..И лишь Ноябрь, он не ответит ничего.

Стук колес. Вечный, слышимый нами хоть раз в жизни. Кого-то он приводит к счастью. А кого-то от него увозит. Но, в общем, поезду все равно плевать на пассажиров, на их чувства, надежды и проблемы. Плевать ему на окружающий мир. Как только может, безразличен мир существу с мотором вместо сердца. К этому приходят рано или поздно все интересующиеся данной горой металла. Ведь человек не может жить средь бездушных вещей… Увы… * * * Вечная полубезумная улыбка на лице. Даже когда хочется плакать. И такие же самовязанные свитера. Привычка с детства. Фетиш, с которым не расстаться. Хоть вроде как и «пора взрослеть», как твердили Мейбл отец и мать. А ей тогда было как-то пофиг. Но нынче поздно, слишком поздно, слишком по-идиотски твердить о том, что она уже сделала. Пусть и по-своему, пройдя через Ад с улыбкой-горечью. Мейбл едет в этом поезде, кажется, целую вечность. Или, может, только неделю. Попутчики меняются почти на каждой станции, и познакомиться ни с кем нормально не удается. Будто это ее проклятье — быть одной. Всегда. — Куда вы, мисс? — Спрашивает очередной попутчик, паренек-студент. — Я просто хочу подышать свежим воздухом. Девушка выходит из купе и почти бежит к тамбуру с вечно открытыми дверями. Бери и бросайся в хмурое осеннее небо, в снег цвета горького кофе и этот омут жизни, все равно ничего не осталось. Она качает головой и садится прямо на пол, свесив короткие ноги вниз. У неё есть еще почти полчаса, прежде чем придет проводник и под угрозой высадки не погонит в купе. Мейбл смотрит в бездонное небо. Как обычно, серые тучи и солнце чрез них. Жаль, что сейчас не ночь. Ведь девочка любит смотреть на звезды в редких просветах. Мама в детстве говорила, что на небе среди них живут ангелы. Конечно, теперь Мейбл знает всю скучную правду про космос, но и сейчас хочется верить, что оттуда смотрит на тебя кто-то родной и близкий. Ведь за спиной стоит Тень с ледяным взором. Ей было тринадцать, когда погиб отец. Какой-то водила не справился с управлением и протаранил автобус. Куча трупов. Море слез. И полгода судов, не давших ничего. Ведь виновник аварии тоже был мертв. Следующей была мать. Супермаркет через реку без моста. Ломкий весенний лед, тяжелые сумки. Утонула. А детей сплавили в детдом, плюя на требования бабушек и дедушек. На вердикты судов. На взятки. Ведь за двух лишних детей все равно получат больше. И им плевать, что с ними творили «сокамерники» ведь назвать иначе других детдомовцев было нельзя. И никому не было важно, что Диппер, дорогой брат-близнец Мейбл, такого не пережил. Бежал. Упал с лестницы. Свернул шею. Так гласят официальные документы, которым уже никто не верит. Но правды все равно нет. А за ее плечом уже тогда стояла дева с зубастой косой и хвостом скорпиона. «Спаси меня, дай мне уйти.» «Нет!» «Тогда ты мне не сестра» Та, что помогла девочке спятить. И не плакать, видя могилы тех, кто был дорог. И отдать тот мизер денег, что остался на билет в никуда. К лучшей жизни, которой нет. Медленно кружится, падая из туч снег. Кружится затем, чтоб упасть и стать цвета горечи. — А помнишь водные горки? — Тихо шепчет Мейбл, сжимая в руках старую фотографию. — Помнишь день Святого Валентина и то прекрасное лето в Гравити Фолз? Мы тогда встретили стольких новых друзей и раскрыли все загадки… И всегда ты был рядом, чтобы помочь, поддержать. Мы даже с тем жутким демоном справились… А с жизнью справиться не смогли, — девушка снова всхлипнула, роняя слезы на красный свитер со звездой. — Но, может, все кончится, и мы снова будем вместе. Ни небо, ни бескрайнее заснеженное поле, ни тем более поезд не ответили. Даже Смерть на этот раз смолчала, тихо присев рядом. Только сзади вдруг раздался резкий голос проводника: — Девушка, ну сколько можно говорить! Это опасно для вашего здоровья! Еще раз и вы… — Сойду с поезда, я знаю. — Но зачем тогда… — тираду проводника прервал стук закрывающийся двери купе. — Ку-ку. — Сказал он и пошел дальше. * * * — …Ну вот так я и съездил на рыбалку, — закончил веселый рассказ очередной сосед. — И как вы так живете!..- Смеясь спросила Мейбл. — Очень весело и… — Готовьтесь выходить, — сообщил нырнувший в купе проводник. — Следующая станция последняя, — и тут же исчез. — Да, знаешь, мне тут нужно вещи собирать, — заторопился сосед. — Да и тебе, кстати, тоже… «Последняя станция» — самая жуткая мысль, что приходила за последнее время в голову. Такого просто не может быть. Наверное, это ошибка. — Нет, дальше точно последняя станция, — неумолимо подтверждает проводник. — Нет, я не ошибся! Что точно, поезд дальше не идет! НЕ ИДЕТ! Понятно? Мейбл горько кивает и смотрит сквозь окно на приближающийся город, в котором ей придется жить. Без денег. Без друзей. Без работы. И к горлу подкатывает ком. Нет, нет, Она не хочет этого! Лучше завершить ее путь сейчас, пока за окном лишь кофе снега и бескрайние поля.Где нет дымной боли города. «Так оно и будет» — Шепчет тень и ведет ее вперед к тому же тамбуру. А Мейбл закрывает глаза и шепчет радостно и грустно: — Мама. Папа. Диппер. Дяди. Я иду к вам… * * * — Тут чистое самоубийство. В том, что девушка выпрыгнула из поезда, нет криминала. — Офицер, а вы точно уверены, что ей не помогли? — Абсолютно. Или ты впрямь желаешь потратить выходные на тупиковое дело? — Но… — Сейлз, не смей! Пошли, посмотрим камеры, а Люси пока подготовит бумажонки. Помощник Сейлз последний раз взглянул на место, огороженное лентой, на труп каштанововолосой девушки с запекшейся на голове кровью, держащей в руках клочок фотографии, на который никто не обратит внимания. И пошел догонять офицера. — Кстати, а если она действительно прыгнула… То зачем? — Мартин, тебе это надо? — Да. — А я не знаю. Зачем вообще люди прыгают?.. Но можешь — Подумав ехидно добавил офицер — спросить у кого повыше. У Бога, например. У Смерти. Или Ноября. Или хочешь сразу у девочки, она-то точно знает. И Бог, слыша эти слова лишь вздохнул и раскрасил небо последним осенним громом. Смерть, Тень по имени Фалька, заковала землю льдом. Но их не поняли. Мейбл, смотря стеклянными глазами точно вверх, прошептала что-то мертвыми губами. Но ее не услышали. И лишь ноябрь не ответил ничего. Но о том все равно никто не узнал.