреть на тебя не противно, так что можешь не прятать от меня свою милую физиономию. Ты очень даже неплохо выглядишь, только мне нужно понять, не является ли твой внешний облик некой защитной реакцией, только и всего. - Не является, - прозвучало не особо разборчиво, но меня, кажется, всё равно услышали. - А ещё у меня закралось подозрение насчёт наличия у тебя синдрома Питера Пэна, - теперь психо-доктор начал умничать и вворачивать термины, пытаясь приписать к моему имеющемуся расстройству какое-то новое. – Похоже на то, что ты просто застрял в подростковом возрасте и не желаешь взрослеть. - А это отклонение – выглядеть так, как нравится, когда тебе переваливает за двадцать? – решил поинтересоваться я, всё же отстраняя ладони от лица и поворачивая голову в сторону своего вынужденного собеседника. - По жизни чем-нибудь занимаешься? – после недолгой заминки парень, видимо, решил всё же проверить родившуюся в его мозгу теорию касательно того, что я – закоренелый подросток, который сидит на шее у предков, списывая нежелание брать на себя ответственность на свою «якобы фобию», поэтому оставил мой вопрос без ответа и задал очередной свой. Но я поспешил его разочаровать, потому что кое-чем, приносящим заработок, я по жизни всё же занимался. - Работа в интернете. Содержу себя сам, - последнее уточнил нарочно, после чего вновь отвёл взгляд. Вести беседу, не глядя на него, было чуточку проще, хотя сердце всё равно грохотало как отбойный молоток. - А увлечения? – благо, шатен не стал зацикливаться на том, чем конкретно я занимаюсь в сети, потому что занимался я кучей всего и не видел смысла обо всём этом рассказывать. - Рисую иногда. Люблю слушать музыку и читать, - вполне стандартный набор, присущий большинству нормальных людей. - То есть, в общем и целом, образ жизни затворника и намеренное избегание социума тебя вполне устраивает? – мистер Сайкс будто попытался подвести своеобразный итог, прожигая во мне дыру до тошноты внимательным взглядом. Я не видел этого своими глазами, но, чёрт возьми, ощущал то, что пялится он именно так откровенно, каждой клеточкой своей кожи. - Именно, - утвердительно кивнул я и занавесил лицо чёлкой ещё сильнее, чем было до этого. - По друзьям совсем не скучаешь? – чтобы ответить на этот вопрос, мне даже не пришлось долго раздумывать и оценивать свои чувства. - Нет. - И правильно. Они просто уроды, если забили на тебя только по причине того, что ты болел и не мог тусить с ними как раньше, - ну наконец-то фраза из разряда: «Все пидорасы, а ты – карамелька!», – я не совру, если скажу, что ждал чего-то подобного с самого начала сеанса. – А желание завести новых не посещает? Хотя бы изредка накатывает тоска по минувшим временам, когда с общением не возникало никаких проблем? - На протяжении первого года бывало, а теперь нет, - после сделанного признания я поймал себя на том, что на самом деле исправно давал довольно честные ответы на все вопросы парня, как и подобает пациенту, готовому ради исцеления вывернуть перед едва знакомым человеком наизнанку всю свою подноготную. – Мне комфортнее, когда я сам по себе. - А почему тогда всё же решил обратиться к психотерапевту? Что подтолкнуло к осознанию проблемы и принятию того, что подобный образ жизни – это не дело, и помощь таки нужна? Мне вновь пришлось поднять взгляд, чтобы посмотреть на этого... Этого. Во-первых, я уже отвечал на первый из вопросов каких-то несколько минут назад, а во-вторых, я совсем не считаю, что моя нынешняя жизнь – это не дело! Я умудрился приспособиться к существованию со своим отклонением, ведь, если ни с кем, кроме родных, не контактировать, то и страдать от проявлений фобии не приходится. Да, возможно, я не прав, и прятать голову в песок, избегая людей, глупо, но это мой выбор, а в кабинет мозгоправа я припёрся исключительно ради мамы с папой, чтобы просто их успокоить. Если с терапией всё же нихрена не срастётся, то лично я ничуть не расстроюсь, меня вполне устроит вариант провести остаток жизни в отшельничестве и полном одиночестве. Без грёбаных друзей, которые непременно разбегутся, как крысы с тонущего корабля, едва я попаду в беду, и без второй половинки. Я уже не помню, каково это, когда тебя любит кто-то, помимо предков, и вспоминать особого желания нет. Мне и так нормально! Поэтому последние вопросы этого типа меня задели и даже слегка возмутили. - Родители, - негромко буркнул я, надеясь, что он вспомнит, что я уже говорил об этом, стоя у двери. - Ах, точно, мамин металлист, папин анархист… – якобы понимающе хмыкнул шатен, сто процентов преждевременно навесив на меня ярлык маменькиного сынка. – И долго им пришлось уговаривать тебя записаться ко мне на приём? - Нет. - Хорошие с ними отношения? – продолжал докапываться мистер Сайкс, что-то чёркая в своём блокнотике. - Да, - я же стал давать односложные ответы, ведь то лёгкое расположение к беседе, что я ощущал ещё минуту назад, в одночасье улетучилось. - А мой старик считает меня позором семьи, - деланно вздохнул доктор, и, не знаю, нахрена мне вообще эта информация, но отчасти я был согласен с данным суждением – в роли психолога (или кто он там такой?) этот бестактный и заносчивый чувак смотрелся как-то совсем неорганично. – Ему категорически не нравится то, чем я занимаюсь, - хм, а мне категорически не нравится то, как ты этим занимаешься, «дружище». После сделанного признания парень ненадолго умолк. Уж не знаю, то ли он ждал на своё откровение какой-то реакции с моей стороны, то ли просто закончились вопросы, но снова поднимать на него взгляд я пока не торопился. Меня по-прежнему ощутимо потряхивало, да и в висках всё ещё ломило, так что я был совсем не против внезапно установившейся тишины. Скажу больше, я предпочёл бы просидеть так вплоть до конца сеанса, а потом свалить, чтобы больше никогда не увидеться с этим типом, но тип не оправдал моих надежд, ибо, по всей видимости, всё же придумал, как продолжить разговор. - Что ещё расскажешь?.. – неуверенно подал голос парень, сопровождая сказанное уже не деланным, а вполне натуральным вздохом. Теперь в его интонации проскользнула какая-то едва уловимая безнадёга, и мне показалось, что он действительно и сам уже не имеет ни малейшего понятия, о чём со мной говорить. - Спрашивайте сами, я не знаю, что рассказывать, - я неопределённо пожал плечами, потому что мне и правда бывать в подобных местах прежде не приходилось, и я просто не представлял, какая инфа могла бы оказаться полезной, а какая нет. Да и говорить первым было намного тяжелее, нежели просто отвечать на поставленный вопрос. - Как у тебя дела с личной жизнью, Энди? – выпалил мистер Сайкс, и я тут же пожалел, что дал ему зелёный свет своим «спрашивайте». Сейчас начнёт засыпать меня рандомной и совершенно не имеющей отношения к моей боязни хернёй. – Или девушка оставила тебя в трудный период, как и псевдо-друзья? – в этой реплике проскользнула лёгкая издёвка. - Меня не привлекают девушки, - и всё же я ответил, причём ответил честно, ведь до аварии не боялся открыто заявлять о своих предпочтениях. С принятием себя у меня никогда не было особых проблем, да и прежнее окружение воспринимало данную информацию вполне адекватно. Но, как я успел понять, этот психо-доктор был слегка (или даже не слегка) неадекватный, поэтому на моё откровение отреагировал совершенно непредсказуемо. - Ещё и гей ко всему прочему, - он как-то неопределённо фыркнул это себе под нос, чем заставил меня нахмуриться. – Ну просто ходячий сборник отклонений. Энди, да ты настоящая находка для любого специалиста, - вот же урод, как он смеет вообще такое говорить? - Моя нетрадиционная ориентация не является отклонением, - незамедлительно подобравшись, я произнёс это как можно увереннее и жестче, чтобы донести до своего психолога, что однополые отношения – это нормально. Какое право он имеет сидеть в этом кабинете, если не считает так же?! - Ох, ну тогда моё уважение, - мигом переменил тон шатен, будто его предыдущие слова были всего лишь какой-то своеобразной проверкой, которую я вроде как прошел. – Значит, не придётся проводить разъяснительную беседу и доказывать, что не стоит запариваться по поводу того, что к девушкам тебя не влечёт. Так что, встречаешься с кем-нибудь? – собеседник заговорщически понизил голос, и, даже не глядя в его сторону, я точно знал, что, задавая этот вопрос, он лыбился во весь рот. - Я боюсь людей, как сами думаете? – вяло огрызнулся я, начиная сомневаться не только в его профессиональных способностях, но также и в умственных. - Может, кто-нибудь нравится? – продолжил допрос док, выстраивая в своей голове целую теорию относительно принятия мною решения записаться на сеанс. – И поэтому ты согласился на предложение родителей прийти сюда, дабы после терапии отважиться на то, чтобы с ним познакомиться. Угадал? – самодовольно протянул парень, радуясь своей «догадливости». Только ни черта этот кретин не угадал! Да и какое отношение к моей фобии имеет то, есть ли у меня на примете какой-нибудь парень? Я многое могу понять, но обсуждать свою личную жизнь (вернее, её отсутствие), тем более, держу пари, не в лечебных целях, а просто, чтобы удовлетворить праздный интерес этого шута, я не собирался. Наш неловкий разговор с самого начала не имел абсолютно никакого смысла: его невнимательность к важным мелочам, вопросы невпопад, постоянные попытки доебаться, неоднозначные реплики и комментарии моих ответов – всё это больше походило на обыкновенную бестолковую болтовню двух, вынужденно оставшихся наедине незнакомых людей, чтобы просто не сидеть в тишине. Мы просто-напросто впустую тратили время друг друга, а я, в придачу, ещё и напрасно мотал свои нервы. Я прекрасно осознавал тот факт, что сам не почувствую никаких улучшений после первого же сеанса, здоровье человека, и не важно, физическое или ментальное – это то, над чем нужно долго и упорно работать, чтобы получить какой-то результат, поэтому на моментальный эффект я даже не надеялся. Вся проблема в том, что я был более чем уверен, что всё, сказанное мной в этом кабинете, никоим образом не поможет шатену выяснить причину, что спровоцировала у меня боязнь социума, и понять, как следует организовывать лечение. То, что он не шарит, было очевидно, и меня такой расклад совершенно не устраивает. Я не вижу смысла продолжать свою пытку. - Знаете, я, наверное, уже пойду… – тяжело вздохнул я и снова начал подниматься на ноги, чтобы убраться для начала в приёмную и там настроиться на дорогу домой, потому что для моей психики дорога домой будет тем ещё испытанием. - Погоди, сеанс ведь ещё не закончился! – голос обескураженного моим внезапным намерением убраться Сайкса прозвучал в какой-то степени даже испуганно. Он ловко вскочил с места и в несколько больших шагов приблизился ко мне, но прикасаться не стал во избежание очередного всплеска истерики. – Что я только что сказал или сделал не так? – недоуменно поинтересовался он. – Если не хочешь о своём краше говорить, тогда мы не будем. - Да нет никакого краша, - я отрицательно качнул головой, глядя в пол. - А что тогда случилось? – продолжил докапываться до причины моего желания уйти сбитый с толку доктор. Вот как ему объяснить, что он с самого начала всё делал не так?.. – Чувак, ну дай мне ещё шанс, ладно?.. Всё же подняв взгляд на парня, я заметил, что он и правда больше не выглядит таким уверенным в себе и расслабленным, как поначалу. Вполне возможно, что этот бедолага, каким-то чудом получивший диплом, только начал свою врачебную практику, и особого опыта общения с пациентами вроде меня у него просто нет. В этом и причина его бестактного поведения – зелёный недоучка вместо того, чтобы расположить меня к себе и заставить открыться, своим предвзятым отношением и придирками наоборот лишь оттолкнул и отбил любое желание продолжать так называемую терапию. Хотя это было немного странно и сбивало с толку, ведь кабинет и всё остальное вроде выглядело вполне солидно, как у психотерапевта со стажем, а вот сам мистер Сайкс не тянул на внушающего доверие профессионала. Сейчас шатен вёл себя просто как человек на свидании, которое пошло не по плану – из последних сил старался сделать хоть что-нибудь, чтобы я не вышел за дверь, окончательно разуверившись в том, что он хотя бы что-то смыслит в деле, которым занимается. И, чёрт возьми, я действительно мечтал как можно скорее покинуть это место и оказаться дома, в безопасности, но… на мгновение стало жаль этого умоляюще заглядывающего мне в лицо придурка. Глаза у него, оказывается, каре-зелёные. До невозможности притягательные и жгучие, обрамленные угольными ресницами, что имели настолько шикарный изгиб, будто он нарочно завил их специальными щипцами. А каштановые волосы казались настолько густыми, что хотелось запустить в эту копну пальцы и проверить, настоящие ли они вообще. И эти трогательные родинки на подбородке… Что тут говорить, если бы не грёбаная фобия, заставляющая трястись от контакта и даже простого нахождения рядом с чужим человеком, он вполне бы мог вызвать нехилую заинтересованность с моей стороны, потому что красивый, сволочь, хоть и стукнутый на всю башку. Только разве потрясная внешность этого парня и его жалобный взгляд – достаточно весомые причины, чтобы продлевать свою агонию, если это всё равно не поможет разобраться с тем, как взять под контроль страх? Ради чего мне продолжать здесь торчать, если он даже не представляет, что делать со мной дальше?.. - Зачем? – моё дальнейшее нахождение в этом кабинете и правда казалось бессмысленным, поэтому я заставил себя поинтересоваться, зачем он пытается меня удержать. Разве что… – Я не буду требовать обратно денег за сеанс, если дело в этом. - Да не в этом, - поморщился мозгоправ, шумно выдыхая и делая то, о чём не так давно подумал я сам – запуская руку в свои волосы и поправляя причёску. – Просто… Как бы тебе сказать… - Недавно работаете? – озвучил свою догадку я. Прозвучало вполне понимающе, будто я на самом деле пытаюсь войти в его положение и как-то оправдать сегодняшний провал. И кто посоветовал предкам этого недотёпу?.. - Типа того, - нехотя признался шатен. – Не всё пока получается, но я и правда хочу помочь тебе перестать бояться. Дай мне минуту, я сейчас соберусь, - уверил меня парень и принялся шарить взглядом по кабинету, чтобы за что-то зацепиться и сообразить, как продолжить этот откровенно неудавшийся сеанс. И послать бы его сейчас далеко и надолго, изобразив жест «с меня хватит», но нет, я даже не пошевелился, продолжая торчать на расстоянии какого-то сраного шага от этого ненормального. Мало того, ещё и предпринял попытку вспомнить всё, что вообще знал о подобных мероприятиях благодаря просмотренным когда-то фильмам, чтобы помочь ему придумать решение как можно скорее, и в памяти всплыли картинки того, как психолог демонстрирует пациенту изображения всяких клякс, спрашивая, что они видят. Должно быть, это не просто кинематографический трюк, и такое практикуют настоящие психологи или психотерапевты? Поэтому, сделав над собой очередное титаническое усилие, я озвучил свой вариант: - Может, карточки там какие-нибудь покажете?.. - Ты хочешь карточки? – буквально просиял нерадивый доктор, всё же легонько прикасаясь к моему плечу на долю секунды, но тут же одёргивая руку. – Сейчас всё будет, - воодушевлённо пообещал мне он, после чего кинулся к столу и начал поиски. На деревянной поверхности искомого не оказалось, поэтому Сайкс принялся поочерёдно дёргать ящики, которые, все до одного, оказались запертыми. – Бля, да где же может быть это дерьмо?.. – бормотал себе под нос парень, бегло окидывая взглядом полки книжного шкафа, но и этот осмотр не принёс ожидаемого результата. – А, впрочем, хрен с ними, с карточками, - со вздохом и деланной улыбкой махнул рукой шатен, а я окончательно убедился в том, что специалист он совершенно беспонтовый. Я раздосадовано покачал головой, намекая, что данный ему шанс был последним (и он уже проёбан), после чего вновь повернулся в сторону выхода и сделал шаг. Хватит с меня и моей неуравновешенной психики этих напрасных мучений. - Рад был познакомиться, но мне пора, - и я почти не соврал – мне и правда нужно было домой, чтобы прийти в себя после того адского стресса, который пришлось пережить за этот чёртов день, да и физиономия мозгоправа, если не думать о скверном характере, была вполне привлекательной. Вспоминать его внешность и отпадный запах я буду с удовольствием. - Не так быстро, - больше приятный голос дока не звучал умоляюще – теперь он звучал властно, и я почувствовал, что чужие пальцы до боли сжали руку чуть повыше локтя, чтобы резким движением развернуть меня на сто восемьдесят градусов. Приплыли, блять. - Чего ты от меня хочешь? – едва слышно выдохнул я, потому как говорить после настолько нахального вторжения в моё личное пространство стало совсем нереально. Сил не осталось даже на банальную вежливость, дабы обратиться на «вы», не то что на возмущение во всю мощь лёгких. - Не чего, детка, а кого, - пояснил улыбающийся одними уголками губ психо-Сайкс, но его ответ лишь напустил туману в мою пульсирующую болью голову и заставил непонимающе нахмуриться. – Я хочу тебя. А вот это уже совсем финиш. Удар под дых и одновременно по затылку, потому что мозг в одно мгновение устроил себе аварийную перезагрузку, оставив черепную коробку абсолютно пустой. Во-первых, мне сходу не удавалось догнать, то ли это очередной прикол неадекватного шатена, чтобы просто поржать с того, как я буду изображать выброшенную на берег рыбину, нелепо открывая и закрывая рот, то ли он говорит серьёзно, что совершенно не вяжется с его блядскими доёбами до моей внешности. Во-вторых, от того, что чужой, едва знакомый че-ло-век находился от меня на расстоянии, которое трудно назвать даже ничтожным, при этом, уже не больно, но всё ещё тискал мою руку и касался лица своим дыханием, меня начинал накрывать истерический приступ. Я чувствовал его приближение: он тугим комом двигался вверх по пищеводу, оцарапывая донельзя пересушенную глотку, и я боялся даже дышать, чтобы не позволить ему разорвать меня на части раньше времени. Понимание, что нахожусь на тонкой грани того, чтобы громко и надрывно рассмеяться, а затем плавно перейти с угара на рыдания, было слишком отчётливым, потому что последние несколько часов моей жизни – это чересчур. Сдержаться и подавить подкатывающую позорную дрянь ни за что не получится. Как бы ни старался, шансов нет – проверено на своём опыте уже не один десяток раз, но лучше бы дать волю эмоциям не на глазах у этого бестолкового гада, а успеть хотя бы выскочить за дверь. Не-ет, я не поддамся этому дерьму при долбонутом психотерапевте, не дождётся! Я предпринял попытку вырваться из его хватки в тот самый момент, когда парень невесомо прикоснулся кончиками пальцев к моей шее, и это касание… оно непостижимым образом совершенно выбило из меня весь дух, заставив замереть на вдохе. Парализовало в одно мгновение, пустив электрический разряд по всему телу. Даже стремительно подкатывающий приступ застрял