In Uthenera

Сэр Каллен стоял спиной к мерцающему элувиану, даже не пытаясь вглядываться в почти прозрачную поверхность. Пока идет Священный Совет, он ютится в этой маленькой комнатке, дожидаясь новостей от агентов Инквизиции и Верховной Жрицы. А где-то там… Где-то там ветвится Перекресток, открывая странникам дорогу в тысячи иных миров, как когда-то говорила ведьма. Где-то там Инквизитор сражается за свою и чужую жизни. Если бы Каллен мог, он бы, без сомнений, сейчас находился рядом, сражаясь плечом к плечу, проливая не ее, но свою кровь, прикрывая ей спину, как она прикрывала собой целый мир. Но долг и обязанности, вечные спутники важных персон, скручивали советника по рукам и ногам — армия Инквизиции следит за Зимним Дворцом внимательно, помогает Лели… Виктории, и чтобы контролировать ее, он нужен здесь. Каллен сжал в кулаке счастливую монетку. «Только возвращайся живой!» — Каллен!.. Свет, струящийся из элувиана, кто-то закрыл. На стены пала темная тень, и не поймешь вовсе, то ли мужская, то ли женская. Каллен резко обернулся и с облегчением взглянул на Кассандру. Доспехи Искателей на ней помялись, и без того короткие волосы слиплись от крови, а на смуглом лице прибавилось пара свежих шрамов. Ее серьезные карие глаза потемнели. Каллен заметил, что у него немного подрагивают руки. — Где Инквизитор? Кассандра тяжело вздохнула и нервно пригладила темно-багровые волосы грязной рукой. — Ты должен увидеть это сам, — Кассандра отступила от зеркала, на твердых ногах подходя к нему. И он увидел. Из зеркала, шатаясь, их Инквизитора тащил на себе лжец Том Ренье. Каллен увидел — и замер, чтобы в следующую секунду сорваться с места, ощущая, как меховая накидка слетела с плеч. — Что случилось? — Из-за Якоря она чуть не потеряла сознание, а потом мы прошли через элувиан и увидели… Соласа. — Да, она еще сказала нам не ходить следом. Они долго разговаривали, а дальше… вот. — Никогда не видел ничего подобного! — Умерь пыл, мальчик-чародейчик. Что с боссом? — Она спит. Никогда не слышал, чтобы это происходило с кем-то из современных эльфов. — О чем они говорят? И почему я слышу их отсюда? Эльфийские руины озаряло яркое солнце. Статуи Ужасного Волка, стоящие повсюду, глядели на нее, казалось, всем своим огромным множеством кровавых глаз. Долийка отвернулась от них, встала поближе к зеркалу, внимательно наблюдая за стоящим спиной к ней древним. — Это неудивительно, — спокойно и размеренно ответил он. — Завеса сейчас тонка как никогда. А что до твоего первого вопроса… Я не мог предположить, что все произойдет так. Якорь повлиял на тебя слишком сильно. Ослабил. Зеркало в золотой оправе мерцало так ярко, что Эллана зажмурилась лишь на миг… Чтобы затем заглянуть вглубь себя и услышать. — Так все вокруг… ненастоящее, — теперь она увидела. Все, что кропотливо достраивало ее сознание ранее — лепестки полевых цветов, журчание ручья где-то вдали — теперь обратилось в дым. — Мы в Тени? Кажется, начинает припоминать. В настоящем она калека без руки, а он смотрит скорбно, хочет выжечь все, чтобы затем отстроить заново. — Почему я здесь? Солас развернулся к ней. Мятежник смотрел как будто бы виновато. И молчал. Духи слетелись смотреть на них издалека. Инквизитор замечала огоньки виспов, ей чудилось присутствие мальчишки-духа, что мог бы помочь всем на свете одним словом. — Верни меня обратно! — Я не могу. Сейчас не могу. Его серо-голубые когда-то глаза сейчас горели ярко-синим пламенем. Совсем как тогда, когда он, целуя ее последний раз, отнял свою метку, шептал, что никогда не забудет. Именно это пламя сочилось из глаз властной Митал, приказывающей выпившей из Источника, своей новой марионетке, схватить Морриган и держать так крепко, чтобы отступница не могла шевельнуться. Именно это пламя заставило напавших на эльфа кунари каменеть. Инквизитору Лавеллан стоило только поймать его взгляд и она мгновенно все поняла. — Нет… Ты не посмеешь! — Зашептала она. — Инквизиция найдет способ разбудить меня и остановить тебя! Солас покачал головой. Его голос оставался все таким же спокойным. — В настоящем мире прошел уже год, Инквизиция давно распущена. В Скайхолде осталось лишь несколько верных ей людей. «А новый мир готовится плясать на костях старого, » — мысленно продолжил он. Эльфийка посмотрела недоверчиво. Подумала, крепко сцепив ладони около своего лица — и рванула к нему. — Не делай этого, Солас, — она уткнулась ему в грудь, древний был удивительно высок по современным меркам. — Ради меня! И ради Народа, ведь у них только начало получаться хоть что-то! Эльфинажем Денерима заправляет банн Цирион, Король Алистер отдал долийцам часть своих земель, в Викоме совет, а в нем — Хранительница Дешанна. Да даже Орлеем сейчас фактически правит Бриала! Нельзя так просто взять и разрушить… все. Они заслуживают шанс. — Прости, vhenan, но только так я могу вернуть все как было и освободить тебя. Var lath vir suledin, сказала ты в нашу последнюю встречу. Неужто отказываешься от своих же слов? Солас кивнул ей и растаял в воздухе, в который раз оставив ее одну. Эллана упала на колени, отрешенно заметив скатившиеся по щекам слезы. «Беспросветный эгоист!» — Думает она, обреченно продолжая наблюдать за гибелью своего мира. Через два года Завеса была снята. А все они — мертвы. Остатки некогда могучей организации сражались до последнего, упрямо, как и всегда. Они разбили элувиан, находящийся в Скайхолде, оборонялись, как звери, словно зная, что их крепости не страшна ни магия, ни что-либо еще. Фен’Харел знал, откуда им известно, и не предпринимал по этому поводу ничего. Его армия вольных эльфов росла день ото дня, шпионская сеть охватила весь Тедас, он равнодушно шел по трупам всех, кого когда-то знал и с кем воевал плечом в плечу. Все ради цели, даже если для этого ему придется заставить страдать всех, включая себя. Солас поднялся в самую высокую башню крепости — здесь уже давно все поросло паутиной. Она никогда его не простит, но… Возможно, когда-нибудь… Девушка открыла глаза. Фен’Харел улыбнулся: он так долго ждал этого! Ужасный облик с шестью алыми глазами, клыкастой пастью и черной обагренной шкурой поплыл. Теперь это был тот же отступник, которого она встретила пять лет назад. Он перецеловал каждый ее пальчик, обещал быть рядом вечно, замечая, как холодно смотрят ее глаза. Теперь у них есть много времени — когда-нибудь она поймет.