Близость

Из распахнутых ворот тянуло сырым ночным холодом. В тусклом свете фонарей лоскуты промозглого тумана оседали на землю. На пороге мрачного особняка в дорогом костюме-тройке стоял мужчина около сорока и курил. Неестественно прямая спина, легкое дрожание пальцев, да расфокусированный взгляд – вот и все, что могло сказать о напряжении владевшим им. Внутри же его съедали демоны, сбежавшие из персонального ада. Сжигали дотла, уничтожали всю четкую, безупречную систему ценностей, оставляя за собой лишь пустоту пепелища. В вязкой тишине ночи можно было расслышать, как тлеет бумага при каждой новой затяжке, как оглушительно громко бычок падает за землю. Мужчина продолжает стоять, не замечая, как тонкие пальцы превращаются в лед, а безупречно сшитый костюм насквозь пропитывается влагой. Где-то вдалеке занимается заря, окрашивая все вокруг в призрачные голубые тона, напоминая, что время вовсе не остановилось, что за ночью неуклонно наступает новый день, и этого не может изменить даже сама смерть. Уже почти светло, насколько это возможно в пасмурное и туманное, типично лондонское утро, когда к особняку подъезжает черная правительственная машина, из которой резво выпрыгивает миниатюрная брюнетка, уткнувшаяся в смартфон. Когда она поднимает голову, то застывает. Глаза расширяются, рот бессознательно приоткрывается в удивлении. Всем своим видом она являет немую сцену из второсортных голливудских комедий. Нехотя, будто сквозь слой ваты, мужчина подмечает мало кому доступные детали. Темные круги под глазами и лопнувшие капилляры – отсутствие сна минимум двое суток, возможно слезы; искусанные в кровь губы – сильные переживания, и попытки их скрыть; бледное, заострившееся лицо – долгое отсутствие еды. Детали появляются и исчезают, внутри вновь вакуумом образуется пустота. Девушка берет себя в руки быстро. Удивление сменяется фальшивой дружелюбной улыбкой. - Мистер Холмс, доброе утро! Пойдемте в дом, вы же знаете, что Доктор Патрик отпустил вас из больницы, только с условием постельного режима в течение недели. У меня есть список всех предписаний, соблюдение которых я намерена проконтролировать. Вынуждена вас расстроить, но на дела страны ваш больничный не распространяется. Я привезла вам документы, срочно требующие вашего внимания. Вы ели? Миссис Эванс уже приехала? Она цепко хватает его под руку, игнорируя тот факт, что пиджак насквозь мокрый, и продолжает тараторить. Ее беспокойство идеально скрыто за уверенным бодрым тоном, но для Майкрофта Холмса не составляет труда понять - не будь она взвинчена, не нарушила бы его личное пространство. Внутри разливается странное, давно забытое чувство - благодарность. Заметив его слабость, она поступила максимально профессионально - деликатно ушла от проблемы. И даже прикосновение его не разозлило, а лишь привело в чувство. Он, наконец, заметил, как сводит судорогой затекшие от длительного отсутствия движения мышцы, как раскалывается голова – последствие сильного шока, как тело потеряло чувствительность от холода. - Замечательно, Антея, - произносит он уже в прихожей своего дома, когда запал девушки, наконец, иссяк, - на сегодня я отпустил миссис Эванс, поэтому идите на кухню, приготовьте кофе, и посмотрите, что есть в холодильнике. Разложите документы по степени важности, за то время, пока я привожу себя в порядок, отчет должен быть готов. Уже стоя под душем, чувствуя как обжигающие струи возвращают телу подвижность, а разуму ясность, Майкрофт Холмс с удивлением, ему не свойственным, прокручивал в голове один и тот же момент – выражение невероятного облегчения, граничащего со счастьем, на лице помощницы, когда он вышел из оцепенения и взял себя в руки. Стоит единожды потерять контроль, как стройный ряд логической мысли превращается в хаос, пугающий абсолютной нецелесообразностью. Только состоянием шока можно оправдать тот факт, что уже пять минут он размышляет над мимикой личной ассистентки. Даже если единственное, наиболее вероятное объяснение радости девушки – это