Сны наяву

Хандан бежала. Она бежала так быстро, как никогда в жизни не бегала. Она не обращала внимания ни на ночной холод, ни на ветви, хлеставшие по лицу и цеплявшиеся за одежду. Всепоглощающий страх гнал ее вперед по ночному лесу, не разбирая дороги. Кто бы мог подумать, что обычная поездка обернется таким кошмаром? Все было так обыденно и спокойно, разве что они немного задержались и пришлось большую часть пути ехать, когда уже стемнело. Хандан даже успела задремать, проснувшись только когда карета резко остановилась и снаружи раздались крики и звон оружия. Служанки испуганно переглядывались и уговаривали госпожу бежать, но Хандан запретила даже выглядывать из кареты. Так они и просидели несколько минут, показавшихся вечностью. Внезапно дверь кареты распахнулась и внутрь сунулся человек в черном. Его лицо было замотано в ткань, так, что виднелись только глаза, черные и безжалостные. Проигнорировав испуганные вопли, разбойник бегло оглядел женщин и без колебаний схватил Хандан за руку. — Ты! Пойдешь со мной! У нее сердце зашлось от страха. Женщина смутно запомнила, как он выволок ее из кареты, как одна из девушек попыталась защитить госпожу и получила удар рукоятью сабли по голове. В чувство ее привел только жуткий булькающий хрип совсем рядом. Хандан осознала, что перед ней стоит один из янычар, зажимая рану на плече, а у их ног корчится тело в черном. — Бегите, госпожа! — прохрипел он и бросился наперерез очередному разбойнику. И она побежала. Не чувствуя под собой земли и не смея оглянуться, чтобы посмотреть, насколько близко ее преследователи. Внезапно Хандан запнулась о невидимый в темноте камень и, вскрикнув, упала. Левую лодыжку пронзила острая боль. Женщина в панике оглянулась по сторонам — ее преследователи выскочили из-за деревьев и теперь не торопясь приближались к ней, полагая, что жертва уже никуда не денется. Но помощь пришла внезапно: на одного из разбойников обрушилась черная тень и завязалась беспощадная, молчаливая борьба. Несмотря на численный перевес, нападавшие постепенно начали сдавать. Вот один уже упал замертво, а двое других получили ранения. Хандан могла только смотреть и молиться, чтобы ее защитник не сломался и выдержал натиск. Кажется, он тоже был ранен, но двигался по-прежнему легко и стремительно. Наконец, последний из нападавших упал замертво и на поляне остались только Хандан и ее спаситель. Он стоял пошатываясь и прислушивался к звукам, которые доносились с той стороны, где осталась карета. Потом он обернулся и заговорил: — Вы не ранены, госпожа? Этот низкий хрипловатый голос заставил Хандан забыть обо всем. — Дервиш?! Откуда… — Я заподозрил неладное, когда вы не вернулись засветло и решил, с разрешения Повелителя, поехать к вам на встречу. Оказалось, не зря. Он подошел к ней и опустился на одно колено. — Так вы не ранены? Эти… мерзавцы не успели причинить вам вред? — Я… Нет… Но кажется я подвернула ногу… Или сломала, — женщина прижала ладонь ко рту и всхлипнула, но сдержала подступившие к горлу рыдания. — Позвольте, я помогу вам встать. С помощью Дервиша Хандан осторожно поднялась на ноги, но тут же выяснилось, что она даже просто стоять толком не может. Она судорожно цеплялась за мужчину, словно утопающий за соломинку. Дервишу очень хотелось обнять ее и сказать, что все хорошо, что она в безопасности, но опасность все равно была рядом, неизвестно, сколько еще нападавших разбежалось по округе. — Мне придется нести вас, госпожа, — на всякий случай предупредил Дервиш. — Все что угодно, лишь бы оказаться подальше отсюда, — еле слышно отозвалась Хандан, ее силы были на исходе. Его не надо было просить дважды: ловко укутав дрожащую госпожу в свой плащ, он прикинул направление — по пути им попалась не то заброшенная деревня, не то чье-то временное пристанище. В любом случае, хоть какое-то укрытие. Раненый бок начал ощутимо болеть, в горячке боя Дервиш и не заметил, что царапина оказалась серьезнее, чем он подумал вначале. Но это подождет. Сначала надо позаботиться о госпоже. Зря он так оторвался от отряда, не пришлось бы сейчас ломать голову, что делать. С другой стороны, вряд ли когда-нибудь еще представится случай оказаться так близко, почувствовать тепло ее тела, дыхание, щекочущее шею, дрожащие пальцы, судорожно вцепившиеся в воротник кафтана… Дервиш усилием воли отогнал недостойные мысли. Никакие его