где-то в горле, так и не вырвавшись наружу истерическим смешком, и только сердце продолжило неистово долбить грудную клетку изнутри, грозясь просто проломить её к чертям. И всё же надо было валить отсюда сразу. Ещё тогда, как только впервые вскочил на ноги и направился к двери, не поддаваться на провокацию и не отзываться, а решительно переступить порог и уйти. Но хули теперь сокрушаться и ныть, если я сам виноват в том, что позволил воплотиться в жизнь подобному сценарию? Да-да, ответственность за происходящий сейчас абсурд лежит не только на мистере Сайксе, будь он неладен, но и на мне самом, и я имею смелость это признать, потому что какая-то часть меня, уже давно забытая и похороненная под ворохом тревог, страхов и опасений, всё же хотела здесь задержаться. Хотела, вопреки боязни, побыть наедине с молодым красивым парнем как можно дольше, послушать его приятный голос и бросить в его сторону несколько внимательных взглядов, чтобы запечатлеть в памяти этот образ, и потом… уже дома оторваться по полной программе в компании своей руки, представляя обладателя шикарного татуированного тела полностью обнаженным, до предела возбуждённым и готовым на всё. Потому что с моей фобией мне только представлять да фантазировать и остаётся, хотя я уже успел привыкнуть к подобному раскладу, поэтому отнюдь не жаловался. Но я даже подумать не смел о том, что и сам мог бы заинтересовать этого отчаянного полудурка (я, блять, даже имени его не помню!) больше, чем пациент. Причём, судя по зачарованному взгляду потемневших глаз, сбившемуся дыханию и ласково скользящим по моей коже пальцам, он хотел бы большего, чем, вернувшись домой после трудового дня, просто подрочить на меня в душе. Теперь в том, что шатен не шутил, произнося: «Хочу тебя», – я даже не сомневался. В гудящей голове судорожно мелькнуло воспоминание: во время мысленной беседы с собой в приёмной я думал, что доктор будет пытаться залезть в мои мозги, но я никак не предполагал того, что у него возникнет желание залезть ко мне в штаны. - Ты красивый очень, знаешь? – вопреки своим многочисленным придиркам пониженным голосом проговорил Сайкс, продолжая исследовать прикосновениями открытые участки моего тела, и везде, где проходились кончики его пальцев, кожа начинала гореть и покалывать, как после контакта с ядовитым растением. – Ангельски красивый и пахнешь настолько одуряюще, что голова идёт кругом, - не прекращал шептать парень, запуская пальцы в мои начёсанные волосы и несильно сжимая их у корней на затылке, чтобы заставить меня запрокинуть голову и открыть больший доступ к шее. Но тело настолько окаменело из-за испытываемой тревоги, что провернуть даже такую несложную манипуляцию было выше моих физических возможностей – я мог только загнанно дышать и больше ничего. – Я не могу отпустить тебя сейчас, и знаешь, почему? – не замолкал совершенно не смущённый моей абсолютной неподатливостью док – он прочертил своим языком продольную полосу вверх по моей шее, несмотря на мой непроизвольный отказ в содействии этому безобразию. Остановился он лишь для того, чтобы жарко выдохнуть в самое ухо: – Потому что ты сейчас хочешь меня не меньше и дрожишь не только от страха, но и от предвкушения. О, как же много всего мне сейчас хотелось сказать этому недоделанному пикаперу с нестабильным поведением, у которого предвзятость чередуется с доброжелательностью, а оскорбления – с попытками снять, причём переходы настолько неожиданные, что только успевай охуевать! Сказать и спросить: «Какого, собственно, хуя тебя так штормит? Зачем тогда прессовал, если я тебе так понравился?» – ибо меня невыносимо раздражали эти перепады. Но, чёрт подери, я буду самым последним на свете лгуном, если скажу, что шатен был не прав. Потому что да, я действительно хотел этого самоуверенного мудака, несмотря на то, что едва его знал. Скажу, как есть: он, во-первых, был парнем, что, учитывая мои предпочтения, немаловажно, во-вторых, очень, ну просто о-очень красивым (и этот факт не затмевало даже наличие у него абсолютно невыносимого характера), а у меня... три с лишним года вообще не было секса. Ещё от первого невесомого прикосновения к чувствительной коже меня насквозь пробрало той самой сладкой дрожью, которая не имеет ничего общего с непроизвольной панической тряской. А от прерывистого шепота, горячего дыхания и, мать его, блядского розового языка, что продолжал вылизывать шею, ключицы, проходиться по линии челюсти, я завёлся просто на раз – по венам горячей лавой разлилось желание, внутренности завязались в тугой узел, а в штанах до боли потяжелело. Только вот я не мог ему ответить, что действительно хочу не меньше. Ни словами, ни действиями, схватив гада за патлы и притянув для поцелуя, который был бы красноречивее любых: «Это взаимно, док», – потому что, блять, у меня была проблема, которая, собственно, и привела меня в этот кабинет. Я хотел бы сейчас поддаться ему, просто расслабиться и наслаждаться, но я не мог. Если бы всё было так просто, и страх можно было преодолеть только потому, что я хочу это сделать, если я бы умел ставить творящийся со мной пиздец на паузу при контакте хотя бы с теми, кто мне нравится – я бы не закрылся от мира и не утратил веру в то, что когда-нибудь снова смогу поцеловаться и переспать с другим человеком. Но это так не работает, от моего желания не зависит ровным счётом ни-ху-я! И сейчас меня просто рвало на части, потому что каждое слово и прикосновение Сайкса усиливало страх, до тёмных пятен перед глазами и маячившего на горизонте обморока, но вместе с тем разжигало возбуждение и помогало понять, насколько же моё тело истосковалось по таким ласкам и близости. Я скучал по полноценному сексу, как бы ни уверял себя в том, что вполне перебьюсь. Просто так было проще смириться с осознанием, что из-за ублюдского отклонения мне больше ничего ни с кем не светит... Никому бы не пожелал очутиться в моей шкуре и узнать, каково это, когда твоя ущербная психика при столкновении с окружающими заставляет цепенеть и сходить с ума от ужаса, каково, когда искренне хочешь смотреть людям в глаза, говорить с ними, улыбаться и касаться, но не можешь, потому что всякий ебаный раз натыкаешься на невидимую стену внутри себя, сквозь которую невозможно пробиться, и каково, когда парень, выглядящий как ожившая мечта, прямым текстом заявляет, что хочет тебя, а ты не в состоянии даже просто протянуть руку, чтобы узнать, какая она на ощупь – кожа, покрытая красивыми татуировками. - О чём сейчас думаешь? – охрипший голос оторвавшегося от моей шеи психолога с трудом пробился сквозь плотный туман круживших в голове мрачных мыслей, и, если честно, отсутствие обиженных ноток в его интонации слегка удивляло. Меня самого бы нехило задело, если бы на мои откровенные попытки завести и соблазнить партнёр не реагировал совершенно никоим образом, даже посылом куда подальше, но шатен словно понимал, что мой ступор вызван совсем не тем, что он мне не нравится, поэтому не принимал бездейственность на свой счёт. – Знаешь, я ведь и правда не кусаюсь, если только сам меня об этом не попросишь… – осторожно и вкрадчиво продолжал уламывать меня парень, накручивая на палец подвеску, что болталась на моей груди. – И отбитый я не настолько, как может сперва показаться, давить и принуждать тебя делать то, к чему ты не готов, я не собираюсь, честное слово. Просто позволь мне сделать тебе приятно. Его обещание звучало чересчур заманчиво, чтобы быть правдой (ибо, чем я вообще заслужил такой подарок судьбы?), но я почему-то верил этому ненормальному. Верил, что не уткнёт мордой в диван и не трахнет без моего согласия, заломив руки за спину, ведь, если бы собирался так со мной обойтись, то давно бы это сделал, а не разменивался на уговоры, красивые слова и до мурашек бережные прикосновения. Я верил, что он не причинит мне боли, но насколько же не хотелось быть застывшим без возможности сделать хоть что-то для него каменным изваянием, чёртовым бревном, которое ублажают без какой-либо отдачи… Мне такой расклад казался просто унизительным, ведь подобное – слишком эгоистично по отношению к нему. Я не мог согласиться на предложение Сайкса даже несмотря на запредельное возбуждение, потому что просто сдохну от стыда за своё оцепенение! Но и представить, что будет со мной, если он сейчас сдастся и, заколебавшись уговаривать, выставит за дверь в таком состоянии, разгорячённого и на грани истерики, я тоже не мог. Твою же мать, почему всё должно быть так сложно?.. - Обещаю, тебе понравится, просто чуть-чуть расслабься, ладно? – не затыкался док, запустив ладони под мою одежду, чтобы погладить напряженную спину, и, господи-господи-господи, как же хотелось выгнуться ему навстречу, вжаться своим ноющим пахом в его и провернуть то же самое! Коснуться поясницы, провести вверх до лопаток, а затем освободить от мешающей рубашки… Но я мог только прикрыть глаза и задушено выдохнуть. – Мне пиздец грустно, что такой красивый мальчик из-за блядской фобии вынужден торчать в четырёх стенах и удовлетворять себя сам, как какой-то стрёмный лузер, - теперь кончики его пальцев приласкали мои бёдра, именно в том самом месте, где в грубой джинсовой ткани зияли дыры прорезей. Выдерживать эту сладострастную пытку я больше не мог, потому что низ живота и яйца свело до такой степени, что хотелось просто заорать. Я чётко понимал: ещё мгновение – и я либо позорно разрыдаюсь от этого сумасшедшего коктейля чувств, когда запредельный страх смешивается с невыносимым желанием, либо позорно кончу в штаны без единого к себе прикосновения. И неизвестно, что из этого будет хуже. Поэтому, собрав последние остатки сил, что ещё остались в моём заклинившем организме, я набрал лёгкие воздуха, чтобы попытаться убедить парня прекратить меня мучить. Пусть уже или делает что-нибудь (хотя, если я сдохну от разрыва сердца в его руках – вина ляжет исключительно на его совесть, но это будет лучшая смерть в истории человечества), или всё же выставит меня за дверь, но слушать его сексуальный обещающий голос и ощущать лёгкие дразнящие прикосновения я больше не в силах. - Пожалуйста, хватит всё это говорить… – прозвучало слишком жалко, да и довести до конца фразу тоже не получилось, потому что шатен, как и подобает самоуверенному наглецу, меня перебил. - А ты заткни меня! – с улыбкой дёрнув бровями док, провоцируя на какое-нибудь отчаянное действие, но я продолжил стоять истуканом и беспомощно на него пялиться. Так и не вынудив меня раздуплиться, он прерывисто вздохнул, на мгновение возведя глаза к потолку, после чего заговорил как с глупеньким дурачком, объясняя, как я должен был отреагировать: – По закону жанра тебе нужно было меня засосать. Ты, видимо, не знал об этом, - шатен деланно пожал плечами с видом «так бывает, это ничего» и тут же продолжил: – Но тепе-ерь, когда ты уже знаешь, попробуем заново. Так заткни же меня! – с преувеличенными эмоциями повторил Сайкс, но я не мог заставить себя сделать так, как он просил, несмотря на то, что сам чертовски этого хотел. – Господи, насколько же тяжелый случай... – вздохнул парень, качая головой, после чего обхватил ладонями моё лицо, погладил большими пальцами скулы и сам накрыл губы своими. И если мне до этого казалось, что меня заклинило, закоротило и переебало, то, как назвать пиздец, что творился с моим телом сейчас, я даже не представлял. Просто какая-то кома. Чёртов паралич без намёка на возможность пошевелиться или сделать вдох, без намёка на возможность разомкнуть намертво сжатые челюсти, хотя, боже, как мне этого хотелось. Я мог только мелко трястись, когда его язык мягко ласкал мои губы, скользил по плотно стиснутым зубам, чем ненавязчиво просил впустить и позволить чуточку больше, когда он оттягивал зубами колечко пирсинга и стонал, всё же прижавшись своим стояком к моей вздувшейся ширинке и приобняв за задницу. Вот об этом я и говорил. Блядское позорище, от которого хочется прямо здесь и сейчас провалиться под землю, чтобы доктор больше никогда меня не увидел. Боже, как стыдно… - Ну же, ответь мне… – теперь в его голосе таки проскользнуло отчаяние, а в расширившихся от запредельного желания зрачках плескалось непонимание, какого хрена я такой. – Энди, открой свой сладкий ротик, - терпеливо попросил Сайкс, но затем до него, наконец, дошло, что уговоры здесь бессильны, поэтому он снова тяжело вздохнул и решил брать ситуацию в свои руки. В буквальном смысле. Шатен решительно потянулся к поясу моих джинсов, отточенным движением расправился с ремнём и пуговицей, расстегнул ширинку и, приобняв теперь уже за талию… запустил руку ко мне в штаны. Причём ухитрился нырнуть сразу под резинку белья и тут же обхватил ладонью мой болезненно пульсирующий, жаждущий внимания член. Всего лишь прикоснулся не через ткань, а кожей к коже, легонько сжал, но мои глаза незамедлительно закатились от испытанного облегчения, а губы самопроизвольно разомкнулись в протяжном: «А-а-х». И, видимо, именно на такую реакцию мой коварный обольститель и рассчитывал. Потому что стоило мне приоткрыть рот, как внутрь в то же мгновение ворвался чужой настойчивый язык и, нетерпеливо огладив нёбо, соприкоснулся с моим. Запредельно. До спазма внутренностей, до улетающего сознания, до россыпи мурашек по всему телу. Эти ощущения, одновременно забытые, будто из прошлой жизни, но такие крышесносные и одуряющие, прошили насквозь и сорвали предохранитель, установленный собственницей-фобией, чтобы я больше никогда никому не достался. Тот голод по чужому телу, что последние годы томился в заточении, вырвался наружу, разнеся грёбаную стену оцепенения в щепки, и я, наконец, почувствовал, что эта хрень больше не сковывает мышцы параличом, потому что колени как по команде подогнулись. Унизительного падения на пол было не избежать, если бы сильная рука, обёрнутая вокруг моей талии, не прижимала меня к судорожно вздымающейся груди человека напротив. И пусть трясти меня ни черта не перестало, сердце по-прежнему колотилось так отчаянно, будто сейчас разорвётся, и конечности поддавались сигналам мозга с огромным трудом, но я больше не ощущал себя беспомощным пленником внутри неподвижной статуи, бывшей моим телом. Теперь я мог делать всё то, чего так давно хотелось: мог отвечать ему настолько отчаянно, будто наш поцелуй – жизненно-необходимый мне воздух, без которого я умру в ту же секунду, как только перестану толкаться языком в его рот, мог прижиматься к парню и жалобно стонать, умоляя о большем, но самое главное – теперь я тоже мог его потрогать. Робко огладить и несильно стиснуть напряженные плечи через несколько слоёв ткани, прикоснуться к шее с трогательной розочкой и запутаться пальцами в его густых волосах, растрёпывая ранее гладкую укладку и массируя кожу на затылке. И, боже, как это было охренительно! - Ну вот, это же совсем другое дело, - нехотя оторвавшись от моих губ, выдохнул шатен и слишком уж развратно облизал припухшие свои. – Знал бы, что ты так отреагируешь… залез бы тебе в штаны сразу, - рука на моём возбуждении всё ещё не предпринимала никаких решительных действий – длинные пальцы слегка поглаживали набухшую плоть и больше ничего, а меня немыслимо лихорадило от нетерпения. Клянусь, в прошлой жизни этот гад наверняка занимался пытками, причём профессионально. – Это же сколько ты с парнем не был, что тебя так кроет просто от того, что я тебя трогаю?.. – и снова эта самодовольная улыбка. – Или я всё-таки у тебя первый, а, детка? «Достаточно, чтобы отвыкнуть и успеть забыть, насколько бывает приятно, когда к тебе прикасается кто-то другой, и, нет, самоуверенный ты кретин, ты отнюдь не первый», – пронеслось в моём уплывающем сознании, но вслух этого я, естественно, не сказал, потому что силы оставили меня в момент падения оков. Я бы даже не сумел самостоятельно удержаться в вертикальном положении, если бы док перестал меня придерживать, но и оставлять очередной подъёб без ответа тоже не хотелось, поэтому я потянулся к блестящим от слюны приоткрытым губам, чтобы отомстить за колкость болезненным укусом. Только вот его моя маленькая месть совершенно не задела. Парень просто вновь поймал мои губы своими, как только я разомкнул зубы, и втянул в новый, вышибающий из головы все мысли поцелуй. Хотя какой это нахрен поцелуй, если он трахал мой рот своим упругим языком и стонал до такой степени несдержанно и возбуждённо, будто я для него тоже был первым, до кого он дорвался за последние несколько лет?.. Никто за всю мою жизнь не делал этого так откровенно и увлечённо, отдаваясь процессу без остатка, и, боже мой, я даже не представляю, на что он способен ещё. Но очень хочу узнать, и желательно до того, как моё ебанувшееся сердце действительно не выдержит и лопнет от перенапряжения. Когда голова закружилась настолько, что я разорвал поцелуй и, загнанно дыша, уткнулся носом в его шею, шатен резко подхватил меня под бёдра обеими руками и приподнял над полом, заставляя испуганно вцепиться в его плечи и скрестить ноги за поясницей. Зачем понадобилась настолько опасная махинация (в противовес откровенно хрупкому телосложению, я был обладателем весьма внушительного роста, поэтому к тому, что меня таскают на руках, совершенно не привык), узнать довелось спустя несколько мгновений, когда я ощутил под своей задницей твёрдую поверхность стола, на который меня заботливо усадил док. Он нетерпеливо смахнул со столешницы всё лишнее и без промедления принялся стаскивать с меня куртку, которая обтягивала руки, словно вторая кожа, поэтому поддавалась с трудом, и как только эта деталь одежды была отброшена, Сайкс рывком сдёрнул майку, оставив на груди лишь деревянную подвеску. А затем залип на представившейся ему картине настолько голодным взглядом, что мне даже не нужно было видеть его потемневших глаз, чтобы ощущать этот взгляд на своей коже и покрываться мурашками совсем не от холода, пока я путался пальцами в мелких пуговицах его рубашки. Потому что тоже хотел посмотреть на то, что скрывается под модными тряпками. - Пожалуйста, скажи, что… – умоляюще начал парень, но его голос сорвался, а выступающий кадык судорожно дёрнулся. – А впрочем… – он снова не довёл до конца начатую мысль, оборвав себя на полуслове шумным выдохом, легонько толкнул меня в грудь, заставляя лечь на спину, чтобы припасть открытым ртом к низу моего поджавшегося живота, а затем сомкнуть зубы на коже и тут же зализать. – Прости, но забудь то, что я говорил об укусах, - совершая аналогичное «преступление», хрипло извинился он и укусил снова, но извинения не требовались – от его действий внизу всё полыхало огнём, и, чёрт возьми, мне нравилась эта смесь боли и возбуждения. – Не могу удержаться, хочу попробовать тебя всего… Жаркий шепот, срывающийся с его губ в перерывах между хаотично оставляемыми по всему торсу жалящими поцелуями и влажными прикосновениями языка, совершенно сносил крышу, но обезумевший шатен и не думал останавливаться. Он никак не мог оторваться, будто моя покрывшаяся одновременно испариной и мурашками кожа на самом деле была самым охренительным, что ему