участие, эмоциональная вовлеченность и заинтересованность его состоянием, почему же это вызывает такой отклик? Пусть дискомфорт, вроде зуда, но отклик. Возможно, потому что она никогда не позволяла себе лишних эмоций, и была в его глазах лишь удобным инструментом, винтиком в системе, работающей на благо страны. Он и себя так позиционировал, до тех пор, пока идеальный механизм не дал сбой, фатальную ошибку, на которую способен лишь человек, со своими недостатками. Смириться со своей человечностью, видеть в коллеге, которую он считал себе подобной, обезличенной машиной, такое же тривиальное проявление эмоций было слишком тяжело. Он оказался уязвим. Уязвим, потому что старая система мировоззрения разрушена, а на ее место не воздвигнута новая. Уязвим, потому что больше всего не давал покоя жужжащий на подкорке сознания, назойливый факт - пусть и неоднозначное, но проявление участия показалось ему допустимым. Приятным. Необходимым. Мог ли он вспомнить, когда последний раз к нему проявляли намек на заботу о его благополучии? Быть может лишь родители в глубоком детстве, но обладая гипертрофированным чувством ответственности, он рано поменялся с ними ролями. Возможно дядя Руди, который был для него наставником и примером для подражания. Рудольф Холмс поддерживал и поощрял его стремление к ответственности, учил использовать феноменальные интеллектуальные данные для принятия сложнейших решений быстро, с максимальной эффективностью. Это казалось правильным. И кажется правильным до сих пор. Он по мере своих возможностей пытался создать максимально комфортные условия для своей семьи, по мере своих сил сохранить мир и благополучие страны. Так в каком месте идеального во всех отношениях уравнения, в которое он превратил свою жизнь, закралась ошибка? Именно эту ошибку и пыталась найти его сестра. Именно эта ошибка привела к тому, что он имеет в итоге. Она висит в воздухе, чувствуется в каждом вздохе, но никак не хочет приобретать конкретную форму. И его мозг, решающий задачи, где практически все человечество бессильно, не может ему помочь. Согласия и порядка в мыслях добиться так и не получилось, ответы на интересующие его вопросы найдены не были, в чувствах царил все тот же сумбур. Зато чтобы создать видимость спокойствия не пришлось прилагать ровным счетом никаких усилий. Его маска плотно вросла в лицо. Из одежды мужчина выбрал домашний костюм с халатом, справедливо рассудив - быстрее прийти в себя может помочь абсолютный комфорт. Даже у самого высокоразвитого индивида сохранены первобытные инстинкты, чтобы выйти из состояния стресса необходимо ощущение безопасности и покоя. Кухня встретила ласковым теплом, ароматом кофе и традиционного английского завтрака. Мягкий электрический свет на фоне ухудшающейся погоды за окном, наполнил безликую комнату призрачным очарованием. Персональная ассистентка, уже закончив приготовление еды и сервировку стола, сосредоточенно что-то печатала в лэптопе, то и дело закусывая и без того истерзанную в кровь губу. - Вы решили меня сегодня побаловать, Антея? Мой диетолог будет крайне недоволен, – он позволил снисходительной улыбке скользнуть по лицу. – Право же не стоило себя так утруждать. - Я всего лишь действую согласно предписаниям доктора Патрика, мистер Холмс. Он настоятельно рекомендовал вам много отдыхать и плотно питаться, чтобы восстановить организм. Хотя, - она лукаво ухмыльнулась одними глазами, и мужчина ощутил знакомый, не дающий покоя дискомфорт, - по правде говоря, открыв холодильник, я почувствовала жуткий голод, вот и результат на лицо. Очередное проявление дружелюбия. Постепенно, маленькими шагами, словно по тонкому льду, его ассистентка пыталась продемонстрировать, что он ей небезразличен. Нужно отдать должное – она очень деликатна, но к такому он не готов. Ему необходимо вернуть их общение в деловую плоскость и соблюсти субординацию. - Пожалуй, я тоже голоден. Так давайте подкрепимся, а затем перейдем к вашему отчету. Спустя полчаса Майкрофт Холмс восседал за дубовым столом у