Give me love.

Буду рад ПБ

Give me love like never before, 'cause lately I've been craving more, And it's been a while but I still feel the same, Maybe I should let you go, You know I'll fight my corner. /Подари мне любви, как никогда прежде, ведь недавно я требовал большего, Прошло уже немного времени, но я все ощущаю по-прежнему, Может я должен тебя отпустить, Но, знаешь, я буду бороться за свой угол/*** (Give Me Love — Ed Sheeran) В одном из интервью Дэнни говорил, что только выручил друзей в этот раз, но возвращаться в группу он не собирается. Писалось до заявлений Бена. А вообще, хрен знает, что у них там происходит, Сашки же, хуле.

Бен поправляет колки на гитаре и утирает пот со лба, поглядывая с улыбкой на довольного Дэнни, хвастающегося трофейными лифчиками новым приятелям из разогрева. Брюс почему-то за Российский тур волновался больше всего, может, боялся, что рыжий подустанет, может, ему передались переживания Уорснопа, что фанаты не захотят его принимать. Но видя, как толпа приветствует Дэниела, как светятся глаза вокалиста, который видит, насколько ему тут рады, Бен и сам начинается улыбаться, как дебил, и не может перестать практически в течение всего концерта. В какой-то момент гитарист теряет даже связь со своим организмом, давая ему самому выбирать действия во время этого нереального восторга, потому что есть в этом что-то горькое, видеть, как Дэнни триумфально вернулся, чтобы исполнить одну из лучших своих песен и вновь исчезнуть, поэтому он сначала даже не понимает, почему Дэнни смотрит на него встревожено. И только когда гитарист облизывает пересохшие губы, он чувствует легкий привкус соли и с удивлением понимает, что умудрился заплакать. Впервые за почти десять лет своей музыкальной карьеры он умудрился разрыдаться над песней, которую сам же и написал, да и слышал множество раз. Парень отходит в тень к ящикам для перевозки инструментов и делает вид, что прикладывается к пиву. Он быстро утирает мокрые дорожки со щек и через секунду уже скачет рядом с Сэмом. Уорсноп умудряется зарядить всех таким драйвом, что Брюсу хочется петь для этих людей всю ночь. Но вечер пролетает мгновенно, словно они отыграли всего две или три песни. За кулисами Дэнни сразу утаскивают люди, поздравляя с таким ажиотажем, который он умудрился тут устроить. Брюс тихонько отходит с гитарой, давая другу погреться в лучах славы. - Ты плакал, – голос раздается над ухом слишком неожиданно, и колючий подбородок царапает плечо. - Нет, – Брюс усмехается и, слегка повернув голову, встречается взглядом с яркими зелеными глазами. Дэнни утирает капельку пота, бегущую по виску кудрявого: - Да, у тебя покраснели глаза и нос. - Тебе показалось, – Бен не может отвести взгляда от довольной улыбки от уха до уха. - Почему ты плакал, Бенни? Я круто пою? – рыжий смеется, отстраняясь, но осторожно перехватывает кисть кудрявого, чтобы Брюс не вздумал смыться. Бен осторожно ставит гитару, быстро осматривается по сторонам – кроме Сэма и Джеймса, которые что-то бурно обсуждают, все разошлись. Нет, не так он планировал поговорить с Дэниелом, не за кулисами, когда они оба мокрые и уставшие, и единственное, о чем можно мечтать после такого выброса адреналина – это бутылка холодного пива и кровать. Уорсноп выжидательно смотрит на него, все еще сжимая слишком горячей ладонью его руку. - Я плакал потому, что не могу представить, что больше не услышу ЭТУ песню, - честно отвечает Бенджамин, не глядя другу в глаза. – Без тебя мы ее не будем исполнять. - Услышишь еще завтра, - беззаботно отзывается Дэнни, игнорируя вторую фразу. Только пальцы