приходилось пробовать за всю свою жизнь. Я же кайфовал от невообразимой каштановой шевелюры: хрипло дыша через рот, пропускал между пальцами на удивление мягкие пряди и пялился в девственно-чистый, без единого пятнышка белый потолок, который лично мне сейчас казался бескрайним космосом и переливался самыми прекрасными цветами с россыпью звёзд. Но вся эта красота слилась в одну ослепительно-яркую вспышку, когда парень втянул в рот мой напряженный сосок и прикусил его, одновременно с этим до боли сжимая пальцами второй. И я взвыл совершенно по-звериному, низко и протяжно, выгибаясь дугой на чёртовом столе и запрокидывая голову, потому что из глаз посыпались искры. Колени непроизвольно стиснули бока склонившегося надо мной мучителя, позволяя воплотить в жизнь неосознанное желание потереться ноющим пахом о его живот и намекнуть, что пора бы уже переходить к более решительным действиям. По-моему, эта прелюдия слегка затянулась, ведь я не просто завёлся – я готов был взорваться в любой момент. И он понял намёк без лишних слов и с первого раза, поэтому прекратил терзать покрасневшие соски и, оставив мягкий поцелуй на моём плече, вновь принялся за джинсы, спуская их до колен вместе с боксёрами, тем самым освобождая из плена одежды мой налитый кровью член. Кожа вновь покрылась мурашками, на этот раз действительно от холода столешницы, с которой познакомилась моя задница уже не через ткань, но пышущее жаром и всё ещё упакованное в свой сраный костюм (разобраться с маленькими пуговками так и не удалось – не успел до того, как меня завалили на спину) тело без промедления их разогнало, накрыв собой, чтобы подарить новый глубокий и влажный поцелуй. В это же время я почувствовал уверенное прикосновение к сжавшимся яйцам и застонал ему в рот, нетерпеливо ёрзая, потому что да, мне действительно не терпелось. Я совершенно позабыл о том, что нахожусь в руках бестактного мудака, что совсем недавно бесил меня своими тупыми вопросами, ведь сейчас он был совершенно другим, и такой он казался мне настоящим! Соображать, что стало причиной столь кардинальной перемены в отношении, мне не то что не хотелось – я просто не мог связно думать о чём-либо, кроме того, как сильно я его хочу. И как сильно хотят меня в ответ. Вновь отстранившись от моих губ, парень, которого от перевозбуждения начинало потряхивать не хуже, чем меня, просунул руки мне под поясницу, приобнял и потянул на себя, заставляя принять сидячее положение и сдвинуться чуть ближе к краю стола. - Я забрал слова назад только насчёт укусов, поэтому можешь не бояться, что будет больно, - успокаивающе погладив мою щёку подушечкой большого пальца, уверил меня шатен. – Просто расслабься и получай удовольствие, хорошо? – ну нихрена себе! Эй, ваше благородие, ты вообще реальный или просто мне снишься?! Да я был готов дать этому двинутому мозгоправу на этом грёбаном столе с того самого момента, как только он усадил меня на его поверхность, без колебаний и раздумий, забив на все свои принципы. Какого чёрта теперь Сайкс сдаёт назад, если говорил, что хочет меня?.. - А сам?.. – непонимающе нахмурился я, сглатывая сухость в горле. - Не думай об этом, я справлюсь, - обаятельно улыбнулся красавчик, но я не привык получать, ничего не давая взамен, несмотря на то, что даже не мог припомнить, когда вообще в последний раз трахался с живым человеком. Поэтому, не медля, потянулся подрагивающими пальцами к бугорку в области его ширинки, чтобы сжать и услышать задушенный стон, сорвавшийся с чужих губ. – Бля-ать, что же ты со мной делаешь?.. – сдавленно проскулил док, отнимая мою руку от своего паха и нежно целуя запястье, а затем прижимаясь к раскрытой ладони своей щекой. – Не представляешь, как сильно я хочу тебя взять, детка, но… У меня с собой нет ни смазки, ни резинки. Да и я не хочу делать тебе больно в твой первый раз, - блять, он серьёзно? Возможно, я и правда производил впечатление невинного создания, трясся как припадочный и в основном молчал, но, чёрт возьми, это не из-за смущения и страха перед болью от «первого раза»! Мой страх имел совершенно другую природу... - Мне двадцать один, - чтобы говорить, мне по-прежнему нужно было прикладывать запредельные усилия. Каждое слово приходилось насильно вытаскивать из себя раскалёнными щипцами, но не сказать ему я не мог. – Это не будет впервые. - Не доводи до греха, сладкий. Если сейчас сорвусь с цепи – будет на самом деле больно, а я этого не хочу, - зачастил он, качая головой. – Но, если ты, конечно, согласишься… мы можем рвануть ко мне, и там я сделаю с тобой всё, что ты позволишь, - психолог судорожно сглотнул, неотрывно глядя в мои глаза. – Здесь, – он окинул расфокусированным взглядом помещение и недовольно поморщился, – здесь и правда не лучшее место. Поедешь со мной, Энди?.. Похоже, его мозг расплавился от сдерживаемого желания, потому что ни один нормальный человек, находясь в трезвом уме, не предложил бы первому встречному подобное (если только он не какой-нибудь маньяк), но и я сейчас пребывал в настолько разгорячённом состоянии, что мог согласиться на что угодно. На любую безрассудную глупость, наплевав на осторожность и здравомыслие, потому что и мой мозг уже давно сменил место жительства – он размягчился и утёк куда-то в район жаждущего разрядки стояка. Правда, дело было не столько в самом возбуждении, срывающем крышу, сколько в парне, что сейчас смотрел на меня как на грёбаное совершенство, потому что этот придурок… он был каким-то особенным. Я даже не знал его имени (хотя, скорее, не помнил, потому что читал его на бумажке, выданной предками), не знал о нём абсолютно ни-хре-на, но мистер Сайкс каким-то магически-непостижимым образом умудрился прорвать оборону моей фобии, в рабстве которой я проёбывал свою жизнь. И способ выбрал далеко не традиционный, ведь, не думаю, что такому учат в универах. Не буду врать, я всё ещё боялся. Это никуда не ушло и, сомневаюсь, что хоть когда-нибудь уйдёт полностью, но психотерапевту удалось вознести желание близости с ним над боязнью, и… бороть страх ради этого желания стало проще. Я, блять, больше не цепенел, как статуя, когда он меня касался, и мог прикасаться в ответ! Я верил ему и в настоящий момент действительно готов был ехать с этим человеком куда угодно, чтобы позволить ему сделать со мной всё, не думая о последствиях и том, что будет после. И, возможно, как только я кончу, и мой мозг вернётся в черепную коробку с диким воплем: «Энди, ты – конченый долбоёб!» – я осознаю глупость своего скоропостижного решения и сбегу, но сейчас я улыбался как умалишенный и согласно кивал своей бестолковой башкой, чем вызвал на его лице не менее счастливую лыбу. Господи, Бирсак, ты действительно ебанулся из-за длительного воздержания! Я же не был до такой степени недалёким раньше, какого хрена-а?.. - А остальные клиенты? – хватаясь за бляху чужого ремня с откровенным намёком, прохрипел я. - Кто?.. – недоуменно нахмурился док, всё же расстёгивая для меня свои брюки и приспуская бельё, но затем в глазах блеснуло осознание. – Ой, да к чёрту их! К чёрту их все… о боже, - парень шумно выдохнул и покачнулся, упираясь ладонью о стол, когда я прикоснулся к его напряженному подрагивающему члену, оголяя головку и размазывая выступившую смазку. - И рубашку тоже, - голос подводил меня окончательно, но я должен был раздеть его хотя бы немного. Пусть даже и не своими руками. – Расстегни. Просьбу – облизать мою ладонь – даже не пришлось озвучивать, потому что шатен сам потянул её к своему лицу и развратно провёл по ней влажным языком несколько раз, поочерёдно вобрал в рот каждый палец, обсасывая так старательно, что мне пришлось пережать основание своего члена, чтобы не кончить в ту же секунду. Потому что это всего лишь пальцы, а ощущения уже за-пре-дель-ны-е. Позволив мне неуверенно опустить смоченную слюной ладонь на свой стояк, док таки принялся за рубашку, с каждой расстёгнутой пуговкой открывая всё больший обзор на своё безупречное тело. Безупречное и прекрасное, ведь под скучной однотонной тряпкой абсолютно каждый сантиметр кожи груди и плоского живота был покрыт цветными, до невозможности яркими татуировками, настолько великолепными, что забивало дух. Перехватив мой восхищённый взгляд, Сайкс едва заметно улыбнулся и на выдохе поинтересовался: «Нравится?» – но в ответ я мог только закусить губу и судорожно кивнуть, жалея, что обе руки заняты, и я не могу прикоснуться к этому произведению искусства прямо сейчас. Заключив чужую возбуждённую плоть в плотное кольцо, я неторопливо провёл по всей длине, срывая с губ шатена благодарный хриплый стон. Затем сделал ещё несколько движений, снова неторопливых, неуверенных и неловких, будто я и вправду до сегодняшнего дня ни разу в жизни не держал в руке члена, даже своего, при том, что на самом деле за время, прожитое в добровольной изоляции, я в идеале овладел мастерством самоудовлетворения. Только вот продемонстрировать все свои навыки, увы, сейчас не удавалось – чёртовы непослушные руки отказывались подчиняться и делать то, что я действительно хотел бы сделать, дабы реально доставить удовольствие, а не просто бестолково поелозить и подразнить. И мне снова становилось до безумия стыдно, правда, в этот раз уже не за оцепенение, а за настолько отвратительную ручную работу, на которую сам же и напросился, а теперь лажал, как дипломированный неудачник. Но парень будто понимал всё без лишних оправданий, на которые я сейчас был не способен. Понимал, в каком неоднозначном состоянии я пребываю, и не осуждал за ошибки ни словом, ни взглядом, лишь положил ладонь поверх моей, сжимая себя с моей помощью крепче, и, чтобы я не загонялся мыслями о своём провале, вновь утянул в поцелуй. Ленивый и тягучий, совсем не такой, как были прежде, но от этого не менее потрясный. А ещё переместил мою вторую руку на свою расписанную узорами грудь, позволяя прикоснуться, как я и хотел: вслепую погладить влажную кожу, почувствовать его учащённое сердцебиение и приласкать чувствительные соски кончиками пальцев. Нет, ну не бывает настолько идеальных и чутких любовников, я, наверное, и правда просто сплю!.. Прижавшись своим лбом к моему, Сайкс непрерывно шептал какой-то горячечный бред вперемешку с самыми, мать его, охуительными стонами, которые мне доводилось слышать. Он настолько яростно двигал моей ладонью по своему члену и в противовес этому до такой степени нежно ласкал меня самого внизу, держа на грани и не позволяя кончить, что мне хотелось плакать. Просто в голос разрыдаться от эмоций и ощущений, а затем, отдышавшись, схватить этого мужика в охапку и утащить домой, чтобы был только моим и делал такое только со мной… Но это всего лишь бред помутившегося от жажды разрядки сознания, такой же глупый и несбыточный как и тот, что сейчас слетал с его губ. Обещания увезти меня к себе и: «…трахаться-трахаться-трахаться, до самого рассвета, пока наши блядские сердца не откажут…» – не более чем просто красивые звуки, которые растворятся в воздухе, как только настанет пик. И я отдал бы всё на свете, чтобы нас накрыло одновременно, потому что выдерживать эту пытку и дальше больше не мог и не хотел. - Давай… давай сделаем это вместе?.. – едва слышно взмолился я, возвращая изучавшую чужое тело руку к своему возбуждению, но цели она так и не достигла – док перехватил подрагивающую конечность на полпути и приложил к своему горлу. - Нет, сладкий, ты кончишь мне в глотку, - отрицательно качнул головой шатен, прикрывая веки и улыбаясь так блаженно, будто мечтал о том, о чём только что сказал, всю свою жизнь, а я заскулил и зажмурился, ощущая жжение в уголках глаз. Потому что, блять, нельзя говорить вслух подобные вещи перевозбуждённым воздержанцам, это чересчур горячо! – Я возьму тебя очень, о-очень глубоко и сожму так сильно, что ты будешь кричать от восторга, обещаю, - да он издевается! Я готов кричать уже сейчас от ворвавшихся в голову картинок, потому что, господи-ёб-твою-мать, это просто за гранью. И я застонал. Хрипло и умоляюще, нетерпеливо ёрзая на деревянной поверхности, что плавилась под моим задом из-за до предела подскочившей температуры, ведь жарче, чем сейчас между нами, было лишь в Аду. Скользнув рукой в его влажные, завившиеся от пота волосы, я сжал их в кулаке и ощутимо дёрнул, запрокинул его голову назад и присосался к шее с такой силой, чтобы наверняка остался след, видимый даже сквозь тату. И от этого действия член парня в моей ладони напрягся до отказа, а его ладонь, обёрнутая вокруг непрерывно скользящей моей, сдавила её до такой степени, что болезненно заныли пальцы. Но мне не хотелось их отнимать, ведь его сперма, заливающая наши руки и мои бёдра, и протяжное: «Энди-и-и…» – горячим выдохом опаляющее моё лицо, перекрыло собой просто всё. Клянусь, ещё никто и никогда не стонал моё имя с таким упоением во время своего оргазма. И никто никогда не выглядел при этом, как чёртов Бог разврата и похоти, перед которым хотелось упасть на колени и молиться-молиться-молиться, повторяя как мантру: «Господи, позволь мне кончить, просто позволь, позволь, позволь…». - Позволь… – всего лишь движение губ и выпущенный из лёгких раскалённый выдох. Едва удерживаясь на ногах после испытанного, он даже не дал себе времени отдышаться, лишь подтянул спущенные брюки, словно отрепетированным движением откинул со лба влажную, прилипшую к нему чёлку и тут же склонился над моим стояком. Обхватил подрагивающими пальцами основание, разомкнул припухшие губы и коснулся кончиком языка головки, слизывая выступившую смазку. - До-ок… – буквально проистерил я, вздрагивая не столько от долгожданного горячего прикосновения, сколько от того, до какой степени сексуально его действие выглядело со стороны. Единственной связной мыслью в этот момент была мысль, что я должен, просто обязан знать его чёртово имя. – Как… тебя зовут? - Ты разве не знаешь? – с удивлённой улыбкой приподнял бровь растрёпанный парень и, неотрывно глядя мне в глаза сияющими своими, медленно облизал ствол как леденец. - Н-не помню, - честно признался я, закусывая губу. Отправляясь на сеанс, я был уверен, что лаконичного «мистер Сайкс» будет вполне достаточно, поэтому не вчитывался в имя на бумажке, а также табличке, но, чёрт возьми, если бы я только знал, что меня ждёт за дверью в этот кабинет... - А ты зови меня «док», мне нравится, - улыбнулся он и, пресекая на корню очередную попытку задать вопрос, насадился на мой член своим ртом. Сразу до упора. И, блядский дьявол, да, я закричал! Во весь внезапно прорезавшийся голос. Всё тело в одночасье прошибло убийственным электрическим разрядом и выгнуло дугой до хруста позвоночника, уши заложило, а в глазах потемнело едва ли не до отключки, и я не верил, что это не сон. Не верил, что происходящее со мной сейчас – реально, а парень, устроившийся между моих чуть разведённых ног, что так спокойно затолкал мой член в свою глотку – живой человек. Потому что так могут только в порно: не примеряясь, брать настолько глубоко одним махом, без слёз и кашля, и тут же начинать двигаться в шальном темпе. Сосать так старательно и с выражением дичайшего удовольствия на лице, сжимая губами, втягивая щёки и работая языком, каждый грёбаный раз пропуская в горло… Слишком горячее и узкое, чтобы сдерживать даже не стоны, а вопли удовольствия, и насаживаться в слишком неистовом ритме, чтобы я сумел продержаться хотя бы минуту. Но я и не хотел держаться и впечатлять шатена своей выносливостью, мне было плевать, если всё закончится быстро, потому что я ждал этой разрядки с того самого момента, как он поймал меня почти в дверях и нежно погладил шею. Я ждал так долго, что теперь не мог контролировать движение бёдер, толкаясь в его похотливый рот с беспрерывным: «Да, да, да-а!..» – настолько отчаянно, будто от этого зависит вся моя жизнь. И как только я почувствовал приближение своего пика, почувствовал, что действительно готов кончить ему в глотку, этот ненормальный резко отстранился и снова пережал пальцами основание члена, не позволяя сорваться. - Рано, детка, я только вошел во вкус, - облизнулся тяжело дышащий Сайкс, одаривая меня до невозможного обдолбанным взглядом из-под трепещущих ресниц. – Позволь мне ещё немного поиграть с тобой… О-ху-еть. Похоже, что док больше не хочет увезти меня к себе и там трахнуть – он хочет убить меня прямо здесь, заставив разорваться от перевозбуждения. Непроизвольно слетевшее с языка: «Ты – Дьявол…» – заставило его хрипло рассмеяться, и я опустился спиной на стол, прикрывая веки, потому что смотреть на то, как этот бесстыдник водит блестящей от слюны головкой по своим губам – это выше моих человеческих возможностей. И парень таки смиловался – я вновь почувствовал погружение в горячую податливую глубину, на этот раз неторопливое и плавное. Мой протяжный стон прозвучал совершенно по-блядски, и я снова выгнулся, вскидывая бёдра и вслепую нашаривая край стола где-то над своей головой, чтобы хоть за что-то зацепиться и окончательно не потерять связь с реальностью. И он, вобрав меня на всю длину, простонал тоже. Чёрт подери, то, что я ощутил… это стоило всех выдержанных мучений – вибрация его голосовых связок доставила такое удовольствие зажатому глоткой члену, что я вновь закричал как ненормальный, до боли впиваясь пальцами в крышку стола. И шатен повторил этот трюк снова: выпустил пульсирующую плоть изо рта почти полностью, мучительно медленно заглотил обратно и застонал. А затем ещё раз… Где-то на периферии сознания я услышал знакомое поскрипывание тяжелой двери, но сейчас мне было слишком похуй на всё, кроме самозабвенно отсасывающего у меня парня и собственных охуительных ощущений, чтобы придать значение такой мелочи. Я чувствовал, что снова близок к финалу, как никогда яркому и умопомрачительному, поэтому спокойно забил на этот звук. Но, как оказалось, очень зря, ведь следом за скрипом раздался полный ярости вопль. - Оливер, мать твою! – громогласное восклицание заставило увлечённого процессом дока подавиться, благодаря чему он выполнил данное мне обещание – сжал меня так сильно, что я не выдержал и, наконец, кончил с пронзившим пространство криком и выступившими сквозь плотно сомкнутые веки слезами. Я изливался так обильно и долго, как никогда прежде за всю свою ничтожную жизнь, я задыхался от удовольствия и распадался на атомы, а затем обессиленно растёкся по поверхности стола с блаженной улыбкой на губах. Я умер и в раю… Тем временем возмущённый голос, доносящийся откуда-то издалека, и не думал затыкаться: - Это как вообще понимать?! - Папа, ты сейчас немного не вовремя, - а этот севший, но по-прежнему до безумия потрясающий голос уже принадлежал моему тяжело дышащему шатену. Только вот странный диалог, смысл которого доходил до моего пришибленного сознания с опозданием, заставлял чувствовать себя как-то неуютно и неловко, даже несмотря на едва накрывшую волну оглушительного оргазма, ведь… я, вроде как, валялся со спущенными штанами поперёк стола, а в кабинет только что… вошел какой-то мужчина. Чужой, посторонний, и просто задыхающийся от