***
Дурацкое утро, дурацкий понедельник, дурацкая школа. Меня радовало только одно: мне осталось отучиться меньше года в этой школе. Спустя некоторое время после водных процедур, я уже сидел на кухне и пытался не уснуть. Передо мной стояла тарелка противной каши, йогурт и чай. Эту кашу мать варила мне каждое господнее утро, с самого садика я терпеть её не мог, но и сказать матери об этом я не мог также. Поэтому запихался невкусным завтраком через силу. Больше всего я любил утренний чай. В прозрачной кружке зависали крупные зелёные чаинки, вместе с маленькими розовыми бутончиками. Они были подобны туману, который никак не мог опуститься на землю и зависал в воздухе, не имея другого выбора. До меня доходил привычный терпкий запах саусепа. — Пауль, как там дела с праздником Флаке? Уже выбрал ему подарок? Внезапное обращение отца вырвало меня из своих мыслей и заставило задуматься о другом. — Пока что нет. Мы с Тиллем договорились на этой неделе пройтись по торговому центру и поискать что-нибудь подходящее. — А праздновать где будете? Мать решила не отставать от отца и начать спрашивать о предстоящей гулянке. — Мам, до его дня рождения ещё уйма времени. Решим ещё. Допив свой чай, я ушёл в комнату собираться. Выбрав вещи из большой кучи тряпья на полу, наспех оделся. Подошёл к зеркалу и немного поправил шухер на голове. Минут через десять я уже выходил из подъезда. Солнце даже и не думало греть всё на этой земле, только лишь бесполезно светило, выделяясь на ярко-голубом полотне ещё летнего на вид неба. На улице бушевал внушительной силы ветер, качая молодые деревья и ветки больших лип из стороны в сторону. Асфальт ещё не высох после вчерашнего дождя, земля на клумбах была ещё мокрой. Ступив на первую ступеньку крыльца школы, я устало вздохнул. Эта неделя снова началась. Так же, как у меня начиналась каждая неделя на протяжении одиннадцати лет ― с ненависти ко всему живому на этой планете.***
Как только я открыл дверь в школу ― я будто погрузился во тьму. Глаза, уже привыкшие к солнечному свету за столь короткое время, болели от перепада освещённости. Эта тьма была ощущаема не только на физическом уровне: вся обстановка в этом здании давила своим поддельным величием и неподдельными издевательствами людей, которые ежедневно приходили сюда. Едва переступив порог, мне уже захотелось кого-то ударить, просто так, без причины. Всё бесило изначально. Я не успел закрыть за собой дверь, за меня это сделал сквозняк: ветреный поток с лихвой захлопнул дверь, наделав шума. Проходящая мимо уборщица посмотрела на меня с презрением, всем своим естеством выражая то, как она терпеть не может тех, кто смеет портить школьную утварь. Выйдя из гардеробной, я накинул свой рюкзак на плечо и не спеша пошёл по вестибюлю. Я сравнительно быстро преодолел ступеньки и был уже на третьем этаже. По этому же коридору, где шёл и я, носились старшеклассники: кто-то у девочки тетрадку забрал и пытался с ней убежать, кто-то гнался за обидчиком. Привычный дурдом. Вдруг сзади меня кто-то окликнул по имени, прервав тем самым мои размышления о предстоящем экзамене по биологии. Я сразу узнал этот голос и, не оборачиваясь, прибавил шаг. Мой преследователь побежал за мной и, чёрт его возьми, догнал. Это был Шнайдер. Его лицо светилось, он буквально излучал бодрость и жизнелюбие, которое ему было некуда деть. Господь с огромным запасом наградил его позитивом. Это иногда раздражало и именно это «иногда» настало именно сейчас. — Ты чего такой кислый сегодня? ― Почти что заботливо протянул он. — Не выспался, ― сухо ответил я. Пожалуйста, не трогай меня, я не хочу ни с кем говорить. — Ты вообще когда-нибудь спишь? Нужно же и о здоровье думать. Ну да ладно, тебе нет смысла что-то доказывать. Лучше слушай превосходную новость. Сегодня я узнал, что один парень, который… — Шнай, отстань, прошу тебя. Я сейчас не в настроении слушать это сарафанное радио, ― резко оборвал его рассказ я. Сейчас мне и вправду не хотелось никого слушать, хотелось хоть чуть-чуть покоя. Устало вздохнув, я пошёл вперёд, а Кристоф, заметив компанию знакомых девушек, присоединился к их разговору. Наконец-то освободившись от навязчивого друга, я уже подходил к нужному кабинету. Но тут Шнайдер подкинул мне очередной повод для его убийства. Особо громким голосом, через весь коридор он крикнул мне: «Ты сегодня просто вселенское зло, милая. ПМС лечится!». Словив на себе мой уничтожающий взгляд, Шнай быстро и под дружный смех старшеклассниц, ретировался куда-то подальше от меня. Шутник хренов. Хрен я ему теперь с