Запретный плод сладок

Малфоя сегодня слишком сильно все бесит. Блять. Высокий светловолосый молодой человек стоит за лавочками на стадионе, где команды разных факультетов играют в квиддич, и курит, чуть откинув голову назад. Вообще аристократам вроде него курить полагалось совершенно иначе: в полутемных гостиных, наполненных важными людьми, ведя неспешные беседы и решая важные вопросы, набивая дорогие трубки табаком или не спеша вдыхая терпкий табачный дым… Это был жутко дерьмовый день, настроение очень под стать отвратительной погоде, с неба начинает капать ледяной дождь, холодный ветер превращает все это в возможно начинающуюся бурю, а он… Стоит тут и курит, как тупой маггл, думая о том, что сегодня получил письмо от отца, где в расплывчатых формулировках, но довольно ясно была высказана мысль, которая Драко не понравилась. «Ты должен стать Пожирателем Смерти, чтобы доказать нашу преданность Темному Лорду». Этот монстр восстал год назад, вновь наделав много шума в магическом мире. Драко, конечно же, был в курсе того факта, что его отец вновь вернулся в ряды Пожирателей смерти, поддерживая идеи очищения магического мира от грязнокровок и предателей крови. Драко был не против того, что Волан-Де-Морт станет управлять магическим сообществом, но в глубине души считал, что рано или поздно его опять свергнут, и тогда уже ему, принявшему Черную Метку, придется очень и очень несладко. Драко Малфой — самый отъявленный мерзавец, потому что ему действительно наплевать на всех: на Магический мир, на Святого Поттера, на старого дурака Дамблдора, на грязнокровок, на всю эту бойню, на якобы «друзей и соратников» — Пожирателей смерти. Было не наплевать только на себя и единственное, о чем заботился шестнадцатилетний парень — это о собственном выживании. Пропади пропадом вся эта хрень с войной, главное — чтобы он выжил и был в безопасности. Главное — чтобы их уровень жизни не снизился, чтобы род Малфоев не прервался, чтобы он и его семья по-прежнему могли пользоваться своим богатством, властью и положением в обществе. Драко не был дураком, при всем своем зазнайстве парень считал, что у всеобщего любимчика Поттера огромные шансы окончательно победить Темного Лорда, недаром это происходило вновь и вновь в течение последних лет. И в таком случае Малфой-старший поставит не на ту лошадку сейчас, когда снова нужно делать выбор: поддерживать Волан-де-Морта или отступить, выбрав другую сторону. Люциус, конечно же, поддерживает бывшего хозяина. И все бы ничего, но теперь и от Драко требуют принять Черную Метку, тем самым принося хоть какие-то извинения за провал битвы в Министерстве Магии в прошлом году, и в надежде, что такая жертва заставит Темного Лорда относиться к Малфоям чуть лучше. Проблема была в том, что Драко не желал принимать Черную Метку. В таком случае у него точно не останется выбора, и при проигрыше невозможно будет выскочить сухим из воды, достаточно вспомнить тех же Лестрейнджей и им подобных высокоидейных идиотов, которые провели много лет в Азкабане ради призрачной надежды на возвращение бывшего хозяина. И вот теперь сам Драко рискует в будущем при возможной победе Гарри Поттера над Темным Лордом попасть в Азкабан или быть убитым просто за то, что сейчас ему навязывают сделать, чего шестнадцатилетний парень абсолютно не желал. Принять Черную Метку. И он в данный момент лихорадочно ищет способ избежать этого, или хотя бы оттянуть неизбежный шаг. Шаг, который отправит его собственное будущее в туманную неизвестность, а возможно, и в пропасть. Конечно, Драко поддерживает идею Лорда о искоренении грязнокровок, о очищении расы волшебников, о наведении порядка в магическом сообществе, но не такими же тупыми способами! Открытое насилие и тирания всегда порождают идейных идиотов вроде старика Дамблдора или мученика Поттера, которые тянут за собой остальной народ, и начинается война, бойня. А Драко хотел выжить, выжить при любом раскладе, победит ли Волан-де-Морт или Поттер. И принятие Метки приводит его к тому, что в случае победы Поттера сам он будет в значительном проигрыше. Отсюда и дерьмовое настроение, и сигарета, и одиночество. Внезапно он чувствует, что больше здесь