негодования. - Что значит – «не вовремя», бесстыжее ты существо?! – крики становились всё отчётливее, и благодаря этому ледяные щупальца фобии медленно, но уверенно вновь оплетали тело и пережимали горло болезненным спазмом, возвращая меня под свой контроль. – Я всё понимаю, трахайся с кем угодно и сколько угодно – это твоя жизнь, и не мне тебе указывать, что с ней делать, но тащить своих хахалей в мой кабинет, чтобы… – секундная запинка, заставившая моё так и не успевшее вернуться к умеренному ритму сердце забиться ещё быстрее. – Или… Подожди-и, этот парень – мой клиент, да?.. Смысл слов: «мой кабинет» и «мой клиент», – произнесённых вошедшим незнакомцем, дошел до меня не сразу. Фразы эхом отразились от внутренних стенок абсолютно пустой черепной коробки, а затем неприятное осознание одновременно шарахнуло по затылку и вышибло из меня весь дух, сдавив грудь стальными тисками. Глаза шокировано распахнулись, но страх и неверие тут же заставили вновь крепко зажмуриться. Твою же, сука, мать, это ведь не то, чем кажется, верно?.. Да быть такого не может, чтобы мой док… оказался вовсе не доком! - О, Господи, да ты совсем с катушек съехал! – неверия в интонациях орущего человека было едва ли не больше, чем в моих судорожно мечущихся мыслях. – Как у тебя только наглости хватило лезть к этому мальчику? Ты… Какого вообще хрена ты без предупреждения сюда припёрся, Оли? - Пап, ты можешь ненадолго выйти? – этого самозванца зовут Оли. И он только что назвал вошедшего мужчину папой. Боже, я не верю в тебя, но, если ты и правда существуешь, умоляю – позволь мне сейчас же проснуться от этого ёбаного кошмара! – Я потом всё тебе объясню. - Когда это «потом», похотливое животное? – ну же, Энди, просыпайся! - Позволь нам себя в порядок привести, ладно?.. - У тебя пять минут, сынок, - напоследок выплюнул голос, и тяжелая дверь закрылась с оглушительным хлопком. И в тон этому хлопку у меня внутри окончательно всё оборвалось. - Энди, детка… – до слуха донёсся осипший голос, пронизанный едва уловимой ноткой вины, а затем я ощутил осторожное прикосновение к своему лицу. Прикосновение, заставившее тело вновь зайтись в неконтролируемой панической тряске. – Можешь выдохнуть, он уже вышел, - хах, попробуй тут выдохни, когда лёгкие свело спазмом. – Посмотри на меня. - Т-ты – не псих-холог-г, - это был не вопрос, а предъява, правда, прозвучала она слишком ущербно и жалко, но глаза я всё же открыл. Хотя стоило мне это просто титанических усилий. - Психотерапевт, - мягко поправил меня шатен, не прекращая ласково поглаживать влажную кожу. – Ну, лицензии, как у него, – кивок на дверь, за которой скрылся настоящий доктор Сайкс, – у меня, конечно, нет, но это не значит, что я не профессионал, и мои методы не работают. Ты ведь перестал меня бояться, - довольная улыбка скользнула по его губам, но тут же погасла – видимо, моя рожа без лишних слов давала понять, что я нихрена больше не тот сумасшедший парень, что несколько минут назад бесстыдно пялил его в рот. – Ты реально меня не знаешь, да? – поинтересовался настолько обескураженно, будто, если бы я знал – это в один миг бы всё объяснило. Но откуда я мог его знать, если мы впервые встретились сегодня, в приёмной перед этим проклятым кабинетом? - З-зач-чем?.. – я уже начинал задыхаться от вновь подкатывающей истерики, да и речевой аппарат окончательно вышел из строя, но не спросить, какого же, сука, хуя он так со мной поступил, я не мог. Да, этот придурок впервые за очень долгое время заставил меня ощутить, каково оно, когда боязнь ненадолго отходит на второй план и уступает место чему-то иному, более приятному. Да, именно с ним я единственный раз за всю свою жизнь испытал настолько концентрированный кайф от физической близости, что сорвал нахрен голос криками от удовольствия, ибо ни один из моих бывших – да что там, все вместе взятые! – и в подмётки этому божеству, что доводит до исступления одними лишь прикосновениями, не годятся, но… Зачем он обманул меня? Зачем вынуждал думать, что я действительно открываюсь психотерапевту, шатал своими придирками к внешности и уродскими вопросами нервы, которые у меня и так не в порядке, зачем заставил пережить такой позор?.. Ведь не мог же и в самом деле не знать, что отец обязательно вернётся в этот кабинет после окончания обеда! Нет, будь я обычным нормальным парнем, тем Энди, что раньше, честное слово, и не подумал бы устраивать сцену за этот безобидный развод, не стал бы катить на него бочку, возмущаясь: «Как ты, скотина, мог?!». Ну соврал и хрен с ним, где в наше время найдёшь полностью честного человека, который говорил бы исключительно правду, не привирал и ничего не скрывал? Главное же то, что нам обоим было очень хорошо, а всё остальное – не имеет значения… Но я не был нормальным Энди на протяжении последних нескольких лет своей жизни. Благодаря аварии, что спровоцировала моё отклонение, из обычного раскованного подростка я не превратился в уверенного в себе молодого человека, я деградировал в эмоционально нестабильное нечто. Нечто, которое впадает в панику от любого социального взаимодействия, не может свободно общаться и даже просто спокойно ходить по улицам, не испытывая при этом всепоглощающего ужаса. Зашуганное, осторожное и крайне недоверчивое. Но ему я почему-то доверился. На самом деле поверил в байку про не особо умелого в плане традиционной психотерапии специалиста, предпочитающего специфические методы раскрепощения зажатых индивидуумов. Поверил, блять, что действительно хочет мне помочь, а не просто поиметь (пускай даже я сам не был против), и для нынешнего меня правда о том, что он – никакой не доктор, оказалась асфальтоукладочным катком, что проехался по моей и так разъёбаной психике. Нынешнего меня произошедшее несколько минут назад заставило вновь оцепенеть и затрястись подобно заведённому автомобильному двигателю, заставило подыхать от жгучего стыда перед его предком, которому вскоре вновь придётся показаться на глаза, хотя раньше я бы не придал подобному палеву особого значения. Я не был нормальным, поэтому вместо того, чтобы вскочить на ноги и реально начать приводить себя в порядок, я продолжал лежать без единого движения. Не мог заставить себя пошевелить даже рукой – просто отнять её от стола и отвести нежные пальцы Сайкса от своего лица затем, чтобы сбежать от него и где-нибудь спрятаться. Не потому что больше не хотел его видеть, а потому что не хотел, чтобы он видел меня. Я готов был прямо здесь и сейчас разрыдаться от страха и пережитого позора как самый настоящий ребёнок, и именно поэтому мне нужно было услышать хоть какую-нибудь оправдывающую его маленькую ложь причину. Услышать её и спокойно умереть на этом ёбаном столе от разрыва сошедшего с ума сердца. - Чёрт, детка, прости меня, - шатен выглядел не просто сбитым с толку, а и вовсе напуганным – видимо, моя зарождающаяся истерика, которую, сам не знаю каким образом, всё ещё удавалось удерживать за плотно стиснутыми зубами, сумела впечатлить его даже будучи в зачатке. – Старик прав, я не должен был. Ты просто понравился мне очень, и я слетел с катушек. Со мной такое впервые, я обычно не… не набрасываюсь на незнакомых людей. Просто понял, что если не сейчас, я вряд ли тебя потом найду и… Блять, Энди, я не хотел, чтобы всё так обернулось, клянусь тебе, - сбивчиво и путанно зачастил парень, пытаясь заглянуть в мои передёрнутые пеленой слёз глаза. «И всё же, до какой степени стукнутый этот Оли, я не могу! Клеить понравившегося парня, что сидит в приёмной его отца-психотерапевта – ну не дурачок ли? А вдруг этот чувак окажется каким-то неадекватным психом вроде меня, который вообще неизвестно, что выкинуть может? А-а-а, он, наверное, поэтому и спрашивал, в чём моя проблема, чтобы решить, стоит ли связываться или лучше не надо. Видимо подумал, что боязнь людей – это не страшно и не заразно, хах! Боже-е, почему мне так… смешно? Наверное, потому что начинается грёбаный приступ, при-исту-уп, вот прям уже начинается, уже…» Челюсть свело судорогой от того, что я стискивал зубы как ненормальный, чтобы не заржать, а мышцы лица горели огнём от попыток сдержать маньяческую улыбку, в которой норовили растянуться губы. И я не представляю, откуда в моём ослабленном организме вообще были на это силы, но, блять, я не мог упасть в его глазах ещё сильнее, поддавшись с головой накрывающему безумию. Сейчас необходимо отрешиться и просто перетерпеть этот пиздец. Сомкнуть веки, чтобы не видеть, а просто чувствовать, как на меня натягивают и застёгивают штаны, как сильные руки бережно подхватывают под поясницу, чтобы поднять в сидячее положение, ощутить скольжение мягкой майки по всё ещё влажной коже, затем услышать скрип кожаной куртки, в рукава которой пытаются запихнуть мои непослушные руки. Ебаное позорище, блять. Я настолько конченый неудачник, что даже самому смешно! Мне смешно-смешно-смешно, что я такой лузер: впервые за несколько месяцев вышел из дома и тут же, как по заказу, встрял в настолько неоднозначную историю. Но пока ещё не время позволять неуёмному веселью вырываться наружу, несмотря на то, что самообладание уже дало трещину – рот растянулся в улыбке от уха до уха, а по щекам покатились жгучие и наверняка чёрные из-за подводки слёзы. Молю, кто-нибудь скажите, что это всего лишь мой дурацкий сон, и, если я сейчас открою глаза, то увижу потолок своей спальни, а не красивого шатена с розой на шее… - Энди, посмотри на меня, - и смотреть на этого Оли мне совсем не хотелось, но его интонация прозвучала настолько убедительно, что глаза самопроизвольно распахнулись, а в горле невыносимо запершило от желания расхохотаться. Но ещё рано. – Ты идти сам сможешь? – и вопреки отчётливому осознанию, что ни черта я сам не смогу, голова качнулась в утвердительном кивке. – Тогда давай так: я сейчас со своим стариком немного переговорю – нужно объяснить ему всё, чтобы не бесился – а потом отвезу тебя домой. Идёт? – и снова кивок, будто я действительно считаю удачной эту идею. – Отлично. Тогда пойдём. Пока парень помогал мне подняться на ноги (потому что ни на грамм не поверил, что действительно смогу провернуть это сам), рассеянный взгляд случайно зацепился за одну из визиток, рассыпавшихся по столу и полу. «Йен Сайкс» – гласила надпись на небольшом картонном прямоугольнике, и я вспомнил, что таки да, мистера Сайкса, к которому я собирался на приём, действительно звали именно Йеном. А татуированного секс-символа, что осторожно придерживал меня за талию и буквально на себе волочил к выходу из кабинета, называли Оливером. Ну и умора, господи! От очередного порыва заржать воздух резким толчком вылетел из лёгких через нос и плотно сомкнутые зубы. Меня даже ощутимо тряхнуло, но, благо, шатен не обратил на это особого внимания, потому что я и так дрожал всё это время. В приёмную я вышел (вернее, меня вывели) с опущенной головой и занавешенным растрёпанными волосами лицом. Глаз я не поднимал, рассматривая до неправдоподобности чистый пол, потому что даже знать не хотел, как там на самом деле выглядит настоящий док. Да и попросту нужно было экономить последние силы, которые в одно мгновение испарились бы от усилившегося чувства стыда, если бы пришлось пересечься взглядами с тем, наверняка уважаемым, мужчиной, кабинет и стол которого мы так бессовестно осквернили. Эти вот остатки сейчас были просто как никогда прежде необходимы, потому что мне следовало валить отсюда при ближайшей подвернувшейся возможности, ведь, господи, я не мог допустить, чтобы он увидел меня «во всей красе». Но сходу вывернуться из рук Оли и рвануть куда подальше – было не самой лучшей идеей. Я понимал это даже находясь на грани срыва, поэтому, чтобы не вызывать никаких подозрений, позволил шатену усадить себя на тот самый диванчик, на котором трясся в ожидании начала своего сеанса. - Подожди меня здесь, ладно? – звук его голоса уже доносился будто издалека, с трудом пробиваясь сквозь нарастающий гул в черепной коробке, но я снова просто кивнул, несмотря на то, что не собирался и вправду сидеть, дожидаясь того, пока меня окончательно не разорвёт. Нужно было съёбывать. И я предпринял попытку, как только, не увидел, но почувствовал, что красавчик отстранился на достаточно безопасное расстояние, чтобы не заметить моего побега. С трудом поднялся на ватные, непослушные ноги и, опираясь о стену, побрёл вдоль неё, хотя в действительности даже не помнил, в какой стороне на самом деле выход, и правильно ли я вообще бреду. Да и неважно это было, главное – подальше от него, потому что контролировать горячие слёзы, заливающие уже не только лицо, больше не представлялось возможным. Как и истеричный смех, от которого ходуном заходили плечи – он продрался сквозь пересушенную от тяжелого дыхания глотку, разомкнул челюсти и сдал меня с потрохами, к чертям разрушив относительную тишину. - Энди, ты куда? Постой! Хах, теперь он меня догонит! Обязательно, блять, догонит, потому что колени как по команде подогнулись, и я почувствовал, что обессиленно оседаю на пол, сползая вниз по стене, за которую безуспешно пытался уцепиться подрагивающими пальцами. Сдерживать эту истерику и дальше я был просто не в состоянии – закатился в припадке безудержного хохота как безумец, настолько оглушительно, что в одночасье к хренам свело все внутренности, а голова пошла кругом от осознания собственного бессилия. Ну же, Бирсак! Если ты не успеешь проснуться до того, как парень твоей мечты окончательно к тебе приблизится и увидит, насколько же ненормальному психу недавно отсасывал, это будет самый невъебенный провал в твоей ничтожной жизни! Шагов не слышно, но он точно уже близко, проснись! И, да, я проснулся. Резко втянул воздух через нос и подорвался на кровати, принимая сидячее положение и в то же мгновение ощущая, как насквозь мокрая от пота футболка липнет к спине, как горят лёгкие от сбившегося дыхания, и как остервенело молотит сердце по рёбрам с внутренней стороны, заставляя пульсировать каждую клетку тела. Разлепив глаза, зачем-то принялся ощупывать судорожно мечущимся взглядом окутывающую меня темень, несмотря на то, что она ничуть не сбивала с толку. Я не задавался вопросом: «Где я вообще? Я точно дома?..» – ведь в ноздри незамедлительно ударил до боли родной запах постели, уверивший, что я в безопасности, и мне ничего не угрожает, поэтому можно спокойно выдохнуть и расслабиться. Но вся проблема была в том, что проснулся я именно сейчас – вынырнул из кошмара и оказался в мягкой постельке, а вот тогда так не получилось. Потому что бешеный денёк, которым бедняга-Энди впервые отправился на приём к психотерапевту, и который до сих пор время от времени являлся мне в ярчайших подробностях по ночам, имел место быть в моей жизни на самом деле. В тот раз проснуться мне так и не удалось. Случилось то, чего я больше всего боялся – он своими глазами увидел, как меня с головой накрыло безумием. Мало того, не просто стоял в стороне и безучастно наблюдал, как из припадочного фрика лезут демоны, а упал на колени рядом и прижимал к своей груди надрывно хохочущего, а затем не менее заунывно рыдающего меня. Прижимал, гладил по голове и спине так заботливо, будто я что-то для него значил, нечто большее, чем одноразовая связь по глупости, вызванной внезапным желанием физической близости… Наверное, чувствовал себя виноватым в моём приступе, и это было не так далеко от истины. Правда, свалить всю вину исключительно на Оливера я ни в коем случае не мог – откуда ему было знать, что я прям настолько поехавший?.. Уверен, если бы я сказал своё твёрдое «нет», шатен и пальцем бы меня не тронул, но я ничего не сказал. И не потому, что не мог заставить себя говорить, а потому, что не хотел ему отказывать. Я испачкал парню своей поплывшей подводкой всю рубашку и залил слезами покрытую рисунками грудь. Но в тот момент мне было абсолютно на всё насрать – стыд за порчу его тряпки пришел на следующий день, когда я хорошенько проспался и осознал, что мой поход к мозгоправу мне не приснился. А тогда… я просто плакал, пока в организме не осталось совершенно никаких сил. И после того, как выпустил на волю всё скопившееся внутри напряжение, валялся сломанной марионеткой с оборванными нитями в его бережных объятиях. Кажется, даже не на полу, а на диванчике в приёмной, но каким образом мы туда телепортировались, я совершенно не помнил. А ещё, таки пришлось познакомиться с мистером Сайксом – настоящим психологом (или кто он там?), к которому я должен был попасть на сеанс. Рассерженным он совсем не выглядел, по крайней мере, всю вину за произошедшее, вроде как, переложил на плечи своего сына, а меня считал исключительно пострадавшей стороной. Что-то говорил мне, что-то спрашивал, но я не мог в полной степени воспринять поступающую в едва соображающий мозг информацию, мог лишь с трудом удерживать открытыми отёкшие веки и тупо пялиться куда-то сквозь пространство. Но даже в таком разъёбанном состоянии, с заплаканными глазами и, не фокусируя взгляда, я сумел подметить, что на этого седеющего мужчину Оли был чем-то похож – они сто процентов были родственниками. Также, не смог не признать, что девушка, работавшая секретарём у моего несостоявшегося доктора и представившаяся как Лекси (пожалуй, единственным, что я отчётливо запомнил после того, как грянул гром, и меня прорвало, было её имя), была очень красивой. Именно она привела моё опухшее и наверняка покрасневшее лицо в порядок, вытерев остатки растёкшейся косметики смоченным в специальном средстве ватным диском, и её осторожные прикосновения не вызывали ни дрожи, ни страха лишь по той причине, что после истерики внутри всё онемело. Я был будто и не я вовсе… А затем меня действительно повезли домой. Оливер, на своей спортивной тачке. И я на самом деле не помнил, каким образом им тогда удалось выведать, где я живу – в моей памяти не сохранилось момента, как я говорю об этом или же пишу на бумажке – но парень доставил меня точно по необходимому адресу. И, притормозив на обочине, ещё долго что-то говорил и вроде как извинялся, но я сидел с отсутствующим видом и пялился на свои руки, потому что по-прежнему был не в состоянии поддержать беседу. Хотя сказать ему тогда хотелось очень много всего: о том, что не стоит так беспокоиться и винить в случившемся исключительно себя, что плакал я не от обиды и разочарования, а потому что с моей воспалённой психикой беда, и даже незначительные потрясения заставляют вести себя подобно неуравновешенной истеричке; сказать, что он очень красивый (ведь вслух я этого ни разу так и не произнёс), и что, в принципе, я ни о чём не жалею, кроме как о своём отвратительном срыве. Вернее, о том, что накрыло меня именно при свидетелях. Но благодаря грёбаной фобии общение с другими и в обычном состоянии было делом не из лёгких, а после испытанного стресса и последующего адового припадка, что полностью меня выпотрошил, выдавить из себя хоть слово было и вовсе чем-то из разряда фантастики. Я одновременно вроде как даже что-то соображал, и в то же самое время – нихрена, вроде как сидел в машине