сжимаются чуть сильнее на кисте Брюса. - Тогда как насчет того, что я теперь не могу представить, что я больше вообще не услышу наших песен твоим голосом? – Бену кажется, что сейчас он скатится в банальную истерику и испортит всем чудесный вечер. - Брюс, зайди в интернет, там записей навалом, хоть обслушайся, честное слово, – рыжий все еще давит из себя улыбку, только теперь из нее пропадает искренность. Гитарист мягко, но решительно вытаскивает руку из захвата пальцев Дэнни и вкладывает свою ладонь в ладонь друга. - Ты же понимаешь, о чем я говорю, правда? Оставайся, Дэнни. Ты же видишь, как тебя любят… Ты – часть нашей семьи, а без тебя она становится неполной. Уорсноп вдруг нахмуривается, снова пряча себя настоящего за маской безразличия, только в глазах остается какая-то легкая грусть: - Я не могу, Бенни. Я хотел помочь близким людям, хотел не дать утонуть любимой группе. Но вернуться я не могу, прости. Я не хочу испортить все, что между нами только стало налаживаться. Бен выдыхает судорожно сквозь зубы и низко опускает голову, чтобы друг не заметил, как сильно его ранят эти слова, проникая глубоко в душу отравленными стрелами. Он думает о всех тех людях в зале, которые так же, как он, верили, что теперь рыжее чудовище вернется на свое прежнее место. Он думает о том, что каждое новое выступление в этом туре заряжало его самого невероятной энергией, почему-то положение перестало казаться шатким, а творить что-то новое захотелось в три раза больше. Уорсноп не говорил, что останется, они вообще об этом не говорили. Но неужели можно от этого отказаться, слыша, как они сейчас звучать, чувствуя, что сейчас они стали ближе, чем когда-либо раньше? Бен был уверен, что Дэнни скажет ему: «Хэй, знаешь, я понял, что без меня Александрия – полное говнище» – это было бы вполне в его духе, намекнуть именно так, что он хочет остаться. Но тур близился к концу, а рыжий все молчал. И Брюс боялся возвращения в родную Англию, боялся до боли в области груди. Кудрявый не сразу замечает, что голоса Бэттли и Касселлса стихли. Парень поднимает голову и встречается взглядами с напряженным Джеймсом и Сэмом, в чьих глазах застыла надежда. Дэнни повторяет его движение и разнимает их руки, замечая, что ребята смотрят на них. Он кивает им и, помедлив секунду, уходит по направлению к черному выходу. Бэттли молча идет к Брюсу и помогает ему уложить инструмент в коробку. Джеймс протягивает бутылку с пивом и хлопает сочувственно по плечу. Полночи перед отлетом в Екатеринбург Бен проводит в одиночестве в своем номере – Сэм, как истинный товарищ, уводит Кэмерона выпить перед отлетом, чтобы не слушать пыхтения Дэнни, успевшего раскидать все шмотье по номеру и потерявшего половину вещей. Джеймс остается в номере с Полом* смотреть какую-то киношку, а Бен сидит на кровати и тупо таращится в стену. Ему хочется пойти к Дэнни, плюхнуться на его койку и просто прикалываться над тем, как он ищет второй носок от пары, как они всегда это делали, кидать в него подушкой и с удовольствием слушать гневные вопли в ответ. Может, он бы так поступил, если бы уже не намудил в клубе. Бен просто очень любит придумывать себе всякие глупости, вот и в этот раз поступил так. Двадцать восемь лет, а в сказки верить не разучился. Парень откидывается на кровать и рассматривает сеть трещинок на потолке, переплетенных в причудливую паутинку. Он слышит шорохи и шаги в соседнем номере. Он знает, что Дэнни бесится из-за вещей только, когда на душе у него очень неспокойно. Брюс закрывает глаза и проваливается в тяжелую дрему. *** Пока они едут в аэропорт, Сэм не