Необыкновенная, или Рот откушу

Абсолютно всё в жизни Кларк Гриффин было обычным. Обычный белый дом обычного размера, обычный слегка неухоженный газон вокруг него, обычный практичный автомобиль, подаренный родителями на день рождения. Они кстати тоже были обычными, любящими, заботливыми, в последнее время часто ругающимися, но всё же обычными. Сама девушка пошла в них. Обычная блондинка среднего роста, с обычными голубыми глазами. И как бы её обычный бывший дружок Коллинз не старался их воспеть, она всё равно знала: всё в её жизни обычно, тихо и предсказуемо. Неизменно. Это слово пугало своей долговечностью. Гриффин не любила бунтовать на глазах у людей, обычным для неё был внутренний бунт. Смута, что мешала думать, застилая глаза пеленой, не отступала ни на шаг, никогда. Она тоже стала обычным состоянием девушки, хотя снаружи были лишь скромный подросток да примерная ученица. Но всему когда-нибудь приходит конец. В случае обычной Кларк у конца было имя и даже фамилия. (Вы готовы, дети?) Беллами Блейк. Этот парень впервые явился в школу в середине семестра. Его походка, расслабленный вид и колючий взгляд свидетельствовали лишь об одном — во втором доме каждого ученика появился хозяин. Он и правда освоился почти моментально, через неделю учёбы знал всю школу — не только кабинеты, лаборантские и учительские, а каждый уголок, потайной ход, просто всё. Он восхищал своим отношением к происшествиям, людям и жизни в целом. Беллами Блейк был очень необычным человеком. И это покорило обычную заучку Гриффин. Тут она тоже, надо сказать, не отличилась. На Блейка в первый же день запали все королевы школы: капитан команды поддержки — Харпер Макинтайер; самая умная девушка школы — механик и хакер по совместительству — Рэйвен Рейес; модель и общепризнанная стерва — Лекса Клауд; талантливая и развратная рокерша Рома и мисс люблю-театр-больше-жизни Джина Сантино. Помимо них, разумеется, в Беллами были влюблены все, даже молодая и милая преподавательница литературы Майя Секворски посматривала на парня с неприкрытым интересом. (Когда он продекламировал 90-й сонет Шекспира наизусть и без подготовки, она, кажется, пустила слезу и чуть не упала в обморок — чувствительная!) Собственно с момента появления Блейка в школе, лучшая, но коварная (читай: женская) половина её как-то не стремилась ничего прикрывать. В ход пошли типичные приёмы типа «Ой, я подвернула лодыжку! Беллами, не подвезёшь меня до дома?» и талантливые вроде «Ейтить твою за ногу, Блейк, подвинь свою очаровательную задницу с моего места! Хочешь поразвлечься? Я не против. Только скажи прямо, без этих округлых намёков». Рэйвен Рейес была неподражаема! Вы бы видели лицо её парня — Вика. Кажется, он схлопотал несколько микроинсультов, пока она говорила. Эх… Только вот Гриффин была самой обычной и не могла считаться ровней хоть какой-нибудь самой простой и непримечательный королевы. Вы верите в чудеса? Имейте в виду, они случаются, прямое тому доказательство — случай Кларк Гриффин. Беллами заметил её. «О боже!» — подумаете вы. «Вот чёрт!» — выругалась про себя счастливица. Дело было так… Гриффин сидела на школьном стадионе, готовясь к тесту по истории искусств и тайком наблюдая за дополнительными занятиями по физподготовке, которые организовал сам Беллами Блейк. Он как-то убедил школьную администрацию в необходимости подобных мероприятий, ходили слухи, что решающим аргументом стал его пресс, продемонстрированный директрисе Диане Сидни в превратной обстановке. Кларк эти сплетни не очень-то задевали, гораздо больше переживаний вызывала собственная физическая форма. Девушке ставили физкультуру только за весьма приличную успеваемость по другим предметам, со сдачей нормативов каждый год была труба. Но видимо кто-то там сверху (кто бы это мог быть, мм?) решил поиздеваться над ней, ибо… — Привет, давай к нам на разминку? — «Вот чёрт!» и чёртова фраза чёртового Блейка перевернула всю чёртову жизнь. — Мне мама запрещает с незнакомцами разговаривать, — пролепетала обычная девушка, заученную наизусть фразу, больше в голову ничего не пришло. Мда, оригинальность определённо не её конёк! — Я — Беллами, — усмехнувшись, представился Блейк. Его знал здесь каждый умывальник, а она идиотка… — Кларк. — Так ты идёшь? — почему это он лыбится? — Уходить с малознакомыми личностями мне тоже нельзя, — упрямство проснулось! Обычное дело в спорах с самым охрененным парнем