рядом с ним, но мысленно был где-то не здесь. И не чувствовал больше ничего, кроме невыносимой усталости. Лишь всунутая в ладонь бумажка смогла ненадолго вернуть меня к реальности. - … обязательно позвони, слышал меня? Или напиши, если так будет удобнее, но я должен знать, что ты в порядке. Или, если не в порядке… тоже сообщи, но не вздумай теряться! Я буду ждать. На следующий день вспомнить о бумажке мне не удалось, ведь после того, как я провалялся в отрубе более половины суток и, проснувшись, осознал, что поход к доктору, а также дальнейшие злоключения на самом деле не были порождением моего больного подсознания, я не мог думать ни о чём, кроме пережитого пиздеца. И не мог ничего делать, кроме как искать способ смириться с этим фактом и придумать, каким образом привести себя в порядок – хотя бы в ту относительную норму, в которой я существовал до попытки «обрести гармонию с собой». Лист бумаги, сложенный в несколько раз, напомнил о своём существовании через пару дней. И то лишь благодаря проверке карманов куртки, которую я намеревался прятать в шкаф за ненадобностью, ибо был на сто процентов уверен, что в следующий раз переступлю порог своего жилища и сунусь наружу не раньше, чем в следующей жизни, а дома таскать любимую вещь было непрактично. Развернув послание, я увидел, что там были нацарапаны телефонный номер на пару с каким-то логином, кажется, инстаграмовским. И если на незнакомый набор цифр я даже не посмотрел, ведь своим аппаратом я пользовался в каких-угодно целях, но только не по прямому предназначению, и позвонить уж точно не решился бы, то удивившее меня «@scotty_syko» (он же вроде как Оливер?) всё же вбил в поисковик чисто из любопытства. И тут же обомлел, как только интересующая меня страница загрузилась. Потому что парень-мечта, выглядящий, как бог, и отсасывающий так красиво и умело, как могут только в порно… на самом деле был из порно. Из гей-мать-его-порно. Я залип тогда на профиле этого Скотти Сайко на несколько грёбаных часов, испытывая настолько смешанные чувства, что не описать словами – пришлось даже выпить успокоительного, чтобы не схлопотать паническую атаку из-за очередного крайне несуразного коктейля эмоций. Во-первых, я, наконец, понял, откуда растут ноги у некоторых его фразочек, движений и взглядов. Понял, почему он настолько охуительно смотрелся с моим членом во рту, что оргазм можно было получить от одной только картинки – шатен просто привык находиться под прицелом сразу нескольких камер и выглядеть сексуально с любого ракурса, всегда и везде. Дошла до меня и причина неподдельного удивления тому факту, что я реально даже не представляю, кто он такой. Сайкс, видать, был уверен, что я хотя бы разок, но точно дрочил на порнушку с его участием, и хочу его исключительно потому, что он – популярный порно-актёр (судя по количеству фолловеров – очень популярный), ибо, ну кто не мечтает переспать со звездой, ещё и такого рода? И я сам охреневал с того, что на просторах всемирной паутины никогда прежде натыкаться на его татуированную задницу (и это не просто метафора – практически всё шикарное тело Оли-Скотти было покрыто рисунками, в том числе и аппетитный зад) действительно не доводилось. Я не видел ни одного фильма с этим змеем-искусителем и ни одного откровенного фото. Чёрт, если бы видел хоть что-нибудь – сразу бы догнал, что передо мной не психо-доктор, а просто Псих, и меня тупо пытаются развести! Но я и правда не знал этого парня раньше, поэтому хотел его лишь потому, что он был невъебенно горяч, а я слишком долго не трахался. Нет, привычки связываться с незнакомцами ради секса за мной не водилось, но ему я на самом деле готов был отдаться, и причиной тому являлась не столько красивая внешность этого ненормального, сколько тот факт, что шатен… внушал какое-то необъяснимое доверие. Не пустыми словами и обещаниями вроде «не-бойся-расслабься-тебе-понравится», а своим взглядом и бережными прикосновениями. Я, наверное, уже сотню раз повторил, что никто и никогда со мной вот так не обходился и так не смотрел, но что поделать, если это правда?.. Плевать даже на то, если это было всего лишь игрой с его стороны, как и всякий раз перед камерами, но это было, и это было бесподобно. Хотя кое-что всё же не давало покоя: если понять меня труда не составляло – на моём месте кто угодно не устоял бы перед таким красавчиком и его уговорами, то что побудило Оливера связаться с чуваком, пускай даже и симпатичным, но с явным психическим отклонением – непонятно. Во-вторых, мне удалось узнать кое-что новое и о себе. Оказалось, я тот ещё ревнивый мудак, ведь после того, как инста-профиль парня, наполненный кучей охренительных профессиональных фото с фотосетов, соблазнительными селфи и обложками фильмов с участием «Скотти», был изучен вдоль и поперёк, я решил ознакомиться с этими самыми фильмами. Полез искать и очень быстро нашел, но… не смог досмотреть до конца ни одного, где Сайкс снимался не один, а с партнёрами. И, блять, мозгами-то понимал, что он – не мой, ни в каком из смыслов, и то, что между нами произошло, совершенно ничего не значит, но смотреть на то, как шатен ебёт других, и как другие нагибают его – почему-то было выше моих сил. От вида обнаженных, до предела возбуждённых тел, красивых и блестящих от пота, от чужих криков удовольствия и пошлых шлепков, что звучали из динамиков ноута, сердце будто перетягивали тоненькой, но крепкой проволокой, которая с силой впивалась в глупый, грохочущий в груди орган, причиняя доселе неведомое мучение. Е-ба-нуть-ся. Вот правда, запасть на популярного порно-актёра – это просто единственное, чего мне не хватало для полного счастья! И, казалось бы, чего страдать? У меня вроде как имелся его номер, была возможность написать в директ (хотя вряд ли он заметил бы моё сообщение среди сотен других), только вот… для меня решиться на такой поступок было чем-то из разряда фантастики. При том, что я пиздец как хотел это сделать: часами гипнотизировал забитое в телефонную книгу «Оли», его страницы в соц. сетях, но отважиться сделать первый шаг – даже просто набрать и сбросить или всего лишь послать пустое сообщение, дабы напомнить о себе… я не мог. От моего желания, каким бы сильным оно ни было, не зависело ровным счётом ни-че-го. Да и смысла рыпаться, в принципе, я не видел. Уверенность в том, что парень и правда запомнил меня, что на самом деле ждёт звонка или письма от чувака, который на днях подержался за его член, поимел в рот, а затем устроил такую истерику, что поставил на уши кучу народу, была нулевой. Такой, как я, и даром не сдался такому, как он. Оливер, спокойно и совершенно не напрягаясь, мог получить кого угодно, любого нормального и адекватного парня, более опытного и не зашуганного, поэтому вряд ли действительно не сводил взгляда с телефона и ожидал моего: «Хей, это Энди, тот самый чокнутый, что испортил тебе рубашку и настроение. Предложение трахаться до утра всё ещё в силе? Тогда подъезжай, но захвати резинки, ибо смазки у меня и так дохуя. И, это, если есть желание – можешь нарядиться священником, потому что я, как только тебя увижу, снова буду трястись, будто из меня изгоняют беса. Замутим ролевые игры!». Я прекрасно понимал, как на самом деле обстояли мои дела – было слишком наивно и глупо надеяться даже на то, что он и вправду примчался бы по первому зову, дабы вставить мне хотя бы разок и удовлетворить своё «хочу». Впрочем, если судить по разрывающим моё сердце фильмам, пассивная роль нравилась Оли ничуть не меньше, и я бы сам с удовольствием ему вставил, если бы только парень мне позволил, но… не факт, что выражение чистого кайфа на лице шатена в моменты, когда он, стоя в коленно-локтевой, подставлял свою покрытую татуировками задницу партнёрам – на самом деле не постановочные съёмки. Блять, да даже если я реально понравился ему в начале нашей встречи, то после закатанной мною истерики никакой симпатии к моей персоне остаться не могло, одно только отвращение! Мне и так следовало быть благодарным судьбе за то, что она тогда нас столкнула и помутила рассудок Сайкса, заставив на меня наброситься, ведь из-за своей мудацкой фобии я не смел о подобном даже мечтать. Но одновременно с безграничной благодарностью в груди разгоралось и немыслимое отчаяние по этому же поводу. Серьёзно, уж лучше бы я никогда его не встречал! Жил бы себе и дальше в своём маленьком мирке с полной уверенностью в том, что меня вполне устраивает существование в абсолютном одиночестве, что снятие напряжения исключительно с помощью банальной дрочки – ничем не уступает ощущению, когда тебя ласкают чужие руки. Я же, блять, действительно умудрился убедить себя в этом! Такой расклад казался просто идеальным, ведь из-за боязни мне не светило ничего другого: я просто смотрел на какого-нибудь прохожего парня на улице, и мне уже становилось плохо, о случайных прикосновениях незнакомцев я и вовсе промолчу. В моём случае оставалось лишь принять такое положение вещей и смириться с ним. И я преуспел в этом деле – пусть и не с лёгкостью, но забыл то наслаждение, которое можно испытать от близости, спокойно жил и практически не тужил, довольствуясь тем, что мне было доступно, и тут этот Оливер! Его прикосновения, тепло и запах, шепот и стоны, невозможно нежные взгляды… всё это к хренам уничтожило моё убеждение, что я перебьюсь. Это ведь то же самое, что дать дозу завязавшему наркоману, напомнить, как бывало круто под кайфом, а затем бросить изнывать от ломки в одиночестве, без возможности вернуться к привычке. Теперь мне снова, как и раньше, хотелось большего, хотелось полноценного и регулярного секса, и не с кем-то абстрактным, а именно с ним. Опять же, не потому, что я был уверен, что трахается шатен не хуже, чем сосёт, всё дело было в том, что он сумел ко мне подобраться, хотя я думал, что это нереально! Парень каким-то необъяснимым образом обошел мою фобию, ненадолго вырвал из её лап, пусть и не полностью, но... в его руках я чувствовал себя свободным, и я бы отдал что угодно, лишь бы ощутить это вновь. Но существовало несколько значимых преград на пути к моему счастью, преодолеть которые возможности я не имел. Даже если бы удалось пробить этот барьер внутри, мешающий сделать первый шаг и напомнить о себе, совсем не факт, что моему звонку или письму шатен и впрямь был бы рад. Осознать и принять мысль, что у такого красавчика на самом деле могло снести от меня крышу, совсем не получалось, и воображение подкидывало кучу разнообразных, порой даже нелепых отмазок и объяснений его странному поступку. Например: в студии, где снимается мистер Сайко, в тот день проходила благотворительная акция «осчастливь убогого, ему всё равно никто не поверит», и я просто оказался первым убогим, что попался ему на глаза. Задание, вроде как, выполнено, повторять свои подвиги и снова носиться с двинутым неадекватом Оли больше незачем, а свой номер он наверняка оставил всего лишь из вежливости, потому что чувствовал вину за обман и палево перед настоящим психотерапевтом, что стали причиной моей истерики. Парень определённо уже и думать забыл обо мне за эти пару дней, а даже если и нет, даже если действительно ждал возможности приехать… после всего, что я там устроил, я и сам вряд ли смог бы хоть когда-нибудь вновь посмотреть ему в глаза. Щёки до сих пор то и дело вспыхивали от стыда, ведь всё, что творилось после прихода его отца – было отвратительно и мерзко. Я ни в коем случае не хотел бы этого повторять и опять позориться, выставляя себя в край поехавшим! Поэтому решил забить даже на мысль о том, чтобы предпринять хоть какую-то попытку связаться с Сайксом. Нужно было просто вновь убедить себя, что существование в одиночестве – это не так уж плохо, а прекрасные воспоминания об Оливере – не более чем просто-напросто реалистичный сон, приснившийся мне под впечатлением от увиденных в интернете фоток горячего парня. Правда, засосы и несколько кровоподтёков от укусов на теле служили прямым доказательством того, что всё, чёрт возьми, происходило на самом деле, но рано или поздно эта красота должна была рассосаться, и тогда уж ничего не помешает самообману сработать. По идее, через какое-то время моя жизнь обязательно должна была вернуться на круги своя, за исключением того факта, что теперь у меня появился так называемый «краш». И главная прелесть слюнопускания на знаменитостей заключалась в том, что любые фото и видео с ними были в свободном доступе в интернете, а благодаря социальным сетям можно следить за предметом воздыхания на расстоянии, что при моём отклонении было просто идеальным вариантом. Тем более, у меня получилось отыскать несколько фильмов, в которых роскошный Скотти снимался один, без коллег по цеху, нахождение которых в одном кадре с ним меня раздражало. Всё не так уж и плохо для настолько конченного неудачника вроде меня, верно?.. И, боже, как же жестко я ошибся, когда подумал, что Сайкс действительно забыл обо мне, и не ждёт никакой весточки!.. Спустя ровно неделю после нашей первой и единственной встречи, это нахальное чудо взяло и прикатило ко мне домой, причём не просто так, а с предъявой. Притворно-обиженное: «Детка, ты трахнул меня в рот и разбил сердце, обещал перезвонить или написать, но я не дождался от тебя ни того, ни другого, что за дела?!» – прилетело в лицо моей бедной маме, что в тот день пришла меня навестить и открыла дверь татуированному недоразумению, полагая, что кто-то просто ошибся адресом. Потому что ко мне, кроме них с папой и очень редких курьеров, которых я тогда совсем не ждал, обычно никто не приходил. Но ничуть не смутившийся от своего прокола Оли не дал ей даже шанса подумать о том, что он и правда именно ошибся, тут же выпалив откровенно льстивое: «Оу, вы, наверное, сестра Энди. Та-ак с ним похожи!.. А сам он где вообще? У меня к моей детке о-очень серьёзный разговор». А «его детка» тогда застыл всего в паре метров от эпицентра катастрофы, в который раз сгорая со стыда по его вине. Я просто не мог поверить в то, что на самом деле снова слышал этот охренительный голос вживую, что, стоит мне сделать всего несколько шагов по направлению к прихожей, и я снова своими глазами смогу увидеть его наглую, но такую обаятельную улыбку, почувствовать на себе внимательный цепкий взгляд красивых глаз и… на этом всё закончится. Потому что я наверняка знал – снова затрясусь как припадочный от одного только понимания, что он рядом. Да и просто заставить себя поднять голову, чтобы посмотреть чуть выше, чем на его обувь, действительно полюбоваться улыбкой и перехватить взгляд, я всё равно не смогу. Лишь снова опозорюсь своим неадекватным поведением, которое не в силах контролировать, как бы сильно того ни хотелось. Немало обалдевшая от услышанного, но всегда бывшая самой понимающей и тактичной на свете мама мигом засобиралась домой, предварительно поинтересовавшись, на самом ли деле я знаю этого молодого человека, и всё ли в порядке. И, нет, в порядке не было совершенно ни-хре-на, но, несмотря на ублюдскую фобию, трусом я уж точно не являлся, поэтому даже не подумал взвалить на её плечи обязанность выпроводить Оливера. Ведь я вполне мог изобразить испуганное лицо и заявить, что впервые вижу пришедшего человека, прикинуться идиотом – было бы намного проще, чем принимать очередной вызов судьбы и решать свои проблемы самостоятельно, не прячась за мамину юбку. Но разве так поступают мужчины, пускай и с нарушенной к хренам психикой?! Миссия, что мне предстояла, и впрямь казалась едва выполнимой, но я обязан был сам сказать парню своей мечты, чтобы он больше сюда не приходил. Так что пришлось подтвердить, что пришли и правда ко мне, и что с гостем я разберусь без её помощи. Как самая настоящая свинья, я не предложил Оли не то что чаю, а даже просто войти. Оставил его стоять на пороге, а сам вцепился в приоткрытую дверь, спрятавшись за ней почти полностью и, чёрт, даже представлять было стрёмно, насколько же жалко и убого это выглядело со стороны, но… иначе не получалось. Потряхивать меня начало ещё в тот самый момент, как только я услышал голос псевдо-дока, за компанию с дрожью и сердце, как по команде, ускорило своё биение, лицо залилось краской, а колени грозились вот-вот подогнуться. В таком состоянии на полноценный разговор у меня не хватило бы ни сил, ни выдержки, так что извиниться за всё и попрощаться следовало как можно скорее. - Ну как ты, детка? – обеспокоенно поинтересовался шатен и тут же потянул руку к моему занавешенному волосами лицу. И, несмотря на то, что я действительно не поднимал взгляда выше его обтянутых драными джинсами колен, на движение всё равно отреагировал молниеносно – шарахнулся чуть назад и избежал прикосновения, чтобы не допустить очередного приступа паники. – Всё ещё обижаешься на меня? – Оливер же воспринял мой манёвр по-своему, полагая, что я действительно сержусь на него за обман и позор перед мистером Сайксом-старшим. - Всё ещё боюсь людей, - неуверенно, но в тон ему отозвался я, сглатывая болезненную сухость в горле и смущаясь из-за своего вынужденного невежества всё сильнее. – Я не обижаюсь. Честно. - Тогда какого хрена так и не дал о себе знать? – этот «наезд» парень произнёс мягко и осторожно, без капли возмущения. – Понимаю, позвонить, наверное, реально было сложно, но… хоть бы написал. Или ты потерял тот листочек с номером, который я тебе оставлял? – в ответ я лишь отрицательно качнул головой, дабы опровергнуть услышанную догадку. – Я же волновался за тебя, Энди. - Прости, - выдавить из себя это извинение стоило немалого труда, несмотря на то, что я на самом деле чувствовал вину. Я ведь и правда даже не думал о том, что Оли действительно хотел бы знать, что со мной порядок, полагал, что он будет только рад, если я так и не объявлюсь, и за твёрдую убеждённость в его похуизме становилось ещё более неловко (хотя, казалось бы, дальше краснеть уже было некуда). - Да я на следующий же день не припёрся только потому, что старик сказал, что это тебе ещё сильнее психику пошатнёт! – не выдержал шатен, повышая голос, чем заставил меня непроизвольно вжать голову в плечи. – Чёрт, прости, я не хотел кричать, - тут же смягчился он, и пусть я по-прежнему не поднимал взгляда и не видел его лицо, но почему-то был на сто процентов уверен, что Сайкс досадливо поморщился. – Просто я всё это время места себе не находил. То, что с тобой произошло по моей вине… это ужасно, и ты имеешь полное право злиться, но, детка, я хотел бы всё тебе объяснить. - Это не твоя вина, - вновь отрицательно качнул башкой я, правда, тут же осознал, что это не совсем так, и решил уточнить. – Вернее, не только твоя. Но я уже в норме, - и данное заявление звучало совершенно неправдоподобно, потому что дрожал не только голос, дрожал весь я. - Энди, - тяжело вздохнул Оливер. – Посмотри на меня, пожалуйста. Блять, да как вообще можно выдерживать это ёбаное осознание собственного бессилия и собственной ущербности, когда на самом деле хочется поднять на человека взгляд и улыбнуться, втащить его за шкирку в дом и сказать то, что не