может успокоиться и все твердит, что им просто надо поговорить. Брюс радуется, что Дэнни едет в соседней машине, иначе бы Бэттли точно бы высадили. Он устал уже отнекиваться и напоминать, что пытался поговорить, а результат можно наблюдать сейчас по расстроенным лицам каждого члена группы. И только Джею удается уговорить Сэмюэля замолчать, барабанщик что-то шепчет гитаристу на ухо, и тот стихает, виновато глядя на Брюса. А Бен смотрит в окно и думает, что напрасно он вчера не надрался до состояния овоща, по крайней мере, его ничего бы не мучило сейчас, кроме похмелья. Они добираются до аэропорта, и невезение продолжает набирать обороты. К примеру, сидеть Бен должен на двойном сиденье рядом с… ну, конечно, рядом с Дэнни. Уорсноп только сердито раздувает ноздри и тут же втыкает наушники в уши. Брюс прижимается лбом к холодному стеклу и вслушивается в шум продуваемых двигателей, стараясь не касаться рыжего даже локтем. Ну почему Бенджамину всегда нужно напортачить? Зарывшись в свои мысли, кудрявый не выдерживает напряжения и отрубается. В себя он приходит на плече у Дэнни, заботливо укрытый пледом. Уорсноп упорно таращится в экран смартфона и не реагирует на движение на своем плече. Гитарист прикрывает глаза и старается сделать вид, что все еще спит, когда рыжий резко выдергивает наушники из уха и хмуро смотрит на соседа: - Брюс, тебе не пять лет, актер из тебя, к слову, тоже херовый. Я заметил, что ты проснулся еще пару минут назад. Бен молча накрывает голову пледом и не отвечает, прижимаясь щекой к мягкой ткани чужой толстовки. От Дэнни пахнет стиральным порошком и немного сигаретами. Брюс трется щекой о плечо друга и прикрывает глаза, надеясь провалиться в сон еще хоть на пять минут. Ему сейчас не хочется спорить и ссориться, просто пусть этот рыжий пидор сидит рядом, пусть хорошо выступит в Екатеринбурге, пусть сделает очередное феерическое шоу, пусть его глаза опять сверкают. А потом он может ехать в Америку, начать писать еще один альбом, жить с Сарой… Пусть только перестанет хмуриться. А Бену пора бы уже перестать быть эгоистом. Он невольно вздрагивает, когда макушки касается чужая ладонь, ласково поглаживая сквозь плед. - Ты такой мудак, Бенни, – тихо шепчет Уорсноп. Брюс вздыхает. Он не имеет права требовать у Дэнни больше, чем тот может дать. Как Уорсноп никогда не требовал этого от него. *** Концерт проходит вполне неплохо, Дэнни отрабатывает на «ура», как и остальные ребята. Уорсноп делал вид, что ничего не случилось, все ему успешно подыгрывали. Бен недоволен был только собой: улыбка была искусственной, активничал он немного. Зато в груди опять появилась какая-то надежда, когда рыжий перетащил к нему свою стойку для микрофона. Петь, глядя в глаза Дэнни, было непросто – слишком много несказанного накопилось у обоих. И Брюсу очень хотелось прямо сейчас схватить вокалиста за руку, затащить в какую-нибудь подсобку и расставить уже все точки над «и». Уорсноп подмигнул ему, словно читая мысли и отошел. Стоит ли упоминать, что они так и не поговорили? Почему-то последний концерт оказался самым изматывающим. Наверное, потому что понимаешь, что осталось всего ничего, что уже совсем немного и домой. Жалко, что пришлось делать пересадку в Хельсинках, хотелось уже прижать к себе Фэй и заснуть в своей постели. Аэропорт был пустой, раннее утро четверга никого не вынуждало куда-то лететь. Процедуры таможенного контроля прошли довольно быстро, и парни перекусили в небольшой забегаловке и уселись ждать своего самолета. Кэмерон материл человека, придумавшего делать пересадки с ожиданием в три часа. Сэм