школы, да, Гриффин? — Нарываешься, принцесса? — в голосе лишь насмешка, «принцесса» почти презрительно. — Угрожаешь мятежом? — а вот это слишком гордо. «Что ты творишь, дура?» В глазах Блейка появился блеск, не предвещающий ничего хорошего. — Так и будешь строить из себя недотрогу? — «Доигралась», любезно подсказал внутренний голос. — Так и будешь вести себя как суперзвезда? — «Видимо недостаточно вывела его из себя. Чего ты добиваешься, а?» — Проблемы с самооценкой? — «Да парень завёлся! Ликуй, Гриффин, пока можешь. Твой хладный труп найдут очень скоро, если не сбавишь темп». — Определённо, сходи к доктору, говорят они умеют спускать с небес на Землю. — «И для кого я стараюсь? Эй, кто-нибудь, образумьте эту блонди!» — Принцесса! — «Он просто душка!» — Козёл! — «Включи фантазию, ну! Ан-нет, не включай. Какие у него руки!» — Ещё одно слово и!.. — «Просил же, не включать фантазию…» — Что? Что ты мне сделаешь? — «Спасите мою пошлую душу!» — Я тебе рот откушу! — «А он не разочаровывает!» — Не сможешь! — «Без комментариев. Чёртова упрямица!» — Ах так? — «Какой голос! Какой взгляд! Скорую мне!» — Да, так! — «Скорую ей!» — Доказать? — «О, как заманчиво!» — Докажи. — «Докажи мне полностью!» — Не откушу так понадкусываю, — почти выплюнул Блейк, и… он поцеловал её. Её, твою мать, кто-то целовал! Первый раз в жизни! На стадионе! И все пялились на них. Она пыталась укусить его за зубы?! Или ответить на поцелуй? «Что ты творишь, дура?» — Отвали, идиот! — ого! Теперь она точно необычная, оттолкнуть крутого парня, в которого по уши влюблена? Ха! Могёт (не «может». — Примеч. авт.), умеет, практикует. — Неплохо для первого раза, — что ты имеешь в виду, Блейк? Ну приплыли, теперь вся старшая школа будет бубнить, что Гриффин нецелованная девственница. Спасибо, что доконал мою репутацию, индюк! А вслух: — Что, прости? — Давай встречаться? — «Что он сказал? А ну повтори, сволочь! Гриффин, засунь в задницу свою обычность! Я без ума от него! А я — твой внутренний голос!» — Ты мазохист? — «А ты идиотка!» — Ага. Вот видишь, ты уже всё обо мне знаешь. «Ребят, кхм, вы стоите слишком близко друг к другу». — Ну так что? Подвезти тебя домой? — «Соглашайся, ааааа!» — Я же и так о тебе всё знаю, какой смысл? — «Мои полномочия на этом всё!» — Музыку послушаем. — «Не сдавайся, парень! Я с тобой!» — И что же ты предпочитаешь? — «Она даёт ему шанс? Ущипните меня!» — Rammstein. — «Просто. Скажи. Да.» — Только ради них. — «Ехаааааааа!» Беллами Блейк улыбается ей? Беллами Блейк улыбается ей. На них пялится весь стадион. Ему всё равно? Ей всё равно. Им всё равно. Им! — Встретимся на парковке в шесть. — Да. И вдруг на весь чёртов кампус: — Она сказала «да»! — зачем ты так орёшь, придурок? Почему все вокруг улюлюкают, Блейк? — Ты будешь моей девушкой, — счастливо и утвердительно. — Я согласилась только поехать с тобой. — До этого ты меня поцеловала, а после сказала «да». Ты уже моя, принцесса. Скоро ты это поймёшь. — И он снова улыбается, сбегает вниз, продолжает тренировку. А Гриффин так и стоит, ни черта не понимая. «Ты встречаешься с Беллами Блейком, детка! Прощай, обычная жизнь!» И тоже улыбается, глядя на него. Смеётся вместе с их группой, когда кто-то неуклюжий спотыкается, забавно падает, а затем его поднимают. Кларк Гриффин начинает жить. Теперь она хочет стать необычной. *** А через полтора года их назовут королём и королевой выпускного, но кого это волнует? Танцуя вальс, она признается, что поступила в Бостонский университет на факультет искусств, что хочет поехать и не знает, как быть с ними, ведь это её мечта. Он лишь усмехнётся, ожидая решения. — Тебе будет лучше без меня, Беллами, — сейчас её матерят аж два внутренних голоса! — Ты так думаешь? — «Что ты творишь, идиот?» — Это школа, а там взрослая жизнь. И разлука… Что скажешь, Блейк? — прекрати истерить, на вас все смотрят, снова. — Я тебе рот откушу! И он целует, успокаивает, прижимает к себе, а затем на ухо, шепотом: — Какая же ты всё-таки блондинка! Приняли меня в твой Бостонский, — она молчит, не верит. — Думаешь, мне будет легко спать, когда ты не закидываешь на меня ногу, не перелезаешь, чтобы тайком что-нибудь схомячить на кухне и не гремишь посудой в три часа ночи? — А потом совсем тихо: — Я без принцессы не смогу! — Нашёл бы другую… — И где, позволь спросить, я должен откопать второе такое чудо-юдо? — Я самая обычная. — Нет, Кларк, ты необыкновенная идиотка.