себя в кабинете и внимательно выслушивал отчет. - Безопасность Шерринфорда полностью восстановлена, полковник Эдингтон сразу же откликнулся на вашу просьбу временно возглавить охрану острова. Есть основания полагать, что он там задержится. Он хотел переговорить с вами лично. Ваша сестра в безопасности и покое, ведет себя тихо, не говорит. Брат ночевал дома у мистера Ватсона, сегодня в 6:30 утра они отбыли на Бейкер-Стрит, полагаю с целями ремонтных работ. Может отправить ремонтную группу? Сверху от вас ждут отчета о происшествии, как только ваше состояние стабилизируется. Я взяла на себя наглость отменить ваши встречи на три дня вперед, тем не менее, жду прямых указаний. Из срочного. В Ми-6 закончили подготовку операции «Лазарь». Ваши правки перед запуском ожидались еще вчера. Сэр Энтони Робертс пытался связаться с вами 30 раз за последние сутки, или это что-то безотлагательное, или он решил взять вас измором, также очень настойчив был инспектор Лестрейд. Здесь все пропущенные звонки и просьбы встречи. Здесь все документы на подпись. А с этими документами тоже просили ознакомиться, но уже не в экстренном порядке. Девушка разложила перед ним бумаги, и несколько флешек. Затем отошла от стола и выжидательно на него посмотрела. Не отрываясь от беглого просмотра поступившей отчетности и корреспонденции Майкрофт начал отдавать приказания своей подчиненной: - К моему брату никого не отправляйте, и снизьте степень наблюдения до пятой, он доказал, что большой мальчик и сможет сам справиться со своими проблемами. Свяжитесь с Питерсеном из МИ-6, договоритесь о встрече. Завтра в 9 утра передадите ему мои правки. Мне нужно сделать несколько звонков, после этого составим расписание на ближайшие дни, ваша инициатива с переносом встреч приятна, но нерациональна, отдых мне ни к чему, а дел, требующих моего неустанного внимания много. Сейчас займитесь отчетом о встрече аналитиков объединённого разведывательного комитета, которую я вчера пропустил. Надеюсь, вы помните - никакой воды, только основные тезисы, которые могут меня заинтересовать. - Конечно, мистер Холмс, будет сделано. – Она с профессиональной вежливостью улыбается, затем без лишних слов размещается на диване с ноутбуком и принимается за дело. Ее невероятная работоспособность не первый раз вызывает в нем одобрение, с налетом легкой гордости. Практически всему он обучил ее лично, и она оказалась более чем способной ученицей, берущей на себя даже больше, чем необходимо. После совершения необходимых звонков, скромный служащий британского правительства выяснил, что полковник Эдингтон действительно принял решение остаться управляющим на острове. Подходил он для этой работы идеально – одинокий - семью так и не завел, надежный - провел ни одну операцию под началом Майкрофта, и мог бы называться даже другом, если бы Холмс применял такие категории. Ему можно было доверять, и главное Джеймс Эдингтон всегда готов к трудностям и опасности, но в силу возраста уже не мог принимать активное участие в боевых операциях. Аналитику он не любил, ему доставляла удовольствие работа, сопряжённая с некоторой долей риска. И эта доля, безусловно, была в тюрьме, заполненной самыми опасными преступниками Великобритании. Разбор полетов по Шерринфорду был назначен на полдень следующего дня - особой шумихи поднято не было, опасность - предотвращена, поэтому отчитаться ему предстояло только перед секретарем департамента внутренних дел, и то больше для соблюдения формальности. Дальнейшая работа проходила в уютной тишине, прерываемой лишь стуком по клавиатуре и шуршанием бумаг. Был уже поздний вечер, когда мужчина раздраженно прикрыл глаза, откидываясь назад в удобном рабочем кресле. - С каких пор в МИ-6 работают одни идиоты? – больше риторически протянул мужчина, потирая переносицу. – Эта, с позволения сказать, операция разрабатывалась год, а ляпов в ней, будто ее составлял студент-недоучка в ночь перед экзаменом. И вот ЭТО они прислали мне на подтверждение? Вот ЭТО собрались запускать? Просто