не один. А затем слышится какой-то непонятный то ли полу-всхлип, то ли полу-стон. Отличненько, не хватало только, чтобы сегодня его еще застукали нарушающим правила. Пройдя пару шагов по направлению к звуку, он огибает край скамеек и заглядывает за верхние ряды сидений. И видит там никого иного, как сидящую Грейнджер, уткнувшуюся в свои ладони и определенно ревущую. Охрененно блин. Потом он даже немного удивился. Разумеется, наследник одного из самых древних и чистокровных семейств Англии был приверженцем традиций и правил, в том числе и впитав с молоком матери свою неприязнь и отвращение к грязнокровкам. Хотя нет, скорее не так, не неприязнь, а полное равнодушие. Для него их попросту не существовало, они были не достойны даже того, чтобы о них думать. Кроме Грейнджер. Потому что она была лучшей подругой треклятого Поттера и бесить того через доставание девчонки было наивысшим удовольствием. Хотя в глубине души никто в Хогвартсе не мог отрицать того факта, что маггловская заучка была самой умной волшебницей в школе. Даже он. Поэтому и бесила. Потому что превосходила даже его в учебе, не говоря уже об остальных учениках школы. И главное, что она сама не придавала этому никакого значения. Святая простота. И чего Грейнджер вдруг ревет? Малфой никогда в жизни не видел эту дуру ревущей, хотя сам постоянно и планомерно доставал ее и ее дружков в течении почти шести лет. Но никогда девчонка не выдавала и не показывала таких эмоций, слабости или тем более, слез. Хотя событий было много, и предостаточно тех, из-за которых можно было бы постоянно рыдать. Ему даже интересно. Он делает несколько шагов вперед и садится рядом на скамейку, нащупав волшебную палочку в кармане. Грейнджер внезапно поворачивается и видит своего незваного гостя. Шок, растерянность и чуточка отвращения стоили того, чтобы сесть сюда рядом с ней и забавляться, пытаясь на время отвлечься от собственных проблем. — Убирайся отсюда, Малфой, — голос хоть и звучит сипло от слез, но по-прежнему наполнен раздражением и злостью. — Ого. Вообще-то это ты проваливай, Грэйнджер, здесь было мое место, пока ты своими воплями не заставила меня отвлечься от прогулки. — Ты пришел сюда, так что скатертью дорога! Потом внезапно наступила тишина. Странная, немыслимая и необъяснимая. Он молчал, просто глядя вперед, вдаль, где простиралось поле для квиддича, окруженное высокими столбами, а за ним начинался Запретный лес. Она молчала, внезапно прекратив рыдать, и сосредоточенно смотрела куда-то в сторону. Кажется, оба из совершенно тупого упрямства не хотели уступать и уходить куда-то. Тишина. — Ну и чего ревешь? — голос, конечно наполнен, презрением и насмешкой, но там же присутствует и любопытство. — А чего сам ходишь здесь с такой кислой миной? Пауза. Потом Драко решает, что позже справится с этим, но сейчас отчаянно хочется поговорить с кем-то, с кем-то незнакомым и совершенно посторонним, потому что своим якобы друзьям из круга поддерживающих Пожирателей Смерти такое никогда не расскажешь. А как-то очень уж ему хреново, прямо невыносимо, хочется выговориться, обсудить или даже просто знать, что кто-то его выслушал. — Я не хочу принимать Черную Метку, — говорит Драко таким будничным тоном, словно обсуждает капли дождя, начинающие все чаще падать с неба. Она медленно поворачивается к нему лицом и просто уставилась на парня, когда смысл сказанного полностью и окончательно дошел до нее. Глаза цвета шоколада выражают сильнейшее потрясение и растерянность, но где-то в их глубине Драко видит еще кое-что, так сильно ему сейчас необходимое. Ум. Анализ. Размышление. — Почему? — голос гриффиндорки внезапно звучит нормально и абсолютно адекватно, — мне всегда казалось, что твоя семья поддерживает такие… идеи, — она запинается на последнем слове, так как оба думают о том, что стоит в основе их вражды: чистокровность и маглорожденность. — Не хочу и все, — обстоятельно и веско повторяет парень, — идея отвратительна и не нравится мне. Просто… блять, ты не поймешь. — Расскажи. — Это звучит не как приказ или просьба, а просто как констатация сложного факта, который понятен обоим в данный момент. Но она точно успокоилась и сейчас