разлегся на всю скамейку, уложив голову Джеймсу на колени, Касселлс читал какую-то книжку, рассеяно поглаживая Бэттли по завитушкам. Дэнни опять нацепил наушники, он выглядел странновато без своей кепки, которую подарил какой-то фанатке. Бен решил размять ноги и пройтись по аэропорту. Он медленно брел мимо рядов пустых кресел, вглядываясь в огромные окна, пока не нашел закуток, откуда открывался вид на встающее солнце. Бен подошел к окну и, положив руки на поручни, начал всматриваться в светлеющее небо. Новый день – новая маленькая жизнь. Он вздохнул. Сколько раз они так путешествовали? Но никогда он не возвращался домой с таким тяжелым сердцем. Ему казалось, что ему мешало что-то внутри, что-то болезненное и не произнесенное вслух. - Хэй, – Дэнни подошел к нему и встал по правую руку. – Я тебя потерял. Красиво, да? - Угу, – Бен мельком взглянул на друга, отмечая, как отливает золотом рыжий ежик волос. – Ты можешь мне помочь? - Чем? – вокалист не смотрел на него, все еще разыскивая что-то на горизонте. - Что мне делать дальше, Дэнни? Дай мне какую-нибудь причину не опускать руки, не бросить все это дерьмо и не начать прожигать жизнь. Уорсноп, наконец, оторвал взгляд от неба и пристально взглянул Бену в глаза. - Я люблю тебя, Брюс. Вот серьезно, без шуток. Я люблю в тебе все: голос, волосы, руки, твои глаза дурацкие, ебанутую улыбку, твои мозги, которые работают черт знает, как. - Почему ты говоришь это сейчас? – с отчаянием спрашивает Бен, не замечая, что придвинулся к другу почти вплотную. - Даю тебе причину жить дальше, – Дэнни пожимает плечами. – Говорят, любовь – это основание что-то делать, к чему-то стремиться, идти своим путем. Причина жить дальше. - С тобой или без тебя? Уорсноп вдруг начинает смеяться. Гитарист чувствует досаду и отворачивается к окну. Всегда с этим придурком так, не умеет он серьезно. Брюсу хочется заплакать, второй раз за неделю. Это хуево. Чужие пальцы возвращают его подбородок в прежнее положение. Дэнни целует его легко, но так, что голова начинает кружиться. Бен вцепляется в поручни и закрывает глаза, но Уорсноп отстраняется также внезапно. И кудрявый парень смотрит непонимающе в смеющиеся зеленые глаза. - Бен, не проси меня остаться. Я всегда буду в твоей жизни, в качестве друга, вокалиста, дяди для твоей дочери, любовника, – Дэнни вновь смеется тихонько, только эхо все равно пролетает по залу. – Как можно уйти от человека, которого любишь? Я отдаю тебе любовь, Бенни, всю свою гребаную любовь, что могу выдавить из своей испорченной душонки, поэтому ты можешь не волноваться за то, что будет дальше. - Значит, семья в сборе? – кудрявый надеется, что зеленоглазый не услышит дрожи в его голосе. - Ну... Сборы-то были хорошие, да? Стоит провернуть это еще разок! – рыжий смеется и толкает его в бок. - Кретин, – губы Брюса невольно расплываются в улыбке. Но он сразу становится серьезным. – Я не могу отдать тебе всю, потом что люблю еще одного крошечного человечка, который ждет меня дома. Но ты бы остался, если бы я отдал тебе половину? – Бен сглатывает, думая, что если он не разучился мудить к двадцати восьми годам, то не отучится никогда. Рыжий переводит взгляд на небо и осторожно кладет свою ладонь поверх руки Брюса. - Половины мне вполне хватит. Брюс кивает. Все же это лучшее турне, что было в их жизни. *** Из инстаграма Бена Брюса: «АСКИНЫ ВЕРНУЛИСЬ... и сейчас мы лучше, чем были когда либо! Грядут большие события, спасибо вам за постоянную любовь и поддержку. Это будет великий год для Семьи Александрии»**. * Выдуманный Пол. **Вольный перевод автора *** Вольный перевод автора