немыслимая халатность. Я держусь из последних сил, чтобы не выкинуть их творчество в мусорную корзину. - Их можно понять, сэр, - с усталой улыбкой отозвалась помощница, о присутствии которой в кабинете, Холмс уже успел забыть, - они же знают, что скромный слуга правительства все сделает в лучшем виде. Вот и расслабились. - И как простите, я должен составить новую операцию за день до крайних сроков? Я конечно гениален, не спорю, но нужно же иметь хоть какие-то понятия об ответственности. Отмените передачу документов Питерсену, я поеду на встречу лично. Кто-то завтра не досчитается сотрудников, а может и сам будет уволен. Уму непостижимо. Нет никакого оправдания этому бреду. - Да, сэр. – Отозвалась Антея, ее голос звучал глухо, что заставило мужчину открыть глаза и внимательно осмотреть ассистентку. Темные круги под глазами на фоне неестественной белизны кожи стали ярче, руки, стучащие по клавиатуре, сильно дрожали. - Антея, вы устали. Езжайте домой, отдохните. Выспитесь, наконец. В офис приезжайте к полудню. Мне не нужно, чтобы вы из-за рассеяности совершили где-нибудь ошибку. Девушка внезапно вся подобралась, бросив на начальника полный паники взгляд. - Мистер Холмс, сэр, вы не будете против, если я еще немного поработаю? - С чем связано подобное желание, Антея? Срочных дел не осталось, и я вижу, что вы очень устали. Сколько вы не спали? Я понимаю, ситуация была сложная, и я вам очень благодарен, что во время моего, хм… отсутствия, вы прекрасно справились с навалившимися на вас задачами, требующими безотлагательного решения. Но сейчас все под моим абсолютным контролем, и вы заслужили полноценный отдых. Что-то напряженно взвешивая, она снова закусила свою губу, раньше Майкрофт не наблюдал за ней этой дурацкой привычки, затем тихо отозвалась: - Вы правы, сэр. Я действительно устала, но боюсь, что из-за… - девушка на секунду запнулась, но продолжила, добавив твердости голосу, - …нервного напряжения не смогу уснуть. Мне было бы комфортнее остаться и продолжить работу, если вы, конечно, позволите. Он ее прекрасно понимал. Сам сейчас спасался работой, чтобы не позволить внутренним проблемам выйти на первый план. Это единение вновь, уже который раз за день, заставило задуматься, что же происходит в голове у его лучшего сотрудника? Почему она так себя истязает? Какая причина лежит в основе ее действий? Самое малое, что он мог для нее сделать – это позволить остаться, раз она этого просит. - Что ж… если вам так комфортнее, я не могу вам отказать. Работайте. Если почувствуете усталость – гостевая комната в моем доме всегда в вашем распоряжении. Он снова уткнулся в документы, краем глаза отмечая, как спина девушки расслабляется, а на лице расцветает искренняя благодарная улыбка. И они продолжили работать под знакомый аккомпанемент стука клавиш, шуршания бумаг, да секундной стрелки антикварных часов. И в этих звуках было что-то неизмеримо правильное, заставляя чувствовать долгожданный покой. *** Вода заметалась, в смертельном объятии обрушиваясь на берег, рассыпаясь тысячами острых как иглы, соленых брызг. Волна рождается, разбивается о скалы, отступает и набегает вновь. В сизом тумане не видно границы неба, не видно и моря, лишь громогласный рев стихии, и порывы ледяного ветра доносятся до стоящего на краю скалы мужчины. Его невидящий взгляд устремлен вдаль, он сам вдруг превращается в бушующую стихию, становясь единым целым с разъедающими кожу каплями воды. Усиливающийся шум ветра и прибоя, все отчетливее складывается в зов. - Майкрофт… - гул зазывает его в свои ледяные объятья. - Майкрофт…- окутывает, нежно, словно мать, пеленающая младенца. - Майкрофт… - гул превращается в мелодичный женский голос. - Майкрофт… - оборачиваясь, он уже знает, что его ждет. Она прекрасна как никогда. Темные волосы развеваются на ветру, длинное белоснежное платье окутывает тонкую фигуру. В расслабленной руке поблескивает кинжал, и с него капает багряными каплями кровь. - Эвр… - Ты должен умереть, Майкрофт. - Я знаю, Эвр, знаю. - Я