желания не стоили таких переживаний для Хандан-султан. Как такое вообще могло в голову прийти? К счастью, госпожа не подозревала о душевных терзаниях своего спасителя. Она постепенно успокоилась и пришла в себя. Хандан украдкой взглянула в его лицо, но, к сожалению, в темноте толком ничего не разобрать. Нога болела все сильнее, каждое неосторожное движение только усиливало боль. Женщина стиснула зубы. — Потерпите еще немного, госпожа, мы почти пришли. От его голоса так близко Хандан бросило в жар. Она заставила себя отвлечься и огляделась по сторонам. Впрочем, ничего кроме деревьев и кустарников, которым ночная темнота придала пугающие очертания, вокруг не было. Даже звезд и луны на небе не было видно из-за туч. Наконец, впереди показалось несколько довольно жалких даже в темноте домишек. Дервиш остановился и прислушался. Тишина, насколько тихо может быть в ночном лесу. Ну что ж, они хотя бы укроются здесь на некоторое время. Он выбрал один из домов с более-менее целыми стенами и крышей и направился к нему, поминутно останавливаясь, чтобы прислушаться. Тучи весьма кстати разошлись и луна осветила окрестности. Никаких следов. Отлично. Внутренности домика подтвердили худшие опасения: кроме сломанной мебели и кучи тряпья в углу здесь ничего не было. Дервиш поморщился, но выбора не было. Он осторожно уложил Хандан на импровизированное ложе, предварительно проверив его на прочность сапогом. Не особо надеясь на успех, он начал искать что-нибудь, чем можно было посветить. На худой конец, можно было расчистить и зажечь очаг, но это привлекло бы гораздо больше внимания, чем ему хотелось бы. Однако, обошлось — в самом дальнем углу, перебрав гору ненужного хлама, Дервиш нашел небольшую кривобокую свечу. Что ж, лучше, чем ничего. Тусклый трепещущий огонек осветил убогую обстановку домика. Дервиш снова поморщился. Но Хандан, казалось, вовсе не волновало, что ее окружает беспорядочно сваленное барахло, а сама она сидит на куче старого вонючего тряпья. Женщина куталась в плащ и смотрела на него широко распахнутыми глазами. Этот взгляд завораживал и заставлял застыть на месте, словно статуя. Наконец, Хандан нашла в себе силы прервать затянувшееся молчание. — Долго нам здесь оставаться? — Возможно, до утра, госпожа, — Дервиш осторожно перенес свечу к изножью ее импровизированной кровати. — Вы позволите осмотреть вашу ногу? Хандан кивнула, борясь с желанием упасть и уснуть прямо здесь, несмотря на опасность. Но стоило Дервишу коснуться ее, как она вздрогнула и закусила губу. Боль была далеко не главной причиной этого. Нет, он был осторожен как мог, но каждое прикосновение заставляло ее вздрагивать и судорожно вздыхать. — Простите, госпожа, но будет больно, — он, похоже, истолковал ее реакцию по-своему. В тусклом свете его резкие черты лица, казалось, были высечены из камня. Больше ничего не объясняя, Дервиш резко дернул ее многострадальную ногу. Хандан вскрикнула от боли и заколотила мужчину по плечам и спине. — Что ты делаешь?! — Госпожа, я всего лишь вправил вывих! Прекратите, прошу вас, — Дервиш без труда перенес ее яростную атаку. Гораздо больше боли приносила неудобная поза, в которой ему приходилось сидеть, и свежая рана, похоже опять начавшая кровоточить. Он поймал ее руки за запястья и Хандан замерла, неожиданно оказавшись лицом к лицу так близко. Впрочем, Дервиш тут же ее отпустил, словно испугавшись. — Надо бы еще перевязать, но, к сожалению, нечем, — он сделал вид, будто ничего не произошло. Хандан машинально кивнула, мысленно ругая себя: кругом таится опасность, а о чем она думает? Нельзя вести себя так, словно у них тут тайное свидание. Она пыталась подобрать слова, чтобы поблагодарить за спасение, за все, что он для нее сделал, как подобает госпоже, а не броситься на шею с рыданиями. Дервиш тем временем пытался оценить, насколько серьезны его собственные ранения, покуда можно было рассмотреть в тусклом свете умирающей свечи. Выходило, что все не так уж плохо, но промывать и перевязывать было нечем. Ничего, бывало и хуже. — Ты сильно ранен? — Хандан отвлеклась от собственных переживаний и обратила внимание на его действия. Дервиш выпрямился и нарочито уверенно ответил: — Не беспокойтесь, госпожа. Пара царапин. Женщина только покачала головой. Все мужчины так говорят, боясь показать свою боль или слабость. Она поерзала, пытаясь устроиться