I am a ruin ruined by another.
Если бы ты знал, что ты не один такой страдающий, что люди вокруг тебя погибают, пока ты выхаживаешь свою тоску сигаретами и дешёвым алкоголем, ты бы, наверное, перестал смотреть на них с усмешкой. Ты бы, наверное, отвесил себе подзатыльник за каждое грубое слово. Но ты не знаешь, и поэтому продолжаешь кривить губы в ехидной улыбке и прищуривать глаза, когда человек перед тобой начинает судорожно тереть глаза и хлюпать носом. Ублюдок. Тебя можно было бы сравнить с океаном, таким глубоким и загадочным, если бы я не знал, что ты — лишь жалкая лужица, раскинувшаяся прямо посреди дороги и мешающая каждому прохожему идти к своей цели. Ты же отравлен так же, как и эта ямка грязной воды, в которую пролился бензин. По поверхности радужные разводы, всё красиво и хорошо, но стоит прикоснуться, и можно впитать в себя весь яд, став таким же гнилым и мерзким. Убери свои руки. Не прикасайся ни к чему в этой комнате. Я не хочу потом оттирать мебель и сорок минут стоять под душем, раздирая кожу жёсткой мочалкой, чтобы смыть с себя весь твой яд. Раньше я никогда не пользовался гелем для душа, умудряясь заменять его содержимым из баночек и пузырьков, что стояли на полках в ванной, но сейчас приходится покупать новый каждую неделю, потому что ровно через семь дней его запах начинает напоминать о тебе. А мне нужно смыть тебя со своей кожи. Каждый твой взгляд и прикосновение. Именно поэтому сейчас я снова зависаю в ванной, облокотившись плечом о стену, и рассеянно наблюдаю за стекающими по белому кафелю капельками воды. Так же сейчас растекаюсь и я. Моя индивидуальность и гордость ползёт по гипсокартонной стене, за которой ты прячешь себя. Она становится всё меньше и меньше, течёт всё медленнее и медленнее. Однажды у неё просто не будет сил преодолеть маленькую трещинку, и, в конце концов, она просто испариться. Тяжело выдыхаю и лью на голову шампунь. Он стекает на лоб и уши, попадает в глаза, которые тут же начинают слезиться, и приходиться быстро промывать их под горячей водой. Но слезиться они не перестают, а из горла вырывается нервный всхлип. Докатились. Плакать под душем это настолько банально, что в каждой мелодраме есть подобная сцена, но почему-то это ещё и удобно. Слёзы смешиваются с водой, и мне не приходиться ругать себя за них, мне остаётся только думать, что всё это из-за мятного шампуня. Пена от него, кстати, всё ещё стекает по моей шее, и на секунду мне кажется, что сегодня можно не пользоваться гелем уже в третий раз, но тут же понимаю, что нанесу себе увечья, пытаясь содрать со своей кожи тебя. Сейчас у меня гель с запахом апельсина. Я купил его, потому что ты не любишь апельсины. А я не люблю тебя. Не люблю все твои загоны, капризы и фразочки по типу: «Я устал». Будто я не устал. Будто я с радостью поднимаюсь с кровати и выхожу на улицу. Тебе хотя бы есть, куда идти, а у меня все улицы пропитаны тобой. Твоими голубыми глазами, запахом цветущей вишни и мороженым со вкусом карамели. Дома проще. Дома можно хотя бы швырять вещи в стену и избегать комнат, в которых мы особенно любили бывать. Поэтому уже месяца три я сплю в гостиной. На самом деле я уже нашёл подходящую квартиру, в которую можно съехать, но почему-то не могу решиться на это. Там ведь не будет окна во всю стену и твоего автографа под нелепым рисунком моих глаз. Выбираюсь из душа, заворачиваюсь в полотенце и выхожу из ванной. Диван уже готов принять меня в свои объятия, когда натягиваю на себя бельё и домашние штаны с серой футболкой. Звонок в дверь заставляет вздрогнуть и увидеть свой затравленный взгляд в зеркале. Я никого не жду уже несколько месяцев. Никого кроме тебя. Когда непослушные пальцы всё-таки справляются с замком, я тяну дверь на себя, внутренне готовясь к смерти. Первое, что бросается мне в глаза, это каштановые кудри, небрежно свисающие на лоб. Взгляд непроизвольно становится мутным от вновь подступающих слёз, ты начинаешь расплываться. Протягиваешь мне руку, и, кажется, я даже услышал что-то вроде: «Прости». Плюю на гордость и чувство собственного достоинства, позволяя слезам перелиться через край моих глаз. Секунду спустя чувствую твои руки, обхватывающие меня, и губы где-то возле уха, отчаянно шепчущие, что их обладатель полнейший ублюдок. Я согласен с этим, поэтому обнимаю тебя так крепко, как могу, и утыкаюсь носом в плечо. От тебя пахнет апельсинами. Ты полюбил апельсины? Я всегда любил тебя.Я развалина, разрушенная другим человеком.