посчастливилось озвучить ранее, но всё, что ты можешь – только трястись?! Теперь я был полностью уверен, что, если таки решусь взглянуть в его красивые глаза, то не увижу там ни намёка на отвращение, только вот… сделать этого всё равно не получалось. Но больше всего я опасался повторения приступа, свидетелем которого уже доводилось быть шатену. Боялся, что, когда соглашусь выслушать и обсудить с ним произошедшее, меня вновь накроет, и парень опять обвинит в этом именно себя. Хотя в этот раз виноватой будет исключительно моя фобия, а я даже не смогу ему об этом сказать, потому что буду задыхаться! Я ужасно не хотел снова перед ним позориться, да и Оли определённо заслуживал лучшего окончания дня, чем опять пронянчиться с припадочным безумцем весь вечер, потеряв в его компании драгоценное время и измотав свои нервы переживаниями. Сайкс был очень хорошим. Являясь обладателем богически-потрясающей внешности, к тому же, своего рода звездой, он не понтовался этим и не задирал нос, а вёл себя, как простой смертный, казался понимающим, чутким и нежным, а ещё – нёс ответственность за свои действия. Оливер не забил на двинутого придурка, которому по неосторожности причинил вред (хотя спокойно мог выкинуть из головы тот нелепый эпизод и не париться), не повесил на меня ярлык безнадёжного душевнобольного, а беспокоился всё это время и даже хотел объяснить причину своего поступка. Чтобы я понимал, из-за чего передо мной тогда разыграли спектакль и убедили, что я на приёме у психотерапевта. И я всем сердцем желал узнать, что же он мне скажет, я хотел бы задать свои вопросы, что не давали покоя, но, чёрт подери, не мог допустить того, чтобы шатен вновь увидел пиздец, что творился со мной в прошлый раз, чтобы он опять волновался из-за меня! Оли действительно мне нравился, и я просто мечтал побыть с ним рядом ещё недолго, послушать приятный голос и бросить в его сторону несколько взглядов, но превозмогать грёбаную боязнь и вести себя достойно у меня не получится даже ради него. Поэтому пусть лучше думает, что я совсем конченый, невоспитанный и дикий, но я не наступлю на одни и те же грабли два раза – не пойду на поводу у своего желания побыть рядом с живым красавчиком, зная, чем это может закончиться. Я совсем не хотел вести себя как урод, не хотел, чтобы он и правда уходил. Просто понимал, что так будет лучше для нас обоих. - Ты можешь меня не впускать внутрь, и прикасаться я тоже не стану, если не разрешишь, но хотя бы выслушай, ладно? – стоял на своём Оливер, в то время как я стоять на своих двух мог едва ли, и если бы не дверь, уже давно свалился бы на пол из-за подкатывающей паники. Нужно было ставить точку как можно скорее. - Я не держу на тебя зла. Остальное неважно, - горло по обыкновению сдавил спазм, а в уголках глаз предательски защипало, и мне отчаянно хотелось знать, что же за список грехов тянется за мной из прошлой жизни, что карма в отместку за них наградила нынешнего меня настолько омерзительной хуйнёй в виде этого отклонения. – Прости, что я… такой. Тебе лучше уйти. - Окей, но когда мне вернуться, чтобы ты успел морально подготовиться к этому разговору? – легко согласился шатен, полагая, что мы обязательно увидимся снова. Но когда бы мы ни увиделись, моя реакция на него будет неизменной, потому что он, блять, человек. До невозможности приятный и хороший, но едва знакомый, и это решает тупо всё. Да, однажды ему удалось освободить меня от чёртовых оков оцепенения, но я сильно сомневался, что Сайкс снова полезет своим языком в мой рот, чтобы заставить лёд внутри меня тронуться, ведь парень здесь лишь затем, чтобы поговорить и принести извинения. - Никогда, - сорвавшимся голосом выпалил я и резко захлопнул дверь у него перед носом, после чего без промедления скатился по ней вниз, закрывая руками пылающее лицо. Было просто до боли стыдно, что повёл себя как скотина и настолько грубо прогнал его, но я не мог поступить иначе, просто не мог! Господи, каким же ничтожеством я чувствовал себя в тот сраный момент… - Энди, детка… – охрипший после сна родной голос на мгновение вернул меня в реальность, выдернув из тяжелых воспоминаний, а последовавшее за репликой бережное прикосновение к плечу и вовсе заставило совершенно по-идиотски улыбнуться, потому что в груди сразу же стало чуточку спокойнее и теплее. – У тебя снова эти грёбаные кошмары?.. Только вот хрена с два он тогда ушел. Нет, дверь мне никто не выносил – после того, как я её запер, я вообще не слышал ни единого стука или требования открыть и хотя бы выслушать – Сайкс всего лишь сидел у меня на крыльце, как провинившаяся собака, на протяжении долгих нескольких часов, а я об этом даже не догадывался! Я был уверен, что после настолько оскорбительного плевка в лицо шатен вряд ли захочет хоть когда-нибудь вернуться сюда и вновь попытать удачу в деле «достучись до чокнутого», а он… и вовсе не уходил. Но я бы в жизни не узнал о том, что парень так и остался за моим порогом, если бы к дому не подъехала машина доставки пиццы (её я увидел в окно и очень сильно удивился, так как ничего не заказывал), и парнишка с вполне узнаваемой коробкой не направился к парадному входу. Только вот доставщик так и не постучал, чтобы вручить мне заказ, а через полминуты спокойно вернулся в свою забавную тачку с пустыми руками и уехал. Такой поворот окончательно сбил с толку, ведь стало на самом деле интересно, с чего вдруг этот чудила оставил у меня под дверью пиццу и даже не попросил за неё денег. Естественно, я без промедления решил выяснить, в чём же дело, и когда осторожно высунул нос наружу, чтобы взглянуть на привезённое по ошибке лакомство, я заметил Оливера. Он действительно сидел едва ли не у самого порога, обтирая своими светлыми джинсами деревянное покрытие, по которому ходят ногами, держал на коленях открытую коробку и пытался отделить ломтик, который из-за тянущегося сыра никак отделяться не желал. И когда я увидел этого придурка, когда осознал, что значит его здесь нахождение… сердце тут же пропустило удар, дыхание сбилось, а щёки снова вспыхнули от жгучего стыда. Я просто обмер, неверяще уставившись на рассевшегося на крыльце парня, в то время как сам Оли совершенно спокойно отреагировал на моё появление. Таки выцепив первый охренительно пахнущий горячий кусочек, шатен незамедлительно протянул его мне и поинтересовался: «Будешь?» – с таким видом, словно не происходило ничего из ряда вон выходящего. Будто я не обидел его своими словами и неадекватным поведением несколько часов назад, будто не захлопнул дверь у него перед носом и не заставил торчать на улице столько времени, что он успел проголодаться. Почему он не злился и воспринимал мои заёбы как должное?.. После такой жертвы и проявления просто небывалой настойчивости не дать Сайксу шанса выговориться казалось настоящим преступлением. Для шатена было действительно важно сказать мне то, что он хотел сказать, то, ради чего он пришел сюда и остался вопреки моим попыткам прогнать. Человек всего лишь хотел облегчить свою душу от груза вины, убедиться, что я на самом деле не держу на него зла! Поэтому, несмотря на отчётливое осознание риска, несмотря на понимание того, чем наш разговор (вернее, его монолог и моё очередное, с горем пополам выдавленное: «Всё в порядке, я не в обиде!») может закончиться, я всё равно принял решение выслушать парня и даже попытаться заверить, что не нужно так переживать по поводу случившегося. И пускай без предварительной моральной подготовки провернуть подобное будет очень непросто, но я сделал глубокий вдох и, медленно выдыхая, таки распахнул дверь пошире, затем качнул головой с намёком, что он может войти. А Оливер молча всунул в мои подрагивающие руки аппетитный ломтик, ловко подхватил коробку и, вскочив на ноги, без лишних слов протиснулся в дверной проём. Так же без лишних вопросов интуитивно отыскал мою крошечную гостиную и замер у диванчика, дожидаясь, пока с трудом переставляющий ноги я его догоню. Но, как бы страх предстоящих откровений ни заставлял меня медлить, дабы оттянуть момент истины – по пути я даже запихал в себя тот кусочек пиццы, чтобы как можно дольше задержаться (при том, что от волнения есть не хотелось, и даже такая вкуснятина становилась поперёк горла) – момент таки наступил. - Присаживайся, - едва разборчиво буркнул я, всё ещё не решаясь посмотреть Оли в глаза. Да в принципе и вовсе в его сторону смотреть было трудно, несмотря на то, что этого отчаянно хотелось, ведь в повседневном прикиде парень выглядел совершенно сногсшибательно. - Отряхни мне задницу, - эта, казалось бы, обычная фраза, из его уст прозвучала как откровенный призыв, типа «потрогай её, детка, она того стоит». – У меня руки заняты, а пачкать тебе диван – особого желания нет, - тут же якобы оправдался наглец, с улыбкой (которую я не видел, но, чёрт подери, чувствовал) потрясая коробкой в своих руках. Но лапать его восхитительный зад я не собирался – для меня это было бы чересчур волнительно, а лишнее волнение всегда отбирает силы, которые мне нужно было беречь. Поэтому я просто отнял нагретую пиццей картонную штуковину и опустил её на журнальный столик, освобождая Сайксу руки и намекая, чтобы со своей проблемой справлялся сам. Тем более, за порчу своей видавшей виды мебели я даже не переживал – пачкать там особо было нечего. - Эх, не проканало, - деланно вздохнул шатен, подтверждая мою догадку о том, что эта просьба была чем-то вроде неудавшейся попытки заставить меня его потрогать. После провала миссии красавчик принялся отряхивать свои джинсы сам. – Но с пиццей хотя бы поможешь разобраться? Один я не справлюсь, - похоже, и манёвр с заказом был рассчитан на то, чтобы донести до меня инфу, что он никуда не ушел, заставить устыдиться своего поведения и впустить нахала, а затем разделить с ним трапезу. Хах, ну до какой же степени хитрый гад! Недаром у него на всю спину набита лисица… В ответ я лишь кивнул и опустился на край дивана. И пусть есть действительно не хотелось, но это была ещё одна неплохая возможность оттянуть тяжелый разговор и успеть хотя бы чуточку настроиться, ведь я сомневался, что парень станет болтать с набитым ртом, значит, у меня было немного времени. Оливер же шустро привёл в порядок свою испачканную одежду и тоже плюхнулся на диван, причём, во избежание усиления моей нервной тряски, устроился на другом его конце, оставив между нами небольшое, но всё же расстояние. И, чёрт, я был просто безмерно благодарен своему гостю за проявленное понимание. Расправлялись с пиццей и правда в молчании. Я смотрел куда угодно, но не на него, при том, что меня совершенно беззастенчиво рассматривали. Но, опять же, я не видел этого, просто чувствовал его внимательный взгляд на своей коже и покрывался мурашками, стараясь не подавиться. А когда всё же набрался смелости и таки скосил глаза в его сторону, то убедился, что Оли был поистине совершенен, ведь даже жрать он умудрялся крайне соблазнительно. Уверен, такому нельзя научиться, это наверняка врождённый талант. Да и вообще держался шатен очень свободно и расслабленно, в то время как я был настолько напряжен, что никак не мог заставить себя выдохнуть и хотя бы просто откинуться на жесткую диванную спинку, поэтому сидел с настолько ровной спиной, будто проглотил арматуру. - Больше не могу, - честно признался я после того, как через силу запихнул в себя несколько успевших остыть ломтиков. - Аналогично, - вздохнул Сайкс и отодвинул не до конца пустую коробку чуть поодаль. – Ты не смущайся так, я больше не собираюсь причинять тебе вред, - попытался уверить меня Оливер, но я всё равно знал, что от его стараний зависит не так много – всё решает моя сдвинутая психика. Предугадать, накроет ли меня в этот раз или же всё обойдётся всего лишь бешено колотящимся сердцем, неконтролируемой дрожью и затруднённым дыханием, было невозможно. – Просто хочу объясниться и задать пару вопросов, если ты не против. - Это не смущение, - качнул головой я и всё же заставил себя забиться в угол дивана, чтобы таки опереться на спинку и хотя бы немного расслабить скованные напряжением мышцы. – Это… другое. Я не знаю, как объяснить, - и я не врал, потому что на самом деле не представлял, как данная хуйня вообще работает. Мне просто постоянно что-то мешало смотреть на людей прямо и открыто, мешало говорить много и не запинаться, озвучивать абсолютно все мысли, которые хотелось бы озвучить. Что-то всё время меня сдерживало, и как бы я ни сопротивлялся, в присутствии чужих быть раскованным, прежним собой, не получалось. Если я и смущался, то совсем немного и только по причине своего неподдающегося контролю невежества, из-за которого могло показаться, будто мне противно находиться с ним рядом и даже просто смотреть в его сторону, ведь это было неправдой. - Хорошо, я понял, - не стал спорить парень. – Мне многое нужно тебе сказать, и начну, пожалуй, с самого начала, - он снова испустил тяжелый вздох и ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, чем позволил мне понять, что говорить об этом ему тоже будет не так просто, как могло показаться. – Ну, во-первых, клянусь, я обычно не веду себя как блядь и не набрасываюсь на едва знакомых парней, насколько горячими бы они ни были, - выпалил в своё оправдание Оли и снова ненадолго умолк. – Но ты… Прости, если это тебя обидит, но скажу, как есть – я, блять, испугался. Но совсем не твоей внешности, а того, что почувствовал момент, когда впервые увидел тебя в приёмной. Потому что ощутил себя каким-то грёбаным педофилом, ибо сначала вообще принял тебя за подростка. Причём одного из тех, что страдают без причины и показательно режут венки, а предки паникуют и отправляют их к специалисту. Не пойми неправильно, я не хочу сказать, что у юных ребят совсем нет проблем, это не так, но, поверь, притворщиков тоже немало – отец раньше часто упоминал подобные случаи, когда рассказывал о работе, - теперь же он тараторил практически на одном дыхании. – Вот я и решил немного развлечься, хотя и таким дерьмом я тоже обычно не занимаюсь, не докапываюсь до незнакомцев, просто... думал, постебусь немного, пока жду предка, заодно в процессе избавлюсь от необъяснимого желания… забрать тебя себе. Звучит просто нереально стрёмно, знаю, но тогда так оно и было. Так, а вот на этом моменте я действительно смутился, при том, что смутить меня именно такого рода откровенными признаниями было совсем непросто! «Забрать себе», – это как вообще понимать? Типа забросить на плечо, затолкать в тачку, привезти домой и там действительно делать со мной всё, что позволю, сутками напролёт?.. И, чёрт, не знаю, почему, но мне внезапно захотелось заржать, несмотря на то, что в его словах не было абсолютно ничего смешного. Странные речи Сайкса должны были меня напугать, ведь в какой-то степени звучали как исповедь маньяка, но они вызывали исключительно отрицание и неверие. На самом деле было трудно поверить в то, что действительно с первого взгляда мог настолько понравиться такому, как он, хотя знал, что сам я далеко не урод, но… раньше мне не говорили подобного прямо в лоб, тем более, едва знакомые парни. Только вот и вправду рассмеяться – было бы слишком неадекватной реакцией, ведь Оли был более чем серьёзен, поэтому я подавил зачаток истерики, пока ещё мог это сделать. - Но в процессе выяснилось, что ты уже не подросток, - тем временем Оливер продолжал изливать душу, а я уцепился за край домашней футболки пальцами и начал его теребить. – И что проблема у тебя реально серьёзная. Мне даже стыдно стало, что отбил у старика настоящего клиента, а не позера, которому просто не хватает родительских пиздюлей, только вот… сдавать назад уже было поздно. Ну, знаешь, боялся, что, если признаюсь, что я на самом деле не настоящий доктор Сайкс, который был тебе нужен, ты тут же сбежишь, а отпускать тебя не хотелось. Поэтому я решил играть до конца, - снова вздохнул шатен, после чего замолчал, и я понял, что он ждёт какой-то реакции с моей стороны. И ответить что-то вменяемое было на самом деле непросто, поэтому пришлось постараться, ведь я обещал себе, что хотя бы попытаюсь именно поговорить с ним, а не просто послушать и покивать. - В принципе, было убедительно, - собравшись с силами, признался я. – Правда, я думал, что ты просто… ну не особо шаришь в своём деле, - а здесь уже пришлось выкручиваться, ведь говорить обидную правду, что в самом начале я считал своего дока реально тупым, не хотелось. – А зачем нёс бред про сатанизм и… ну о том, что люди должны меня бояться? – данный вопрос мучил меня всю прошедшую неделю, ибо пусть я совсем его не знал, но впечатление мудака Сайкс не производил. По крайней мере, настолько отбитого, каким сперва пытался себя выставить, поэтому те доёбы совсем не вязались с его дальнейшими действиями и нехило сбивали с толку. – Тогда ведь… уже понял, что я не притворяюсь, а на самом деле с проблемой пришел. Или нет? - Тогда я понял только то, что ты совершеннолетний, и что предпочитаешь парней – сработал мой гей-радар, - пустил смешок Оли. – Думал, возмутишься из-за этих наездов (потому что у самого от обвинений в сатанизме обычно пригорает), а я тебя поцелую, чтобы заткнуть, ну и дальше всё как-нибудь… - Такое бывает только в киношках. Но не в жизни, - уверенно, насколько это вообще возможно с моей неконтролируемой зажатостью, выпалил я – чувак, который почти и не видел этой самой жизни из-за добровольного заточения в четырёх стенах. - Но попробовать стоило, верно? – шатен не стал доказывать мне обратное, а я не стал озвучивать свои сомнения в его странных пикаперских приёмах и просто кивнул. – Ну а дальше, когда наверняка убедился в том, что мы реально из одного теста, узнал, что ты свободен и ни в кого не влюблён… крышу совсем снесло, понимаешь? – перешел на доверительный шепот парень. – Как чёртово помутнение! Но вредить тебе я на самом деле не хотел и не думал, что всё закончится так, как закончилось. То, что отец должен вернуться, вообще из башки вылетело – я сам офигел, когда он заявился, - сбивчиво сокрушался Оли, а я медленно хренел с каждым его произнесённым словом всё сильнее и сильнее. – Прости меня, пожалуйста, похотливую скотину, но я не смог перед тобой устоять. Ты невероятно красивый, Энди, серьёзно. И, наверное, в твоих глазах я выгляжу каким-то конченым маньяком, но, уверяю, сегодня я держу себя в руках и их не распускаю! Пусть и хочу тебя не меньше, чем тогда, - шатен сглотнул настолько шумно, что я услышал этот звук даже не глядя в его сторону. – Если скажешь мне проваливать прямо сейчас и не захочешь выслушать полностью – я пойму и действительно уйду. Но это ещё не всё, что я хотел бы сказать. И меня снова с головой накрыло ощущением нереальности происходящего. Потому что, блять, ну как со мной вообще могло произойти подобное? Как этого стукнутого угораздило так нелепо вляпаться, учитывая, кто он, и кто я?! Мне не удавалось просто взять и поверить в то, что настолько охуенного красавчика могло с первого взгляда и до такой степени переклинить на простом смертном вроде меня, потому что… я видел