Ритм скорби

Токи Вортуз погиб. Не уберегли — были неосторожны или чересчур медлительны — это уже не важно. Нэйтан, огромный, как шкаф, жестокий, брутальный солист, с отчаянным воплем падает на колени, трепетно прижимая обмякшее тело гитариста к своей широкой груди, намочив русую макушку слезами. Он отказывался верить, что это действительно произошло. Солист растерянно вслушивался в бешеный ритм своего сердца. Раз поклявшись в том, что защитит любого из своей группы, он чувствовал вину перед ними от невыполненного обещания. И хоть Нэйтан и не любил этого признавать, Токи всегда был для него как младший брат. Они все скорбели. Сквизгаар, схвативший свою гитару за гриф так сильно, что болели пальцы от напряжения, закусывал губу и нервно отводил глаза, когда угрюмый солист равнялся с ним, неся бездыханное тело на руках. Сквизгаар протянул руку и, чуть не плача, нежно коснулся волос друга, пропуская пряди между пальцами. Вокруг было ужасно тихо, и он не поверил бы в реальность происходящего, если бы не ещё едва тёплая рука Токи, безжизненно упавшая и коснувшаяся руки гитариста, от чего тот её испуганно отдёрнул. Как бы он хотел ещё раз взять его за руку и, прижав к своим губам, с улыбкой наблюдать, как Токи смущенно краснеет и отводит глаза. Теперь для него это было безвозвратно потеряно. Группа была подавлена. Они потеряли ещё одного из своих, на этот раз более близкого, и это было сложнее перенести, чем они раньше могли себе представить. Высокие стены Мордхауса не могли защитить их от тоски, а лишь сильнее нагнетали, оставаясь, такими, какими были до трагедии, напоминая своей неизменностью, что раньше их было пятеро. И это бесило. *** Нэйтан под страхом смерти запретил закрывать комнату бывшего ритм-гитариста. Он сам страдал не меньше остальных, но скорее бы умер, чем позволил бы вот так запросто выкинуть погибшего товарища из их жизни. Он старался показывать пример всем остальным, быть сильным, но все же не смог совладать с эмоциями и пригрозил убить любого, кто посоветует успокоиться и жить дальше. Почти всё своё свободное время он проводил лёжа в своей комнате. С каждым днём депрессия становилась всё сильнее, он чувствовал, как она разлагает его изнутри. И, в отличие от обычных дней, сейчас Нэйтану не нравилось это чувство. Пиклз тоже старался быстро проходить мимо комнаты Токи, старался не оборачиваться, но все же зацепил взглядом мишку малыша. Ударник застыл, встретившись с пластмассовыми глазами игрушки. Тощие плечи затряслись, и мужчина, как загипнотизированный, осел на пол у стены и, крепко обхватив руками голову, прижал её к ногам, согнутым в коленях. Раньше бы он пил, празднуя счастливое избавление от инфантильного, надоедливого и капризного участника группы, но всё изменилось, когда он заглянул в широко раскрытые от ужаса голубые глаза друга, умирающего у него на руках. Токи отчаянно цеплялся за его жилет, пачкая в крови, а Пиклз не знал, что ему делать, от нервов его била дрожь, а слёзы сами текли из глаз. Он даже не сообразил, когда Нэйтан с рычанием оттолкнул его и прижал к себе уже бездыханное тело парня. Пиклз просто сидел на земле, шокировано глядя перед собой, не в силах пошевелиться от дрожи во всем теле, до тех пор, пока кто-то его не подхватил под мышки и не поставил на ноги, увлекая подальше от места трагедии. И вот сейчас Мёрдерфейс тоже оказался рядом. Рыдающий Пиклз сдавленно охнул, когда его тряхнули за плечи, возвращая к реальности. — Пойдем отсюда, — голос басиста звучал взволнованно, и Пиклз на подгибающихся ногах, вновь пошёл следом за другом. Общее горе их сплотило, как никогда прежде, сейчас они почти не ссорились, особенно по пустякам. Мёрдерфейс шёл впереди, Пиклз молча пялился ему в спину, ступая следом, а когда Уильям, осознав, наконец, душевное состояние товарища, остановился и развернулся, раскрыв объятья, тот упал в них и с воем прижался к широкой груди. Пиклз всхлипывал, ощущая тёплую ладонь, гладящую по голове, а вторую — прижатую к его спине, и ощущал хоть немного спокойствия за последние недели три. *** Сложно было привыкнуть к отсутствию Токи, но всё же это должно было когда-нибудь произойти. Группа должна двигаться дальше. Нэйтан, сидя за столом, хмуро переглядывался со Сквизгааром. С тех пор, как они остались и без ритм-гитариста, и без менеджера, расходы, особенно на алкоголь, сильно превысили норму. Эбигейл сидела во главе стола, по коллективному решению на фоне общей подавленности, она стала их новым менеджером. Непривычно