поудобнее. Какое ужасное место. К тому же догорающая свеча отбрасывала причудливые и даже пугающие тени. Не знаешь, что хуже — остаться сидеть так или в полной темноте. — Куда ты? — Хандан испуганно вцепилась в Дервиша, который поднялся на ноги и повернулся, чтобы выйти на улицу. — Я хочу пойти осмотреться. К тому же нас наверняка ищут янычары. — Не оставляй меня одну, — прошептала Хандан. — Мне так страшно. — Не бойтесь, госпожа, — Дервиш осторожно перехватил ее ладони. — Я буду рядом. Но она продолжала цепляться за него и умоляюще смотреть в глаза. Мужчина снова присел возле нее, продолжая сжимать ее ледяные ладони в своих. Какое по счету правило он этим нарушил? Дервиш не считал. Но отпускать дрожащие пальцы не хотелось до боли. В его голове возникла безумная в своей дерзости идея: прямо сейчас взять и увезти госпожу очень далеко, туда, где нет тревог и опасностей, где они могли бы не оглядываться на условности и титулы, как она сказала когда-то, думая, что видит его в последний раз. Однако, эта притягательная идея разбивалась о многочисленные «но», самыми важными из которых был вероятный отказ Хандан бросать сына и хотя бы то, что у них не было ни лошадей, ни теплых вещей, не говоря уже о ранениях. Хандан и не подозревала, какие мысли проносятся у сидящего рядом мужчины. По его лицу вообще редко можно было определить, о чем он думает. Она почти не слушала его доводы в пользу своего ухода. Какими бы разумными они не были, она все равно сказала бы… — Нет, не уходи! — Госпожа… — Дервиш приготовился терпеливо объяснять по второму кругу, но Хандан прижала палец к его губам, заставив умолкнуть на полуслове. В этот момент снаружи раздались голоса — янычары обыскивали округу в поисках госпожи и командира. Нужно было дать знать, что они здесь, что с госпожой все в порядке, но Дервиш продолжал сидеть на месте, словно заколдованный. Хандан ласково погладила его по лицу, заставив прерывисто вздохнуть. Дервиш наклонился было вперед, но громкий голос, раздавшийся совсем рядом, заставил их вздрогнуть и отшатнуться друг от друга. Он поднялся и, молча поклонившись, выскочил на улицу. Хандан куталась в плащ и слушала, как Дервиш уверенно отдает распоряжения янычарам, словно это не он сейчас вздрагивал от ее прикосновений. В домишко зашел один из янычар с факелом и привел с собой служанку, которая со слезами и причитаниями захлопотала вокруг госпожи, своей бурной деятельностью оттесняя назойливую мысль: «Жаль, что он меня не поцеловал…»

***

Отчитавшись перед Повелителем, Дервиш ушел к себе, желая осмыслить то, что произошло в полутемной лачуге. Он растянулся на кровати и заложил руки за голову, невидящим взглядом уставившись в потолок. Стоит только закрыть глаза, как перед внутренним взором возникает лицо Хандан, так волнующе близко… Если бы он все-таки успел ее поцеловать, оттолкнула бы она его или нет? Дервиш резко вздохнул и перевернулся на бок. Что толку гадать? Можно, конечно, и спросить, даже не надо делать тайну из встречи, никого не удивит, если он захочет лично пожелать скорейшего выздоровления Валиде-султан… Дервиш нашарил в кармане изящную сережку. Он нашел ее, когда вернулся в домик, чтобы удостовериться, что все в порядке. Отдать сразу не получилось, а теперь он боролся с искушением не возвращать вещицу вовсе. О, если бы у них было чуть больше времени! Дервиш не стал бы сидеть истуканом, подставляясь под ласковые руки Хандан, словно домашний кот. Ведь раз представился случай, грех не воспользоваться… Тем более, что он уже нарушил все правила, какие только можно. Так почему бы не перехватить и не поцеловать ее руку? А потом, придвинувшись ближе, аккуратно обнять за талию. Почувствовать, как она, дрожа, прижимается к нему. И, наконец, поцеловать, сначала осторожно, опасаясь, что она оттолкнет, но Хандан, наоборот, отвечает с неожиданной страстью. После такого уже почти невозможно сдерживаться… Стук в дверь оказался полной неожиданностью. Дервиш вздрогнул всем телом и распахнул глаза. Он по-прежнему лежал в своей кровати, зажав в кулаке сережку Хандан. Сон. Проклятый сон. Мужчина сел, морщась от боли и покалывания в затекшей руке. Слуга за дверью бубнил о делах, требовавших его немедленного присутствия. — Да, я сейчас иду. Ледяная вода прогнала остатки сна. Но вот изгнать из сердца чувство, ставшее источником мучений, она, к сожалению, не могла.