сосредоточенно рассматривает человека перед собой, словно бы увидев его в новом свете. Нет, он по-прежнему мудак по имени Драко Малфой, но в целом, интересно узнать и услышать противоположную точку зрения. — Слишком большой риск, — говорит Малфой, закуривая новую сигарету, — это наложит на меня отпечаток и заставит чувствовать себя чересчур обязанным… этим идеям. К тому же я не особый фанат Лорда, даже если и поддерживаю большую часть его идей. — И ты боишься, — долбанная Грейнджер как всегда, очень проницательна, — вдруг ваша сторона проиграет? А ты хочешь выжить при любом развитии событий. — Типа того. Внезапно стало легче. Просто легче, и все тут. Когда кому-то озвучиваешь свой страх или сомнения, которые так долго тебя терзают, то на душе стало немного легче, и показалось, что в этом мире Драко не один… Ха, не с Грэйнджер ли?.. — Так, а ты что ревешь? — грубовато переспрашивает парень, отряхивая с сигареты пепел и наблюдая, как девушка хмурится и смотрит куда-то в сторону. Немного помолчав, несмело начинает: — Даже теперь и смешно. По сравнению с твоими проблемами, мои кажутся глупой чушью. — Но ты ревешь, — чуть морщится Малфой в ответ, — даже любопытно стало. Гермиона внезапно точно знает, что никто и никогда не узнает содержание их разговора сейчас. Абсолютно непонятно, как и каким образом это произошло, но это происходит. Они беседуют как якобы нормальные люди, на этом внезапном островке перемирия посреди бури. Делясь тайнами, знание которых другой человек унесет в могилу… — Рон встречается с Лавандой, — немного отстранено признается она, — можешь начинать издеваться. Но я… Для меня это действительно… В общем, я расстроена. Малфой некоторое время молчит. Потом начинает: — Уизли — это… Это отвратительно. Уж точно могла бы найти себе кого-то получше, под стать себе, с твоими-то мозгами. Ого. — Ты что, считаешь меня умной? — сварливо переспрашивает девушка, опять смотря ему прямо в глаза. — Блять, каждый в этой школе считает тебя умной, Грэйнджер, — Малфой раздраженно закатывает глаза и тоже смотрит в ответ прямо на нее, — так включи мозги и пойми, что Уизли — не твой уровень. — Спасибо за совет, — просто благодарит она. Они опять просто сидят, глядя на то, как дождь постепенно начинает превращаться в снег, падающий в виде красивых снежинок на квиддичное поле. — Я думаю, что быть Пожирателем Смерти — не твое, — в конце концов высказывает и гриффиндорка свое мнение, — ты конечно, отвратителен, хамоват, временами подлый и злой, но… В тебе нет той жестокости и мерзости для того, чтобы пытать и убивать людей… Ты от природы не жесток, но вырос в семье, где пытались привить такие принципы и идеалы, и то, что ты задумываешься обо всем этом только подтверждает, что ты не такой уж плохой человек по своей натуре. — Какая пламенная речь, — Драко не мог не сказать колкость в ответ, потому что внезапно стало как-то уж совсем легко, легко от осознания того, что его размышления и терзания — это хорошо, и это нормально, и он просто человек, которому предстоит сделать сложный выбор. — Уж извини, по-другому я не умею. Тем временем начался снег. Просто сначала начали падать снежинки, красиво таящие на земле, но сейчас ветер неожиданно стих и стало так… тихо. Грейнджер медленно поднимается со скамьи и немного мнется. А что она может ему сказать? Попрощаться? Смешно, потому что, встретившись сегодня в коридоре школы он опять обзовет ее грязнокровкой, и они снова будут врагами, сражающимися на противоположных сторонах этой бесконечной войны. — Мне пора в Хогвартс, — просто говорит девушка и делает несколько шагов в сторону замка. Только вот Гермиона внезапно думает, что не хочет, чтобы Драко Малфой все-таки стал Пожирателем Смерти и принял Метку. Только вот Драко внезапно думает, что ему неприятно видеть Грейнджер, плачущую из-за этого мудака-Уизли. И он не может позволить того, чтобы она помнила об этом серьезном и ужасающем разговоре. Поэтому, как только девушка повернулась к нему спиной, Малфой достает свою палочку, направляет ей в спину и тихо произносит: — Обливиэйт! Хотя, где-то в глубине души ему бы хотелось, чтобы Грейнджер помнила о том, что он — не такой уж и плохой человек.