ненавижу тебя, Майкрофт. - Я заслужил. Рядом с женщиной материализуется еще одна фигура. Высокая и темная. Лица не видно, в окутывающем все вокруг тумане, но этого и не нужно. - Ты подвел нас, Майкрофт. - Шерлок… - Тебе не место среди живых. - Ты должен умереть, Майкрофт. - Ты должен умереть… Он делает шаг назад. Стихия приветливо принимает его в свои объятья, разбиваясь вместе с волнами о камни, он чувствует, как ломаются кости, как в дыхательные пути врывается соленая жидкость – вода или кровь? Не важно. Он задыхается. Он тонет. Он кричит. Агония кажется вечной. Сквозь толщу воды вдруг различается новый голос. Вместе с ним нестерпимо хочется жить. Из последних сил он выныривает. - Мистер Холмс! Мистер Холмс! Майкрофт! Сознание приходит резко. Майкрофт Холмс распахивает глаза, и сразу же утыкается взглядом в полные ужаса глаза помощницы. Она возвышается над ним, вцепившись руками в его халат. Непозволительно близко. Она что трясла его? - О, Господи, как же вы меня напугали! Дезориентация длится еще несколько секунд. Тело будто принадлежит кому-то другому. Он отстраненно подмечает вздымающуюся от рваного дыхания грудную клетку, учащённое сердцебиение, капли пота стекающие по лицу. Оглядевшись, понимает, что все еще находится в своем кабинете - видимо уснул за работой. - Вы никак не хотели просыпаться. Я… я … я … думала, что не дозовусь вас… Господи… Господи… –она словно марионетка, которой перерезали нити, оседает на пол возле его кресла, прячет лицо в ладонях. Худые плечи начинают трястись в беззвучном рыдании. Еще не до конца придя в себя, и не совсем понимая, что делает, он наклоняется и поднимает молодую женщину, сажая себе на колени. Она тут же утыкается ему в халат, продолжая плакать. Голос не сразу становится подвластным мужчине, поэтому он лишь одной рукой ласково гладит ее по голове, другой приобнимет. Проходит, минут пять, а может и час, время кажется каким-то иллюзорным, когда девушка постепенно стихает. - Ну что вы, Антея, это не стоит ваших слез, – голос звучит непривычно глухо. Он мягко приподнимает ее лицо за подбородок, сталкиваясь взглядом с полными влаги, словно озера, глазами. – Это всего лишь кошмар, естественная реакция организма на травмирующий опыт. В конце концов, хоть я и не хотел в этом признаваться, но я тоже всего лишь человек. - Да, сэр, конечно, – она улыбается сквозь слезы, и у него вдруг появляется нестерпимое желание защитить ее от всех на свете бед, стереть это выражение боли и страдания с ее лица раз и навсегда. - Знаете, мне кажется, мы больше сегодня не уснем. Но у меня есть одна прекрасная идея. Пойдемте со мной. Он берет ее за руку и неспешно, через мрачную темноту коридоров ведет на кухню. Там сажает за стол, а сам что-то ищет в ящиках. - Я всю жизнь очень плохо сплю, Антея. В детстве, когда я не мог уснуть, матушка заваривала мне этот травяной чай, - мужчина говорил тихо и размеренно, уже колдуя у плиты. – И стоило мне выпить лишь несколько глотков, как я сразу же успокаивался, и забывался здоровым и крепким сном. Конечно, в чае не было ничего, что влияло бы на нервную систему, но сам этот ритуал вызывал во мне чувство защищенности, благодаря чему я и высыпался. С возрастом проблема не исчезла – я просто стал довольствоваться 3-4 часами сна в сутки, но своеобразную традицию сохранил, хоть и внес в нее небольшие изменения – немного виски, и успокоительное действие в разы усиливается. Он поставил одну большую чашку перед Антеей, одну оставил себе, устраиваясь напротив уже заметно отошедшей от переживаний, девушки. Она сделала вдох – наслаждаясь ароматом напитка, а следом и маленький глоток, зажмурившись от удовольствия, и выглядела при этом настолько по-домашнему непосредственно, что внутри Холмса вновь что-то оборвалось. Уже принятое решение заботиться о ней стало навязчивой идеей. - Меня всегда интриговали традиции… - задумчиво ответила она, крепко сжав в руках чашку, - у меня не было семьи в полном смысле этого слова, но я любила наблюдать за чужими жизнями. Все эти