тихое собрание было не просто так — предстоял поиск нового гитариста, и от этого было тяжело на душе — все помнили старого приятеля. Недовольный Сквизгаар молча быстро перебирал струны гитары, было непонятно: он хотел заглушить этим ещё одну травму от разбитого сердца или просто по привычке не желал слушать менеджера, а может, всё сразу. Его сердце разрывалось, и он, не зная, как унять эту боль, предпочитал выражать её в музыке, так становилось хоть немного легче. Когда Эбигейл начала говорить, никто даже не поднял взгляд от стола. Стул Токи пустовал, и ребята боялись посмотреть на него, ощущая вину и душевную боль от потери. Сейчас бы они не отказались выслушать даже его нытьё из-за несыгранного соло. Голос внезапно заговорившей Эбигейл немного вырвал из уныния. — Я уже дала объявление о поиске нового ритм-гитариста и назначила время собеседования. В ответ на эти слова Мёрдерфейс пренебрежительно хмыкнул, и, если бы Нэйтан не ударил кулаком по столу, подкрепляя свой авторитет и соответственно слова Эби, то басист наверняка бы уже вышел из зала, хлопнув дверью. А так, Уильям, хоть и нехотя, замолчал и остался, хмуро скрестив руки на груди и тупо пялясь перед собой. — Завтра днём придут участники кастинга, соизвольте прийти. Все. И ты, Мёрдерфейс, тоже, — она строго осмотрела приунывших парней и задержала взгляд на Нэйтане, который смотрел на неё с такой тоской, что было понятно и без слов — она задевает больную тему. Уильям снова неразборчиво раздражённо заворчал. Эбигейл встала, забрала папку и вышла в коридор. — Суровая, — констатировал Сквизгаар, не отрываясь от гитары. Нэйтан вздохнул, завтра им предстоял тяжелый выбор между людьми, которые всё равно никогда не смогут заменить им Токи, к которому они привязались гораздо больше, чем могли ожидать. Они отлично помнили тот день, когда впервые встретили этого грязного голубоглазого мальчишку, но с такой талантливой игрой, что её можно было сравнить только с игрой самого Сквизгаара. Стены в зале нагнетали ещё большую тоску, они давили своей угрюмостью и депрессивностью. Раньше металлисты этому были только рады, в такой атмосфере хорошо писались песни, да и вообще все они смотрелись гармонично, но раньше они были в полном составе, а сейчас было уже не до образа. Они и не знали, что возможно на столько сильно любить кого-то. Причём так, что забываешь о самом себе и не знаешь, куда деть своё ноющее сердце. Когда все разбрелись по своим делам, скорей всего сбегая от хмурых стен к игровым автоматам, чтобы хоть немного не находиться наедине со своими мыслями, Сквизгаар незаметно проник в комнату бывшего гитариста. Он с грустью посмотрел на по-детски украшенные стены. Он не мог привыкнуть к мысли, что всё это придется вынести, чтобы освободить место для нового участника. Прикрыв дверь, он сел на кровать и взял в руки хвостатого медвежонка. Воспоминания накрыли с головой и гитарист уткнулся лицом в ладонь, вытирая слёзы. Он никогда не забудет время, проведенное с человеком, чей запах хранила каждая вещь в этой комнате. *** На следующий день было долгое изнуряющее собеседование, куда пришли несколько тысяч людей, узнав, что они могут стать частью их любимой группы. Многие не прошли, как и ожидалось, они были не то чтобы совсем ужасны, но они были не Токи. Очень много людей погибло в толкучке, даже те, кто вроде как играл совсем неплохо. Но даже несмотря на всё это, собеседование закончилось вполне успешно, и вот теперь новый патлатый парень по имени Кит, светясь от счастья, расставил в своей новой комнате вещи, сложив вещи предыдущего хозяина в коробки и выставив их в коридор. Остальные участники неуверенно мялись у порога, растерянно наблюдая, как комната Токи превращается в комнату Кита, и старались как можно скорее принять тот факт, что теперь это их реальность, а что было в прошлом, там и останется. Нэйтан вздохнул, прикрыв глаза, он постарается всё же показать нужный пример своим братьям. Только Сквизгаар всё так же смотрел на новичка с недоверием и немного неприязнью. Ему ещё предстоит посоревноваться с талантливым парнем за место в центре света. Но он не собирался забывать своего предыдущего соперника, который теперь превратился для него из надоедливого мальчика, пытающегося выделиться, в приятное воспоминание об их дружбе и вражде. Токи официально больше не обитал нигде в стенах Мордхауса. Кроме комнаты Сквизгаара, который, начиная с того дня, спал в обнимку с игрушкой — маленьким плюшевым медвежонком.