тех парней, что с ним снимались. И пусть собственной привлекательности я никогда не отрицал, даже всячески повышал её уровень с помощью косметики и шмоток, подчёркивая достоинства внешности, но по сравнению с ребятами, которые, благодаря специфике так называемой профессии Оливера, окружали его изо дня в день, я казался не более чем обыкновенным смазливым парнишкой. Слегка фриковатым – но это уже дело вкуса, временами нескладным из-за высокого роста, худощавым и болезненно-бледным. Тем более, когда Сайкс впервые меня увидел, я наверняка сидел с перекошенной от страха рожей и трясся – такого только обнять и плакать, а не валить и трахать. При этом все его партнёры были как на подбор идеальными: натренированные подтянутые тела, шикарные улыбки и куча других немаловажных плюсов вроде возможности нормально с ними пообщаться, прикоснуться без угрозы спровоцировать истерику и так далее. И мне снова хотелось рассмеяться, хотелось ущипнуть себя и проснуться, потому что признания шатена звучали до неправдоподобности нелепо, как в очередном бредовом сне! Но стоило собрать волю в кулак и взглянуть замершему в ожидании моего вердикта парню в глаза, перехватить его взгляд… неуместный смешок застрял в горле, потому что Оли смотрел на меня так, что любые сомнения отпадали – он действительно не стебался, когда рассказывал, какие чувства я в нём вызываю. Потому что словами можно нагородить чего угодно, но вот глаза врать не станут. Не-ет, он совсем не стукнутый. Он нахрен ебанутый! И на душе сразу же стало до невозможного паршиво, потому что одно дело, если бы я запал на него безответно и просто мучился в четырёх стенах, изводя себя воспоминаниями, роликами и его участием и фотками – это было бы нелегко, но совсем не смертельно. Другое же дело – знать наверняка, что моё притяжение взаимно, но при этом осознавать, что всё равно ни черта у нас не получится, потому что я ненормальный. Даже когда мы просто сидели рядом и пытались говорить, не касаясь друг друга, меня колошматило до такой степени, будто я стоял на краю скалы, что осыпалась под моими ногами, убеждая в том, что в любое мгновение я могу сорваться вниз и разбиться насмерть. Сердце пыталось к хренам проломить грудину, глотку сушило, а ладони потели, голова кружилась едва ли не до тошноты, и взять под контроль судорожное дыхание совсем не получалось. Мне действительно было страшно и плохо, несмотря на то, что бояться Оливера я совершенно не желал. И я не хотел, чтобы единственным, что он запомнит обо мне и наших встречах, были лишь мои срывы и тряска, ебаные истерики и оцепенение. Я не хотел, чтобы единственным, что запомню я, было исключительно чувство вины за то, что мне не удаётся быть настолько чутким и отзывчивым, насколько этого хотелось бы, а по-другому не получится. Даже когда Сайкс меня целовал, и бороть эту жесть становилось чуточку проще, неконтролируемая трясучка всё равно не прекращалась ни на мгновение, я был неловким до пиздеца. К тому же, совсем не факт, что «сказочный поцелуй» сработал бы снова, как в прошлый раз… И, чёрт, словами не передать, насколько я сильно мечтал попробовать быть с ним, потому что видел – Оли тоже хотел бы этого, но игра не стоит свеч. Одна мысль о том, сколько нервов я ему выебу и как сильно разочарую в процессе попыток что-то построить, заставляла желать удавиться. Ему лучше уйти. - Я не знаю, сколько ещё раз нужно это повторить, но… я не обижен на тебя, - всё же заговорил я, потому что гнетущее молчание, что повисло в воздухе, чересчур затянулось. Даже попытался выдавить из себя улыбку, дабы он и правда не думал, что я принимаю его извинения лишь затем, чтобы поскорее выставить за дверь. – Всё в порядке, правда. У меня бывает… такое. Поэтому и стараюсь не контактировать ни с кем, кроме родителей. Чтобы избегать подобного, - в горле было слишком сухо, чтобы не рубить фразы и не запинаться, но и сил смотаться за водой я тоже не чувствовал. – Мне жаль, что ты видел это. Я не успел тогда уйти, - и шатен тут же открыл рот, чтобы что-то сказать или спросить, но я ему не позволил – мне важно было донести до него всё то, что я хотел, пока я был ещё в состоянии, поэтому пришлось выставить перед собой ладонь, намекая, чтобы дал мне такую возможность. – Подожди, это не всё. Ты… Но довести до конца начатую мысль уже не удалось, потому что сдерживающая попытки нормального общения стена, что внутри меня, в одночасье стала намного крепче. Ну вот как сказать человеку, которому я нравлюсь, что он нравится мне не меньше, и после этого попросить его уйти? Как объяснить ему, почему я не могу рискнуть и даже просто попробовать, чтобы он правильно меня понял и не посчитал лживым мудаком, который просто несёт чушь, чтобы от него отвязаться?.. - Всё хорошо, не волнуйся, - попытался успокоить меня парень, но я лишь отрицательно покачал головой, потому что нихрена не хорошо. И так будет постоянно. - Оливер, - тяжелым выдохом вырвалось из моей груди, а затем меня коротнуло, ведь я не знал его имени наверняка. Где гарантия, что в момент, когда я плыл на волнах оргазма, мне не послышалось, что его назвали именно так? – Ты ведь… Оливер? Или Скотт? – это, конечно, будет полный провал, если я вообще ни разу не попал. - Можно просто Оли, - мгновенно отреагировал Сайкс, чем устранил одну из причин моего беспокойства, ведь обратился я к нему правильно. – Скотти – это псевдоним с бывшей работы. В реале меня так никто не называет, но, если хочешь... – начал тараторить шатен, намекая, что, если мне так будет удобнее, я могу звать его как угодно, но я почему-то уцепился именно за фразу о работе. - С бывшей?.. - Я бросил её, Энди, - опасливо, будто оправдываясь, попытался уверить меня Оли. – В тот самый день, когда мы с тобой встретились. Я и к отцу в офис без предупреждения припёрся, чтобы об этом сообщить. Ну типа сюрприз хотел устроить… Старик просто не особо одобрял, что я трахаюсь на камеру, и мне казалось, его порадует новость, что с этим покончено, - теперь парень пустил истерический смешок, ибо сам понимал, насколько его предка «порадовало» то, что он увидел тогда в своём кабинете. – Тебя тоже это напрягает? Что я снимался? – осторожно поинтересовался Оливер, но в ответ я лишь закусил губу и снова отрицательно качнул головой, ведь кто я такой, чтобы его судить? Человек должен заниматься тем, что ему нравится, и я не считал данную профессию чем-то, чего следует стыдиться (хотя, если честно, смотреть на него с другими было поистине невыносимо, но это исключительно мои проблемы). - Оли, - снова заговорил я, ведь довести этот разговор до конца нужно было как можно скорее, потому что нервы были уже на пределе. – Ты… серьёзно?.. – да блять, почему же так сложно всего лишь задать грёбаный вопрос?! И, тем не менее, парень, кажется, всё равно понял, что именно я хотел спросить. - Абсолютно, - согласно кивнул он. – И я реально понимаю, что пока ещё мы друг друга практически не знаем, да и познакомились при очень странных обстоятельствах, но я хотел бы тебя узнать, Энди. Если это хотя бы немного взаимно, то мы могли бы попробовать сблизиться по-человечески и всё такое… – и после этого его заявления меня снова начало перекрывать паникой. Дыхание участилось ещё сильнее, от сухости в горле стало совсем больно, а позорное «хи-хи» вновь норовило вырваться наружу и всё испортить. – Ты не торопись с ответом, я не давлю. Просто сообщишь его мне, когда всё обдумаешь и решишь, - чё-ёрт, нужно сказать ему, что я должен сказать, и попросить уйти, потому что я не переживу, если шатен снова станет свидетелем моего припадка. - Я ущербный, - сквозь зубы прорычал я, но не от злости, а чтобы не позволить истерике начаться прямо сейчас. – Зачем тебе тратить на меня своё время? - У тебя есть маска и ласты? – Оливер задал этот вопрос совершенно не в тему, чем сбил меня с толку и заставил нахмуриться. – Если да, то тащи. Мне нужно нырнуть на дно океана за твоей самооценкой, чтобы поднять её, - деловито скрестил руки на груди парень, и в любой другой ситуации я бы посмеялся с этой шуточки, но только не сейчас. - Не в ней дело, - снова сквозь зубы процедил я. Тому, кто не был в моей шкуре, никогда не понять, почему для меня всё так сложно. – Лучше уходи. - Ты правда этого хочешь? Чтобы я свалил и больше никогда не появлялся? – он спрашивал об этом очень серьёзно, и, уверен, если бы я дал положительный ответ, Сайкс без лишних слов поднялся бы и вышел за дверь. Весь прикол был в том, что шатен наверняка знал, что я не смогу подтвердить, что действительно больше не желаю его видеть. Я всего лишь не хотел, чтобы он видел меня, когда безумие вновь накроет с головой. - Помнишь, чем всё в прошлый раз зак-кончилось? – дрожь в голосе стала совершенно неконтролируемой – пиздец грозился начаться в любую секунду. – Так будет пост-тоянно. - Послушай… Ведь вся проблема в том, что сейчас я для тебя посторонний, да? Если бы ты знал меня лучше, всё было бы немного иначе, не так ли? – подсаживаясь чуть ближе, но, по-прежнему не прикасаясь, вкрадчиво поинтересовался Оли. – Если так, то я мог бы… не знаю, скажем, для начала писать или звонить тебе, затем иногда приходить сюда, чтобы мы понемногу общались, и ты со временем привык ко мне, начал бы меньше бояться… – да что же он ко мне привязался-то? Неужели до такой степени неуёмное желание однажды затащить меня в постель, что он готов ради этого на такие жертвы, готов так долго ждать, пока я перестану настолько болезненно на него реагировать? – Я понимаю, что тебе очень страшно впускать в свою жизнь новых людей, тем более, учитывая испытания, с которыми придётся столкнуться, но ведь когда-нибудь это всё равно нужно будет делать, - мягко и осторожно уговаривал меня парень, и я чувствовал, будто совершил путешествие во времени – снова ощутил себя на сеансе у психо-доктора. Правда, в этот раз доктор притащился ко мне домой, хотя я больше не собирался продолжать грёбаную терапию. – Почему бы не попытаться сейчас? - Н-не прид-дётся, - отрицательно затряс головой я, потому что не верил, что это можно поправить, а без веры в успех нихуя не получится, значит, не стоит и пытаться. – Мне нор-рмально. Просто оставь мен-ня. - Это – не нормально, - тоже сквозь зубы возразил Оливер. – Ну же, Энди, признайся, ты же не думаешь так на самом деле! Та автокатастрофа просто что-то повредила в твоей голове, а «принять и смириться» – действительно казалось самым менее травмирующим психику выходом, но ведь это не значит, что ты не хотел бы всё изменить, правда? – стоял на своём шатен, а меня таки начал разбирать беззвучный хохот. Это конец. – Чем бы это ни было, эту херню можно побороть, поверь мне, пожалуйста. И ты должен попытаться снова. Снова обратиться к специалисту, пусть уже не к моему старику, но он наверняка посоветует кого-нибудь годного, кто обязательно поможет тебе, и… - Да зач-чем? – это я выдавил из себя уже сквозь смех, чувствуя ненавистное жжение в уголках глаз. – Ради чег-го? - Ну как зачем?! – праведно возмутился Сайкс, но тут же снова сдулся. Видимо, вспомнил, с кем имеет дело, и осознал, что тронутый я наверняка воспринимаю этот мир чуточку иначе. – Ну… ты ведь раньше мечтал о чём-то? Чего-то хотел от этой жизни, верно? – снова очень осторожно поинтересовался парень. – О чём ты мечтал до того, как это с тобой произошло, Энди? - Я… – почему-то, дать ответ на заданный вопрос – казалось чем-то на самом деле важным, и мне хотелось это сделать, даже несмотря на то, что я уже задыхался. Только вот… – Я… я н-не помню… И вся жуть заключалась в том, что это было чистейшей правдой – я действительно не помнил такой важной детали о себе самом, как моя подростковая мечта. Не помнил даже, в какой колледж намеревался поступать после окончания школы, и данный провал совсем не был следствием амнезии из-за полученных в аварии травм. Я устроил себе его намеренно. Потому что так было проще справиться с навалившимся на меня пиздецом, окончательно не съехав крышей от осознания собственного бессилия и невозможности хоть на что-то повлиять. В момент, когда я только вступил в самый охуенный период своей жизни, по закону подлости я тут же попал в серьёзные неприятности. И подобное не было чем-то исключительным, чтобы винить какие-то там высшие силы, причитая: «Почему именно я?» – от аварий в наше время никто не застрахован, такое могло произойти с каждым, и происходило ежедневно с сотнями других. Но мне повезло – из своего дерьма я выбрался. Был нехило так потрёпан физически, получил кучу переломов и прочей малоприятной хуйни, но остался жив, и этот факт казался мне самым важным, поэтому я даже и не унывал особо, ведь знал, что обязательно поправлюсь. Кости вскоре срастутся, ушибленная башка тоже придёт в норму, если дать ей немного покоя, и рано или поздно я буду в полном порядке. Но тогда я даже предположить не мог, что проблема с головой заключалась не только в сотрясении. Дошло это до меня намного позднее, в момент, когда, оправившись после травм, решил начать потихонечку возвращаться к прежней жизни: просто впервые без сопровождения близких выперся на улицу, чтобы пройтись, и, оказавшись среди чужих людей, неожиданно для себя испытал дикий, неподдающийся контролю ужас. А при попытке же заговорить с малознакомым человеком и вовсе напоролся на образовавшийся внутри меня барьер, когда хочешь что-то сказать, но, блять, не можешь. И, казалось бы, что тут такого? Просто отвык от общества, со временем всё обязательно образуется, главное – не терять надежды и не прекращать пытаться влиться обратно, верно? Как бы не так. Каждая новая попытка лишь сильнее топила меня в непонимании, какого хрена со мной творится, топила в панике и отчаянии, опускала всё глубже в это болото, как бы сильно я ни старался бороться и выплывать. Я день за днём просто-напросто убеждался в собственном бессилии и никчёмности. Чёртовы незнакомцы на меня даже не смотрели, просто тащились по своим делам мимо по улице, сидели в кафешках и на лавках в парках, общаясь между собой, а я понимал, что боюсь их до жути. Всех до единого боюсь, будто они были и не людьми вовсе, а опасными монстрами, и тайно замышляли что-то, что причинит мне вред, хотя никаких предпосылок для того, дабы думать о подобном, вовсе не было! А когда ко мне попытались обратиться, причём вполне дружелюбно и с улыбкой, но прикоснулись... я понял, что всё очень плохо, потому что тогда меня впервые перекрыло припадком. С оцепенением, а затем диким смехом и неподдающимися контролю слезами. И я настолько испугался творящегося со мной ужаса, что замкнуться в себе и добровольно изолироваться – на самом деле казалось единственно верным выходом. Ни о каких психотерапевтах даже не думал, ведь как можно обратиться за помощью к человеку, если именно людей я и боюсь? Ну бред же, верно?.. Только вот осознание того, что нормальной жизни, которую я собирался прожить, у меня никогда уже не будет, огорчало просто до пиздеца. Ведь в то время как бывшие друзья мотались по вечеринкам и концертам, постоянно находились в компании приятных людей, влюблялись и встречались – в общем и целом отрывались на всю катушку и полным ходом шли навстречу своему светлому будущему, я… сидел в своей комнате в полном одиночестве, дрожа от страха и неприятия того, что я теперь другой. Изо дня в день только и делал, что терзал себя грёбаными: «Я теперь неполноценный, социальный инвалид, обречённый на то, чтобы сгнить в четырёх стенах, потому что никому не буду нужен таким, я не смогу воплотить в реальность свои мечты и стать достойным человеком, больше ничего никогда не смогу». Это до такой степени угнетало и расшатывало и без того пошатнувшуюся нервную систему, что я начал лезть на стены и сходить с ума от безысходности!.. Ведь зачем вообще жить, если ты наперёд знаешь, что так, как ты хотел бы прожить эту жизнь, даже если будешь стараться изо всех сил, прожить её тебе не удастся?.. Поэтому я запретил себе хотеть чего-то, чего не смогу себе позволить, не разрешал ни надеяться, ни мечтать, как раньше; дал себе установку на то, что мне и правда никто и ничто не нужно: ни дальнейшее образование, ни какая-нибудь крутая прибыльная работа, ни друзья и тусовки, ни любимый человек. Мне не нужно никого обнимать во сне, а утром будить поцелуями, и секс мне тоже не нужен. Я заставил себя забыть всё хорошее, что было в моей жизни до случившегося, и просто… сдался. Перестал барахтаться, пытаясь удержать голову над этим кошмаром, и пошел ко дну, потому что там, на дне, казалось безопаснее всего, и если позволить себе утонуть, можно обрести долгожданный покой. Уединение казалось надёжным убежищем с крепкими стенами, и я был уверен, что только оно способно сохранить остатки моей разъёбаной психики в относительном порядке и уберечь от окончательной потери здравого рассудка. И, не сразу, конечно, а со временем, но я приспособился к одиночеству. Мало того, настолько привык к ограничению своего материального мира четырьмя стенами, что влачил своё жалкое существование, испытывая от подобного положения вещей огромное удовольствие, ведь это такой кайф, когда тебе ни-че-го не хочется, потому что всё, что тебе нужно, у тебя уже есть! Родители, которые ведут себя настолько тактично и ненавязчиво, что не провоцируют срывы, но при этом всё равно дают понять, что любят тебя несмотря ни на что, несколько друзей по переписке (ведь в сети намного проще идти на контакт, когда не видишь человека и не чувствуешь его присутствие рядом) и прочие прелести интернета. А ещё книги. Я на самом деле жил жизнью задрота, не имеющего ни интересов, ни желаний, ни целей, к которым нужно стремиться. Жизнью стрёмного лузера, которому никто не даёт и которого никто не хочет, а ему, в принципе, и насрать. Мне действительно было плевать на то, что я из нормального парня превратился в зашуганное нечто, меня всё вполне устраивало!.. но лишь до момента, пока в моё подобие жизни не ворвался человек, по имени Оливер. Этот стукнутый просто взял и, совершенно не напрягаясь, разрушил стены моего напускного похуизма, который последние годы помогал мне мириться со своим плачевным положением и не считать его таким уж и плачевным. Сначала к чертям снёс убеждение в том, что мне и так зашибенно живётся без близости с другими парнями, а теперь, блять, ещё и в сознании что-то сдвинул! Задел какой-то переключатель, и все те ебаные мысли, которые были заперты за семью замками, былые огорчения по поводу того, что мне никогда больше не стать нормальным… они вырвались из заточения и хлынули в голову, шарахнули по затылку жутчайшим осознанием – я действительно позволил страху украсть у себя несколько лет своей жизни. Убеждения, что я принимал за единственно верные, клетка, которую считал своим избавлением от невыразимого кошмара – всё это предстало перед глазами в совершенно ином свете, и то, что я видел теперь… это пугало куда сильнее фобии. Потому что мою юность, лучшие годы, проведённые взаперти и в отшельничестве, уже никак не вернуть. И в этом виноваты не родители, которые не стали давить и заставлять