тайные рукопожатия и объятья, семейные собрания, пикники, праздники… семейные хобби, реликвии. Все, что обычные люди считают рутиной. И от чего подростки в ужасе разбегаются. В каждой семье все по-своему, но именно в этих маленьких, не всегда заметных деталях и кроется главное предназначение – сплотить. Время идет, а что-то остается неизменным. Как, например, вот этот чай. Сейчас я не просто его пью, я наслаждаюсь причастностью к чему-то большему. Молодая женщина улыбается уголками губ, и замолкает, обратив расфокусированный взор в окно, а в ее простых словах, обнаруживается ответ. Будто потерянный элемент паззла, вдруг нашелся и встал на место, открывая полную картину мира. Это подобно яркой вспышке, так элементарно, на самой поверхности. - Спасибо, Антея, – его голос звучит мягко, тепло, обволакивающе. - Но за что, сэр? – она переводит взгляд на мужчину, удивленно вскидывая бровь. - Вы сделали для меня намного больше, чем можете себе представить. И в данной ситуации будет уместнее обращаться ко мне по имени, если вы не против. Он улыбается нежно и искренне. И, несмотря на усталость, впервые за весь день выглядит по-настоящему спокойно. - И все же, я не совсем понимаю… Ма-а-йкрофт… - она растягивает буквы в его имени, словно пробуя на вкус, и в этих интонациях скользит что-то неуловимо интимное. В их отношениях уже никогда не будет прежней дистанции - это осознание висит в воздухе, наэлектризовывает пространство. - Благодаря вам я принял важное для себя решение, Антея, – он умолкает, тщательно подбирая слова. Говорить о своих переживаниях для него в новинку, но еще удивительнее осознавать тот факт, что кому-то они небезразличны. – Людям свойственно ошибаться. И как выяснилось – я не исключение. Ошибиться легко – сложнее осознать ошибку, и, в конце концов, найти путь к ее исправлению. В моем случае исправить мало что возможно… и все же я постараюсь. Вы правы, вы абсолютно правы. Сплоченность. Семья должна быть сплоченной. Я сам своими руками ее разделил, как я считал, во благо, конечно. Но какое это теперь имеет значение? К чему это привело? Моя сестра чуть было не убила меня руками моего брата. А сколько невинных жертв. А я даже не могу ее за это осуждать. Просто не все в этой жизни можно просчитать. Завтра я свяжусь со своими родителями и отвезу их в Шерринфорд. Они должны знать правду. Я был слеп, но теперь я понимаю - Эвр нужны были не мои подачки, а всего лишь семья, которой я ее лишил. Я всех нас ее лишил… - Майкрофт, - она зовет его тихо, на границе слышимости, в глазах снова стоят слезы, но губы расплываются в призрачной улыбке, а пальцы нежно касаются его руки, - вы приняли прекрасное решение, но я прошу вас, перестаньте себя винить. Вы не можете брать ответственность за весь мир, так же как и за всех людей. В жизни случается всякое, в том числе и такое. И если вам интересно мое мнение, то я скажу, что вы один из самых благородных и великодушных людей, которых мне посчастливилось повстречать. Все ваши поступки, так или иначе, направлены на благополучие других. Вы обладаете потрясающе развитым чувством справедливости и чести. Да и что такое, в конце концов, одна ошибка за всю жизнь? Люди совершают тысячи в день. Вот она, сидит перед ним, доверчиво раскрыв свою душу, преподнеся на блюдечке свое сердце. А он не может понять, чем заслужил этот дар, и что с этим даром теперь делать. От такого не отказываются, да и все внутри восстает против этой мысли. В который раз все переворачивается с ног на голову, но от этого отчего-то хочется смеяться, как в давно забытом детстве, когда казалось, что нет ничего неисполнимого, что мир наполнен лишь возможностями, а трудности это то, что случается с другими. Слова не нужны. Майкрофт лишь крепко сжимает руку его храброй, отчаянной помощницы, и в этом жесте выход находят все его странные противоречивые чувства. На улице вновь занимается рассвет, а на холодной безликой кухне большого особняка, проникая сквозь усталость и боль, расцветает простое человеческое счастье.