домашкой помогу. В кабинете стоял неимоверный шум. Орали все. Все, кто только мог орать. Казалось, я попал в психбольницу, но нет, увы, это были мои одноклассники. Увидев меня, они на несколько секунд повернулись ко мне, а затем вновь занялись своими делами. Преодолев расстояние до своего места, я начал раскладывать на парте все нужные принадлежности, как вдруг дверь в кабинет распахнулась и в дверном проёме появился Шнайдер. Я посмотрел на него исподлобья и достал из рюкзака учебник. Кристоф, ступая словно по минному полю, медленно передвигался по кабинету в моём направлении. По нему было видно, что он боится, так как не знает, чего от меня можно ожидать. — Здравствуйте, господин комик. Хорошие нынче шуточки у вас, ― с хитрым взглядом произнёс я. — Нужно же было хоть как-то тебя расшевелить. На войне все способы хороши, ― с несвойственной ему серьёзностью оправдывался он. Я подумал даже, что он прав и я зря на него наехал. Сказав еле слышное «Проехали», я принялся искать ручку в своём безграничном рюкзаке. Порой на поиски уходило несколько минут и я уже успел расстроиться и отругать себя за то, что не положил ту самую ручку где-нибудь на видном месте. Плюнув на поиски, я уселся на стул и достал из кармана телефон. Можно же поиграть в игру пока учитель не пришёл. Шнай, сидевший рядом со мной, что-то тихо бубнил и копошился в своём рюкзаке, пытаясь найти нужную тетрадь. Только я включил уровень в игре, ко мне тихо подошла девушка. — Привет, Пауль. Ты же помнишь о наших планах сегодня? Девушка стояла почти напротив от меня, опустив взгляд в пол. Её стеснительность порой умиляла меня, да и в целом она казалась миленькой: миниатюрная девчушка, всегда одевающаяся скромно. Единственное, что было спасительным в её образе заучки ― это распущенные волосы. Анна застенчиво краснела, казалось, ей было неудобно напоминать мне же о моём же долге. А я, идиот, и забыл совсем. — Конечно-конечно, я всё помню, ― нагло соврал я. — Во сколько сегодня идём? — Не знаю. А ты как думаешь, во сколько лучше пойти? ― она на несколько секунд посмотрела на меня, а затем снова отвела взгляд. — Мне кажется, лучше пойти в семь вечера. И добраться будет проще. — Хорошо. Тогда, до семи? — До семи, ― успел сказать я и в эту же секунду в класс вошёл учитель. Анна быстренько вернулась на своё место. Все поднялись со своих мест в знак приветствия, через несколько секунд, усевшись обратно на стулья. Урок начался. Я откровенно скучал, позволяя себе зевать. Благо, этого не видел преподаватель. Шнайдер сидел с серьёзным выражением лица, делая вид, что он внимательно слушает рассказ учителя. На самом деле, нихрена он не слушал, а обдумывал все сплетни, которые он успел собрать за сегодняшнее утро. Я был знаком с ним с самого детства, ещё совсем маленькими мы вместе играли. Потом оказались в одном классе и за одной партой. И, сколько я его помню, он всегда обожал собирать слухи по школе. Он знал буквально всё: кто и с кем встречается, всю информацию о новом преподавателе, который к нам ещё толком даже не устроился, кто что и о ком говорил. От мыслей уборщиц до сегодняшнего цвета трусов директора. С такими способностями ему только в разведку идти. Про себя усмехнувшись этим мыслям, я подумал об Анне. И как я мог забыть, что обещал сегодня сводить её в кино? Она не была моей девушкой, нет. Просто я как-то попросил её помочь мне с самостоятельной работой и она просто сделала всё за меня. Я спросил её о вознаграждении, надеясь, что она попросит что-то банальное, вроде шоколадки, но она попросила сводить её в кино на новый фильм. Хоть для меня это стало очередной проблемой, я всё же согласился. Она вообще была девушкой весьма миловидной. Ей бы только стиль посмелее ― и было бы прекрасно. Меня иногда раздражало то, что она постоянно ненавязчиво пытается оказаться рядом со мной, заговорить и что-то в этом роде, ведь она-то мне не нравилась совсем. Мне вообще никто не нравился. В то время, как все мои друзья бегали на свидания к своим девушкам, я не бегал ни к кому. Они порой посмеивались надо мной, говорили, что найдут мне хорошенького мальчика, раз я к девушкам равнодушен. Идиоты, честное слово. Я отвернулся к окну и уставился на старую ель, по которой стайками прыгали воробьи. Они, прыгая с одной ветки на другую, словно искали своё счастье, будто никак не могли найти отраду и душевный покой. И, ещё не утратив веру, они искали его ― своё счастье. То, чего они никогда не знали и не чувствовали; это были поиски вслепую. Поиски того, что никогда не суждено найти. Бесполезно.