Странный

      Мы познакомились в первый день нового учебного года. Я только перевелся в ваш университет. Ты стоял на лестнице перед корпусом с подбитой губой и наливающимся синяком под глазом. Смотрел в небо и улыбался. И я ни капельки не жалею, что тогда подошел к тебе. Просто узнать, что стряслось. Ты пожал плечами, ярко улыбнувшись и протянул мне ладонь. Тэхен.       Знаешь, ты всегда казался мне странным. По-хорошему, не то чтобы это пугало, скорее — забавно. Забавно странным. Ты делал такие вещи, которые не делал никто другой. Не делал не потому, что это неправильно, а потому что это … странно? Отдавать последние деньги нищему на улице, или в ужасный холод стянуть с себя куртку, чтобы пригреть замерзшего котенка. Я спорил с тобой, но ты всегда только отмахивался и улыбался своей глуповатой улыбкой.       Однажды, я и правда назвал тебя странным. Ты совсем не обиделся. Сказал, что тебе нравится быть таким, не таким как все — особенным. Мы посмеялись, и я забыл. Забыл о том, что ты какой-то не такой. Просто особенный.       Но в наше время особенным быть тяжело, тем более, с таким открытым и добрым сердцем, как у тебя. Много раз мне приходилось защищать тебя от нападок других. Они столько раз называли тебя больным, сумасшедшим и прочими обидными словами, что я уже перестал считать. Как-то раз, в тайне от тебя, я даже избил пару ребят с потока, пытаясь выбить из них всю дурь, по отношению к тебе. Ты тогда все-таки узнал об этом и целую неделю со мной не разговаривал, потому что дурень ты, Чонгук. В итоге я пришел к твоему дому в одной футболке, хотя на улице с трудом переваливало за ноль. Позвонил и сказал, что простою под твоими окнами всю ночь, если не простишь. Ты спустился ровно через тридцать секунд, держа в руках куртку, а в голове все самые грязные ругательства. Я знал, что ты сдашься.       А потом, что-то пошло не так.       Даже не что-то — все.       Мы учились в одной группе и нам назначили совместный проект. Я звал тебя к себе, но ты сказал, что все сделаешь сам. Я не сомневался в тебе и не придал этому значения. Хотя на самом-то деле, видимо, все началось гораздо раньше. Потом твои сообщения мне стали короче, а ты ведь всегда старался расписать мне весь свой день, если мы не виделись. Потом ты перестал появляться в университете, а когда я приходил к тебе, то дверь мне никто не открывал.       С тревогой прошло почти две недели.       Я поймал тебя поздно вечером в круглосуточном магазине у твоего дома. Ты был бледный и с темными кругами под глазами. Когда ты увидел меня, на твоем лице отразилось отчаяние. С трудом я заставил тебя поговорить. Мы сели на лавочке у твоего дома. Я никогда еще до этого не чувствовал такого напряжения между нами. Мне всегда казалось, что у нас нет тайн друг от друга, но у тебя были. Точнее, была. Одна большая и очень страшная тайна.       Ты много говорил. Даже больше чем обычно. О том, что больше не можешь молчать, что тебе страшно и больше всего на свете, ты хочешь рассказать мне об этом. Что ты странный больше, чем я думаю и если все мне расскажешь, то я обязательно уйду. На вопрос почему же так долго меня игнорировал, ответил, что проще меня не видеть, чем знать, что единственный дорогой человек тебя ненавидит. Я сказал, что никогда не буду тебя ненавидеть, глупый.       Ты надолго замолчал. Видимо, собирался с силами, чтобы совершить самый смелый поступок в своей жизни. А потом прижался своими губами к моим. Честно, я даже не сразу сообразил, что произошло, ведь ты почти сразу отстранился. И тогда я впервые за время нашего знакомства увидел твои слезы. Не от обидных слов, не от побоев. От простого поцелуя. Мне стало страшно от того, что творилось тогда внутри тебя, насколько больно тебе было. Ты плакал, прижимая ладони к лицу, и повторял прости. На тот момент все, что я чувствовал — невыносимая боль. Боль за то, что, пытаясь уберечь тебя от всех обидчиков, причиной твоих слез стал я. Сквозь твои прости, стало пробиваться люблю.       Знаешь, ты всегда казался мне странным. Но, видимо, я сам был таким же. С той ночи прошло так много времени… Но я уверен, что сейчас, ты вспомнишь только привкус ответного поцелуя.