что-то делать и как-то бороться. В этом виноват исключительно я один. Это я после множества бесплодных попыток выкарабкаться не сумел найти в себе сил для того, чтобы ещё раз дать боязни бой, чтобы пытаться вновь и вновь до тех пор, пока не добьюсь желаемого, это я струсил и спрятался! И от осознания, что теперь уже всё проёбано, что время не повернуть вспять и ничего не исправить, слёзы прорвали оборону и расчертили щёки важными дорожками, а я залился безудержным хохотом, снова впадая в истерику на глазах того, кто ни в коем случае не должен был видеть меня таким. - Чёрт, детка… Прости меня, - ну вот, он снова винит исключительно себя! И на первый взгляд реально могло показаться, что довёл меня именно Сайкс, но нет, до такого пиздеца я довёл себя самостоятельно. – Я так жалею, что сбил тебя с пути в момент, когда ты сам обратился за помощью, когда был готов побороться за свою нормальную жизнь... Если бы мы тогда не встретились, он бы помог тебе, правда! – уверял меня шатен, и я действительно слушал то, что он говорит, цеплялся за его голос как за единственную связь с реальностью. – Отец, он хороший специалист, а я… просто придурок грёбаный, который лишил тебя надежды на выздоровление… Но я не собираюсь уклоняться от ответственности за то, что натворил, слышишь? Ты не заслуживаешь того, что с тобой происходит, - парень не выдержал и всё же схватил меня за трясущуюся руку, но мне теперь было почти плевать на прикосновения, потому что «шоу» уже началось, и его тёплые пальцы, обёрнутые вокруг моего запястья, намного хуже не сделают. – Такого никто не заслуживает, и я бы очень хотел тебе помочь, потому что знаю, каково оно, когда надежды совсем нет. Меня ведь тоже однажды вытащили из ада, покидать который не хотелось, потому что, блять, привык. Как и ты к своему. Там, конечно, другое было, не боязнь, но это совсем неважно, какого плана дерьмо. Просто нужен человек, который протянет руку, и… – господи, как, ну ка-ак прекратить смеяться?! Оли мне душу открывает, а я ржу как уебан, будто мне совершенно плевать на него и его слова, но ведь это неправда! – …я буду им для тебя, Энди. - Бож-же, т-так… ст-тыд-дно... – я попытался спрятать нелепую улыбку и влажные глаза, прикрыв это безобразие дрожащей рукой, той, что не была в плену пальцев парня, потому что и правда готов был провалиться сквозь землю и из-за своего неадекватного смеха, и из-за позорных слёз. Но шатен тут же избавил меня от этого ненадёжного «прикрытия» и сам обхватил моё лицо своими ладонями. - Это не стыдно, - покачал головой Оливер, утирая слёзы подушечками больших пальцев и внимательно глядя мне в глаза без единой капли осуждения или отвращения в своих. – Ты не в порядке сейчас, и это совсем не твоя вина, что так произошло. Но знаешь, что? Ты обязательно справишься и не только сможешь контролировать свои приступы, а однажды избавишься от них насовсем! – и его голос звучал очень тихо и ломко, но, несмотря на это, я каким-то неведомым образом чувствовал – Сайкс искренне верил в то, что говорил. – Просто позволь мне помочь тебе пройти через это… На красивом лице напротив одновременно читались дикое желание остановить творящуюся со мной жесть и крайней степени замешательство из-за незнания, что нужно сделать сейчас, как поступить, чтобы именно успокоить и привести в порядок, а не навредить ещё сильнее. И, боже, как мне хотелось помочь ему в этом, подсказать и направить, но… я и сам не представлял, что смогло бы заставить меня прекратить истерику. Наверняка я знал всего две вещи: как предотвращать припадки (всего-то лишь не выходить из дома и не контактировать с людьми), и то, что если уже началось – ничего с этим не поделать. Нужно просто смириться и терпеть до тех пор, пока омерзительная хрень не выпотрошит тебя полностью. Но несколько минут назад благодаря шатену с татуировками мне довелось осознать совсем другую истину – последние годы я жил в воздушном замке, построенном из заблуждений и самообмана, и благодаря словам Оли этот замок рухнул. В один момент растворился в воздухе под моими ногами, и где-то в глубине души я даже был этому рад (ведь вдруг всё и правда не настолько безнадёжно, как казалось, вдруг приступы действительно можно взять под контроль?..), но радость совсем не отменяла того факта, что мне было неебически страшно падать. Мне было страшно от того, что теперь я ни в чём не мог быть уверен и ничего не знал наверняка. Совершенно не представлял, как продолжать жить эту жизнь с осознанием горькой правды, что я сам похоронил себя заживо, но и влачить остаток существования так, как до сегодняшнего дня, отныне не получится, ведь мне больше не было нормально. Я был напуган, полностью растерян и дезориентирован, слишком слаб, чтобы справиться со всем этим в одиночку, был настолько ошарашен настигнувшим меня прозрением, что даже прекратил смеяться! Только это совсем не значило, что я начал успокаиваться – меня просто по обыкновению заклинило. Чёрт подери, как же я мечтал о том, чтобы прямо сейчас заблокировать панику, остановить пиздец, что происходит с организмом, и не думать ни об ускользнувшем прошлом, ни о пугающем будущем. Просто перестать чувствовать себя настолько слабым и потерянным, настолько беспомощным и одиноким в своём горе… Одиноким, даже несмотря на нахождение рядом другого человека, ведь парень, который в один миг к хренам разрушил нынешнего меня, в душе не ебал, что ему нужно делать дальше. Я был более чем уверен, что Оливер не уйдёт и не бросит меня в таком состоянии, не оставит наедине с безумием, как не оставил тогда, но одного его присутствия было катастрофически мало, чтобы мне стало хотя бы чуточку легче. И, да, он ничего не был мне должен, но так хотелось закричать прямо в его красивое лицо: «Видишь, что ты натворил, глупый Оли? Открыл поехавшему глаза на то, что его жизнь – сущий ад, и этим разрушил единственное убежище бедняги, лишил опоры, превратил в пепел все убеждения, что помогали ему хоть как-то противостоять грёбаному отклонению!.. И теперь именно ты в ответе за то, что сейчас мне страшнее, чем когда-либо прежде, теперь только ты можешь всё исправить. Спаси меня, пожалуйста, я не справлюсь один…». Но я не мог не то что кричать – я не мог даже говорить. Снова создалось ощущение путешествия в прошлое: меня буквально разрывало от желания умолять его сделать уже хоть что-нибудь (ведь находиться во власти этого кошмара было просто невыносимо, настолько же, как и терпеть возбуждение в кабинете его предка неделю назад), только вот ни единого связного слова выдавить из себя не получалось. Поэтому я собрал последние силы и, прикрыв веки, потянулся к лицу шатена, как слепой котёнок, чтобы просто уткнуться ему в губы своим ртом, ведь иной возможности – попросить меня поцеловать – в данный момент не существовало. И Сайкс снова понял всё без лишних слов, потому что был самым необыкновенным и чутким парнем, которого я когда-либо знал. Он приобнял меня за поясницу, притягивая к себе как можно ближе, очертил кончиком языка контур моих губ, а затем раздвинул их и беспрепятственно проник внутрь. В тот самый момент, когда наши языки коснулись друг друга, я снова ощутил нечто, чего не описать словами. Не просто банальный восторг от понимания, что я целуюсь с человеком, который нравился мне, как никто и никогда прежде, это было… словно перерождение. Когда душа вырывается прочь из замученного длительным недугом тела, освобождается от опостывших оков, чтобы воспарить над этим бренным миром и обрести новую жизнь. И я вырывался, целуя Оливера так отчаянно, как только мог, без слов позволяя понять, что теперь ни за что не сумею его отпустить. Благодаря ему я наконец-таки осознал, что должен выбраться из этого ада, чего бы мне это ни стоило, должен отважиться на то, чтобы ещё раз бросить вызов тюремщице-боязни и побороться за нормальную жизнь, а этот человек был моим единственным шансом справиться, и он хотел меня вытащить. Я даже предположить не мог, зачем шатену вообще нужно было влезать в неприятности парнишки, которого он прежде встречал всего раз в жизни. Чем я, психически-нестабильный отшельник, заслужил честь стать для него кем-то настолько особенным, чтобы вызвать желание помочь мне тащить мой неподъёмный крест? Но, несмотря на полное непонимание его мотивов, я каким-то необъяснимым образом чувствовал, что Оли сделает всё возможное, чтобы спасти меня. Я искренне верил в то, что даже если я сам во время грёбаной битвы не выдержу и вновь сдамся, Сайкс всё равно меня не оставит, не позволит отступить, будет тащить за патлы через весь этот непроглядный мрак и ужас прямиком к свету, чтобы только окончательно освободить от контроля фобии... И, возможно, я ошибался, возлагая на него такие надежды (а возможно, я всего лишь безголовый дурак, который только что окончательно втюрился в едва знакомого чувака), но я хотел верить в это, и я верил, потому что моё мировосприятие снова изменило полюса и стало прежним. Как до наступления переломного момента, после которого я сдался. Мысленно установленные ограничения, все эти «нельзя», слетели к чертям, и я, наконец, разрешил себе хотеть большего. Я загорелся желанием исцелиться от своего проклятия, чтобы найти для себя новые мечты и цели, чтобы иметь возможность пытаться их воплотить, и кое-чего мне уже хотелось – я хотел бы узнать Оливера ближе и впустить его в свою жизнь, хотел быть с ним во всех смыслах, как бы глупо и наивно это ни звучало. Хах, похоже, мой несчастный мозг, покинувший черепную коробку неделю назад, домой так и не вернулся! Ну да и хрен с ним, терять мне уже нечего. Всё, что было важно – уже давно проёбано, так почему бы не рискнуть и не довериться тому, кто немыслимым образом умудрился влезть и в мозг, и в душу, почему бы не попытаться построить что-то новое с ним?.. Я безумно этого хотел, и что-то мне подсказывало, что сейчас самое время начать верить в чудеса и воплощать свои «хочу» в жизнь. Даже если будет слишком сложно. Мы снова, как и после прошлой моей истерики, валялись на диване в обнимку, и я снова чувствовал себя обессиленным настолько, что было трудно даже просто удерживать открытыми глаза, но эти поваляшки всё же имели одно большое отличие от предыдущих – на сей раз нам удалось остановить приступ. Мерзкая херня не сумела вновь меня выпотрошить, ведь накопленное внутри напряжение, которое обычно выходило наружу исключительно после длительных рыданий, вышло другим путём. И объяснить, как так получилось, я бы не смог: мы просто целовались, словно сумасшедшие, всего лишь целовались и цеплялись друг за друга, как утопающие за спасательный круг, и в какой-то момент я осознал, что слёзы больше не катятся по щекам, и в груди царит отнюдь не привычное опустошение, а умиротворение и покой. И пусть усталость, которая окутала моё тело, была не меньшей, чем по завершению обычного припадка, но, чёрт, она была такой приятной… Я не мог припомнить, когда вообще в последний раз чувствовал себя настолько легко и спокойно, находясь рядом с другим человеком. Даже отчётливое понимание, что это блаженство не будет длиться вечно, что вскоре меня снова может перемкнуть и затрясти, что впереди маячит до невозможности трудная борьба за будущее без ублюдской фобии – всё это не смогло испортить момент и отнять у меня ощущение свободы. Сейчас я просто лежал в его надёжных объятиях, и мне было до невозможности хорошо, а всё остальное не имело совершенно никакого значения. Но всё же полностью избавить голову от мыслей и вопросов не получалось. Хотя они совершенно не напрягали, просто ненавязчиво всплывали в сознании и тут же тонули обратно, чтобы через какое-то время снова появиться и легонько пощекотать любопытство, но они имели место быть. Пока Оли перебирал мои волосы и мурлыкал себе под нос какую-то песню, очень красивую и трогательную, я размышлял обо всём и ни о чём одновременно. Думал о том, через что же пришлось пройти этому парню, что он без колебаний и раздумий принял на себя роль спасителя и бросился в само пекло ради чувака, которого едва знал. Наверняка что-то серьёзное и переменившее мировосприятие, если Сайкс так твёрдо верил в то, что буквально каждый заслуживает шанса выбраться из своего дерьма, и готов был организовать такой шанс для меня. Потому что зачастую люди живут по принципу: «Я в порядке, а остальные пусть справляются сами», – обычно никому нет дела до чужих проблем, но он не был обычным, ведь тоже однажды побывал в своём персональном аду, из которого сумел выбраться. Ещё мне в какой-то степени было интересно, почему же «Скотти Сайко» завершил свою порно-карьеру. Не то чтобы я был не рад такому повороту (ещё и как был!), но Оливер казался мне очень востребованным актёром, и уйти на пике славы... Подобные решения были из тех, которые могут раз и навсегда кардинально изменить жизнь. Впрочем, об этом я обязательно однажды спрошу у шатена лично, потому что мне хотелось бы узнать о нём как можно больше. Но сильнее всего меня волновал вопрос, каким вообще образом Оли в процессе самой обыкновенной беседы удалось разрушить поистине крепкую броню моего самообмана и открыть мне глаза. Как ему удалось вытащить наружу настоящего Энди, который на самом деле не хотел жить такой ущербной жизнью, и которого пришлось насильно упрятать в самый отдалённый уголок сознания?! Просто ранее, точь в точь такими же словами, которыми он заставил меня всё переосмыслить и осознать, до меня тысячу раз пытались достучаться родители. Только вот их попытки образумить единственного ребёнка ни разу так и не увенчались успехом, а парень сделал это с такой лёгкостью, будто знал, как именно нужно произнести речь, чтобы я очнулся и прекратил живьём зарывать себя в землю... - Ты точно не психолог? – внезапно раздавшийся хрип заставил Сайкса легонько вздрогнуть и оборвать свою песню – по всей видимости, он совсем не ожидал, что я в ближайшее время решусь заговорить. Да и я сам не думал, что на это остались силы, и, тем не менее, вопрос слетел с губ. - Психотерапевт, - с улыбкой (я снова не видел её своими глазами, но слышал в его голосе) поправил меня парень. – Нет. Я просто чувак, которому не всё равно. Правда, я мог бы им стать – почти окончил первый курс, но меня выперли, - после этой фразы Оливер пустил смешок. – Я потом тебе всё расскажу, если захочешь, - и говорить, что это даже не обсуждается, и мне на самом деле хотелось бы знать о нём буквально всё, я не стал. Вместо ответа, пока возможность произносить связные слова окончательно меня не оставила, я продолжил спрашивать, чтобы удовлетворить своё любопытство: - Тебя совсем не напугал тот… пиздец, что со мной творится? Реально хочешь в это влезть? - Меня пугает то, что тебе приходится жить под контролем этого пиздеца, избегать всего и прятаться от всех, - негромко, но очень уверенно проговорил шатен. – Пугает, что ты смирился и принял беду как должное, обрёл уверенность в том, что обречён, но... чёрт, Энди, ты не виноват в том, что тебе пришлось так с собой поступить. Я верю, что другого выхода на тот момент у тебя просто не было, - тяжело вздохнул Оли, снова запуская пальцы в мои волосы, и ненадолго замолчал. – Знаешь, в мире есть столько всего прекрасного, и это очень нечестно, что проклятая фобия вознамерилась лишить мою детку шанса всё это увидеть, попробовать и почувствовать. Так что да, я готов рискнуть, чтобы доказать, что у тебя всё обязательно будет хорошо, - это он выпалил уже после непродолжительной паузы. - Ты – чокнутый, - едва слышно выдохнул я, прижимаясь к нему ещё крепче, ведь действительно, только двинутый мог до такой степени запасть на первого встречного чудилу-трясуна, чтобы, не задумываясь, присвоить его и называть своим. Но, клянусь, я бы умер на месте, если бы парень внезапно объявил, что все его слова и обещания были не более чем шуткой, поэтому и обнял придурка изо всех сил, что остались в моём изнеможенном организме, чтобы он никуда от меня не делся. - А ты думал, я псевдоним «Псих» себе от фонаря придумал? – тихонько рассмеялся Сайкс и тоже притянул меня к себе ещё ближе. И вот тут я ощутил невыразимую потребность безотлагательно озвучить ему кое-что очень важное. Кое-что, чего произнести вслух до этого момента так и не удалось, хотя я на сто процентов был уверен – шатен и сам давно всё понял. Но разве это не круто – не просто догадываться, а получить прямое словесное подтверждение тому, что твои чувства взаимны?.. Только вот пороть банальщину типа: «Ты тоже мне нравишься», – не хотелось, ибо в моей голове это звучало так, будто я просто делаю одолжение из благодарности за ту доброту и неравнодушие, что Оливер проявил ко мне и моей проблеме. Поэтому пришлось импровизировать на ходу. Я даже немного привстал, оперевшись на локоть, чтобы признаться, глядя ему в глаза, и, чёрт подери, оно того стоило. Наблюдать, как после слов: «Знаешь, а ты ведь теперь тоже мой», – лицо этого ненормального озаряется самой, мать его, счастливой улыбкой – просто непередаваемое удовольствие. - Твой, - согласно кивнул Сайкс и потянул мою руку к своим губам, чтобы поцеловать пальцы, а я неожиданно для себя начал мысленно молиться, чтобы парень моей мечты не оказался всего лишь сном. А если он действительно всё же плод моего больного подсознания, то пусть я больше никогда не проснусь! Аминь. - Только попробуй уйти, - пригрозил совсем беззвучно, ведь голос окончательно меня предал и осип, но не сказать этого тоже не мог. - Даже не собирался, - игриво дёрнул бровями шатен, после чего нежно, почти невесомо коснулся моих губ своими. И Оли действительно никуда не ушел. Он остался рядом со мной до самого, мать его, победного конца. Ничего отвечать на прозвучавший в тишине вопрос я не стал, потому что все кошмары остались в далёком прошлом и где-то в глубинах моего подсознания – в реальной жизни подобному дерьму места больше не было, так что даже говорить об этом смысла я не видел. Вместо ненужных слов я просто сделал глубокий вдох и медленный выдох, чтобы привести в норму сбившееся дыхание, стянул с себя пропитавшуюся потом футболку и вновь опустил голову на подушку, заключая в объятия своего любимого человека, вместе с которым действительно пришлось пройти через такой ад, что лучше и не вспоминать. Это было куда страшнее тех ужасов, что изредка донимали меня ночами вроде сегодняшней, куда тяжелее, чем казалось на старте, но самым важным было то, что добраться до финиша нам удалось. Вместе. В бережных объятиях Оливера сердцебиение постепенно стало возвращаться к своему привычному, размеренному ритму, напряженные мышцы расслаблялись, а веки стремительно тяжелели, будто и не было никакого резкого пробуждения всего лишь несколько минут назад. Так что прикосновение сухих губ к своей скуле я почувствовал уже сквозь одолевающую меня дрёму и, уже отключаясь от реальности, вновь расплылся в счастливейшей из улыбок. Да, у нас двух определённо всё было очень хорошо. Как и обещал когда-то этот стукнутый недопсихолог, прижимая меня к себе на старом диванчике моего прежнего съёмного домика. Мы победили.